ГЛАВА 2. В БУДАПЕШТЕ
С. 75
«Быстро сварить обед и наступать на Сокаль». К этому было прибавлено: «Обоз зачислить в восточную группу. Разведочная служба отменяется. Тринадцатому маршевому батальону построить мост через реку Буг».
См. комм, об использовании Гашеком реальных приказов по 17-й бригаде для создания эффекта абсурдности за счет смещения во времени: ч. 3, гл. 1, с. 52.
— Ну и наворотил ваш бригадный генерал, — сказал, заливаясь смехом, маленький офицер.
В реальной жизни 17-й бригадой, в состав которой входил в тот момент 91-й полк, командовал полковник Эдуард Эдлер фон Дитрих. См. комм., ч. 3, гл. 1, с. 52.
Вчера здесь проезжал четырнадцатый маршевый батальон Семьдесят пятого полка
75-й пехотный полк йиндржихув-градский, то есть чешский. См. комм., ч. 2, гл. 3, с. 385.
выдать всей команде по шесть крон в качестве особой награды за Перемышль.
Крепость Перемышль (Przemysl) была оставлена австрийцами 22 марта 1915-го и вновь отбита у русских 3 июня. Здесь нелинейная хронология романного движения близка к хронологии движения самого Гашека на восточный фронт 27 июня— 11 июля 1915-го. См. также комм., ч. 1, гл. 14, с. 211.
Согласно приказам по полку, мы едем по маршруту в Гёдёллё.
Гёдёллё (Gödölö) – город и железнодорожная станция в 30 километрах на северо-восток от Будапешта. Здесь находился великолепный парк и дворец – летняя резиденция Габсбургов. Франц Иосиф и его жена Сиси очень любили тут бывать. Собственно, по этой причине при строительстве Северной железнодорожной ветки в семидесятых годах девятнадцатого столетия первоначальный проект был изменен с тем, чтобы ветка непременно прошла через Гёдёллё и сделала таким образом путешествия императорской семьи к месту отдыха еще более приятными.
См. также комм, ниже: ч. 3, гл. 2, с. 112.
Команде полагается получить здесь по сто пятьдесят граммов швейцарского сыра.
В оригинале сыр эмментальский: dostat 15 deka ementálského sýra. Йомар Хонси (JH 2010) справедливо замечает, что название никогда не было торговой маркой и сыры этого сорта готовились во многих странах, в том числе и в Австро-Венгрии. См. также комм, здесь же: ч. 3, гл. 2, с. 97.
Мне неизвестен такой приказ для полков из Чехии.
Очевидно, что и солдаты 75-го полка остались без молочного продукта высокой жирности и питательности. См. комм, выше к этой же странице.
С. 76
Так выразился один мой товарищ, Шпатина из Згоржа
Згорж (Zhoř) – см. комм., ч. 1, гл. 11, с. 157.
Раз это произошло в Здеразе, раз в Бероуне, раз в Таборе, раз в Младой Болеславе, раз в Пршибраме.
В оригинале: Jednou nа Zderaze, jednou v Berouně, jednou v Táboře, jednou v Mladé Boleslavi, jednou v Příbrami. Перед Здеразе предлог «на», а не «в», что и понятно: это не город ближнего к Праге круга, как все прочие в списке, а улица в центре самой Праги. См. комм., ч. 1, гл. 14, с. 190.
Бероун (Beroun) – промышленный город в 30 километрах на юго-запад от Праги. Стоит на впадении рек Бероунка (Berounka) и Литавка (Litavka). Через город проходит трасса Прага – Пльзень и дальше на Баварию.
Табор – см. комм., ч. 2, гл. 1, с. 261.
Млада Болеслав (Mladá Boleslav) – город в 50 километрах на северо-восток от Праги. Здесь расположены знаменитые автомобильные заводы «Шкода». Призывной округ еще одного преимущественно чешского пехотного полка – 36-го.
Пршибрам (Příbram) – третий по величине после Кладно и Млада Болеслава город в центральной Богемии. Некогда центр угольной промьппленносги. Примерно в 60 километрах на юго-запад от Праги. Бероун и Пршибрам соединяет река Литавка.
С. 77
когда его посылали за ливерными колбасками
Ливерные колбаски – в оригинале: jitrnice (za jitrnicema). См. комм., ч. 2, гл. 5, с. 464.
а дыры залеплял английским пластырем.
Английский пластырь в оригинале: englišflastrem (от немецкого Englisch Heftpiaster). Это предок современного лейкопластыря, существовавший задолго до изобретения band aid в 1920 году. Упоминается, например, в романе Бальзака (Du taffetas anglais pour les coupures – Balzac, «Ferragus», 1833). Представлял из себя полоски шелка с нанесенным на них рыбным клеем. Перед употреблением должен был смачиваться.
оттуда принесут поручику дебреценских сосисок.
Дебреценские сосиски (debrecínské párky) – острые варено-копченые колбаски с черным и сладким перцем.
Представление Швейка о столице венгерского королевства, естественно, ограничивалось представлением об особом сорте копченостей.
Не слишком изящный перевод не слишком изящного собственного авторского оборота насчет того, что образ столицы Венгрии не отделялся у Швейка от образа копченых колбасок, смешон потому, что дебреценские мягкие варено-копченые колбаски, хотя и названы по имени венгерского города, тем не менее являются традиционным продуктом собственной чешской кулинарии. Иными словами, в сходной ситуации были граждане СССР, все представления которых о Голландии, например, ограничивались вкусом советского голландского сыра.
С. 78
и по открытке, изданной комитетом по охране воинских могил в Австрии (Вена, XIX/4, ул. Канизиус).
Немецкое название – Komitee für die Kriegsgräber-fürsorge in Österreich. Комитет по содержанию воинских могил в Австрии. Как указывает Йомар Хонси, находился в Вене по адресу: ул. Канизис, 10 (Canisiusgasse). Йомар также уверен, что Гашек использовал послевоенные издания Комитета, когда писал эту главу романа.
Седлецкое солдатское кладбище в Западной Галиции с памятником несчастным ополченцам. Этот монумент был создан скульптором, отвертевшимся от фронта, вольноопределяющимся старшим писарем Шольцем.
С самого начала следует указать на ошибку в переводе. В оригинале: jednoročním dobrovolníkem šikovatelem Scholcem, буквально – вольноопределяющимся фельдфебелем Шольцем. Обычно ПГБ делает «старшим писарем» фельдфебеля, заведующего канцелярией (Rechnungsfeldwebel, účetní šikovatel, см. комм., ч. 2, гл. 5, с. 483), что тоже неправильно, но имеет хотя бы какое-то объяснение, здесь же переводчик просто, видимо, не знал, что делать с абсурдным сочетанием «фельдфебель-вольноопределяющийся».
На самом деле, как пишет Ярда Шерак (JŠ 2010), скульптор Генрих Шольц (Heinrich Karl Scholz, 1880–1937) во время войны числился в ополчении (Landsturm, domobrana, см. комм., ч. 2, гл.1, с. 270) ополченцем – специалистом технической службы (domobranecký akcesista pro technické služby). Это невиданное звание и обыгрывает Гашек уже своим невероятным сочетанием.
Также нужно отметить, что, как обычно, «ополченцы» в переводе – это «самоооборонцы» оригинала: nešťastných landveráků. Вновь см. комм., ч. 2, гл.1, с. 270.
