На земле

Одна современная тенденция, способствующая глобальному одиночеству, на первый взгляд выглядит как исключительно хорошая новость: пожилых людей стало больше, чем когда-либо, и они живут дольше. Кто же не хочет жить долго? Однако эта тенденция вызывает такие же смешанные чувства, как технологии и возросшая мобильность. С преклонным возрастом приходят проблемы со здоровьем и другие неприятности. Многие сегодняшние старики пережили своих партнеров, друзей, любимых и даже взрослых детей. Многие из них маломобильны. И многие живут в относительной изоляции.

Эта проблема стоит особенно остро в таких быстро модернизирующихся странах, как Китай и Корея, где молодые «бродящие люди» бросают своих стариков. В этих обществах старшие традиционно занимали уважаемое и почетное место. Они жили во главе многих поколений семьи, делились своей мудростью и жизненным опытом, участвовали в повседневной жизни молодежи. Поэтому брошенные старики, ожидающие почтения и заботы из-за своего воспитания, могут чувствовать себя покинутыми и преданными. Они могут впасть в отчаяние. С 1990 по 2009 годы показатели самоубийств среди пожилых людей в Южной Корее выросли более чем в пять раз и по состоянию на 2017 год были самыми высокими среди развитых стран. На Тайване пожилые люди кончают жизнь самоубийством в два раза чаще, чем представители всех остальных возрастных групп. А в Китае уровень самоубийств среди пожилых горожан вырос более чем вдвое с 1990-х годов.

Между тем на За паде пожилые люди больше привыкли жить в одиночестве, но, когда они действительно нуждаются в помощи, это может доставлять им неприятности и вызывать стеснение. Может статься, что родственники не привыкли поддерживать их и никак им не помогут. Социальные службы только начинают удовлетворять эту потребность, которая будет лишь усиливаться со старением поколения беби-бумеров. Бумеры составляют около четверти населения США, и самые старшие из них до стигли пенсионного возраста еще в 2011 году. Пока не ясно, справятся ли социальные службы с ролью, которую для пожилых людей раньше исполняла большая семья.

Пожилые люди могут быть н езаменимым якорем для своих семей, напоминая им об общей истории, традициях и ритуалах, которые помогают сохранить чувство принадлежности и идентичности. Однако подавляющее большинство американцев не живут в семьях, состоящих из многих поколений. А со старением пожилых людей количество их сверстников сокращается и возрастает риск одиночества.

Энн, как и многие в этой возрастной группе, боролась с одиночеством с тех пор, как два года назад умер ее муж. Сейчас она живет одна в скромном загородном доме, где они вырастили троих сыновей. Она маленькая и стройная, а ее седые волосы уложены в модный боб. В свои восемьдесят восемь лет она, кажется, крепко стоит на ногах. Она регулярно ходит по тропинке возле своего дома в области залива Сан-Франциско и продолжает водить машину. Несмотря на определенную сдержанность, она любит поговорить о своем муже Джеймсе и созданной ими семье.

Когда-то, говорит она, в доме все время что-то происходило, и Энн это нравилось. Выходные проходили в обществе соседей, на соревнованиях сыновей и под смех коллег Джеймса из газеты. Ее муж был общительным и великодушным человеком, а Энн занималась общественной деятельностью. А потом появились внуки. Их сыновья были внимательны и жили неподалеку, так что Энн никогда не чувствовала большого одиночества после того, как ее собственное гнездо опустело.

Ей помогло то, что они с Джеймсом были физически активны, здоровы и глубоко привязаны друг к другу. Они поженились в 1956 году и очень друг друга любили. И Энн очень дорожила той взаимной поддержкой, которую они давали друг другу. «У нас всегда был кто-то за спиной. И всегда будет рядом с тобой, несмотря ни на что».

Когда Джеймс вышел на пенсию, они смогли проводить больше времени вместе. Джеймс занялся живописью, и они оба радовались визитам внуков. Кроме того, у них было много друзей.

Однако чем старше они становились, тем больше их друзей умирало от рака или сердечных заболеваний, и их социальная сеть сокращалась. А в 2012 году ухудшилось здоровье и самого Джеймса. Он стал чувствовать слабость и тяжело дышать. После неудачного падения он нуждался в постоянном уходе, и стресс от происходящего сказался и на здоровье Энн.

Наконец они решили перевести Джеймса в учреждение, которое могло бы о беспечить ему круглосуточный уход. Энн не жила одна уже почти шестьдесят лет, и ей потребовалось некоторое время, чтобы к этому привыкнуть, но она продолжала ухаживать за Джеймсом. Она водила его на встречи и почти каждый день была рядом с ним. Шли месяцы, и умирало все больше их старых друзей и обитателей учреждения.

После двух лет в лечебнице скончался и Джеймс. Ему было восемьдесят девять лет.

Как ни старалась Энн к этому подготовиться, его смерть все же ошеломила ее. И со временем ей не стало легче. Ее сыновья поочередно помогают ей по дому и во дворе. Внуки, большинство из которых уже подростки, приходят, когда могут, но они заняты спортом, друзьями и всеми культурными и технологическими изменениями, с которыми они управляются так же легко, как дышат.

Для Энн перемены были все более трудными, и это настоящая проблема, потому что возраст меняет все. «Это как спланировать все заранее, – говорит она, – но так и не сделать». Легко почувствовать себя обделенным, но очень трудно наверстать упущенное.

