Определение масштабов ситуативного шума

Какова доля ситуативного шума в общем системном шуме? Хотя показателя, применимого ко всем ситуациям, не существует, складывается некое общее правило. Масштабы описанных в этой главе эффектов ниже, чем масштабы постоянных межэкспертных и внутриэкспертных различий в принятии решений.

Например, как уже было отмечено, шансы получить убежище в США падают на 19 %, если дело рассматривается судьей сразу после двух положительных решений. Такая вариативность, без сомнения, вызывает озабоченность. Но эти цифры меркнут по сравнению с разбросом в решениях двух разных судей. Исследователь Джайя Рамджи-Ногалес с коллегами обнаружила, что в одном из судов Майами некий судья предоставлял убежище⁸² 88 % просителей, а другой – только 5 %. (Это реальные данные, а не ревизия шума, поэтому все заявители были разные, но судьи, рассматривавшие их прошения, были назначены квазислучайно. Авторы работы проследили за тем, чтобы этническая принадлежность заявителей не играла роли.) При такой вариативности кажется, что сокращение одного из показателей на 19 % уже не будет иметь большого значения.

Похожим образом дактилоскописты и врачи порой противоречат сами себе, но это происходит реже, чем ситуации, когда они не согласны с коллегами. В каждом изученном нами случае, где доля ситуативного шума в общем системном шуме могла быть измерена, ситуативный шум играл меньшую роль, чем различия между экспертами.

Другими словами, вы не всегда являетесь одной и той же личностью, и вы менее последовательны с течением времени, чем думаете. Однако несколько утешает тот факт, что у вас больше общего с собой вчерашним, чем с другим человеком в один день.

Ситуативный шум, внутренние причины

Влияние настроения, усталости, погоды, последовательности рассмотрения дел – существует множество факторов, способных спровоцировать появление нежелательного разброса в суждениях одного человека по одному вопросу. Остается надеяться, что можно организовать процесс принятия решения так, чтобы все посторонние факторы были известны и взяты под контроль. По крайней мере, в теории такая обстановка помогла бы снизить ситуативный шум. Но даже такие условия будут недостаточными для его полного устранения.

Майкл Кахана и его коллеги из Пенсильванского университета изучают способность к запоминанию⁸³. (Запоминание не является задачей по вынесению суждения в нашем определении, однако это когнитивная задача, условия выполнения которой можно строго контролировать, а вариативность при этом легко измерить.) В ходе одного исследования 79 испытуемым предложили принять участие в исключительно подробном анализе их способности к запоминанию. С участниками эксперимента провели 23 сессии, на каждую из которых отводился отдельный день; во время этих сессий испытуемые должны были вспомнить слова из 24 различных списков, состоявших из 24 слов каждый. Способность к запоминанию определялась как процент слов, которые удалось вспомнить.

Кахану и его коллег интересовали не различия между испытуемыми, а скорее параметры, позволяющие спрогнозировать разброс в результатах каждого участника. Будет ли таким параметром собранность испытуемого? А количество часов сна предыдущей ночью? А время проведения эксперимента? Будет ли запоминание улучшаться от сессии к сессии? Будет ли оно ухудшаться по мере усталости или с потерей интереса? Окажутся ли одни списки слов легче для запоминания, чем другие?

На все эти вопросы были получены положительные ответы, однако влияние, оказываемое этими параметрами, не было значительным. Модель, учитывающая все эти показатели, смогла объяснить лишь 11 % вариативности результатов испытуемого. Ученые описали это следующим образом: «Нас поразило, какой высокий уровень вариативности мы увидели уже после того, как исключили влияние прогнозных переменных». Что вызывало ситуативный шум даже в таких строго контролируемых условиях, оставалось загадкой.

Самой мощной переменной, прогнозирующей способность испытуемого вспомнить слова из определенного списка, был отнюдь не внешний фактор. Эту способность можно было проще всего предсказать, исходя из того, как хорошо испытуемый смог вспомнить слова из предыдущего списка. За «успешным» для испытуемого списком, как правило, следовал еще один относительно «успешный» ряд слов, а список «средней трудности» сменялся примерно таким же. Способность вспомнить слова не варьировалась случайным образом от списка к списку: в каждой сессии улучшения сменялись ухудшениями без видимой внешней причины.

Результаты эксперимента говорят о том, что способность к запоминанию в значительной степени движима, как выразились Кахана и соавторы, «эффективностью внутренне обусловленных нервных процессов, управляющих функциями памяти». Другими словами, сиюминутная вариативность эффективности работы мозга подвержена влиянию не только внешних факторов вроде погоды и отвлекающих помех. Это особенность работы самого мозга.

Велика вероятность того, что эта присущая функционированию мозга вариативность также влияет и на качество наших суждений, и, возможно, нам так и не удастся разобраться в механизмах этого влияния. Такая вариативность работы мозга должна заставить призадуматься всякого, кто считает, что от ситуативного шума можно избавиться. Аналогия с баскетболистом на штрафной линии не была настолько упрощенной, как могло показаться на первый взгляд: так же как мышцы спортсмена никогда не повторяют движения с абсолютной точностью, наши нейроны никогда не функционируют совершенно одинаковым образом. Если наш разум – это измерительный прибор, то отнюдь не идеально точный.

Однако мы должны попытаться взять под контроль нежелательные факторы, управлять которыми все же можно. Как мы увидим в главе 8, это особенно важно, когда суждения выносятся группами.