II

Как создать жизнь, в которой будет больше связей

6

Отношения наизнанку

Самая распространенная форма отчаяния – не быть самим собой.

Серен Кьеркегор

Нельзя по-настоящему любить кого-то, пока по-настоящему не полюбишь себя.

Фред Роджерс, «Ты особенный: добрососедские мудрости мистера Роджерса»

Когда Серена Биан впервые вошла в свою комнату в общежитии – пустую, если не считать клочков бумаги и постельного белья от прошлых жильцов, – что-то сильно беспокоило ее в этой перемене. Она начинала свой первый курс в Пенсильванском университете и никогда раньше не была в Филадельфии. Она никого здесь не знала и вдруг подумала, что никогда не узнает. Когда эта мысль пришла ей в голову, Серена испытала странное чувство. Это воспоминание все еще заставляло ее содрогнуться, когда она рассказывала мне об этом спустя шесть лет.

То, что испытала Серена, было первым знаком одиночества, и ее ответ соответствовал классическому образцу, определенным Джоном Качиоппо два десятилетия назад. Ее тело стало посылать предупреждающие сигналы, словно она была заблудившимся в тундре гоминидом. Она оказалась вдалеке от себе подобных. Она была на незнакомой территории. В племени, с которым ей пр едстояло встретиться, могли быть враги. Нужно быть настороже, сохранять сверхвысокую бдительность и как можно скорее найти своих людей. К несчастью, соплеменники Серены были за сотни километров отсюда, и ей некем было их заменить.

Она выросла в одноэтажном Мичигане в семье иммигрантов, в 1970-х годах уехавших из Китая в поисках возможностей. Сегодня Серена – 167 сантиметров ростом, с сияющей улыбкой, подчеркивающей задумчивое выражение лица, – воплощение тихой мощи и радости. Когда я впервые встретил ее, я понял, что, хотя она говорит нежным голосом с мягкими интонациями, эта девушка полна любопытства, идеализма и неугасимой веры в человечество. Она рассказала, что уже в детстве ей пришлось «бороться с культурной изоляцией, будучи азиатоамериканкой в практически белом окружении». Но это вовсе не омрачало ее детство. У нее было много интересов, и она чувствовала себя «известной» в ее маленькой частной школе. В подростковом возрасте она заинтересовалась устойчивостью окружающей среды и горячо желала защищать экологию. «Я стала пчеловодом, завела несколько прекрасных друзей, а мои школьные учителя верили в меня». Тогда же она впервые влюбилась.

Тем не менее, когда Серена поступила в колледж, она, как и многие другие новенькие, оказалась в подвешенном состоянии. Прямо перед отъездом она рассталась со своим парнем и приехала в кампус с душевной болью, тоской по дому и шоком от столь внезапного и безрадостного перехода. «Зачем я бросила жизнь, которую строила на протяжении восемнадцати лет, – чтобы начать все заново в незнакомом месте?»

Но она не ожидала и еще не осознавала, что оставила позади не только свою жизнь, но и ощущение себя, своей личности. Детство Серены, как и большинства из нас, пр ошло в «племени» ее семьи, друзей, школы и соседей. Она еще не определила себя отдельно от этих отн ошений или чувства принадлежности, и поэтому, когда она в одиночку вошла в совершенно другие условия колледжа, ей показалось, будто она потеряла все, в чем видела саму себя. Она вдруг ощутила себя незаметной не только для чужих, но и для своих глаз.

Ей не помогло и то, что во время распределения студентов-новичков им сказали, что первая неделя в Пенне станет «лучшей неделей в их жизни» из-за ночных вечеринок по всему кампусу. В возможности познакомиться с сотнями новых первокурсников Серена увидела единственный способ ворваться в студенческую жизнь.

Она была довольно замкнута, но все же пыталась адаптироваться. Она дважды осмеливалась пойти на вечеринку, только чтобы напиться среди незнакомцев. В последний вечер распределения, совпавший с ее восемнадцатилетием, она обнаружила себя «прогуливающейся с первым попавшимся парнем, только чтобы с ним переспать». «Как только я добралась до его комнаты, меня осенило, как это на меня непохоже. Я сказала, что хочу домой, и, к счастью, он проводил меня обратно в общежитие».