Однако главное здесь другое. Само упоминание седлецкого (правильно седлиского) военного мемориала в начале лета 1915-го – это один из ярких примеров нарушения хронологии в романе. Только, в отличие от откатов назад (см. комм., ч. 1, гл. 14, с. 224 и ч. 3, гл. 2, с. 79), в данном фрагменте имеет место менее типичный для романа бросок времени вперед.
Седлиска (Siedliska) – небольшой населенный пункт южнее Тарнува (примерно 20 км по прямой); в тот момент (начало лета 1915), когда поезд со Швейком и его однополчанами прибыл в Будапешт, был только-только отбит австрийцами у русских, и, конечно, никаких памятников павшим воинам там еще не имелось. Решение о создании крупного военного мемориала под Седлиска было принято чуть позднее, строительство началось и вовсе осенью 1915 года, чтобы уже не прекращаться всю войну, бесперебойно поставлявшую все новые и новые тела. Начальником над могильником и его строителем был обер-лейтенант Зигфрид Халлер (Siegfried Haller), а скульптором – уже упоминавшийся Генрих Шольц. К концу войны парочка наработала в Седлиска целую систему из 378 красиво оформленных кладбищ с общим количеством индивидуальных могил, превысившим 60 тысяч.
С. 79
Он только что вернулся из комендатуры вокзала и держал в руках строго секретную телеграмму из штаба бригады, очень длинную, с инструкциями и указаниями, как действовать в новой ситуации, в которой очутилась Австрия 23 мая 1915 года.
Штаб телеграфировал, что Италия объявила войну Австро-Венгрии.
См. комм., ч. 1, гл. 14, с. 221. Здесь в очередной раз происходит внезапный откат в прошлое в хронологической последовательности романного действия. Предположить то, что сообщение о вступлении Италии в войну было официально доведено до войск несколько недель спустя после собственного вступления (см. комм, о взятии Перемышля 3 июня: ч. 3, гл. 2, с. 75 и Львова 22-го: ч. 3, гл. 2, с. 100), можно, но никак нельзя при этом допустить, что для людей, читающих газеты, это могло оказаться новостью, достойной обсуждения. Да и Швейк вот-вот подтвердит, что временного разрыва и не было (см. комм., ч. 3, гл. 2, с. 114).
На деле, схема нового нарушения хронологии совершенно идентична схеме с единичным сбоем, который наблюдается в ч. 1, гл. 14, где все упоминаемые Лукашем в разговоре с паном Вендлером события и происшествия относятся к марту-апрелю 1915-го, но когда возникает необходимость в заключение эпизода поставить дату под письмом, действие неожиданно откатывается в декабрь 1914-го. См. комм., ч. 1, гл. 14, с. 224. Точно такая же картина возникнет и теперь, все события прекрасно укладываются в рамки хронологии собственного движения Гашека на фронт – вторая половина июня 1915, за исключением вступления Италии в войну полутора месяцами ранее. Окончательно закрепляет сходство хронологического сбоя в главе 2, части 3, с точно таким же сбоем главы 14, части 1: один и тот же художественный прием – необходимость подтверждения даты, на этот раз в расписке патруля. Только теперь не Лукаш Швейка, а с полной зеркальной симметрией мести Швейк заставляет Лукаша откатиться в май 1915-го. См. комм, ниже: ч. 3, гл. 2, с. 114.
пророческие слова идиота Биглера, который как-то за ужином оттолкнул тарелку с макаронами и заявил: «Этого-то я вдоволь наемся у врат Вероны»
Чудесный итальянский город в регионе Венето, который выбрал местом действия своей драмы «Ромео и Джульетта» Уильям Шекспир. Шестьдесят восемь лет, с 1798 по 1866-й, с небольшим перерывом на наполеоновский передел Европы, был частью входивших в состав Австро-Венгрии то Венеции, то Ломбардо-Венецианского королевства. Некогда прославившее австрийское оружье и маршала Радецкого (см. комм., ч. 1, гл. 7, с. 86) местечко Кустоцца (см. комм., ч. 3, гл. 1, с. 9) находится в 20 километрах на запад от центра современной Вероны, а Санта-Лючия (см. комм, ниже: ч. 3, гл. 2, с. 81) и вовсе пригород. Можно считать – те самые ворота, о которых говорил Биглер.
Сагнер необычайно торжественно прочитал солдатам переданный ему по телеграфу приказ:
В оригинале: příkaz po brigádě. Это словосочетание «приказ по» (příkazech po brigádě), согласно Миколашу Затовканюку (MZ 1981), пример синтаксического русизма в тексте романа «(rus. přikaž po brigádě = brigádní rozkaz)». См. комм. к обороту «до войны» (ч. 1, гл. 14, с. 228) и «приказ по армии» (ч. 3, гл. 3, с. 136). А также комм, о лексических русизмах (ч. 3, гл. 3, с. 177).
опять увидят победителя при Санта-Лючии, Виченце, Новаре, Кустоцце.
Санта-Лючия – см. комм., ч. 3, гл. 1, с. 56.
Виченца (Vicenza) – итальянский город на полпути между Верной и Венецией. Свидетель еще одной победы (1848 год) маршала Радецкого (см. комм., ч. 1, гл. 7, с. 86) над восставшими итальянцами.
Новара (Novara) – возле этого пьемонтского города, в 50 километрах от Милана, сардинский король Альберт примерно через год после Кустоццы, 23 марта 1849-го, попытался взять реванш и вновь был сокрушен Радецким, после чего отрекся в пользу сына Виктора Эммануэля, на чем и закончилась так называемая Первая итальянская война за независимость. См. дополнительно комм., ч. 3, гл. 1, с. 9.
Кустоцца – см. комм., ч. 3, гл. 1, с. 9.
С. 80
— Подобный же случай произошел в Праге на Таборской улице, — начал Швейк.
Таборская улица – см. комм., ч. 2, гл. 3, с. 373. Йомар Хонси (JH 2010) замечает, что и сам Гашек недолго жил на этой улице в 1903-м.
Я только жду, когда вернутся жильцы с дач.
В оригинале очень конкретно: partaj (přijedou partaje z letních bytů) – квартиросъемщики.
a вотицкий мясник возьми и перехвати ее у меня под самым носом.
Вотицы – место вечного невезения у Балоуна. См. комм., ч. 3, гл. 1, с. 13.
С. 81
бывало, дедушка Хованец из Мотоле
Мотоль – район Праги, см.: ч. 1, гл. 9, с. 106.
чтобы не сесть в лужу,
В оригинале замечательный немецкий дериват: nějakou šlamastikou. От Schlamassel – несчастье, неприятность, невезение. Прямой родственник шлемазлов из русско-еврейских побасенок.
Но он, подлец, когда лез, то заметил, что каменщики ремонтируют большой фонарь над лестничной клеткой. Так он вырвался у них из рук, заколол швейцариху и спустился по лесам в этот фонарь, а оттуда уже и не выбрался.
Ошибка при переводе, искажающая смысл. То, что оказалось в переводе «большим фонарем под лестницей» в оригинале: světlík. Но это вовсе не фонарь, а осветительная или вентиляционная шахта между домами или в самом доме. Правильно:
когда лез, то заметил, что каменщики ремонтируют вентиляционную шахту. Так он вырвался у них из рук, заколол швейцариху и спустился по лестнице в эту шахту, а оттуда уже и не выбрался.
