Глава 2. Травмы и ресурсы

Теперь рассмотрим подробнее темы, которые мы уже затронули. Взглянем на них в контексте психологических травм.

Триггер обезоруживает нас, воссоздавая болезненный опыт детских лет. Самые сокрушительные триггерные моменты закладываются в результате насилия или травмы, произошедшей в прошлом или уже во взрослой жизни, и сохраняются глубоко в соматической памяти. Справиться с ПТСР сложно, потому что триггер воскрешает изначальную боль. Но теперь это боль от врачующего скальпеля, а не от ножа грабителя. Это подсказка – и повод наконец перейти к исцелению.

В переводе с греческого «травма» значит рана. Это шокирующий, болезненный опыт. Он вызывает тяжелейший стресс, который мы не в силах избежать. Мы цепенеем или реагируем неожиданными эмоциями, необдуманными действиями. Травма больше касается нашей реакции, чем причины. Реакция же демонстрирует отсутствие контроля, беспомощность, бессилие: «Я ничего не могу сделать. Я в ловушке. Мне отсюда не выбраться».

В изначальном травматическом опыте мы, скорее всего, дистанцировались от происходящего. Именно поэтому нам сложно восстановить события в памяти и нужно много времени, чтобы исцелиться. Могут пройти годы, прежде чем мы разберемся, в чем заключалась изначальная травма, прочувствуем эмоции, которые подавляли, и наконец найдем решение. Внутренние часы сами подскажут, что мы готовы коснуться болезненных тем. Психотерапия травм представляет собой длительный, пошаговый процесс. Как говорит Яго, персонаж пьесы Шекспира «Отелло»: «Какая рана заживает сразу?»

Однако триггер не спрашивает, готовы мы к нему или нет, – он обрушивается на нас неожиданно, без предупреждения. Он как слон в посудной лавке, который одним движением разрушает тщательно выстроенные – и зачастую необходимые – механизмы уклонения или оттягивания. Теперь мы понимаем, чем вызвана наша регрессивная реакция: детской беспомощностью. Триггерная травма – это событие, для осмысления которого еще не хватает ресурсов. Чтобы произошло исцеление, травма должна походить на Бемби – робкое, безобидное воспоминание, а не на Годзиллу, который грозит нас растоптать.

Поскольку травма отпечатывается на соматическом уровне, наше тело лучше, чем разум, знает, что происходит под влиянием триггера. К примеру, в ответ на нападение мы замираем. А потом корим себя за трусость. Однако такая реакция стала адаптивным ответом на сигналы, слишком незаметные для мозга, но легко уловимые для тела. Физическая реакция превалирует над попыткой мозга выстроить стратегический план. Однако тело не всегда правильно интерпретирует события, поскольку расценивает триггер как опасность, опираясь на воспоминания, а не актуальную информацию. Тело руководствуется только одной целью – выжить. Поэтому не нужно себя винить. В следующий раз можно будет оправдать свою автоматическую реакцию, но при этом занять твердую позицию.

Триггеры показывают, в каких сферах прошлое довлеет над настоящим. Можно осмыслить их и заглянуть в глубины своей личности, узнать, что повлияло на наше становление, как исцелиться, как жить в настоящем и оставить прошлое в прошлом. И тогда триггерные реакции покажут путь развития и роста. Мы будем благодарны, что страдания многому учат нас, и даже найдем утешение в том, что раньше причиняло нам боль. Как сказано в псалме 22: «Твой жезл и Твой посох – они успокаивают меня!»

В связи с этим стоит вспомнить термин «посттравматический рост». Эту концепцию предложили психологи Ричард Тедески и Лоренс Калхун из Университета Северной Каролины в своей книге Post-Traumatic Growth in Clinical Practice («Посттравматический рост в клинической практике»). Мы можем сосредоточиться на своей стойкости и стрессоустойчивости, а не только на травме. Ключевой в таком случае станет способность учиться на собственном опыте и, таким образом, расти и развиваться. Боль, вызванная травмой, не обязательно должна оглушить нас; она способна пробудить наши внутренние ресурсы. Здесь будет полезна помощь опытного психотерапевта.

