§ 6.4. Разгадка самосознания

Теперь, когда мы установили взаимосвязь эволюции, мозга, цивилизованности и чувства справедливости, нам остался последний шаг – посмотреть на самосознание с точки зрения этой связи. Как только мы это сделаем, перед нами предстанет разгадка смысла самосознания и иллюзии свободы воли.

Теперь мы можем проанализировать имеющиеся факты и сделать вывод, что «детерминированность» и «цивилизованность» эволюция напрямую связать не может.

Значит, это и есть смысл существования самосознания. Через него эволюция смогла объединить между собой разумные детерминированные вычислительные центры. Объединить необъединяемое – для этого и появилось наше самосознание с иллюзией свободы воли.

Мы порождение детерминированного мозга, но живем с ощущением противоположного – что каждый из нас абсолютно независим и свободен в принятии решений. Изюминка в том, что таких же обладателей свободы воли мы видим не только в себе, но и в других. Кто внимательно читал о работе предсказательных моделей (§ 3.4), понимает, почему это происходит. Мы ничего не знаем о чужом внутреннем мире, поэтому предсказывать действия и цели другого человека можем только на основе собственной модели внутреннего мира, а в ней мы считаем себя носителями свободной воли. Поэтому таких же свободных деятелей мы видим и в других людях. Теперь представьте, что было бы, если бы у нашего самосознания не было иллюзии свободы воли и все мы осознавали детерминированность своих решений? Как бы тогда работал механизм становления цивилизованного общества? Сейчас мы знаем, что он функционирует при прямой поддержке чувства справедливости. Оно же опирается исключительно на нашу иллюзию свободной воли и вне ее не существует. Так, например, мы не можем затаить обиду на холодильник, даже если тот испортил наши продукты. Мы прекрасно понимаем, что холодильник не обладает свободой воли и поступил так не в силу своих желаний, а потому что других вариантов не было. В его «проступке» мы видим конкретную причину в виде поломки или отключения электричества, поэтому не можем думать о мести и расплате. Нам даже не придет в голову наказывать холодильник – для нас это то же самое, что высечь море, смывшее мост, как, по легенде, когда-то приказал персидский царь Ксеркс.

Такую же пробуксовку чувства справедливости мы наблюдаем и в отношении людей, психика которых не сформирована или покалечена. В частности, речь идет о клинических больных. Они не являются носителями свободы воли, поэтому неподвластны механизму справедливости. Аналогичный иммунитет в наших глазах получают и те, в чьих поступках отсутствует намеренность. Мы все понимаем, что если люди делают что-то ненароком, например, падая, случайно нас толкают, то мы не можем осуждать их за это. Это же касается и действий, совершенных под принуждением. Нас волнуют только те поступки, за которыми мы видим свободный и осознанный выбор. Что же будет, если все мы поймем, что осознанный выбор – иллюзия и за поступками каждого из нас стоит детерминированный и автоматический механизм? Будет сбой, в результате которого само понятие справедливости потеряет смысл и фундамент платформы, делающей нас разумными, разрушится. Чтобы этого не произошло, мы не должны видеть автоматизм действий друг друга, и завуалировать его призвано самосознание с иллюзией свободной воли.

Самосознание необходимо, чтобы скрыть нашу детерминированность, так как осознание отсутствия свободы воли у других людей ломает механизм справедливости, а вместе с ним и фундамент цивилизованных обществ.

Мы давно привыкли к тому, что сумасшедшие освобождаются от уголовной ответственности. Что с них взять, это не их вина. Наука движется вперед, и сейчас суды начинают привлекать к расследованиям нейробиологов, чтобы те объяснили подоплеку асоциального поведения преступников, обладающих «геномом воина» (он дает статистически заметное влияние на агрессивность человека, подробнее в главе 8). Почему? Потому что если влияние гена действительно так сильно, то и его носители не могут в полной мере отвечать за свои преступления. «Ген воина» становится смягчающим обстоятельством. Люди начинают потихоньку понимать, что наше поведение – не совсем наше, а результат работы очень сложной химико-физической системы. Но пока сохраняется иллюзия свободы воли, мы все равно будем цепляться за человеческую личность и наказывать ее, даже если ученые дадут исчерпывающее описание непреодолимого влияния остальных 20 000 генов на наше поведение. Однако стоит иллюзии свободы воли развеяться, вместе с ней исчезнет и чувство справедливости, тогда социальные договоры лишатся поддержки дофаминовой системы и опора цивилизованного мира рухнет.

Но дело тут не только в автоматизме. Если мы начнем искать реальные основания наших поступков, то обнаружим их в переплетениях генотипа и фенотипа, предустановленной когнитивной матрице и априорных знаниях. И это будет только началом, потому что, исследуя детерминизм наших решений, мы обязательно придем к предсказательной модели мозга, которая отлаживается на жизненном опыте. Опыт же формируется поступками людей, с которыми мы сталкивались на протяжении всей жизни. Нравится нам это или нет, но чужие поступки во многом определяют и наши собственные, так мы устроены. И что здесь считать корнем человеческой вины? Механизм транскрипции генов? Чувствительность дофаминовых рецепторов? Жизненный опыт?

Чем глубже наше понимание причин, тем сложнее увидеть одну единственную первопричину и тем дальше она будет находиться от воли отдельно взятого человека. Но для создания социальных сцепок, из которых плетется ткань цивилизованного общества, нам нужно фокусировать свою энергию именно на конкретных индивидах. Поэтому, чтобы заставить универсальные и разумные организмы объединиться в общество, эволюция сместила фокус с автоматических биологических механизмов. Для этого появились мы в виде нашего самосознания, зачарованного иллюзией свободы воли. Мы живем с ощущением независимости, думая, что наше решение только наше, что у нас есть выбор, и поэтому отвечать за него должен именно ты, свободный деятель Василий Иванов.

По сути, наше самосознание – не что иное, как виртуальная оболочка, позволяющая автоматическому мозгу ИСКУССТВЕННО цепляться за внутренние миры других людей и концентрировать смысл своего существования вокруг социального взаимодействия, а не вычислительной работы как таковой.