По всей видимости, здесь та же досадная переоценка переводчиком собственной языковой интуиции, что и в случае овчаров-фрицев. См. комм., ч. 2, гл. 3, с. 392.
— Я боюсь только, — высказал свои опасения Балоун, задрожав всем телом, — что из-за этой самой Италии нам пайки сократят.
Старший писарь Ванек задумался и серьезно ответил:
— Все может быть, ибо теперь, несомненно, наша победа несколько отдалится.
— Эх, нам бы нового Радецкого, — сказал Швейк. — Вот кто был знаком с тамошним краем!
Солдатская интуиция никогда не обманывает предчувствием новых бед. Уже в ноябре 1915 года эти же самые солдаты, что сейчас направляются в Галицию, будут переброшены на итальянский театр военных действий. Во всяком случае те из них, что переживут австрийские наступления-отступления лета и осени 1915-го. См. комм., ч. 3, гл. 1, с. 17.
В одной книжке описывается, как он удрал из Санта-Лючии и итальянцы удирали тоже. Радецкий только на другой день открыл, что, собственно, победил он потому, что итальянцев в полевой бинокль не видать было. Тогда он вернулся и занял оставленную Санта-Лючию. После этого ему присвоили звание фельдмаршала.
Весьма вольная интерпретация того, что происходило 5 мая 1848 года в окрестностях Вероны. На самом деле более малочисленные части Радецкого долго сдерживали у СантаЛючии, маневрируя и отступая, превосходящие силы атакующего противника, покуда не дождались подкрепления из Вероны и не отбились окончательно.
Звание фельдмаршала Ян Йозеф Вацлав Радецкий получил за 12 лет до битвы при Санта-Лючии – в 1836 году, как подарок от императора к семидесятилетию. Был он в ту пору командующим австрийскими войсками на Аппеннинском полуострове.
В Кралупах в аптекарской лавке он готовил лимонные сиропы
Настоящие место жительства и род занятий подлинного Яна Ванека – см. комм., ч. 2, гл. 4, с. 426.
С. 82
Когда я несколько лет назад жил на Виноградах
Точно так и в оригинале: Když jsem bydlel před lety na Vinohradech. Эти слова – еще один веский аргумент в пользу того, что герой гашековского романа, бравый солдат Швейк, проживал не в Виноградах, а по соседству, в пражском районе Нове Место, где-нибудь вблизи пивной «У чаши». См. также комм., ч. 1, гл. 8, с. 82.
ходил в пивную на Крамериевой улице
Крамериева (Krameriova) улица, так с 1878 по 1926 в честь Вацлава Крамериуса (Václav Matěj Kramerius, 1753–1808), богемского Ивана Федорова, основателя чешскоязычного газетного и издательского дела, называлась улица, ставшая с середины двадцатых Американской (Americká).
С. 83
схватил арапник
В оригинале: popad bejkovec. См. комм., ч. 1, гл. 13, с. 178.
и в одних подштанниках погнался за ним вниз по Челаковской улице.
Улица Челаковская (Čelakovského), так с 1879 по 1926-й называлась современная улица Яна Масарика (Jana Masaryka). Была она и Польской (Polská, 1926–1940), и Познанской (Poznaňská, 1940–1945), вновь Польской, затем в первый раз Яна Масарика (1946–1952) и, наконец, Макаренко (1952–1999). А вот когда была Челаковской, в 1901 году жил на этой улице в доме номер 281 у матери будущий автор «Швейка» Ярослав Гашек.
На Гавличковой улице пан Малек вскочил в трамвай.
Гавличкова улица (в оригинале проспект: Havlíčkova třída) – современная Белградская. См. комм., ч. 2, гл. 3, с. 372.
Очень трудно сказать, не зная начальной точки вообще, да и конечной на очень длинной Белградской, какова была дистанция этого утреннего марафона. Но район, ограниченный перечисленными улицами, не такой уж обширный, скорее всего километр, может быть полтора. Сравни с олимпийским забегом Либень – Жижков сходным образом озверевшего винокура Порубека, комм., ч. 2, гл. 3, с. 409.
Забавно, хотя этого, наверное, и не было в замыслах Гашека, но в одном абзаце встретились три человека-парохода чешской литературы: легендарный издатель Вацлав Крамериус и два поэта – Карел Гавличек Боровский (см. комм., ч. 1, гл. 14, с. 227) и Франтишек Челаковский (František Čelakovsky), стертые с карты будня следующими поколениями, между пером и штыком уже не видевшими никакого равенства.
его кинули в корзину и повезли в полицию.
Корзина (košatinka). См. комм, о полицейской тачке: ч. 1, гл. 1, с. 27.
С. 85
В младших классах учеников устрашал император Максимилиан, который влез на скалу и не мог спуститься вниз.
Максимилиан I (Maximilian I. von Habsburg, 1459–1519), второй человек в династии после своего отца Фридриха III, носившего завидную корону Императора Священной римской империи. Во время, свободное от семейных обязанностей и дел, необыкновенно расширивших владения Габсбургов, очень любил охотиться на серн и коз. Что же касается упоминаемого эпизода, то процитирую одного из лучших современных знатоков империи и истории Габсбургов Ярослава Шимова (ЯШ 2011е):
Максимилиан был весьма физически сноровист и ловок. Он был своего рода альпинистом-любителем, в своих записках утверждал, в частности, что покорил несколько высоких вершин в Альпах, хотя для того времени подобного рода спортивные увлечения еще не были особо характерны. Эпизод, о котором идет речь, произошел в 1490 году в Тироле, на так называемой стене Мартина, когда во время охоты Максимилиан преследовал горного козла и оказался наконец у горной пещеры, поняв, что забраться туда он смог, а вот назад дороги не просматривается.
Люди из его свиты, которых он звал на помощь, пытались что-то предпринять, но безуспешно. Прошло два дня. Отчаявшиеся придворные позвали священника, чтобы он напоследок, стоя внизу, благословил несчастного, обреченного на смерть. Максимилиан истово помолился, и вскоре невесть откуда на вершине скалы появился некий молодой человек, который указал королю неприметную тропинку, ведшую вниз с обратной стороны скалы. Когда Максимилиан хотел поблагодарить его, таинственный незнакомец исчез, словно его и не было. Король и его приближенные, естественно, считали чудесное спасение делом высших сил.
Кстати, считается, что именно император Максимилиан, большой поклонник кузнечного и гравировального дела, превратил простое и грубое ремесло изготовления рыцарских доспехов в искусство. Существует портрет работы Рубенса, запечатлевший императора во всей роскоши и блеске нательных золота и жести.
Иосиф II Пахарь и Фердинанд Добрый
Иосиф II (Joseph II, Benedikt August Johann Anton Michael Adam, 1741–1790) – старший сын императрицы Марии Терезии (см. комм., ч. 2, гл. 2, с. 383). Монарх в истории Австрии калибра нашей Екатерины Великой и прусского императора Фридриха II, и точно такого же склада, адепт просвященного абсолютизма и поклонник Вольтера. Отменил в Австрии цензуру и упразднил крепостное право. Издал за свою жизнь более шести тысяч разнообразных указов и распоряжений, т. е. выдавал, как подсчитал Ярда Шерак (JŠ 2010), по паре в каждый день своего царствования, но пахарем был прозван не за это.