Когда всплывают детские травмы, триггер, который кажется результатом взаимодействия, может быть на самом деле воспоминанием.

Взаимодействие: «Вы спровоцировали меня, когда начали критиковать».

Воспоминание: «Меня провоцирует критика, поскольку вызывает у меня чувство стыда за собственную никчемность. Эта реакция указывает на те области, которые мне нужно проработать, поскольку напоминает о том, как мама унижала меня в детстве». Мы можем сказать себе или другому человеку: «Постойте! Вы лишь последняя версия многолетнего разрушительного опыта критики, который берет начало в детстве – в первом опыте взаимодействия с женщинами. Спасибо, что показали, на что обратить внимание и какие вопросы решить. Я ценю эту возможность. И не нужно меня жалеть, подбирая более мягкие выражения. Критика помогает ослабить ее влияние на меня. И мы с вами, безусловно, найдем более эффективные методы общения. Я не хочу воспринимать ваши слова со стоицизмом или безразличием. Моя цель – работать над собой и меньше раздражаться в ответ на триггеры. То есть проблема не только в детских переживаниях, но и в умении строить близкие отношения».

Под воздействием триггера мы не можем прийти к согласию с собеседником. Возможно, раздражение – это всего лишь уловка нашего запуганного эго, чтобы защитить себя от близости. Мы вернемся к этому в .

Первый способ, или практика, – исследовать пять потребностей ранних лет жизни: внимание, принятие, понимание, любовь, дозволение. Сначала мы анализируем, насколько эти потребности удовлетворялись в детстве. Потом записываем в дневнике как минимум по одному примеру к каждой из них. Уточняем, кто из родителей восполнял данную потребность, если это делал только один из них. Помните, что вряд ли найдется человек, который поставит родителям наивысшую оценку.

Пять потребностей – элементы идеальных отношений между родителями и детьми, характеристики здоровой привязанности. Это не описание среднестатистического детского опыта. К счастью, родителям необязательно быть идеальными, чтобы создать безопасные, защищенные условия для своих детей и восполнить их потребности. Нет нужды в совершенстве, к тому же оно невозможно.

Однако если в ранние годы жизни мы испытали значительную нехватку внимания и других потребностей, есть повод поработать над собой и над внутренним диалогом между родителем и ребенком, который происходит в нашей голове. При этом мы отказываемся от обвинений и обид в адрес родителей.

Если вы родитель, используйте список потребностей, чтобы проанализировать свой стиль воспитания. Расскажите об этой практике своим детям, если они достаточно взрослые, чтобы понять. Попросите их честно оценить ваши воспитательные методы и обсудите их.

Наконец, пять потребностей также описывают, чего мы ждем от наших партнеров во взрослой жизни. Следовательно, вы можете подстроить этот перечень под ваши нынешние отношения. Напомним, что для нас, здравомыслящих взрослых людей, «достаточно хорошо» – это и есть хорошо, не стремитесь к недостижимому совершенству. В мы рассмотрим эту тему подробнее.

Итак, перечислим, как родители восполняли наши потребности в детстве. В каждом случае описана идеальная ситуация.

Вы чувствовали, что оба родителя (или по крайней мере один из них) уделяли вам безраздельное внимание.

Вы чувствовали, что они проявляют осознанное внимание без осуждений и упреков.

Родители смотрели не на ваше лицо, а в ваше сердце, пытаясь понять ваши чувства и нужды.

Родители спрашивали, что вы ощущаете и что вам необходимо, не пытаясь вас разубедить.

Родители улавливали ваши чувства и потребности.

Родителей интересовало ваше мнение о них самих и обо всем, что происходит в семье.

