Осенью 1981 года весь второй курс инженерно-строительного факультета Дальневосточного политехнического института, где я учился, отправили на уборку картофеля в совхоз на севере Приморья. Нас разместили в пустующих домах, где мы спали бок о бок на криво сколоченных нарах. Рядом со мной разместился парень с другой специальности, оказавшийся, судя по его бесконечным рассказам, энтузиастом и чуть ли не адептом боевых искусств. Я молча его выслушивал, не перебивая и не дополняя, ничем не показывая собственную вовлеченность в тему. Я никак себя не проявлял с этой стороны, тем более что уже знал о себе, что мои данные не настолько хороши, чтобы о них говорить. Так прошло недели две.

…В ту ночь я заснул рано, но вскоре меня разбудили возбужденные сокурсники. Они сдавленно шипели в ухо: «Вставай, там во дворе солдаты. Они избивают и терроризируют наших». Я огляделся – в комнате было десятка два студентов. Я спросил: «Сколько их, солдат?» Мне ответили, что, кажется, четверо, но с ними еще местные. Я не понял, почему двадцать человек сидят и дрожат в комнате при таком численном перевесе. Быстро одевшись, пошел к выходу. Меня пытались остановить, говоря, что кто-то уже побежал за подмогой, но я не стал слушать.

Я вылетел на улицу, заряженный на бой. То, что я увидел, впечатляло: у горящего костра сидели четыре человека, двое были нормальных размеров, но другие двое, прямо скажем, гигантских. Увидев меня, они поднялись и со словами: «Что, не хватило?» – двинулись ко мне, возглавляемые солдатом на голову выше меня и вдвое шире в плечах. Он не был толстым – скорее, атлетического сложения. Несмотря на злость оттого, что меня подняли среди ночи эти трусы, и решимость разобраться с солдатами, я испугался. Не могу сказать, что душа ушла в пятки, но я лихорадочно соображал, смогу ли я «выключить» здоровяка. Мне не приходилось еще иметь дело с такими гигантами. Я понял, почему все так испуганы и почему никто не осмеливается даже выйти наружу.

Позже выяснилось, что солдаты познакомились со студентками, проводили их до дома, но дальше девушки сбежали, а солдатам явно хотелось чего-то большего. Они пытались проникнуть в здание, но их не пустили, при этом кому-то из студентов сильно досталось. Солдаты расположились во дворе, разожгли костер. Кто-то из студентов побежал за подмогой, остальные разбудили спящих.

Я оказался в сложном положении: за спиной были однокурсники, которых я, кажется, отругал за трусость, впереди – пара могучих молодцов (двух остальных я не принимал в расчет). Пока я думал, что делать и как ответить, во двор влетело полсотни, если не больше, студентов, которые с ходу бросились с кулаками на главного солдата, но их удары не возымели ни малейшего эффекта. В центре круга радиусом метра четыре, образованного студентами – всего человек восемьдесят, – метался гигант, мгновенно поворачиваясь в сторону любого, кто осмеливался выдвинуться в его сторону.

Студенты были возбуждены, кричали, но никто не решался приблизиться к бугаю, понимая, что это сродни сближению с разъяренным быком или диким медведем. Пауза затягивалась. В это время я, вытесненный во второй ряд, попытался прорваться в первый, но меня туда не пустили: «Куда ты лезешь? Здесь впереди все наши главные бойцы, самые сильные!» Вконец разъярившись, я схватил за руку первого попавшегося студента и рывком отправил его назад, а сам вышел вперед. Расстояние до солдата было метра четыре, и он как раз повернулся в мою сторону. Недолго думая, я с места прыгнул на него, прицелившись ногой в горло.

К тому времени я уже много лет тренировал удар ногой в прыжке, который любил демонстрировать Брюс Ли, – летящий боковой удар, когда вторая нога прикладывается снизу в реверсивном движении. Чтобы достичь совершенства, я проделал десятки, а может, и сотню тысяч таких прыжков. И это был лучший прыжок, примененный мной в реальном бою. Всего же за всю историю моих боев я применил его дважды.

Я подпрыгнул как можно выше – так, что в момент удара я все еще был на уровне его головы, – и удар был слегка направлен вниз. Все, что я помню: он повернулся ко мне, дальше я в полете, затем удар в горло, от которого он падает назад. По ходу он поворачивается в сторону падения, и я вижу его затылок, куда намерен нанести второй удар отведенной в полете ногой. Но тут вдруг я слышу многоголосое: «Не бей!!! Убьешь!!!» – и вместо удара пролетаю дальше над ним, приземляюсь и по инерции вбегаю в круг студентов. Оглядываюсь и вижу, как часть студентов, вооружившись палками, пытается добить гиганта. Промелькнула мысль: «Зачем остановили меня, а сами потом добиваете?..»

В суматохе, заполнившей весь обширный двор, я глазами ищу остальных солдат и вдруг вижу одного из них. Бросаюсь к нему, хватаю одной рукой, но меня останавливают студенты, держа сзади за пояс и за другую руку. А солдат, вцепившись в мою руку, другой тянется к сапогу. Мозг обжигает мысль: «Нож!..» Я отталкиваю его от себя, резким ударом локтя назад освобождаюсь от студента, удерживающего меня сзади, вырываюсь из рук второго студента – в бешенстве от их идиотизма и от того, что, спасая чужака, они подвергли меня такой опасности. В это время поверженный гигант приходит в себя, несмотря на град ударов палками, прорывается и бежит в сторону грузового самосвала, куда отступают и его дружки. Они запрыгнули в кабину и уехали.