Мечты

«За сбычу наших мечт!» – слышали такой шутливый тост? Я – не раз. И всегда смеялась, потому что слова уж очень забавные: «сбыча», «мечт»… Ну, со «сбычей» ясно, а вот с «мечтами» вопрос: действительно ли «мечт» не бывает? Правда ли эта форма, родительный падеж множественного числа, не употребляется?

Вообще-то слово «мечта», на первый взгляд, простое и незатейливое. Единственное число – мечта, мечты, мечте, мечтой и т. д. Множественное число – мечты, мечтам, мечтами, о мечтах. Всё есть, только родительный падеж почему-то отсутствует.

И вот тут-то выясняется, что слово «мечта» не такое уж простое. Прежде всего, его этимология, то есть происхождение, решительно неясна. Языковеды предполагают, что «центром значения» этого слова в древности было «нечто мигающее или мерцающее». И из такого значения одинаково легко могло развиться как «призрак, видение, наваждение», так и «фантазия, неясная и неопределенная мысль».

Слово, между тем, старое. И самое главное – в старославянском языке была не только «мечта», но и та самая форма, которая сейчас не употребляется – «мечт»! Получается, что она была когда-то, но со временем стала неупотребительной? Возможно, так оно и есть. Что можно сказать наверняка – так это то, что в индивидуальном употреблении форма «мечт» отмечалась и два века назад, и относительно недавно. В Кратком словаре трудностей русского языка» Н. Еськовой приводится лишь два примера, зато очень ярких. «Он корни помыслов, он зрит полет всех мечт / И поглумляется безумству человеков». Это Г. Державин. А вот пример из прозы В. Некрасова: «…Теперь жалею, так как из трех мечт, трех обещаний два уже выполнил…».

В общем, сейчас эта форма («у меня много мечт») употребляется чаще всего в шутливо-ироничном смысле. Это языковая игра, а играть нам никто не запрещает.

Мизерный

«В этой маленькой русской колонии, / Здесь спасающей от беззакония / Свои бренные дух и тела, / Интересы такие мизе́рные, / Чувства подленькие, лицемерные, / Ищут все лишь еды и тепла». Это – И. Северянин, написано почти столетие назад. И, по Северянину, интересы именно «мизе́рные».

Более того, если у вас сейчас под рукой только Словарь ударений Ф. Агеенко и М. Зарвы, вы увидите, что там никаких других вариантов и нет: «мизе́рный», «мизе́рный» и еще раз «мизе́рный». Ничтожно малый, скудный, мизе́рный.

Но так говорят немногие! Чаще мы слышим это слово совсем с другим ударением – «ми́зерный». И словари эту тенденцию отражают: так, Орфоэпический словарь под редакцией Р. Аванесова хоть и рекомендует нам говорить «мизе́рный», но допускает и другое ударение: «ми́зерный».

А Словарь ударений И. Резниченко вообще не делает различий между двумя вариантами: «ми́зерный» и «мизе́рный» признаются равными. Дело в том, что слово это в русском языке образовалось на базе французского misère (ничтожество, пустяк) с ударением на втором слоге. Однако корень этот восходит к латинскому miser (жалкий, скудный, бедный) с ударением на первом слоге. Вот откуда колебания в ударении.

Любители всего «правильного» наверняка остановятся на варианте «мизе́рный». Им будет любопытно узнать, что ничтожное количество чего-нибудь называют «ми́зером». Вот так интересно получается: «ми́зер» – но «мизе́рный»!

Правда, «мизе́р» тоже существует, но это не «малое количество чего-нибудь», а обязательство игрока в преферансе не брать взяток – и это уже специальное употребление.

Микитки

«Получить под микитки» или «ударить под микитки». Не то чтобы мы часто используем это выражение, но иногда бывает. И нам кажется, что мы понимаем смысл этих самых «микиток». А спроси – ну и где они у нас? – большинство укажут на подмышки. Почему это так, вообще вряд ли кто ответит.

В Толковом словаре В. Даля «микитки» (или «никитки»!) – это пах, подвздошье, подреберье. То есть все-таки не подмышки. Была такая угроза, которую приводит В. Даль: «Будешь ты у меня микиту через кий скакать!». Происходит это выражение от пляски «микиты»: двое держатся за концы палки и, перекидывая через нее ноги, поочередно спрашивают: «Микита, ти ты-то?» А другой должен ответить по правилам игры: «Не я, то мой тата!» Не спрашивайте меня, в чем смысл игры, будем считать, что играют в нее ради процесса.

Однако вернемся к нашим «микиткам». Проще всего было бы предположить, что это слово происходит от имени собственного: Микита, Никита. Например, существовал какой-нибудь реальный Микита, который первым и двинул кому-то «под микитки», тем более что греческое имя Никита означает «победитель».

Версия увлекательная, но языковеды уже доказали, что это не так. Микита, микитка – это русский вариант праславянского слова, которое значило «мягкие части тела». Вообще-то в русском языке оно должно было звучать и писаться как «мякита, мякитка», но ни в одном говоре этой формы уже не найдешь – видимо, ассоциация с Микитой и Никитой ее вытеснила.

Микробы

В магазине женщина стоит перед полкой с дезинфицирующими средствами. Берет в руки то одно, то другое, лицо озабоченное.

– Может, вам помочь? – спрашивает продавщица.

– Не могу вспомнить название этого средства, – говорит покупательница, – его еще показывали в рекламе… оно, говорят, всех микробов убить может.

– А, «все микробы убивает», – кивает продавщица, – ну, у нас много таких средств. Пойдемте, покажу, это на соседней полке.

Так что же делает средство – «убивает все микробы» или «убивает всех микробов»? Дело в том, считать ли слово «микроб» одушевленным или неодушевленным существительным. Тип склонения зависит именно от этого. Если оно одушевленное, то говорить надо «убивает всех микробов». Если неодушевленное – «убивает все микробы».

Главное – понять: деление существительных на одушевленные и неодушевленные не отражает деление на живое и неживое, которое существует в природе. Да, как правило, что живое, то и одушевленное в языке. Но исключений очень много! Вспомним хотя бы такие слова, как «труп» и «мертвец». «Вынесли труп», но «вынесли мертвеца». Получается, мертвец – живой? Нет, конечно, но слово это, существительное «мертвец», попадает в категорию одушевленных.

А вот что касается «микробов», а также «бацилл», «бактерий», «микроорганизмов», «личинок», «стрептококков», то в употреблении этих слов наблюдаются серьезные колебания – именно потому, что в сознании говорящих нет определенности с их статусом: живые они или неживые. Грамматический словарь А. Зализняка считает слово «микроб» одушевленным существительным: «убивает всех микробов».

Я же, скорее, прислушалась бы к Краткому словарю трудностей русского языка Н. Еськовой. Там и «микроб», и «вирус», и «бактерия», и «бацилла» – неодушевленные существительные. А значит, правильнее сказать все-таки «убивает все микробы, убивает все вирусы, убивает все бациллы, все бактерии».