Вы знали, что вас выслушают, а слова и эмоции всегда получат одобрение и поддержку.

Родители стремились узнать вас такими, какие вы есть.

Вы знали, что, кем бы вы ни были и кем бы ни стали, родители вас примут.

Вы знали, что вас не пытаются дотянуть до своего представления, а с любопытством наблюдают за вашим становлением и развитием.

Родители показывали вам, что полностью принимают ваши интересы.

Родители принимали ваши чувства, потребности, образ жизни.

Родители приняли вашу сексуальную ориентацию без упреков и советов измениться.

Родители принимали ваши чувства, никто не убеждал вас, что они не оправданны (например, «мальчики не плачут»).

Вам не доводилось стыдиться.

Вам не приходилось из кожи вон лезть, чтобы вписаться в свою семью; вы всегда знали, что вы ее часть, даже если сильно отличались от остальных.

Родители ценили вас за то, каким вы были, а не за ваши достижения.

Вы никогда не чувствовали себя обузой или «еще одним ртом, который нужно кормить».

У ваших родителей не было любимчиков.

Родители ценили ваше уникальное, важное место в их жизни и в семье.

Родители признавали ваши таланты, высоко ценили вас за них, всеми силами старались их развивать.

Вы получали от родителей поддержку, если другие ополчались против вас.

Родители понимали ваши радости и печали и были всегда готовы выслушать и утешить.

Вы знали, что всегда можете положиться на родителей.

Родители обнимали и целовали вас.

Родители проявляли любовь физически, но всегда в рамках дозволенного.

Родители часто говорили, что любят вас.

Никого не смущал зрительный контакт и прикосновения.

Вы чувствовали, что ваша жизнь полна заботы, ласки и нежности.

Вы не сомневались, что родители будут любить вас всегда.

Ваша любовь, как бы вы ее ни выражали, делала родителей счастливыми

Формы выражения родительской любви менялись в зависимости от вашего возраста, но искренняя нежность никогда не ослабевала.

Вы знали, что родители мечтали о вас еще до вашего рождения и никогда не перестанут любить вас.

Вы чувствовали свою незаменимость.

Родители стремились узнать ваши важнейшие потребности, ценности и желания.

Родители не настаивали на том, чтобы вы копировали их потребности, ценности и желания.

Родители не пытались контролировать вас, но установили разумные ограничения.

Вы чувствовали, что можете свободно исследовать окружающий мир, родители не сдерживали вас и не заставляли заботиться о них, вместо того чтобы жить полной жизнью.

Родителям нравилось, что вы используете воображение, ищете и исследуете новые подходы, новый образ мыслей, даже если он не совпадал с их убеждениями.

Вас одобряли и были на вашей стороне независимо от того, какой образ жизни вы вели – маргинальный или общепринятый.

Вы знали, что родители всегда поддержат вас в личных исканиях.

Родители создали безопасный, уютный домашний мир, куда всегда можно вернуться, но при этом дали свободу, когда вы были к этому готовы.

Вы знали, что родители помогут вам добиться вашей цели и сделают все, что в их силах, чтобы вы нашли свой путь в этом мире.

Родители смогли вас отпустить.

Итак, могу ли я теперь любить других – и себя?

В качестве упражнения, вспоминая, как родители удовлетворяли ваши потребности, скажите про себя: «Я ценю, как сильно вы любили меня. Мне бы хотелось проявить по отношению к себе, к вам и к другим ту же любовь». Так мы проявляем уважение к родителям и при этом не забываем любить себя и других людей. Любовь, которую мы получаем, поощряет нас отдавать любовь самим.

Второй метод – ответить на двенадцать вопросов, поразмыслить над ними и записать ответы в дневник. Уделите им внимание, и вы увидите, как некоторые особенности воспитания до сих пор влияют на отношения с людьми. В принципе, главный вопрос один: насколько наша нынешняя жизнь отражает истинное «я».

