Когда ты живешь в комфорте и безопасности в хорошем месте, не сталкиваясь лицом к лицу ни с жестокостью, ни с ненавистью, ни с несправедливостью этого все еще во многом варварского мира, то складывается впечатление, что так будет всегда: мир прекрасен, полон возможностей, люди человечны по своей природе. В беззаботном детстве мы вырастаем защищенные со всех сторон, оберегаемые родителями и родными, а если повезет – хорошими учителями или просто душевными людьми. Мне повезло в детстве – поэтому мне было так непросто в отрочестве. Я ничего не знал о темной стороне сознания, о суровых реалиях жизни, которые были очевидны для тех, кто столкнулся с ними еще в детские годы. Моя жизнь была прекрасной без таких знаний, а с их появлением она стала намного печальней…

Первая проверка на прочность в седьмом классе была не досадным стечением обстоятельств, а началом череды последующих испытаний. Но каждое из них что-то пробуждало во мне, подталкивало к росту, заставляло взрослеть, учило преодолевать трудности. Другими словами, часто то, что может видеться как препятствие или проклятие, является условием развития и благословением, ведущим к раскрытию внутреннего потенциала. «Многие знания – многие печали» – эти слова приписывают царю Соломону. Но разве не дорогою печали открывается мудрость души?

Восьмой класс снова был связан с переездом, на этот раз в Южно-Сахалинск. Я снова стал новичком, которого непременно надо было «обновить». Не исключено, что моя предыдущая история внесла в это свой вклад. Одолев своего прежнего «обновителя» и немного научившись махать кулаками, я почувствовал себя слишком уверенно и неосторожно повел себя в новой школе. Меня заметили, но сначала оценивающе приглядывались. В школе была своя иерархия, свои авторитеты, вожаки и изгои. Основная же часть была серой, нейтральной массой. Мне предстояло занять место в иерархии в соответствии с моими способностями и внутренним состоянием.

Проблемы начались с выезда на картошку, куда школьников регулярно отправляли в помощь совхозам. На наш участок зашел чужак и, не спрашивая, забрал ведра. Я удивился, что все промолчали, – видимо, знали этого типа. Один я возмутился. Я не знал, что чужак из другого класса был из тех, кто жаждал моего «обновления». Возможно, он и зашел на нашу территорию, чтобы спровоцировать меня. Он тут же вызвал меня драться. Мы пошли к дороге на дальний конец поля, но я шел один, а к нему присоединилось полдюжины подростков, чей внешний вид и мины на лицах не предвещали ничего хорошего. Со мной же никто из моего класса не пошел.

Бегло оценив ситуацию, я понял, что благополучного исхода не будет. Либо чужак сам побьет меня, либо – если мне удастся победить – меня побьет банда его дружков. Боевой дух пошатнулся: я был готов помериться силами с чужаком, который был моего роста, хотя и плотнее сбитым, но его рослые компаньоны, да еще и в таком количестве, не оставляли мне никаких шансов. Еще до начала драки я впал в уныние и явственно ощутил какой-то провал в животе и предательскую слабость в руках и ногах.

Мы кружили друг перед другом, обмениваясь пробными ударами кулаками. Тут мне пришла в голову дурацкая идея ударить его ногами в прыжке. Я полагал, что удар ножницами – когда наносишь подряд два удара ногами поочередно в прыжке – неотразим. Но то ли мой упадок духа сыграл злую шутку, ослабив меня изнутри, то ли противник был искуснее, чем я думал, – так или иначе я оказался на земле. В городе многие парни были тренированы в уличных боях и умели отражать такие удары. Мой противник изловчился поймать мою ногу в момент удара в прыжке и, дернув за нее, уронил меня. От неожиданности я не успел среагировать и неловко упал на собственную руку. Дорога была посыпана острым щебнем, и падение закончилось серьезной травмой левого запястья. Когда я поспешно поднялся с земли, чтобы избежать избиения ногами, моя левая рука безжизненно повисла и любое движение причиняло нестерпимую боль. Я не мог поднять ее вверх и не мог перемещаться – боль сразу усиливалась. Запястье распухало на глазах. «Соратники» чужака, увидев мое состояние, разняли нас – у них все же были свои правила и кодекс чести.

Походы к врачу не принесли облегчения – никто не знал, что происходит с моей рукой и как это поправить. Но я получил передышку. Несколько раз чужак встречал меня после школы в сопровождении дружков, чтобы продолжить разборки. Но каждый раз я показывал перемотанную эластичным бинтом руку и говорил, что не готов. Даже когда боль унялась и опухоль прошла, носил бинт и уклонялся от драки. Левый запястный сустав и по сей день хрустит при определенных движениях и полностью не восстановился.