Мотив аффилиации

О мотиве аффилиации известно еще меньше, чем о мотивах достижений и власти. Можно говорить о текущей (периодически повторяющейся) заинтересованности в целевом состоянии быть с другим человеком, но неясно, что является естественным стимулом этого целевого состояния. Является ли любовь или желание быть с другими людьми непосредственным следствием удовлетворения, которое приносят сексуальные контакты, как полагали Фрейд и Платон, или они связаны с «хорошими предчувствиями», которые, по мнению Кондона (Condon), характеризуют гармоничные отношения двух человек? (см. главу 9). Коли на то пошло, можно ли считать, что сексуальный мотив и мотив аффилиации полностью связаны? Никто не может ответить на этот вопрос с уверенностью, потому что разработать метод измерения силы сексуального мотива за счет возбуждения и кодирования изменений фантазии обычным способом оказалось очень трудным делом. Причина заключается в том, что возбуждение (тревожность), как открыл много лет тому назад Фрейд, торможение или какой-то иной фактор блокируют прямое выражение сексуальных мыслей, возникающих вслед за сексуальным возбуждением. Были предприняты некоторые экспериментальные попытки создать непрямой, или символический, метод измерения силы сексуального мотива, но они требуют дальнейшей серьезной доработки.

Были созданы и изучены кодировочные системы для двух аффилиативных мотивов. Оценка одного из них, потребности в аффилиации, в какой-то мере связана с боязнью быть отвергнутым и с более активными усилиями, направленными на то, чтобы быть с людьми, как если бы тот, кто испытывает этот страх, оставался один. Второй мотив, мотив близости, отражает не столько «делание», сколько «состояние». Индивиды, у которых этот мотив выражен ярко, получают удовольствие от близких отношений с другими людьми, их воспринимают как естественных, сердечных, искренних, благодарных и любящих людей. Они заинтересованы в создании и в поддержании сердечных межличностных отношений, но в отсутствие других они не испытывают беспокойства. Напротив, индивиды с ярко выраженной потребностью в аффилиации, имея в известной мере такой же интерес к межличностным отношениям, чаще волнуются по поводу того, любят их или нет, и поэтому зачастую они не очень популярны.

Мотивы аффилиации принципиально важны для психического и физического здоровья и для ощущения полноты жизни, о чем Платон писал много веков тому назад. Мужчины – студенты колледжа с ярко выраженным мотивом близости были признаны психиатром, который регулярно интервьюировал их в течение нескольких лет, ничего не зная о результатах оценки их уровня мотива, были более счастливыми и лучше приспособившимися к жизни. Известны результаты нескольких исследований, свидетельствующие о том, что ярко выраженный мотив аффилиации или мотив близости, особенно если он сочетается с низким уровнем торможения, ассоциируется с более сильной иммунной системой (см. главу 9). Причина этой взаимосвязи неизвестна, хотя предполагают, что речь идет о снижении содержания в крови гормона стресса, который нарушает процесс образования лимфоцитов. Как бы там ни было, эти данные в том виде, в каком они существуют, подтверждают народную мудрость, что любить полезно для здоровья.

Мало известно о возникновении мотивов аффилиации в обществе или у детей. Было проведено всестороннее исследование, однако не удалось выявить значимой и стабильной зависимости между уровнями мотивов аффилиации взрослых и действиями их родителей в детстве. Возможно, причина заключается в том, что исследователи сосредоточились преимущественно на том, что родители делали, а не на отношениях между родителями и детьми, которые могли иметь большее значение для формирования у последних мотива аффилиации. Разумеется, эта проблема настоятельно требует дальнейшего изучения с использованием современных методов кодирования отношений родителей и детей.

