Войти в систему
Войти с помощью соц. сетей:
В то время как в нашем понимании человеческой мотивации произошел некоторый теоретический и фактический прогресс, значительно больше нам еще лишь предстоит узнать. Говоря о вехах в истории изучения разных аспектов мотивации, мы в результате наблюдений часто приходили к выводу о том, что нам нужно знать о них больше. Разумеется, в будущем будут уточнены и определения мотивов, и способы их количественной оценки, а также будет внесена ясность в наше понимание влияния мотивов на поведение, но полезно также привлечь внимание к основным пробелам в наших знаниях и поразмышлять о том, что должно привлечь повышенное внимание психологов будущего. Во что прежде всего необходимо внести ясность?
Исходя из теоретических и эмпирических данных, мы многократно говорили о том, что мотивы основаны на природных стимулах, специфических для людей как представителей определенного биологического вида, которые даны от рождения или по-разному «возбуждают» человека, о чем свидетельствует ограниченное число типов эмоций. Однако свидетельства в пользу такого утверждения не столь однозначны или неопровержимы, как следовало бы. В них немало случайного или опосредованного, основанного на умозаключениях, сделанных на основании таких разных феноменов, как овладение языком в детстве, действия, приносящие удовлетворение и вызывающие у младенцев улыбки, универсальность некоторых человеческих эмоций и вовлеченность в эмоции и мотивацию более древних участков мозга (см. главы 4 и 5).
Более того, в некоторых случаях мы имеем прямые свидетельства в пользу вовлеченности врожденной биологии (безусловных рефлексов) в мотивационную систему. Сказанное справедливо в отношении мотива голода, когда возбуждение гипоталамуса происходит непосредственно в ответ на снижение содержания сахара в крови при виде аппетитной пищи или при вдыхании ее аромата. В равной мере оно также справедливо и в отношении сексуального мотива: выработка половых гормонов в период полового созревания недвусмысленно свидетельствует о биологической основе аффективного возбуждения под воздействием сексуальных стимулов, что делает связанное с ним научение более сильным и более сущностным, чем оно было бы, если бы имело чисто когнитивную базу. Появились также и самые первые указания на то, что, как отмечалось в главе 8, гормональная система катехоламина, в частности мозговой цикл норадреналина (превращение норадреналина в мозге), является тем биологическим субстратом, который вызывает аффект, связанный с сильным влиянием или со стимулом власти.
В свидетельствах такого рода самым волнующим является то, что они позволяют говорить об исключительной избирательности биологических аспектов разных мотивационных систем. Едва ли не все авторы ранних теорий мотивации говорили о некоем физиологическом, или корковом, возбуждении, но представляли его в самом общем виде. Следовательно, они считали, что драйв – будь то напряжение или тревожность – приводит к общему психофизиологическому возбуждению, и разные эмоции, как им казалось, имеют более или менее одинаковые физиологические последствия. Однако современные, более чувствительные методы биологического анализа позволили представить доказательства того, что влияние разных мотивационных или эмоциональных состоянийна гормональную систему может быть совершенно разным.
Таким образом, вполне может оказаться, что каждая из основных мотивационных систем базируется на своем собственном природном стимуле (побуждении), о чем свидетельствуют совершенно разные гормональные эффекты каждого природного стимула (побуждения).
Ясно, что нужен более совершенный способ определения, какие природные стимулы существуют для людей, как они вызывают разные аффективные возбуждения, представленные разными профилями выделения гомонов, и как конкретные типы аффективного возбуждения образуют базу для развития основных мотивационных систем через когнитивное развитие и ассоциативное научение. Для понимания природы человеческих мотивов изучение этих взаимосвязей – проблема исключительной важности, и ее решение потребует недюжинного мастерства.
Прогресс в понимании мотивов достижений, власти, аффилиации и избегания весьма значителен, но он неизбежно поднимает ряд вопросов. Почему изучались именно эти, а не другие мотивы? Являются ли эти мотивы самыми важными? Какие еще мотивы необходимо изучить? Ни на один из этих вопросов нельзя дать определенного ответа.
Изучение мотива достижений началось благодаря исторической случайности: в то время психологи имели некоторый опыт в оказании влияния на деятельность с помощью того, что они тогда называли инструкциями, вовлекающими эго. Вскоре стало ясно, что эти инструкции ставили перед испытуемыми более высокие цели и вызывали изменения в ассоциативном мышлении, которое и было названо мотивацией достижений.
Тем не менее если бы кто-либо захотел закодировать все мысли, которые были в тот момент у всех людей на земле, или те мысли, которые у них появились со временем, то частота появления мыслей, связанных с достижениями, определенно была бы ниже частоты появления мыслей, связанных с властью или с аффилиацией. Эмпирическое свидетельство в пользу этого вывода получено на основании обсчетов сотен страниц художественных произведений, детских книг для чтения и церковных гимнов, относящихся к разным периодам истории США (McClelland, 1975).
Самыми распространенными были мысли, связанные с властью, следом за ними шли мысли, связанные с аффилиацией; мысли, связанные с достижениями, были наименее популярны. Если посмотреть на эту проблему с другой стороны и закодировать образы в великих легендах или в таких священных текстах, как Бхагавадгита или Библия, то окажется, что более всего в них говорится о власти и о любви. Заботы о достижениях играют незначительную роль. Это не значит, что заботы о достижениях не важны, ведь они представляются ключевым фактором технологического и экономического прогресса, тем не менее для большинство людей они чаще менее интересны, чем заботы о власти или аффилиации.
Что можно сказать о других мотивах? Есть целый ряд мотивов, которые буквально «взывают» об изучении: потребность кормить других или быть накормленным, любопытство или просто потребность поддерживать устойчивость и избегать диссонанса. В последнем случае психологи идентифицировали то, что представляется сильным природным стимулом, но не разработали способ определения индивидуальных различий силы мотива, основанный на этом стимуле.
Нет недостатка в мотивах, требующих изучения. Изучать их с помощью методов, описанных в данной книге, людям мешали лишь недавно преодоленные сомнения в надежности количественных методов, усилия, необходимые для создания системы оценки мотива с помощью возбуждения в процессе экспериментов, которая в дальнейшем должна быть поведенчески валидизирована, а также тренинг и время, необходимые для достижения надежного кодирования ассоциативного мышления, которые значительно превосходят минимальные усилия, затрачиваемые при оценке ответов на вопросы анкет, мгновенно кодируемые машиной. Тем не менее огромные затраты времени и усилий, без которых невозможно создание систем кодирования ассоциативного мышления, представляются оправданными, если вспомнить о большей теоретической и практической ценности количественных оценок силы мотива, полученных таким образом.
Войти с помощью соц. сетей: