Принимаем ответственность за себя

– Олег, а чем наполнены теперь ваши вечера? – поинтересовалась я на одной из встреч. – Раньше был алкоголь, а теперь?

– Ирина, не поверите. Я начал читать и гулять, – Олег засмеялся. – Может, это старость? Никогда не читал, а тут одна книга за другой. Еще и жену «заразил». Теперь мы выделяем час в день на чтение, а на прогулке общаемся, обсуждаем книги.

– Звучит интересно! Как вам такой опыт?

Формируя целостность, мы не отрекаемся от других людей, а, наоборот, начинаем их видеть.

– Привыкаю. Флешбэки из прошлого бывают еще.

– Какие?

– Про то, как было раньше. Иногда задумываюсь, а не убегаю ли я теперь «в книги»? Потому что все еще тяжело переносить отсутствие дела. Пустоту.

– А что чувствуете, когда нет дела?

– Вакуум какой-то. И тревогу.

– Какие-то мысли в голову лезут?

– Да, но я максимально стараюсь не думать. Как только тревожные мысли накатывают, я сразу переключаюсь на какое-то дело.

Время наедине с собой является показателем того, как чувствует себя Ребенок в контакте со своим Взрослым.

Если в этом контакте есть безопасность, принятие, любовь, то время в одиночестве воспринимается спокойно и гармонично. Если в узоре Взрослого присутствуют элементы, которые блокируют эти чувства или оказывают давление на детскую часть, например в виде критики, обвинений, устрашений, то появляется тревога.

– Олег, эта тревога, о которой вы говорите, как она ощущается в теле?

– Словно камень в области живота.

Олег уже быстро отвечал на подобные вопросы. Связь с телом была установлена.

– Закройте глаза. Где в вашем детстве было такое же ощущение? – пару мгновений на то, чтобы Олег сориентировался. – Что вы видите?

– Я в детском саду. Это ночные ясли. Меня отдавали туда, когда родители не могли со мной находиться.

– Сколько вам лет?

– Мне год.

– Олег, вы сейчас ощущаете себя ребенком или видите ребенка глазами Взрослого?

– Я ощущаю себя ребенком. Лежу на кровати, страшно, надо спать.

– Где взрослые?

– Родители на работе. Воспитатели где-то там.

– Олег, а можете сейчас посмотреть глазами Взрослого и увидеть малыша со стороны?

Когда клиент увеличивает дистанцию со своим ребенком, он автоматически увеличивает дистанцию со своей «травмированной частью». Взрослая часть, в отличие от детской, не нуждается в безопасности и может стать ее источником. Это-то нам и было нужно.

– Да. Хорошо.

– Расскажите, что видите.

– Много кроваток, на одной из них лежит малыш.

– Он видит вас?

– Да, вот сейчас увидел.

– Подойдите к нему.

– Подошел.

– Что ощущаете в теле рядом с ним?

– Все каменеет, еще хуже становится. В животе прямо глыба.

– Что вам хочется сделать сейчас?

– Я хочу взять ребенка на руки.

– Возьмите.

– Взял.

Олег комментировал каждое свое движение. Словно снабжал меня информацией, чтобы в случае чего не потеряться внутри этого опыта.

– Малыш расслаблен?

– Напряжен. Спина прям твердая.

– Погладьте его по спине. Скажите ему: «Малыш. Я здесь. Я больше тебя не брошу. Тебе больше никогда не нужно будет оставаться одному. Я всегда рядом. Я с тобой».

Олег зашевелил губами, произнося собственные слова малышу.

– Сказал.

– Что вы чувствуете сейчас?

– Тепло, – клиент глубоко вздохнул.

– Олег, сейчас вы можете сформировать вокруг себя и малыша безопасный шар. Внутри него вам обоим ничего не угрожает.

– Да. Мы внутри шара.

– Что вам хочется сейчас сделать?

– Я хочу посмотреть на родителей.

– Идите. Вы можете оставаться в шаре невидимым для родителей. Или сам шар может стать невидимым, если хотите.

– Нет. Я хочу видеть.

– Хорошо. Где вы сейчас?

– В квартире. Отец лежит. Спит, что ли? Не пойму, – Олег плотнее зажмурил закрытые веки так, словно в действительности кого-то рассматривал. – А нет, там бутылка рядом. Пил опять.