Понимание того, как мотивы, сочетаясь с другими характеристиками, определяют поступки

Психологи всегда проявляли большой и неизменный интерес к созданию теорий или моделей, позволяющих прогнозировать выбор или тенденции поведения (действий). В последние годы едва ли не все они согласились с тем, что сила мотива является одним из детерминантов выбора. Значительный шаг вперед был сделан Аткинсоном, когда, основываясь на ранних работах Левина и Халла, он предположил, что тенденция к достижению определяется силой мотива (M_s), вероятностью успеха (P_s) и валентностной вознаграждающей ценности успеха (I_s). В дальнейшем он пришел к выводу, что вознаграждающая ценность успеха прямо пропорциональна трудности или обратно пропорциональна вероятности успеха (1 – P_s) и что произведение трех детерминантов лучше всего прогнозирует тенденцию к достижению. Эта модель доказала свою исключительную полезность при прогнозировании уровня трудности работы, предпочитаемого людьми, как функции силы их потребности в достижениях, вероятности успеха и вознаграждающей ценности успеха, определяемой как (1 – P_s). Впоследствии психологи потратили немало времени на то, чтобы прояснить и расширить смысл этой модели. Сам Аткинсон в соавторстве с Бёрчем (Atkinson & Birch, 1978) разработал более абстрактные определения переменных в этой модели и их взаимосвязи, благодаря чему при компьютерном моделировании стало возможным делать вывод о том, какого поведения следует ожидать при тех или иных обстоятельствах.

Другие психологи работали над уточнением смысла оригинальной модели. Первый шаг заключался в том, что представлялось желательным не использовать термин мотивация (как это делал Аткинсон) для описания импульса или тенденции действовать, которые являются продуктом всех детерминантов действия, поскольку необходимость думать о таких детерминантах импульса к действию, как когниция и навыки, как о мотивационных по своей природе, сбивает с толку. Далее. Необходимо различать мотив как диспозицию (предрасположенность) и возбуждение мотива в определенное время и в определенном месте, которое лучше всего представлять себе как состояние мотивации. Но если термин мотивация используется для описания возбужденного мотива, он не может быть применен и для описания результата всех детерминантов действия. Вследствие использования термина мотивация в этих двух разных значениях в интерпретации результатов экспериментов возникла большая путаница.

Значение термина вероятность успеха в этой модели тоже было существенно расширено. Он описывает и воспринимаемую вероятность успеха при выполнении задания, и продемонстрированный при этом навык, который в действительности влияет на вероятность успеха. Он относится к общему уровню уверенности индивида в себе или к ощущению собственной эффективности, а также к уверенности, которую индивид чувствует по отношению к данному конкретному заданию. Он включает ощущение того, есть ли у индивида добровольный выбор делать что-либо и имеет ли он контроль над ситуацией или нет. Много исследований было посвящено каузальным объяснениям успеха или неудачи, которые либо усиливают, либо уменьшают воспринимаемую вероятность успеха. Например, если люди приписали неудачу недостатку усилий, то есть вероятность, что во время следующего испытания они будут оценивать воспринимаемую вероятность успеха выше, чем если они приписали ее недостатку способностей. Все эти переменные вносят свой вклад в воспринимаемую вероятность успеха, которая является важным детерминантом импульса к действию.

Что же касается валентности (incentive value) в этой модели, то внимание переключилось с трудности, как единственного или главного детерминанта результата, на другие ценности, влияющие на импульс действовать в разных направлениях. Соображения о значимости действия, а также о том, нужно ли достигать последующих целей, вносят свой важный вклад в его валентность. Другие ценности, относящиеся к тому, насколько действие приемлемо для пола индивида, его возраста или культуры, также влияют на силу, заставляющую делать выбор между разными способами выполнения действия. Например, очевидно, что валентность работы в группе значительно выше для аборигенов Гавайских островов, чем для других граждан США. Необходима значительно более системная классификация ценностей, влияющих на результат, который получен с помощью разных уравнений, предложенных для прогнозирования того или иного поведения на основании мотивов, вероятности успеха и валентности. В настоящее время психологи значительно ограничили свои усилия, направленные на то, чтобы показать: различные ценности в сочетании с разными мотивами и с разной вероятностью успеха могут привести к разным поведенческим результатам.

