Шаг 10. Разблокируем чувства целостной личности

За первые несколько лет мы должны были обрасти знаниями и умениями, достаточными, чтобы справляться с этой жизнью. Фактически добрать Взрослого вокруг своего Ребенка. А как это сделать? Учиться у родителей. Мы перенимали паттерны общения, взгляды на жизнь, ценности, способы реагирования и на мир, и на самих себя. Однако в переходном возрасте должна была произойти реформа. Заимствованные пазлы должны были «оторваться», а их место занять личные. То есть заимствованный Взрослый должен был смениться своим.

Как? С помощью эмоционального шторма! Подростки бунтуют, не соглашаются, спорят, все подвергают сомнению. Причина тому – мощный гормональный взрыв, ведущий к неизбежному проживанию тяжелых чувств. Благодаря этому взрыву заимствованные пазлы буквально отлетают от узора подростка, происходит переоценка всего, чему научился. А когда пыль после взрыва рассеивается, молодой взрослый видит свой новенький узор.

Однако не каждый родитель готов отпустить дитя, и не каждый ребенок готов отделиться.

Потому что дорога пролегает через открытое выражение злости, яркое проявление себя. А на этой дороге лежат грабли – стыд. Эти и другие грабли не дают совершить рывок к целостности. Однако есть отмычка – проявить свою естественную злость.

Удерживающая злость

Мы можем быть целостными только после того, как выйдем из слияния с родителями. И катализатором сепарации является злость.

Но злость в данном случае не объективная (все действительно плохо), а субъективная (мне нужно думать, что все плохо). Потому что именно злость создает дистанцию между уникальными и заимствованными пазлами узора личности.

Однако культура воспитания запрещает нам проявлять негативные чувства. А обнаруживая их внутри, подросток сталкивается с ощущением собственной неправильности, которое со временем лишь множится. Стыд, вызывающий внутренний раскол, может стать настолько сильным, что подавит естественную злость и тягу к взрослению и отделению.

При этом мы с вами уже знаем, что запрет на проявление никак не сказывается на рождении самого чувства. Злость вылезает в совершенно неподходящий момент. И тут возникает интересный парадокс: чтобы перестать злиться, сначала нужно разрешить себе злиться.

Легализовать чувства

Что отличает целостную личность от зависимой? Посмотрите на рисунок: в поле Взрослого у целостной личности есть только эта зрелая надежная часть, у зависимой же личности Взрослый делит пространство с родителями, друзьями, коллегами, чужеродными привычками, установками, взглядами. Все эти лишние компоненты как будто прорывают кольцо безопасности, которым Взрослый должен окружать Ребенка, вносят неразбериху и внутренний конфликт туда, где должна быть защита, опора и устойчивость.

Продолжая находиться в слиянии с родителями, мы не можем до конца развить нашу взрослую часть, она находится в зачаточном состоянии, поэтому мы вынуждены искать опору не внутри, а снаружи – в других людях, обстоятельствах, организациях. Или мы можем быть Взрослыми по отношению к другим, но не к себе. Чтобы заботиться о Внутреннем Ребенке, нам нужен зрелый устойчивый Взрослый. Поэтому наша задача – дорастить эту часть в себе. А для этого нужно как минимум прогнать всех «лишних людей» и советчиков из этого поля и занять его собой: своими взглядами, ценностями, решениями.

Создать собственное «государство» имени себя, где ни родители, ни друзья не диктуют порядки, «как жить и относиться к себе». Решения, чем наполнить внутреннее пространство, из каких элементов будет состоять узор личности, принимается исходя из глубокого понимания самого себя. Раньше, например, во Взрослой части у Марии хранились суждения ее отца о том, какой она должна быть. А во Взрослом Олега не было ни одного элемента, направленного на самого себя – только вовне, на бизнес.