Хотя эта встреча не закончилась ничем, кроме флирта, Серена была потрясена своей неуверенностью и сильным чувством тревоги. Может, она выбрала не тот колледж или с ней что-то не так? Должна ли она попытаться измениться, чтобы приспособиться, или же следует просто держаться в стороне, защищаясь и оставаясь настороже? Но еще больше ситуацию осложняло отсутствие кого-то, кому она могла бы довериться и рассказать о своих страхах и неуверенности. Ей казалось, что все вокруг наслаждались этим безумием. Чувство одиночества делало ее восприятие окружающих таким же подозрительным, как ее взгляд на саму себя.

«Никто не говорит тебе, каким трудным бывает первый год в колледже, – размышляла она во время нашего разговора. – Нечего и ожидать плавного перехода, когда тебя впервые в жизни отрывают от корней». Однако настоящая проблема заключается в том, что вы н е знаете самих себя, когда впервые должны встретиться с миром как личность.

Если бы она только знала, как много студентов чувствуют то же самое. Более 60 % опрошенных студентов сказали, что в течение последнего года чувствовали себя очень одинокими, а почти 30 % – в последние две недели. Во время опроса, проведенного в 2019 году в Калифорнийском университете в Дейвисе, половина первокурсников рассказали, что завести друзей оказалось гораздо труднее, чем они ожидали.

Для Серены дополнительным препятствием стали размеры колледжа. Пенн будто город внутри Филадельфии, и она чувствовала себя ничтожным лицом в его толпе. «Некоторое число студентов в кампусе, испытывающих то же самое, может развить стадное чувство. Не высовывайся и будь как все. Если ты будешь позади, то этого часто никто не увидит. Но в то же время большие группы мешают развивать личные отношения с преподавателями».

Первые несколько недель Серена бегала между занятиями в туалет, чтобы поплакать. После учебы другие студенты строили планы на обед, а она даже не пыталась идти за ними. «Мне казалось, что, отказываясь проводить время с людьми, я буду чувствовать себя одинокой и покинутой. Но всякий раз, когда это случалось, эти взаимодействия были очень поверхностными. Мы говорили о жизни в Греции, о вечеринках, о том, как нас беспокоят колледж и оценки». Она же жаждала содержательных бесед, которыми наслаждалась со своими школьными друзьями. Но они знали ее, и она знала их – изнутри. И она пока не установила такой связи ни с кем из своих однокурсников в Филадельфии.

«Мне казалось, что я здесь совершенно посторонний человек. Я слышала, как друзья толпами уходили на очередную вечеринку, а сама оставалась в постели смотреть «Нетфликс». Я чувствовала себя пустым местом».

Семестр продолжался, а ощущение одиночества у Серены менялось, но оставалось таким же острым. «Я все время была занята. Если я не готовилась к занятиям, то записывалась в новые кружки, посещала конференции, сидела в библиотеке или кофейне и делала домашние задания. Иногда мне удавалось отвлечься от своего одиночества только благодаря внеклассным занятиям и другим делам. Занятость почти как болезнь!» – сказала она, вторя словам Брайана Робинсона о зависимости от работы.

Но у нее по-прежнему не было друзей, а поскольку в клубах в Пенне высокая конкуренция, там редко можно встретить первокурсников. И Серена не стала исключением. Теперь студенческие годы стали для нее временем одиночества и отверженности. «Я была совсем одна и сильно запуталась в своей жизни».

Одиночество Серены часто сочеталось с самокритикой и самобичеванием: «Я не могу найти свое место среди этих людей, значит, в этом моя вина, со мной что-то не так». Однако она была не такой одинокой, как ей казалось. В исследовании Калифорнийского университета в Дейвисе три четверти студентов колледжа, которым было трудно завести друзей на первом курсе, сказали исследователям, что, по их мнению, окружающим заводить друзей проще, чем им самим. Это жестокий образец одиночества, усиливающего изоляцию и искажающего самосознание.

Приехав домой на зимние каникулы, Серена встретилась с одной из своих школьных учительниц, которая сразу же заметила вялость в ее голосе и отсутствие жизни в глазах. Она наклонилась к ней и спросила: «Серена, тебе не кажется, что у тебя депрессия?»

«Тогда я и поняла, что так и было. Депрессия, во многом вызванная одиночеством».

Она больше не испытывала восторга от экологии и пчеловодства. Ей больше не хотелось знакомиться с новыми людьми. Она лишилась всего, что любила, что придавало смысл ее жизни и в чем она видела свою значимость. Словно она больше не принадлежала ни себе, ни кому-либо еще.