Еще не будучи императором, в странном чине сорегента при матери императрице, двадцативосьмилетний Иосиф 19 августа 1769 года, спеша в военный лагерь, был вынужден из-за поломки колеса кареты остановиться в поле у деревни Ольшаны (Olšany) поблизости от моравского города Славиковице (Slavíkovice). Скучая в ожидании конца ремонтных работ, увидел на поле пахаря, подошел к нему и поинтересовался, не разрешит ли простолюдин и ему, будущему владыке половины Европы, провести для разнообразия борозду. Мужик разрешил. Мария-Терезия, когда слух об этом геройстве сына дошел до нее, была так тронута и восхищена, что велела на месте слияния деревни с городом воздвигнуть памятный знак.
Фердинанд Добрый – Ferdinand I (Karl Leopold Joseph Franz Marcellin, по прозвищу der Gütige, или на чешский лад Dobrotivý, 1793–1875), предшественник Франца Иосифа на венском троне. Последний из Габсбургов, короновавшийся чешским королем (Фердинад V). Жестоко страдал от эпилепсии (до десятка припадков в иной день) и считался дурачком, что не помешало ему оставить потомкам разумные и вполне связные дневниковые записи. Во время революции 1848 года отрекся в пользу племянника. Долгий остаток своих дней провел в любимой им Праге, в градчанском замке, ловя в кулак мух и запрягая их в бумажные колесницы.
Говорят, когда бунтари в 1848-м явились ко дворцу, император поинтересовался у фактически правившего за него Меттерниха, что это такое происходит там за окнами. Министр ответил: революция, мой государь. На что монарх трогательно изумился: а разве я, того… давал разрешение? И в самом деле, милый человек. Простой и искренний, как Швейк.
что замечательнейшим деянием этого монарха было сооружение моста императора Франца-Иосифа I в Праге
См. комм, о Старике Прогулкине – Старом Прохазке: ч. 2, гл. 2, с. 298.
крупнейших идиотов и ослов.
В оригинале: mezek (největších pitomců а mezků) – и это не осел, а помесь ослицы с жеребцом, лошак. Любопытно, что еще совсем недавно ПГБ не видел никакой нужды в замене ублюдка на чистое животное.
А Ванеку скажите, что он лошак (Potom řeknete Vaňkovi, že je kus mezka).
Он велел передать вам, что вы лошак (Dává vám po mně vzkazovat, že jste mezek).
См.: ч. 3, гл. 1, c. 40.
С. 86
После своей победоносной войны с Турцией из-за Триполи Италия сильно возгордилась.
Речь об Итало-турецкой войне 1911–1912 годов. Помимо прочего вошла в историю как первая война, в которой применялось радио для связи, а дирижабли и аэропланы – для разведки и нанесения бомбовых ударов.
Наше правительство недооценивает ирредентистское движение на юге.
Под ирредентизмом (от Italia irredenta – Италия без изъятий) понимают никак организационно не оформленное, но весьма сильное в итальянском обществе стремление, явно наметившееся после успешной борьбы за объединение итальянских земель на самом Аппенинском полуострове (1866), к объединению всех этнических итальянцев, прежде всего в южном австрийском Тироле, но также во Франции, Швейцарии и Долмации в одно общее национальное государство. Немного позднее нашло свое полное выражение в идее Великой Италии Бенито Муссолини.
Я отлично помню, как года два назад я – это было, следовательно, в Балканскую войну, во время аферы нашего консула Прохазки
См. комм., ч. 2, гл. 3, с. 333.
о них упоминается в сегодняшнем приказе по бригаде
Приказ по бригаде – см. комм, о синтаксических русизмах выше: ч. 3, гл. 2, с. 79.
С. 87
Матушич принес со станции вечерний выпуск «Пестер Ллойд»
Венгерская немецкоязычная газета. См. комм., ч. 2, гл. 4, с. 419.
просматривая газету, воскликнул: «Послушайте, та самая Вейнер, на гастролях которой мы были в Бруке, вчера выступала здесь на сцене Малого театра!».
Как пишет Йомар Хонси (JH 2010), речь, по всей видимости, идет о совершенно реальном человеке, популярной кабаретной певице Ганси Вайнер (Hansy Weiner). Реален и театр-варьете (в оригинале Malé divadlo), его венгерское название «Kis Szinkör», существовал он с небольшим перерывом почти двадцать лет (1904–1905, 1908–1923) и располагался в Городской роще (Városliget). Это, кстати, не так уж и далеко от станции Ракошрендезе (Rákosrendezó), предполагаемого места долгой стоянки эшелона в романе (см. комм., ч. 3, гл. 2, с. 92). Чуть больше километра.
Любопытные подробности, в известной мере характеризующие художественные приемы Гашека, сообщает прекрасный венгероязычный блогер stabvenom:
Это был летний театр, деревянное здание. Работал с мая по осень, представления с 4 пополудни до 9 вечера. А в самом названии имеет место каламбур. Киш – действительно маленький или малый (применительно к театру).
Szín – по-венгерски значит и цвет, и постановку. Так, театр называется színház (синхаз).
Szinkör – непосредственно значит цветовой круг (из живописи), но тут слово Szinkör является сокращением от «színjátszó kör» (синьятсо кёр), дословно – «кружок игры на сцене», то есть труппа.
Таким образом, «Киш Синкёр» можно перевести и как «Малый цветовой круг», и как «Малый театр». Но следует непременно заметить, что у нас различие проходит по Большой – Малый, тут же речь идет о самостоятельно названном Малом театре (Большого нет).
Кстати, этим сокращением и сейчас пользуется прорва венгерских трупп – от профессиональных до совершенно самодеятельных.
— Если нас действительно перебросят на юг, в Италию… Мне тоже не улыбается носиться по горам и ледникам с приказами. А что до жратвы, то там, на юге, одна полента и растительное масло, — печально сказал Матушич.
— А почему бы и не сунуть нас в эти горы? — разволновался Батцер.
Чутье не обмануло солдат: и полугода не прошло, в ноябре 1915-го три батальона 91-го пехотного полка перебрасываются в Италию; последний комплектный всю войну, напомню, оставался в Боснии. См. комм., ч. 3, гл. 1, с. 17.
Полента – очень плотная кукурузная каша, которую у нас в стране, бывшей когда-то союзом нерушимым республик, традиционно зовут на молдавский манер мамалыгой.
Во время такой баталии все может случиться.
Здесь при переводе утрачивается намеренный у автора итальянизм patálie (v takové patálii), от итальянского battaglia. По-чешски то же самое – bitva.
В общем, при такой макароналии все может случиться.
— Знаешь, у нас в Кашперских горах
Должно быть: у нас в Кашперской Горе. См. комм., ч. 2, гл. 2, с. 334.
С. 90
На крышке каждой коробочки был нарисован венгерский гонвед, пожимающий руку австрийскому ополченцу.
Здесь впервые в оригинале ополченец – это ополченец, landšturmák (tiskne ruku rakouskému landšturmákovi). См. комм., ч. 2, гл. 1, с. 270.
В каждой коробочке содержалось восемьдесят таблеток, так что на трех человек приходилось приблизительно по пяти таблеток.
На одного получается 5/3 = 1.6 в периоде. С учетом ранее указанного общего количества – 20 коробочек, выходит, что на эту минуту 20 х 80 / 1.666 = 960 солдат в составе маршевого батальона капитана Сагнера. Кстати, у Гашека так и сказано: на три солдата (nа tři muže), поскольку личный состав – это mužstvo.