Ребенок, столкнувшись с невозможностью выразить злость, прячет ее от себя за другими чувствами. Получается своего рода «матрешка». И выглядит она так: дефицит любви – страх – злость – обида – безразличие. И на каждом уровне может быть печаль.

Интересно, что обида – это составное чувство из невыраженного гнева, страха и жалости к себе. В случае с ребенком оно про беспомощность и несправедливость. Снимая безразличие, человек ощущает обиду, но на самом деле он и злится, и боится одновременно.

– Ирина, получается, что если ребенка держат стыд, вина или страх, то он не проходит сепарацию? И эти стыд и вина могут быть из-за того, что подросток пытается заявить о себе, но у него не получается. Так? – раскладывала по полочкам Мария. – И вот тут мне не понятно. Неужели нельзя сепарироваться без злости? Я, например, никогда не злилась на родителей.

– Мария, я такого не встречала. Как можно отделиться от того, с кем ты в полном ладу, с кем на сто процентов во всем согласен? И самое главное зачем? Поэтому нет злости – нет сепарации. Злость появляется из-за гормонального бунта. И даже если подросток умом понимает, что перегибает палку, чувство вырабатывается все равно. В подростковом возрасте мы начинаем понимать: мы другие, мы отличаемся от наших родителей. И нам надо эти отличия защитить, отвоевать. Так мы заявляем о себе – громко, иначе нас могут не услышать. Ведь родители привыкают, что мы полностью зависели от них, а кто-то даже думал, что мы были их частью. Мы отвоевываем свою свободу, потому что никто нам ее не даст просто так.

– Ну не знаю. Я видела, как у друзей дети хамят, не слушаются, и думала: «Какой ужас». Для меня это как-то дико. В конце концов, родители многое сделали для детей. Как можно вот так просто взять и разорвать все связи?

– Сепарация – это отделение, а не полный разрыв связей. Отделение для обретения нового статуса – взрослого, а не ребенка. Именно из-за этой подмены понятий мы часто и испытываем стыд за желание сепарироваться. Сепарация – это обретение себя, а не отказ от родителей или обесценивание всего, что они для нас сделали.

– Да, я люблю и уважаю своих родителей.

– Как вам кажется, что изменилось бы, будь вы сепарированы?

– Получается, если вы так говорите, я не сепарирована? – Мария ответила вопросом на вопрос. – Странно, я рано начала работать, жить самостоятельно. Думала, что с сепарацией нет проблем.

– А как вы ощущаете в себе, что с сепарацией нет проблем?

– Ну, я живу отдельно от них, у меня своя семья, свои дети. Я не завишу от них финансово.

– Веские аргументы, – согласилась я. – Кстати про детей. Скажите, а когда вы приезжаете, скажем, к отцу в гости, как там ведет себя ваш сын?

Было видно, что Мария не поняла, к чему такой поворот в беседе, но ответила:

– Ну, по-разному. Я каждый раз в машине говорю ему, что вот это нельзя, вот так не делай и прочее. Но это ведь нормально?

– Нормально. Вы сказали, что ведет себя «по-разному», а это как? Получается, бывает, он делает «как надо», а бывает – нет?

– Ну да.

– Как вы чувствуете себя, когда сын не слушается в присутствии вашего отца?

– Ну как – мне стыдно, неловко. Конечно, хочется, чтобы все прошло без сцен. Еще все усугубляется тем, что папа начинает сравнивать меня с братом. Мол, у брата дети воспитанные и послушные, а у меня…

– Что вы чувствуете, когда сравнивает?

– Да я ужасно злюсь! – выпалила Мария.

– Что делаете, когда злитесь?

– Ну а что я сделаю? Ну не могу же я на папу кричать, – Мария ухмыльнулась, насколько глупой показалась ей эта затея.

– Почему?

– Ну, Ирина, ну как это будет выглядеть? Я же истеричкой буду. Тогда не только мой сын будет «не таким классным», но и я сама. Была однажды ситуация, когда я высказала отцу, что мне надоели его сравнения.