Они с родителями задумались о переходе в другой колледж. И в этом у нее тоже было много друзей по несчастью. Одиночество и депрессия часто приводят к уходу из колледжа,. Например, 41 % студентов, которые ушли или перевелись из Вашингтонского университета в 2014 году, сказали, что на их р ешение повлияло «чувство социального одиночества».

Но вместо этого Серена решила пройти курс психотерапии, когда той же весной вернулась в Пенн. Она брала велосипед и каталась по художественным музеям и вдоль реки, занимаясь тем, что доставляло ей удовольствие и напоминало об ее интересах. Это помогло ей вновь обрести чувство собственного достоинства, но она все еще чувствовала себя неуверенно в общении с другими людьми. «Я чувствовала, что если уйду из кампуса и никогда не вернусь, то не буду ни по кому скучать, равно как и никто не будет скучать по мне».

Однако тем летом все изменилось. Дома она нашла работу на городской ферме, где могла заниматься работой, которую очень любила, и записалась на месячные курсы йоги, описываемые ей как «преобразующие».

«Меня исцелила не столько йога, сколько общество», – сказала Серена. У них была группа из пятнадцати человек из разных поколений и социальных слоев. Там были бабушки, молодые отцы, работающие матери, аспиранты и пара, приехавшая в Мичиган с Гавайев только ради этого обучения. Они не были знакомы между собой, но общий интерес дал толчок их связям друг с другом.

«Культура обучения была совершенно иной, чем в колледже, – сказала Серена. – Оно было безопасным, терпеливым, теплым и гостеприимным. Вместо того чтобы сразу судить о человеке, мы тратили время, чтобы понять друг друга. От этого сообщества я узнала, что каждый из нас в едет свою собственную борьбу. Я узнала, что на первый взгляд может показаться, что у кого-то есть все, но на деле все может быть совсем не так».

Обучение объединило их в округ общего набора таких ценностей, как доброта и честность, и таких интересов, как практика йоги, которые были очень важны для каждого из них. Таким образом, группа отражала самоощущение Серены и усиливала ее чувство принадлежности. Но новые отношения не определяли ее так же, как дружеские отношения, которые она строила всю свою жизнь, – для всех этих незнакомцев она была такой же новой и необычной, как и они для нее. Каждый человек должен был прийти в группу своим собственным путем, ведя за собой свое чувство собственного «я». И именно придя в группу и раскрыв свое истинное «я», Серена обрела внутреннее равновесие и уверенность, которых ей так не хватало в кампусе.

Она поняла, что главным источником силы класса йоги была уязвимость. Людям не просто позволялось быть открытыми и честными – их поощряли делиться своими самыми сокровенными чувствами и страхами. «Я заново открыла для себя силу раскрытия нашей общей человечности».

На этих занятиях Серена научилась ценить собственную человечность и быть более открытой, терпимой и снисходительной к самой себе. Она восстановила не только ощущение своих истинных ценностей и базовой идентичности, но и способность проецировать и учитывать эту идентичность через свои взаимодействия и отношения с другими людьми. Она чувствовала себя сосредоточенной и уравновешенной, что придавало ей уверенность, которой так не хватало на первом курсе.

«Возвращаясь на второй курс, – сказала она, – я была полна решимости наладить побольше связей в кампусе».

Она начала с малого: например, приглашала однокурсников попить кофе. Но вместо того чтобы довольствоваться обычной светской беседой, она откровенно рассказывала о своем одиночестве на первом курсе. К ее удивлению, почти все, с кем она этим делилась, говорили, что тоже испытывали одиночество в той или иной форме. «Даже те, у кого было много друзей в “Фейсбуке” или тысячи подписчиков в “Инстаграме”!»

Заинтригованная этим открытием, Серена подготовила короткий анонимный опрос о жизни в колледже и раздала его семидесяти двум случайным студентам Пенна. «Я была шокирована числом студентов, которые больше всего хотели найти в Пенне “глубокие, искренние разговоры и дружбу”».

В то же время Серена заинтересовалась влиянием физического пространства и архитектуры на человеческие взаимодействия и культурные изменения. Она заметила, что все локации в кампусе словно имели предопределенную культуру. «Это значит, что в культуре кампуса Пенна преобладают конкуренция, занятость и социальная иерархия». Тогда она задумалась, можно ли создать пространство, «настраивающее на глубокое социальное взаимодействие». Она подумала, что в таком пространстве люди могли бы взаимодействовать так же, как участники ее курсов йоги. Они чувствовали бы себя свободно и безопасно, раскрывая свое истинное «я», делясь своими чувствами и проблемами, чтобы «быть настоящими». Они будут относиться друг к другу с искренним состраданием и добротой, так, как хотели бы, чтобы относились к ним самим. Они будут руководствоваться мыслями и чувствами, а не поверхностными взглядами. Другими словами, они будут строить отношения не снаружи, а изнутри.