– Что вы ощущаете в теле, когда смотрите на него?

– У меня закололо что-то в районе солнечного сплетения. Какой-то острый предмет.

– Он как что?

– Как… Не знаю. Осколок того камня в животе. Острый. И большой.

– Вы видите этот осколок?

– Да.

– Можете вынуть его?

– Да. Он передо мной.

– Опишите его. Какого он цвета?

– Он… Он стал туманом. Черным.

– Посмотрите внутрь. Что там, внутри тумана?

– Там… – Олег нахмурил брови, будто вглядываясь. – Там что-то есть. Пасмурно, дома… Ветер.

– Пойдем туда. Вы там?

Вот в таких образах, которые появляются из ощущений, кроется мощный ресурс для клиентов.

– Да. Я там. Ветер сильный. Ничего не могу разобрать. Домá. Все разрушено.

– По ощущениям есть ли там кто-то?

– Нет. Я один.

– Посмотрите, один из домов привлекает ваше внимание. Видите?

– Да. С белыми ставнями.

– Хочется подойти к нему?

– Да. Я уже там.

– Осмотритесь, что видите?

– Пока ничего.

– Посмотрите, там есть предмет, который привлекает ваше внимание. Видите?

– Да. Это сундук.

Олег опять нахмурился.

– Подойдите к нему.

– Подошел.

– Открывайте.

– Не могу. Там замок.

Вот в таких замках или запертых дверях и проявляется сопротивление психики. Если бы Олег был один, без проводника, психика увела бы его оттуда, так и не дав распаковать опыт.

– Посмотрите. Там где-то ключ.

– Да. Вижу.

– Возьмите его. Открывайте сундук. Что там?

– Какие-то лохмотья.

Олег поморщился. Ему словно противно было найти это.

– Чьи они?

– Не знаю. Просто ветхие тряпки.

Новая попытка психики увести из опыта: обесценить. Мол, ничего не происходит. Тут ничего нет. Уходим.

– Посмотрите, там есть маленький предмет. Видите?

– Да, – Олег ответил еще до того, как я договорила вопрос, – это перстень.

– Что вы хотите сделать с ним?

– Я его взял. Надел. Хочу вернуться.

Все. Это был сигнал для меня, что опыт присвоен.

– Возвращайтесь. Где вы?

– Я перед отцом.

– Где малыш?

– Он рядом сидит.

– Сколько ему лет?

– Подрос. Ему около трех.

– Что хочется сделать?

Вот выбор клиента. Либо он идет в сепарацию через злость, либо еще не готов. Сигнал – наличие или отсутствие энергии к действиям.

– Разбудить отца.

Отлично, значит, энергия есть.

– Будите.

– Разбудил. Смотрю на него. Он – на меня. Лицо такое у него… Жалкое… Мне его жаль. Или даже нет. Неприятно тут. Хочу уйти.

Это момент, когда психика снова начинает защищать от проживания тяжелых подавленных чувств.

– Олег, что ощущаете в теле? – ощущения не дадут свернуть с пути и являются важным показателем проработки.

– Жар. Он меня бесит. Я ненавидел его спящим!

Олег сжал кулаки, глубоко и тяжело дышал, словно удерживая пламя внутри.

– Выскажите все, что вырывается изнутри.

Дыхание стало еще тяжелее, губы плотно сжаты, все тело напряжено – он сам был как глыба.

– Опишите, что происходит.

– Я взял его за грудки и сказал: «Что ты делаешь вообще?! Ты когда сыном заниматься будешь?! Ты понимаешь, что он потом вырастет, а ты останешься ни с чем. Он будет тебя ненавидеть! Ты прямо сейчас портишь жизнь и ему, и себе!»

Пауза. Дыхание начало успокаиваться. Я молчала.

– «Ты жалок. Мне тебя жаль», – продолжал клиент, обращаясь к отцу. Жалость – еще один признак дистанции. Иногда дистанция защитная, а иногда естественная. Олег был готов отсоединиться от прошлого.

– Олег, где малыш?

– Тут. Рядом.

– Что ощущаете сейчас?

– Опустошение. Устал.

– Что с камнем в теле?

– Исчез.

– А перстень где?