– И чем она закончилась?

– Слезами. Я уехала, а потом мучилась от того, что не сдержалась. Стыдно было.

– Понимаю. Мария, как вам кажется, почему я вас спросила о поведении сына в доме вашего отца?

– Чтобы показать, что они меня держат, что я еще завишу от родителей? – Мария замолчала, словно по щелчку закончилась энергия. Но спустя пару мгновений в глазах вдруг появился огонь. – Да сколько можно?!

Вот это «да сколько можно» – отличный вход в тему сепарации. Злость помогает отделиться. Помните, как в фильмах: главные герои встречаются, у них сумасшедший роман, но в какой-то момент все идет не так, и мужчина собирается ее бросить. И устраивает конфликт! Чтобы разгневать ее. Интуитивно он понимает: «Если она будет на меня злиться, ей будет легче». Злость помогает разорвать связи. Это чувство, которое дает огромное количество энергии: чтобы отстоять свои личные границы, достичь цели – ради или вопреки. Похожая энергия помогает ростку пробиваться сквозь землю, проявляя здоровую агрессию. Эту злость необходимо легализовать и выразить. И кабинет психолога для этого – зачастую самое безопасное место.

В детстве Мария запретила себе злиться на родителей. Но на самом деле она запретила себе лишь проявлять это чувство.

– Ну а злость. Она что, все это время была во мне?

– Неосознанная, да.

– Неужели ее можно вот так просто не замечать?

– Пока злость не осознается, она может проявлять себя на уровне тела. Например, в виде головной боли или гипертонуса мышц спины, плеч, рук. Тогда человек пойдет к врачу, на массаж. Пропьет назначенные таблетки, станет полегче. Но со временем симптомы возвращаются. Вот вы сказали, что любите и уважаете родителей. А есть что-то, что вы запрещаете себе чувствовать к ним?

– Наверное, не разрешаю осуждать их, – на удивление легко ответила Маша.

– А что изменило бы осуждение?

– Я перестала бы быть любящей дочерью.

– Разве?

– Да. Любящие дети не осуждают родителей. Ведь родители делают все, что только могут, для блага детей.

– Часто это так, да. Но все же родители – люди со своей историей. Всегда ли их решения были исключительно во благо детям?

– Пожалуй, нет, – задумчиво протянула клиентка.

– При этом они точно так же продолжают обладать своими плюсами, даже совершая «минусы»?

– Конечно.

– Значит, даже осуждение не будет относиться всецело к фигуре отца или мамы?

– Конечно.

– Но родительские «минусы» – вызывают ли они чувства у ребенка?

– Вызывают.

– Какие?

– Обиду, злость.

– Получается, ребенок обижается и злится не тотально на самого родителя, а только на какой-то отдельный его поступок или решение?

– Получается так.

– Сама по себе злость не причиняет вреда, если умело относиться к ней. Но если не выразить злость, что с ней происходит?

– Она застревает в теле, как вы сказали.

– Как вам кажется, мешает ли она здоровым отношениям с родителями?

– Думаю, что да, – выдохнула Мария.

– Тогда можно ли предположить, что, выразив эту злость, мы можем улучшить отношения?

– Не знаю, как отношениям, но себе точно можем сделать лучше.

– Но все-таки что насчет отношений?

Мария помедлила.

– Пока есть злость, я себя слишком контролирую, не дай бог сказать что-то лишнее, не нарваться. В смысле я не искренна до конца. А отношения, в которых есть неискренность… – собеседница покачала головой, будто продолжение не требовалось.

– Мария, расскажите, а за что вы благодарны родителям?

Клиентка расслабилась. Отвечать про «хорошее» легче.

– За то, что воспитали хорошо. За то, что дали образование. За наши редкие семейные путешествия. Я очень любила, когда мы все вместе куда-то ездили. Можно сказать, жила этим.

– Представляю. Такое теплое и приятное время в кругу семьи.

– Да.