Каким бы острым и молодым ни был ее ум, низкий голос Энн с возрастом становится хриплым. Недавно у нее обнаружили рак молочной железы, но он протекает медленно и пока не требует агрессивного лечения. У нее становится все меньше сил, и она уже не может делать так много дел, как раньше. И она не знает, сколько еще сможет сохранять свою независимость.

«Это довольно странное чувство, – говорит она. – Смерть всегда была здесь. Но всегда казалась такой далекой». Она чувствует одиночество, когда остается с ним один на один.

Софи Эндрюс хорошо знакома с такими пожилыми людьми, как Энн. Эндрюс – президент компании Silver Line – кол-центра для п ожилых людей в Великобритании, чей девиз – «Нет слишком сложных вопросов, нет слишком простых проблем, нет нужды быть одному».

С начала 2013 года Silver Line приняла два миллиона звонков, причем их количество каждый месяц вырастет на 10 %, хотя информация о кол-центре передается только из уст в уста. «На одиночество навешано столько ярлыков, – говорит Эндрюс. – Для многих людей мы единственные, с кем можно поговорить».

В звонках, которые принимает Silver Line, есть определенная закономерность. Дневные звонки носят информационный характер. Звонящие хотят узнать, как найти ту или иную услугу или связаться с другими пожилыми людьми. «По вечерам, – говорит Эндрюс, – мы становимся будто бы друзьями на диване… Люди звонят, чтобы пожелать нам спокойной ночи». Еще позже «люди менее эмоционально стабильны. Они очень одиноки. А утром они звонят, чтобы пожелать доброго утра, просто чтобы было с кем поговорить».

Но Silver Line может помочь только тем, к то звонит. А многие пожилые люди, особенно те, что пережили Вторую мировую войну и всегда гордились своей самостоятельностью, видят в любой просьбе о помощи признание неудачи. Их нежелание протягивать руку за помощью часто усиливается страхом, что их семьи будут видеть в них бремя, что они будут вынуждены оказаться в новой жизненной ситуации, возможно, оставив дом и места, с которыми связана их идентичность. Столкнувшись с угрозой потерять свою заветную независимость, многие пожилые люди предпочитают вместо этого тихо страдать от своего одиночества.

Однако другие считают, что в их растущем числе есть социальная сила. Несколько пожилых бостонцев задумались об этом еще в 1999 году. «А что, – спрашивали они друг друга, – если мы объединимся и создадим систему поддержки друг друга?»

Это положило начало тому, что впоследствии стало известно, как движение Village Movement, в котором сейчас задействованы более 350 некоммерческих организаций, управляемых пожилыми людьми по всей стране.

Основатели движения из бостонского Бикон-Хилла знали лишь, что они не хотят переезжать (сами или не по своей воле) из собственных домов в дома престарелых. Поэтому они сформировали общину Beacon Hill Village, чтобы помогать друг другу «здравствовать, направляя жизнь и создавая собственное будущее». Они помогают друг другу в решении повседневных жизненных проблем – от поездок на машине до визитов к врачам, покупок продуктов и ведения домашнего хозяйства. Также они получают рекомендации проверенных профессионалов – от сантехников до финансовых консультантов. И, пожалуй, самое главное – они регулярно собираются вместе, чтобы разделить общие активности, включая семинары, концерты и волонтерскую деятельность.

Бикон-Хилл вдохновил людей на создание сотен общин по всей стране, в том числе San Francisco Village, включающую в себя несколько небольших округов, отобранных по почтовому индексу. Этот организационный принцип способствует сильной местной связи между соседями, что особенно ценно в Сан-Франциско – городе, где растущая джентрификация и перемещение населения несут угрозу растущей изоляции пожилых людей.

Когда я разговаривал с Кейт Хепке, исполнительным директором San Francisco Village, она сообщила, что их программы призваны помочь членам общины «ориентироваться в постоянно меняющейся культурной и экономической ситуации в Сан-Франциско», чтобы они оставались вовлеченными в нее и продолжали общаться не только друг с другом, но и со всем городом. Их программы включают наставничество для старшеклассников и занятия по экономике. Многие из них организуют и проводят сами члены общины, используя культуру взаимности, которая является основой ее духа.

«Как член клуба, – говорит Кейт, – вы можете и оказывать помощь, и просить о ней. Взаимность означает, что вы зависите от других людей, которые помогают вам встретить старость у себя дома. Это чувство коллективной потребности является частью того, что питает социальные связи в San Francisco Village».

Джуди Джейкобс семьдесят один год, и она уже несколько лет живет в San Francisco Village. Она сравнивает общину с колледжем для пожилых людей. «Ты получаешь здесь то, что сам вложил».

Она вспоминает, что в самом начале она посещала семинар по здоровью мозга. «Мы встречались каждую неделю, и некоторые из женщин, что туда ходили, – теперь мои самые близкие подруги. Теперь мы неразлучны. А все потому, что мы виделись каждую неделю».

Джуди обнаружила, что самые ценные программы – те, которые помогают их участникам научиться рассказывать свои истории, будь то письменные, художественные или устные. «Люди хотят поделиться своими историями, – сказала она. – Думаю, все мы хотим знать, что мы имеем значение друг для друга и наши жизни соприкасаются между собой».

В ее словах было что-то очень универсальное – трогательное описание человеческого стремления к общению.