И последнее. Эта модель остро нуждалась в эмпирическом тестировании вне сферы достижений и в связи с мотивами и результатами, отличными от тенденции подхода к заданиям различной степени сложности. В главе 13 мы показали, что модель оказалась весьма полезной для прогнозирования успешного выполнения лабораторного задания, а также частоты, с которой, как оказалось, студенты колледжа общаются с другим человеком. В обоих случаях сила мотива (представленная либо оценками потребности в достижениях, либо оценками потребности в аффилиации) прогнозировала результат в отличие от валентности, приписываемой достижению или аффилиации. И в обоих случаях произведение уровней мотива и навыка (реального или воспринимаемого социального навыка) прогнозировало результаты действия несравненно лучше, чем какая-либо переменная сама по себе. Навык способствует более высокому, нежели средний уровень, исполнению задания только тогда, когда уровень мотивации индивида исключительно высок. Напротив, умножение силы возбужденного мотива (потребности в достижениях) на валентность, приписываемую достижениям (валентность достижения – v Achievement), улучшает исполнение задания, в то время как умножение потребности в аффилиации на валентность, приписываемую аффилиации, не увеличивает частоту, с которой студенты колледжа совершают аффилиативные акты. Чем обусловлено это различие? При каких условиях произведение силы мотива и валентности увеличивает вероятность ответной реакции, а при каких условиях – нет? Чтобы протестировать возможность широкого применения модели множественных детерминантов импульса к действию, необходимо продолжить мультивариативные исследования такого типа.

Эти предварительные исследования позволяют сделать следующие выводы:

1) судя по всему, три переменные действительно наилучшим образом прогнозируют тенденцию к действию, если они перемножаются, как того требует эта модель;

2) мотивационные диспозиции являются наилучшими прогностическими параметрами оперантных или спонтанных действий, тогда как валентности лучше всего прогнозируют когнитивный выбор, и

3) более верный прогноз оперантных результатов возможен при условии, что во внимание принимаются конкурирующие мотивационные диспозиции.

Эти выводы имеют большое значение для дальнейших исследований в области мотивации, ибо психологам нужно проверить предположение о том, что детерминанты действия перемножаются друг с другом вне области выбора заданий разной степени сложности.

Кроме того, психологи не всегда проводили грань между попытками предсказать выбор, основанный на когниции, и оперантными действиями. И хотя Аткинсон настаивал на теоретической важности принятия во внимание отношений мотивов (Atkinson,1980), сам он никогда не делал этого в эмпирическом исследовании, для того чтобы проверить, не способствует ли это более точному прогнозированию результатов. На самом же деле, если отношение потребности в аффилиации к другим мотивам, присущим индивиду, объединяется с воспринимаемым социальным навыком и валентностью, приписываемой аффилиации и их взаимодействиям, более 75 % всех случаев общения студентов друг с другом в случайные моменты времени могут быть объяснены тремя прогностическими параметрами. Остающиеся 25 % случаев, судя по всему, преимущественно объясняются средовыми факторами, которые делают общение невозможным. Подобный результат может быть случайностью, поскольку он наводит на мысль о значительно большей прогнозируемости человеческого поведения, чем принято думать, но он подчеркивает важность дальнейших мультивариативных исследований, если мы серьезно заинтересованы в выявлении причин изменчивости человеческого поведения. Психологи уже затратили слишком много энергии, изучая не более одной переменной зараз.

Эти исследования свидетельствуют также и о том, что в то время как на ценности, разделяемые людьми, могут оказывать небольшое влияние на диспозицию мотивов, по существу они являются такими же независимыми детерминантами результатов действия, как и вероятность успеха. Результаты измерений ценностей и мотивов не коррелируют тесно между собой и прогнозируют разные результаты действия сами по себе или в комбинации с другими переменными.