– За что еще?

– За то, что разговаривали со мной, объясняли, как надо, как нет. В том плане, что меня не били и ничего такого. У нас была хорошая семья.

– Что-то еще?

– Это главное, пожалуй.

– Хорошо. То, что для вас сделали родители, навсегда записано в истории вашей жизни. Это не отнять. Но все-таки скажите, есть ли что-то, за что вы можете злиться на маму с папой?

Молчание.

– Что-то, чего лучше бы не было? – дополнила вопрос я.

– Что ж. Есть. Они не должны были меня сравнивать. Не должны были отталкивать, когда я к ним тянулась, – Мария поначалу говорила медленно, будто через силу, но от слова к слову набирала обороты, словно только и успевала улавливать и озвучивать приходящие мысли. – Не нужно было говорить, что я слабая, когда я просто просила поддержки. Не нужно было указывать, что мне делать, когда я хотела, чтобы меня просто выслушали. Ну а ошибки! За ошибки вообще ругать нельзя! – и тут Мария осеклась, будто сказала лишнего, и замолчала.

За проявленную злость не должно быть стыдно.

И сейчас, когда Мария позволила себе эти слова, ей было важно удостовериться в этом. Удостовериться, что ее репутация не разрушена, что родителям также ничто не угрожает.

– Мария, как вы сейчас?

– Странно.

– Знаете, вы описали только что такие очень понятные человеческие пожелания. Правда ведь иногда просто хочется получить поддержку, а не разбор полетов. Мы, люди, не идеальные, так ведь? Помните упражнение, которое мы с вами не так давно проделывали, – про позитивные и неприглядные характеристики? Мы можем видеть себя разными. И других – тоже разными. Мы можем быть благодарны и одновременно злиться.

– Да, – выдохнула Маша. Похоже, она начинала верить, что сейчас не придется ни оправдываться, ни защищаться.

– Но и высказать пару слов в ответ на неприятную ситуацию тоже нормально, согласитесь? Например, если вам в автобусе случайно наступят на ногу. Тогда никто ведь не виноват – просто качка, но выразить свои эмоции вполне оправданно.

– Нет. Тот, кто наступил мне на ногу и сделал больно, – плохой, – заулыбалась Мария. Юмор – признак того, что человек выруливает из сложной ситуации.

– А если его тоже качнуло и он не устоял? Что бы вы сказали в такой ситуации?

– Попросила бы быть осторожнее.

– Хорошо, представим, что попутчик извинился. Как бы вы тогда себя чувствовали, что бы делали?

– Ну, если мне не очень больно, то ничего. Поехали бы дальше.

– А если больно?

– Скорее всего, я бы терпела.

– А если не терпели бы?

– Ну, теоретически я бы сказала ему что-нибудь вроде: «Будьте внимательнее в следующий раз». Или попросила бы найти мне свободное место. Но это уже план максимум.

– Допустим, он нашел для вас место. Или извинился бы вновь. Что почувствовали бы тогда?

– Облегчение.

– После этого злились бы на того человека?

– Нет, – ответила Мария и потом, подумав еще раз, уверенно повторила: – Нет.

– А если бы он заговорил с вами спустя какое-то время, продолжили бы конфликт?

– Ну, конечно, нет. Все в прошлом было бы.

– Вот так же и с чувствами по отношению к родителям. Стоит их выразить, они останутся в прошлом. А ситуация, в которой чувства возникли, станет просто воспоминанием. Заряд пройдет.

Чем больше мы стараемся не злиться, тем больше нас все раздражает. Чем больше раздражает, тем больше мы не приемлем это в себе. Чем больше не приемлем, тем больше раздражаемся: на себя (за то, что никак не удается справиться с чувством), на других (за то, что никак не могут перестать делать что-то провоцирующее), на мир (за то, что в нем есть столько несправедливости). Хотя стоит лишь подружиться со своими чувствами, как злость перестает быть такой разрушительной.