листовок с двумя молитвами, сочиненными будапештским архиепископом Гезой из Сатмар-Будафала
По всем признакам это выдуманная Гашеком персона, и не только потому, что человека с именем Геза (Géza) нет в историческом списке венгерских архида и просто епископов. Для начала, Будапешт просто никогда не был местом пребывания архиепископа в венгерских землях. А во-вторых, города или местечка с названием Szatmár-Budafalu также в Венгрии не было. Был отдельно на востоке город Сатмар-Немети (Szatmár-Németi), ныне румынский Сату-Маре (Sátu Mare), и местечко Будафал (Budafalus), что на самом юго-западе современной Венгрии. Расстояние по прямой почти 600 километров.
Возможно, эти всего лишь венгерские топонимы, запавшие в голову автора «Швейка» еще со времен бродяжничества и позднее в этой голове слившиеся в пару. Будафалу упоминается в рукописи рассказа «Археологические труды Бабама» («Babámový archeologické snahy», предп. 1920–1922), а Szatmár (Szatmár Sigetu) в рассказике «Венгерская рабочая партия» («Maďarská strana práce» – «Karikatury», 1911).
а над ними – сияющая корона святого Стефана.
Корона венгерского короля, см. комм., ч. 2, гл. 4, с. 421.
Молитвы были пронизаны такой страстью, что им не хватало только крепкого венгерского ругательства «Baszom а Kristusmarját».
Буквально, «…твою бога душу мать». Весьма ходовое ругательство, во всяком случае в устах гашековских венгров. Смотри сентенции возмущенного господина Каконь, комм., ч. 2, гл. 3, с. 414.
С. 91
которых она называла не иначе как «unsere braven Feldgrauen» /Наши бравые серые шинели (нем.)/
И в самом деле, чудовищно претенциозное выражение и прекрасный перевод. Вместе с тем, нужно отметить, что использованное дамочкой определение еще смешнее и нелепее, чем кажется на первый взгляд. По одной простой причине: Feldgrau – серый – полевой цвет формы германской, а вовсе не австрийской пехоты. Введенная в 1908-м взамен темно-синей (Dunkelblau) единообразная австрийская армейская форма имела серо-голубой, так называемый щучий цвет – Hechtgrau. Время германского цвета Feldgrau для австрийцев пришло несколько позже описываемой середины 1915 года, случилось это на фоне все большего и большего подчинения северному союзнику в конце 1915 – начале 1916 года.
С. 92
Боснийцы целых два дня не получали обеда и ходили в Новый Пешт христарадничать.
Новый Пешт (венгерское Újpest) – в описываемое время пригородное местечко. Стало частью Большого Будапешта только в 1950 году. В отличие от Новой Буды, мелькающей в предыдущей главе и названной Гашеком без перевода, повенгерски, Уйбуда (Újbuda, см. комм., ч. 3, гл. 1, с. 70), Новый Пешт в оригинале имеет чешское название – Nová Pešť.
То, что солдаты из забытых поездов ходили в Новый Пешт, дало возможность Йомару Хонси (JS 2010) предположить, что место действия – ж/д станция Ракошрендезе (Rákosrendezó) на границе Нового Пешта и Ракошпалоты, см. комм, ниже: ч. 3, гл. 2, с. 112.
Здесь, кроме злобной матерщины возмущенно жестикулирующих, брошенных на произвол судьбы боснийцев, ничего не было слышно
В оригинале приводится и сама матерщина южных славян: «Jeben ti boga – jeben ti dušu, jeben ti májku». (Také nebylo nic jiného slyšet nežli rozčilený hovor ztracených Bosňáků, živě gestikulujících, kteří vyráželi neustále ze sebe: «Jeben ti boga – jeben ti dušu, jeben ti májku».)
Как и в первой части (см. комм., ч. 1, гл. 2, с. 42), удалена по вполне понятным причинам переводчиком или цензурой.
С. 93
Даже наш старший фельдфебель не умеет так выражаться
Фельдфебель в романе у Швейка один (см. комм., ч. 2, гл. 5, с. 483), и это совсем еще не старый Ванек. В оригинале сказано – zupák (Ani starej zupák): ни один заскорузлый сверхсрочник, или харчок. См. комм., ч. 2, гл. 3, с. 380 и ч. 2, гл. 4, с. 435.
— Вы меня знаете?
— Знаю, господин лейтенант.
Подпоручик Дуб вытаращил глаза и затопал ногами.
— А я вам говорю, что вы меня еще не знаете!
Любимые слова сослуживца Гашека, подпоручика Михалека. См. комм., ч. 3, гл. 1, с. 29.
Любопытно, что в реальной жизни, по свидетельству боевых товарищей Гашека по 91-му полку (JM 1924), эти слова Михалек говорил не реальному денщику реального Лукаса Франтишеку Страшлипке, а заведующему канцелярией старшему фельдфебелю Яну Ванеку. Именно к нему в подлинной боевой обстановке постоянно придирался Эмануэл Михалек и однажды, замещая командира Лукаса, едва было не повесил за отказ подчиниться. А спас Ванека, по его собственным словам, счастливо вывалившийся в самый драматический момент из-за кустов батальонный ординарец Ярослав Гашек. С запиской Ванеку от Лукаса. Подлинной или тут же в кустах накиданной во спасение друга самим Ярдой – мы уже, наверное, никогда не узнаем.
С. 94
договаривались с двумя проститутками
В оригинале грубее и неформальнее: poběhlice (s dvěma poběhlicemi) – потаскушками.
С. 95
Знаете, что Палацкий сказал: если бы не было Австрии, мы должны были бы ее создать!..
Франтишек Палацкий (František Palacký, 1798–1876) – один из отцов нации, историк, политик, журналист, равно опасавшийся как русских, так и германцев (см. также комм., ч. 2, гл. 2, с. 312). Именно он сформулировал основные идеи сторонников Австрии как федеративной семьи народов, вокруг которых образовался круг политиков, позднее получивших прозвание «старочехов». Мечтал о том, чтобы Франц Иосиф короновался чешским королем (см. комм., ч. 1, гл. 1, с. 32).
Франтишеку Палацкому действительно принадлежат часто повторяемые слова: «Если бы Австрии не существовало, то ее надо было бы выдумать в интересах Европы и ее народов» (Kdyby Rakouska nebylo, museli bychom jej vytvořit v zájmu Evropy i lidstva samotného). Впрочем, индивидуальная национальная гордость равным образом была не чужда этому человеку, так что не реже первого повторяют и другое его вполне провидческое замечание, относящееся непосредственно к чехам, собственному народу Палацкого: «И до Австрии мы были, будем и после нее» (Byli jsme před Rakouskem, budeme i po něm).
C. 97
Прежде, до приезда в Прешов, у нас было все, что только душеньке угодно!
Прешов (Prešov) – город и железнодорожная станция на северо-востоке современной Словакии в предгорьях Карпат. Во времена Швейка административно относился к Транслейтании (см. комм., ч. 1, гл. 3, с. 352). От станции на северной окраине Будапешта, где застрял поезд с героями, до Прешова без сущих копеек целых триста километров. Для сравнения:
от точки отправления солдат, Кирайхиды, до Будапешта всего лишь двести км.
У меня было припрятано десять тысяч «мемфисок», два круга швейцарского сыра
Сигареты «Мемфис» – вообще говоря, очень дорогой, не солдатский сорт курева. См. комм., ч. 1, гл. 14, с. 215.