1. С какими нерешенными проблемами я надеюсь разобраться?

2. Как мое детство и отношения в семье влияют на мои мышление и поведение?

3. Как отношения с родителями влияют на отношения с другими людьми?

4. Насколько в моем сознании отпечаталось мировоззрение родителей и как теперь оно влияет на способность принимать людей такими, какие они есть?

5. Как в детстве я выражал следующие чувства: печаль, гнев, страх и радость?

6. Насколько мне комфортно или некомфортно наблюдать проявление этих четырех чувств в других людях?

7. Насколько мне комфортно или некомфортно замечать эти чувства в самом себе?

8. Умею ли я заявлять о своих личных границах и удерживать их?

9. Как предрассудки моей семьи мешают мне принимать людей с другими политическими или религиозными взглядами?

10. Какое поведение вызывает у меня такое осуждение, что мне сложно сопереживать бедственному положению другого человека?

11. Какого мастерства я добился в самовоспитании или воспитании моих детей?

12. Насколько моя личность отражает мои собственные нужды, ценности и желания и в чем это проявляется?

Ответив на эти вопросы, я задумался, что мне больше всего нравится в моей жизни. И ответил так: «Мне нравится, что у меня была возможность стать таким, каким я стал».

Триггеры указывают на нерешенные конфликты. Ресурсы помогают выстоять и исцелиться. Как триггеры и ресурсы связаны с детскими переживаниями? Вот какой детский опыт обеспечивает здоровое взросление: наши чувства и личные качества ценятся, поддерживаются; наши родители – превосходные люди, и мы идеализируем их, считая гениальными; мы настолько близки с ними, что тоже чувствуем себя сильными и способными. По мере того как мы сами начинаем выполнять их функции – от способности завязывать шнурки до умения утешить себя в период трудностей, – мы поднимаемся на их уровень. Мы переходим от зависимости к самостоятельности, от эгоцентризма к здоровой самооценке, от недоверия своим чувствам и интуиции к готовности доверять себе все больше и больше.

Наши внутренние ресурсы существуют не в вакууме. Их источник – в руках и сердцах любящих людей. Нам легче пользоваться внутренними ресурсами, когда мы понимаем, кто мы есть. Поскольку всех нас связывают многолетние отношения с родителями, мы автоматически несем в себе их черты характера и мировоззрение, вложенные в нас с детства – во благо или во вред. Невозможно стать индивидом без прошлого опыта, влияющего на становление личности. «Я подражаю своей матери, когда сужу других людей? Я подражаю отцу, когда реагирую именно так?»

Мы освобождаемся от влияния наших родителей и других людей, когда наши с ними отношения больше не мешают принимать решения, не понижают самооценку, не вклиниваются в социальное взаимодействие, не нарушают душевное равновесие, не определяют наше поведение. И только тогда мы можем стать самими собой, а это лучший ресурс. Свобода быть тем, кем мы хотим быть, ослабляет влияние прошлого. Когда одна за другой рушатся могучие твердыни, навязанные церковью, учебными заведениями и родителями, это счастье, потому что теперь мы можем исследовать свой внутренний, настоящий мир.

Кроме того, мы по-настоящему взрослеем, когда проблемы с родителями уже не нужно отрабатывать вместе с ними. Появляется время для семейной терапии. Будем надеться, что в этих условиях родители услышат нас и в идеале извинятся за грубости и унижения, которым подвергали нас в детстве. Но даже если этого не случится, с годами мы сами можем решить проблему своей обиды на родителей. Мы взрослеем, когда перестаем винить маму или ждать, когда папа скажет волшебные слова, которые «все исправят». Остались только мы – как Али-Баба перед пещерой с сокровищами, которые обеспечат его до конца дней.

Возможно, иногда тихими спокойными вечерами мы будем размышлять о родителях: «Что бы вы ни сказали и что бы вы ни сделали, вы не нарушите моего душевного равновесия и не заставите ненавидеть себя».