– Отдал его малышу. Он у него.

– Что хотите сделать?

– Уйти, – Олег сглотнул. – На этом все.

– Уходите. Берите малыша на руки. Доведите картину до ощущения «достаточно», до удовлетворения. И возвращайтесь ко мне сюда.

Олег сделал глубокий вдох, выдох, открыл глаза. Все вокруг было прежним: картины на стенах, ковер на полу, портьеры. Только Олег вернулся как будто другим. Провел взмокшими ладонями по брюкам. Потер лицо. И посмотрел на меня. Он не просто дотронулся до сердца своего узора личности, но освободился от чужеродных элементов в узоре. Взгляд его был тверд – его Взрослая часть сегодня ощутимо подросла. Я чувствовала, что теперь мой клиент готов выдержать все.

– Как вы сейчас?

– Хорошо. Я хорошо.

– Что ощущаете в теле?

– Спокойствие. Уверенность.

Медитация закончилась, но процесс не завершился.

– Возьмите бумагу и ручку, – я протянула их ему. – Пришло время утвердиться в своей внутренней силе.

– Это как?

– Подписать документ, подтверждающий ваше исключительное право на управление своей жизнью. Утвердить Взрослого не только во внутреннем мире, но и в физическом.

– Все по-взрослому, – улыбнулся Олег. Взял бумагу, снял колпачок с ручки и начал писать, повторяя за мной и лишь изредка произнося отдельные слова текста вслух: «Приказ… Я назначаю себя… Теперь я решаю… Разрешаю…»

Формируя целостность, необходимо разорвать старые нейронные связи, фиксирующие заимствованные элементы узора. Те элементы, в которых хранились запреты, боль, невыраженные чувства. Те, что блокировали чувства, запрещали спонтанному Ребенку проявлять себя, получать необходимые безопасность, принятие и любовь. При этом важно понимать: визуализируя отца или маму, мы сражаемся не с реальными родителями, а лишь с заимствованными элементами, мешающими нашему естественному проявлению и искажающими весь узор. Эти элементы мы заимствовали у мамы или папы в период раннего детства. И в зависимости от того, чьего они авторства, психика упаковала их в бессознательном в виде образов мамы или папы. Поэтому с образами и работаем.

С помощью образов Олег прошел сквозь психологические защиты, дошел до травмирующих моментов и компенсировал их. Он снял замершую часть психики с паузы, запустив процесс доразвития. Заметили, что из яслей Олег забирал годовалого малыша, а по возвращении из «темного тумана» нашел уже трехлетку?

На сессии мужчина легализовал свою злость. Увидел ее, смотрел на нее и прожил. И тем самым освободился от нее. Признав злость, он смог заглянуть за нее и обнаружить потребность в принятии и любви. Теперь не реальные родители, но он сам способен удовлетворить все потребности своего Внутреннего Ребенка. А перстень – это присвоение силы, ресурса, которые, несмотря на травму, он все равно обретал в те годы.

Стал ли Олег хуже относиться к своим реальным родителям, как вы считаете?

Вы удивитесь. На следующей встрече у нас состоялся такой разговор:

– Ирина, вчера приезжал мой отец. Это была запланированная встреча, но после нашей с вами прошлой практики я не знал, как все теперь пройдет. Ведь в медитации я столько всего ему наговорил!

– И как все прошло?

– Он приехал, я его встретил на вокзале, мы гуляли по городу, провели целый день вместе, – Олег сделал небольшую паузу. Как будто он мысленно возвращался к какому-то эпизоду. – И я услышал от него такие слова, которые казались невозможными раньше. А если бы даже он их и сказал, то я точно не воспринял бы их.

– Что это за слова?

– Он сказал, что гордится моими успехами. Можете себе представить? И да, раньше я бы точно начал спорить, что, мол, его заслуги тут нет и гордиться ему нечем. Но вчера вообще не возникло такого желания. Меня отпустило. Теперь я могу нормально говорить с отцом. И даже испытывать радость. Вчера я был ему рад. Это просто немыслимо!

Соединяя Ребенка и Взрослого в один узор, мы обретаем внутреннюю безопасность и опору на себя. Олег обрел то самое постоянство объекта, которое ему нужно было видеть в маме. Теперь он видит его в самом себе.