Швейцарский (эмментальский) сыр – см. комм, выше: ч. 3, гл. 2, с. 75. Вес одного круга или, чаще говорят, головки эмментальского сыра может доходить до 130 килограмм. См. выше комм., ч. 3, гл. 2, с. 75. Весомый запасец, если целых два.
Когда мы направились на Бардеев, в окопы, а русские у Мушины перерезали сообщение с Прешововом…
Бардеев (Bardejov) – небольшой, очень красивый, чудом оставшийся средневековым словацкий курортный город, точно на север от Прешова. Примерно 40 километров. У самого начала Дукельского перевала (см. комм., ч. 2, гл. 5, с. 450 и ч. 3, гл. 1, с. 10). Так уже близок к землям восточного обряда, что до сих пор четверть населения либо православные, либо униаты.
Мушина (Muszyna) – город на юго-востоке в современной Польше, западнее Бардеева. Важный железнодорожный узел в этой гористой, далеко не везде проходимой для колесного транспорта местности. 60 километров от Прешова и 40 от Бардеево.
Единственную свободную дорогу, связывающую нас с тылом, заняли германцы.
Германцы. Формально все верно, однако стоит заметить, что в оригинале интересный и показательный оборот: Němci z říše – немцами кайзера, или, совсем уже попросту, ненашими немцами.
С. 98
Там у меня был знакомый фейерверкер.
Фейерверкер (Feuerwerker) – такой же фельдфебель, как и рассказчик, только в артиллерии. См. комм., ч. 2, гл. 3, с. 355.
я на закупке скота сэкономил тысячу двести крон с небольшим
Это в полтора раза больше, чем вся годовая зарплата молодого счетовода Гашека в страховом банке «Славия». Или половина того, что за год отдавала императорская и королевская родина поручику Лукашу. См. комм., ч. 1, гл. 6, с. 74.
когда узнали, что русские находятся на востоке от нас в Радвани, а на западе – в Подолине.
Радвань – один из немногих неидентифицированных в романе населенных пунктов. Словацкая Радвань (Radvaň) – часть Баньска-Быстрицы (Banská Bystrica) – далеко на запад не только от Бардеева, но и от Подолинца. Хоть что-то близкое по созвучию на востоке от Брадеево – это местечко Ровне (Rovné) рядом со Свидником (Svidník) у самого начала Дукельского перевала. См. также в этой же главе неопределимую станцию Ватиан: ч. 3, гл. 2, с. 104.
Подолинец (Podolínec) – словацкий город у современной границы с Польшей, западнее как Мушина, так и Брадеева. От последнего 70 километров, от первого – 45.
С. 99
Майор взял одного рядового из обоза
«Рядовой» – в оригинале забавный немецкий дериват: maník (sebral maníka od trénu) от Mann. Как, впрочем, и trén (от немецкого Regimentstrain или просто Train) – интендантство. У ПГБ варианты перевода последнего слова нестабильны и варьируются. См. комм, об офицере Вольтате (ч. 2, гл. 2, с. 331) с примером более точного, чем обоз, перевода слова trén как интендантство. А обоз – это и санитары, и подводы амуниции, и так далее.
Русские увидели огонь да дернули по майору и по его котелку восемнадцатисантиметровкой,
В русской армии в 1915 году не было орудий такого калибра. Скорее всего речь идет о 122-миллиметровой полевой гаубице. Были они в русских войсках, производства либо германских заводов «Круппа» (122-mm-Haubitze М1909), либо французского «Шнейдера» (Obusier de 122mm Schneider Mle 1909).
Путь на Хатван занят поездами с ранеными.
Хатван (Hatvan) – город и железнодорожная станция на линии Будапешт – Мишкольц и далее Кошице – Прешов. Расстояние от Будапешта до Хатвана чуть меньше 60 километров. Станция Хатван фигурирует в начале названия следующей главы, см. комм., ч. 3, гл. 3, с. 136, но само действие романа, завершившееся в конце 2-й главы отьездом из Будапешта, начнется в следующей главе уже за Хатваном, с описания происшествий на станции Фюзешабони (Füzesabony).
Ходили слухи, что у Эгера столкнулись санитарный поезд с поездом, везшим артиллерию.
Эгер – город в северо-восточной Венгрии, см. комм., ч. 2, гл. 4, с. 425. Лежит несколько в стороне от железнодорожной линии Будапешт – Мишкольц, ближайшая большая станция к Эгеру на этой магистральной ветке – Фюзешабони (Füzesabony), в 23 километрах к югу. См.: ч. 3, гл. 3, с. 136, а также комм, к упоминанию станции Ватиан: ч. 3, гл. 2, с. 99.
С. 100
в штабном вагоне капитан Сагнер заявил, что, согласно маршруту, они, собственно, должны бы уже быть на галицийской границе. В Эгере им обязаны выдать для всей команды на три дня хлеба и консервов, но до Эгера еще десять часов езды.
Упоминание Гашеком города Эгера (см. выше), лежащего в стороне от основной дороги на восток, и раздачи в нем продуктов для солдат проезжающих эшелонов, не имеют логического объяснения.
а кроме того, в связи с наступлением за Львовом,
Город Львов, тогда австрийский Лемберг, был отбит австрийцами у русских 22 июня 1915-го. Таким образом, можно вновь отметить, что хронология движения на восточный фронт героев романа очень близка к собственной гашековской, хотя и допускает иной раз художественно-прозаические провалы в прошлое или же будущее, см. комм, о вступлении Италии в войну: ч. 3, гл. 2, с. 79 и о военном мемориале в Седлиска: ч. 3, гл. 2, с. 78.
полковник Шредер за последние три недели положил на свой личный счет в Венский банк шестнадцать тысяч крон.
Австро-венгерский полковник зарабатывал без квартирных от 7500 до 8500 крон в год. См. комм., ч. 1, гл. 6, с. 74. То есть здесь речь о том, что у некоторых ловкачей в военное время неделя шла за год. См. также комм, о вельможном воре эрцгерцоге Фридрихе: ч. 3, гл. 1, с. 63.
В месяц это составит девяносто граммов на человека. В каждой ротной кухне накапливается гороха не менее шестнадцати кило.
Минимальный состав роты по поручику Коларжу получается 16 000 / 90 = 178 человек.
и кончая хомяком в генеральских эполетах
Эполеты здесь (v generálských epuletách), по всей видимости, бессознательный перенос бывшим большевиком-пропагандистом Гашеком русских реалий на австрийские. Дело в том, что эта красивая золотая цацка царских офицеров не являлась принадлежностью повседневной или парадной формы армейского высшего командования Австро-Венгрии. Как замечает блогер D-1945, «эполеты были [только] у парадной флотской формы и служебные и парадные у дворцовых гвардейцев».
С. 101
В вагон вошел господин с красно-золотыми лампасами. Это был один из инспектирующих генералов, разъезжающих по всем железным дорогам.
В оригинале так и есть, красно-золотые лампасы: pán s červenými а zlatými lampasy. Бдительный блогер D-1945 и тут внимателен:
Не было таких, лампасы [австрийского] генералитета были красные на черных или серых штанах. Красно-золотыми были не лампасы, а галун на обшлагах рукава. У старших офицеров и у генералов. Вероятно, именно его имел в виду Гашек, но может быть оговорился при диктовке.
Скорее всего, а может быть еще одно очередное свидетельство того, что генералы редко попадались на жизненном пути Ярослава Гашека. В любом случае, добавим также, что и генеральские петлицы у австрийских генералов были красно-золотыми.