В комедийном фильме 1942 года «Я женился на ведьме» Дженнифер – ведьма, а ее отец-алкоголик – ведьмак. Он не одобряет ее выбор мужа, постоянно к ней придирается и всеми силами старается разбить их союз. Дженнифер хитростью заставляет отца залезть в бутылку с алкоголем и закрывает пробкой, чтобы тот больше не вмешивался в ее отношения. Интересно, что она ставит эту бутылку на камин в гостиной своего супружеского дома. Так отец остается в доме, но уже не может вредить дочери и ее мужу. Это отличная метафора наших отношений с родителями. Мы никогда не освободимся от связи с ними, хорошо это или плохо. Но когда родители теряют влияние над нами, то перестают придираться и навязывать свое мнение, и в своем доме мы можем строить отношения самостоятельно. Родители все еще присутствуют в нашей жизни, но на безопасном расстоянии; они больше не смогут навредить.

В то же время, повзрослев, мы видим, что наши проблемы нельзя объяснить поведением родителей, за исключением случаев тяжелых травм, которые до сих пор так или иначе оставляют свой след. Отношение к себе и другим не определяется характером наших отца и матери. Триггерные реакции опираются на детские воспоминания, за которые мы держимся. Так, один из способов освободиться от родительского влияния – посмотреть своими, а не материнскими глазами, на то, кем мы были на самом деле и кем стали теперь. Этим мы занимаемся на психотерапии. Мы задаем такие вопросы: «У меня была возможность быть собой?», «Меня принимали таким, какой я есть, или пытались добиться соответствия какому-то образу?», «Родители контролировали меня или ограничивали?», «Родители ценили только мои достижения или меня как личность?», «Сейчас я вижу себя глазами родителей или тем, кто я есть на самом деле?».

Представьте, что наше прошлое – школа, где преподавали такие предметы:

Учителя были очень строгими и так активно вкладывали знания, что они отпечатались в каждой клеточке нашего организма. Это так же, как правила орфографии и таблица умножения. На вопрос «Сколько будет шестью шесть?» мы не задумываясь отвечаем: «Тридцать шесть». Точно так же мировоззрение, унаследованное от родителей, влияет на самооценку, отношение к людям, деньгам, сексу и еде. Менять правила орфографии мы не можем, да и не хотим. Но мы способны анализировать и постепенно менять то, что усвоили. Это медленный и достаточно тяжелый процесс, потому что мировоззрение уже приняло характер машинальной реакции, в основном бессознательной. Тут вам помогут психотерапия и методики самосовершенствования.

Большинство не привыкло к истинной свободе – ни в детстве, ни во взрослой жизни. Любящая семья позволяет и поощряет нас быть такими, какие мы есть. Это условная и безусловная любовь одновременно. Любящие родители устанавливали ограничения – определенные условия, но при этом любили нас безусловно, и мы знали это. Постоянная поддержка и одобрение поддерживали нашу самооценку. Периодические запреты прививали навыки самодисциплины.

Мы также осознаём различные роли, которые люди играют в семейной жизни. Иногда мы берем на себя роль помощника, или жертвы, или спасителя. Постоянная роль придает вес одному из членов семьи и обеспечивает стабильное место в семейной иерархии. «Меня не готовы принимать как есть, но когда я играю навязанную ими роль, я чувствую их любовь». Со временем мы понимаем, что подобная значимость недолговечна. Подобная любовь фальшива. И все это лишь дешевая замена истинным отношениям.

Зачастую мы виним своих партнеров в том, что они внушают нам чувство никчемности. Мы утверждаем, что только по их вине считаем себя недостойными. Однако, когда хочется побаловать себя сладким на ночь, мы без труда уверяем себя в том, что это заслужили. Поразмыслите над этим противоречием и добродушно улыбнитесь, а нам пора двигаться дальше.