Ради эксперимента Серена сняла на Airbnb квартиру вне кампуса и пригласила группу незнакомых между собой студентов провести вечер, беседуя и рассказывая истории. Она назвала эту акцию «Местом встречи».

«Я буквально подходила к людям на улице и спрашивала, не хотят ли они провести несколько часов с другими студентами, беседуя и знакомясь друг с другом». Большинство из тех, с кем она говорила, выражали то же стремление к открытости и честности между людьми, что и Серена.

На первое собрание пришло двадцать студентов с разных курсов и из разных социальных слоев. Поскольку она хотела, чтобы это мероприятие было свободно от светской болтовни и отвлекающих факторов, Серена еще на пороге просила всех убрать свои телефоны и тихо ждать, пока все не соберутся. «Мы три минуты смотрели друг другу в глаза, прежде чем приступить к самопрезентациям, в которых было больше личных историй, чем стереотипных ярлыков о том, что в жизни хорошо, а с чем возникают трудности». Три следующих часа они делились своим опытом и мнениями о социальной жизни в кампусе, своими чувствами и страхами. «К концу вечера эта комната, – вспоминает Серена, – была наполнена вдохновением и надеждой».

Как случилось, что всего через три часа группа незнакомых между собой людей ощутила себя такой связанной? Серена считает, что дело в появлении пространства, где люди могли бы убрать в сторону любые предвзятые социальные ожидания и поделиться сокровенными историями, не опасаясь критики. «У всех нас есть страхи, стремления и надежды. Мы испытываем одиночество, тревогу и депрессию, которые распространены намного сильнее, чем нам кажется».

Первое «Место встречи» прошло так хорошо, что Серена стала проводить их с новыми людьми каждые несколько недель. Ее цель была не в том, чтобы передружить всех этих людей, а в том, чтобы пробудить в них общую человечность и, возможно, вдохновить их относиться к другим студентам в кампусе с большим сочувствием и добротой. Она хотела изменить систему ценностей в этой культуре, не более того.

Также она хотела избавиться от предрассудков, которые мешали ей на п ервом курсе. «Мне нужно было принять мысль о том, что все люди хорошие и каждый из них ведет ту или иную битву. Вместе мы и пытаемся во всем этом разобраться. Я смогла отпустить мысль о том, что не могу клонировать своих школьных друзей. Мне предстояло научиться ценить каждую связь именно за ее уникальность».

Эта перемена помогла ей узнать кое-что новое о себе самой. «Я стала куда более открытой и очень интересующейся другими людьми!»

Серена стала искать людей, которые разделяли ее стремление к более глубоким и искренним связям. С некоторыми из своих самых близких друзей она познакомилась на втором курсе, и к началу третьего она уже чувствовала себя полноправной частью своей компании. Она рассказала, что нашла в «Месте встречи» несколько близких друзей, но этот процесс не был простым. «На этих собраниях я могла бы завести много случайных друзей и сблизиться с ними только потому, что за эти несколько часов я так хорошо их узнавала». Другими словами, эти откровенные разговоры облегчали как новые знакомства, так и установление прочных дружеских отношений. Эти навыки распространялись и на создание и укрепление дружеских отношений вне собраний.

Серена заключает, что мы все не обязаны быть лучшими друзьями, но нам необходимо развивать культуру, которая поощряет демонстрировать свою истинную природу. Один из путей к этому – разговор лицом к лицу. Поэтому созданная Сереной культура жила в основном в офлайне.

«После каждого собрания я просила всех участников порекомендовать одному их другу, который был сильнее всех непохож на них, посетить следующую акцию». Оказалось, что жажда человеческой связи была такой сильной, что собрания почти полностью заполнялись благодаря личным рекомендациям. К окончанию колледжа Серена провела около сорока пяти «Мест встречи» и подготовила памятку для тех, кто желает повторить ее опыт.

На одном из собраний был и координатор центра здравоохранения студентов Пенна Бен Болник, признавшийся газете The Daily Pennsylvanian, что «Место встречи» Серены заполнило жизненно важный пробел. «Всем людям необходимо, – сказал он, – размышлять, обсуждать, конкретизировать идеи, концепции и проблемы с себе подобными существами. И порой нам не хватает такой возможности».