С. 102
играть зорю и спать
Зоря – в оригинале немецкий дериват: štrajch (zatroubit štrajch). Как напоминает Ярда Шерак, от Zapfenstreich. Он же пишет (JŠ 2010) и о собственном чешском армейском названии вечернего отбоя. Дело в том, что у чехов есть полный аналог русского выражения «сливай воду», но с вектором движения в точности обратным. По поводу конца всех дел чехи говорят: «забивай пробку» (rána na сер), поскольку именно этим заканчивался вечер в деревенской пивной. Вместо всегда немного подтекающего дневного крана в пивную или винную бочку забивалась на ночь плотная, надежная затычка. Отсюда армейское название отбоя – бить пробку (čepobití).
Если в вагонах недостаточно места, солдаты спят поочередно.
«Поочередно» в оригинале немецкое слово – partienweise. Спят партиями.
С. 103
— Добже, — сказал генерал по-чешски. Он был поляк, знавший немного по-чешски. — Ты ржевешь, как корова на сено. Молчи, заткни глотку! Не мычи! Ты уже был в отхожем месте?
Польский генерал говорит у Гашека на чешском с чудовищным акцентом и путает слова двух языков. Вот как поправили Ярда Шерак (JŠ 2010):
«Dobrže (Dobře)», řekl generál, který byl Polák a znal trochu česky, «ty rzveš (řveš) na sena jako krawa (jako kráva na seno). Stul pysk (Zavři pysky), drž gubu (hubu), nebuč! Býl (Byl) jsi už na látrině?».
Отчего ты не пошел с другими солдатами?
Генерал не только очень плохо говорит по-чешски, но в дополнение к этому еще и необыкновенно груб. Во-первых, он тыкает Швейку (jsi nešel), необычность чего читатель русского перевода не чувствует, так как ПГБ не последователен и бессистемен в передаче «вы» и «ты» в речи героев (см. комм., ч. 2, гл. 5, с. 453). И во-вторых, в оригинале генерал, нисколько не смущаясь, употребляет слово «срать». Чешский глагол общеславянского корня искажается при этом в его устах до неузнаваемости, он изрекает что-то вроде «шрати» – šrať, вместо srát (Proč jsi nešel šrať s ostatními menži?). Замечательно и то, что ответ Швейка будет совершенно симметричным по степени искажения чужеродного слова. См. следующий комм.
— Отчего ты не пошел с другими солдатами?
— Осмелюсь доложить, господин генерал-майор, на маневрах в Писеке господин полковник Вахтль сказал, когда весь полк во время отдыха полез в рожь, что солдат должен думать не только о сортире, солдат должен думать и о сражении.
В оригинале Швейк чудесным образом отвечает генералу в том же точно регистре, только используя немецкий дериват от Scheißerei – šajseraj (že voják nesmí pořád myslet jen na šajseraj). См. также комм, ниже: ч. 3, гл. 2, с. 109.
Маневры в Писеке – по всей видимости, императорское королевское ученье войск 1910 года; упоминается в романе несколько раз (см. комм., ч. 2, гл. 2, с. 301 и ч. 3, гл. 4, с. 205).
С. 104
При ревизии станции Субботице на южнобоснийской дороге я констатировал
Субботице, правильно Суботица (Subotica) – город на самом севере современной Сербии у границы с Венгрией. До 1920-го входил в состав Транслейтании (см. комм., ч. 1, гл. 3, с. 352). Йомар Хонси (JH 2010) отмечает, что Гашек или генерал в романе ошибаются, Южно-Боснийская железная дорога проходит в стороне от Суботицы.
солдатам выдадут на остановке в Ватиане по полбуханки
Ватиан (в оригинале Watian) – еще один к реальности никем не привязанный топоним. См. комм., ч. 3, гл. 2, с. 98. Возможно, элементарная описка или опечатка вместо Хатван (Hatvan). См. следующий комм.
Еще на одну возможность указывает Йомар Хонси (JH 2010). Есть свидетельства о том, что в Липнице, диктуя последние части романа, Гашек использовал старые немецкие военные карты. На этих картах, в частности 1910 года издания, у венгерского города Вац (Vác) очень похожее на Watian название Waitzen. Морфологически хорошее предположение, по географически – не очень. Город Вац лежит севернее Будапешта, на заметном удалении от железнодорожной ветки Будапешт – Мишкольц. С другой стороны, то же самое можно сказать и об Эгере. См. комм., ч. 3, гл. 2, с. 99. В свете чего предположение Йомара имеет безусловное право на существование.
Эшелоны, проезжавшие через станцию Хатван два дня тому назад, не получили хлеба, а вы его завтра получите.
Станция Хатван, см. комм., ч. 3, гл. 2, с. 99.
Генерал столько внимания уделял отхожим местам, будто от них зависела победа Австро-Венгерской монархии.
Нежная любовь к отхожим местам, олицетворяющим красу и мощь австрийской армии в глазах старших офицеров, — объект гашековских издевательств в довоенном рассказе «В заброшенном отхожем месте» («Na opuštěné latríně» – «Karikatury», 1910). Главный герой – майор в отставке, гуляющий за городом в том месте, где некогда был воинский плац.
Jde však dále do kopce, aby lépe viděl do okolí. Zastavil se na vršku a pohlížel za dopolední mlhy, jemné a průsvitné, na dejvickou planinu. Před několika lety ráno projížděl se zde před kumpaniemi na koni. Všude se modralo vojskem, trubky vřeštěly, zněly rozkazy, křičelo se, nadávalo, koně lítali jako splašení. A dnes! Dole opuštěná latrína, před kterou bylo kdysi tolik živo.
Он поднялся на холмик, чтобы лучше видеть окрест. На вершинке остановился и смотрел сквозь нежную, утреннюю мглу на дейвицкое поле. Бывали времена, когда скакал он тут на коне вдоль ротного строя. Всюду синели мундиры, пели свистки, гремели приказы, ругань летала из уст в уста и кони носились как угорелые. А ныне? Там, внизу, одно лишь всеми заброшенное отхожее место, у которого в былые времена всегда бурлила жизнь.
Pan major sestupoval opět dolů, s takovým teskným pocitem, jako když vzpomínáme na zemřelé druhy, na ztracené mládí a na utracené peníze.
Пан майор стал спускаться с таким щемящим чувством в груди, будто вдруг вспомнил о погибшем друге, утраченной молодости или потерянных деньгах.
Pan major spěchal. Tesknota měla íysiologický vliv na jeho tělesné orgány.
Пан майор шел быстро. Душевная тоска неожиданно оказала прямое физиологическое воздействие на его внутренние органы.
Svižně, S rozepjatým kabátem vstoupil do opuštěné latríny.
Проворно, c распахнутым уже пальто, заскочил он в заброшенный сортир.
Tam nа kládě seděl zcela obyčejný člověk, civilista, dle všeho vandrák na cestě. Pan major v. v. Zettel učinil zoufalý pohyb a padl do příkopu, který kdysi zákopníci vykopali.
A там на жердочке сидел самый обыкновенный штатский, самый зауряднейший бродяга. Пан майор в отставке сделал отчаянное движение и упал в ту самую яму, что некогда вырыли саперы.
Puklo jeho vojenské srdce, které nesneslo, aby prostý civilista vykonával tělesnou potřebu v opuštěné vojenské latríně.
Разорвалось сердце солдата, не выдержав вида обыкновеннейшего штатского, справляющего телесную нужду в воинском отхожем месте.
См. также комм., ч. 1, гл.11, с.161.
Жердочка, упомянутая в рассказе, – особенность австрийских, да и германских полевых отхожих мест, в которых солдатики сидят так же, как и наши – по-птичьи, но не орлом на корточках, а воробьями на струганной крепкой жердине, свесив в одну сторону ноги со спущенными штанами, а в другую – незагорелую часть тела. Вот на какие образные строчки в окопах 1915-го это привычное зрелище вдохновило поэтическую душу Ярослава Гашека (JM 1924):
Prostínká jáma, delši nebo krátši,
jak vykopala kde ji ruka pilná
a jak též pro potřebu všeobecnou stači,
lať přes ni zapuštěna silná
a na té větvi, jako za podzinmích tahů
na telegrafní ptactvo sedá tyče
Самая простая яма, шире или уже
Рукой прилежной создана
И для нужды всеобщей тут же
Жердь вдоль нее закреплена
На ветку эту, словно порой осенней стаи
На провода между столбов, садятся птахи
Иногда для полного уже комфорта чуть выше крепится еще одна горизонтальная жердина, чтобы на нее откидываться спиной. Впрочем, в будапештском станционном отхожем месте все было по-простому, по-штатски, безо всяких армейских дополнительных приспособлений.
В ресторане генерал опять завел разговор об отхожих местах и о том, как это скверно, когда всюду на путях железной дороги торчат какие-то кактусы.
Продолжение темы экскрементальных кактусов, массово взошедших и заблагоухавших вдоль путей движения войск; см. комм., ч. 3, гл. 3, с. 172.
Генерал-майор задумался, закурил «операс» и долго-долго смотрел в потолок.
Операс (operas) – популярный в Австро-Венгрии сорт тонких и дорогих сигарок производства Пуэрто-Рико. Полное название «Ricoro Operas Cigar», продавались и носились в изящных металлических коробочках-портсигарах. Бржетислав Гула сообщает (BH 2012), что сотня обходилась в целых шесть крон. Сравнение цен всех марок курева, упоминаемого в романе, см. далее – комм., ч. 4, гл. 2, с. 278.
С. 107
Солдаты премило сидели на корточках над рвами
См. комм, об армейских отхожих местах выше: ч. 3, гл. 2, с. 105.
На левом фланге сидел Швейк, который тоже втиснулся сюда, и с интересом читал обрывок страницы из бог весть какого романа Ружены Есенской:
Следует отметить, что Швейк и при первой встрече с генералом в строю оказывается на левом фланге (Генерал остановился перед одиннадцатой ротой, на левом фланге которой стоял и зевал во весь рот Швейк: ч. 3, гл. 1, с. 103). То есть представляется он Гашеку человеком невысоким. См. также замечание о «кругломордости» Швейка: ч. 3, гл. 2, с. 119.
Что же касается конституции самого Гашека, то, как это ни удивительно, в доступных на сегодняшний день документах, не находится ничего кроме его веса, измеренного зимой 1915, см. комм., ч. 1, гл. 8, с. 87. Можно лишь предположить, с учетом замечания Богумила Влчека (Bohumil Vlček) о брате Гашека Богуславе «был высокого роста, как и его брат» (vysoké postavy, podoben svému bratrovi), что автор был все же повыше своего героя*.
(В 2014 году среди копий архивных документов министерства внутренних дел (хранящихся в фонде Здены Анчика в PNP) обнаружилось наконец несколько справок с разными, но близкими цифрами роста Гашека – 171 см в одной и 174 см в другой.)
Ружена Есенска (Růžena Jesenská, 1863–1940) – весьма плодовитый чешский литератор второго или третьего ряда декадентов. Прославилась тем, что отстаивала право девушек на добрачные половые связи, вызывая сильнейшее раздражение у добропорядочных граждан, это во-первых, а во-вторых, благодаря племяннице Милене Есенской, корреспондентке и возлюбленной Франца Кафки. Чем не угодила персонально Ярославу Гашеку, не понимает ни один исследователь. Рискнем предположить, самим названием своего первого романа, что несчастливо совпало с именем жены писателя Ярмилы – «Jarmila» (román pro mládež, 1984).
…шел лишь человек и только стосковался об э…
…улучшалась или не хотела с таким успехом…
…стать, как бы сами этого хотели…
…ничего не оставалось молодому Кршичке…
Профессор Оломоуцкого университета Йржи Фиала (JF 2004) просмотрел все романы Ружены Есенской, написанные как до войны, так и после, вплоть до кончины Гашека. Немалый труд, потому что таковых целых восемь, и ни в одном профессор не нашел ни героя с именем Кршичка (Křička), ни приведенного Гашеком фрагмента. Так что, скорее всего, это обыкновенная шутка автора «Швейка», и не из самых изящных, поскольку, как замечает Фиала, стиль его мнимого пассажа совершенно не похож на вычурную и экзальтированную манеру Есенской.
С другой стороны, нет никаких сомнений, что в реальной жизни Гашек знал людей с фамилией Кршичка. Помимо общеизвестных современников, братьев, композитора Ярослава (Jaroslav Křička, 1882–1969) и писателя Петра (Petr Křička, 1884–1949), в письме 1908 года к будущей жене Ярмиле Гашек упоминает архитектора Ченека Кршичку (Čeněk Křičkа, 1858–1948), с которым будущий автор «Швейка» познакомился в городе Колин (Kolín).
Уместно отметить, что в реальной и многообразной жизни фронта солдаты его величества не всегда культурно подтирались стихами и прозой. Случались выдачи на позициях и бумаги без слов, настоящей туалетной. Смотри комм, о фрицах далее, ч. 2, гл. 2, с. 392.
Швейк понял всю серьезность момента.
Он вскочил, как был, со спущенными штанами, с ремнем на шее, и, использовав в последнюю минуту клочок бумаги, заорал: «Einstellen! AufHabacht! Rechts schaut» /Встать! Смирно! Равнение направо! (нем.)/— и взял под козырек. Два взвода со спущенными штанами и с ремнями на шее поднялись над ямой.
Генерал-майор приветливо улыбнулся и сказал:
— Ruht, weiter machen! /Вольно, продолжайте! (нем.)/
Сравни эту солдатскую практическую сметку с бесплодностью юнкерской теоретической подкованности, комм., ч. 4, гл. 3, с. 326.
С. 109
— Ты уже вытер задницу? — спросил генерал-майор Швейка.
В оригинале, как обычно у этого персонажа, чешско-немецкое тыканье с сильнейшим акцентом: Vytržel (Vytřel) jsi si arž (prděl). Арш свой вытержл? См. комм., ч. 3, гл. 2, с. 103.
— Так подтяни штаны и встань опять во фронт!
В оригинале «штаны», как и «встать во фронт» – немецкие дериваты: Dej si tedy hosny nahoru a postav se potom zas habacht! Hosny от Hosen и habacht – Habacht!
С. 110
— Заметьте этого солдата; по прибытии на фронт немедленно повысить
«Повысить» в оригинале дериват: befedrovat (tohoto muže při přibytí na front neprodleně befedrovat). От немецкого befördern.
и при первом удобном случае представить к бронзовой медали за образцовое исполнение своих обязанностей
Бронзовая медаль. Полное название – Большая бронзовая медаль за храбрость (Velká bronzová medaile za chrabrost). Только-только зарожденная награда нижних чинов. См. комм., ч. 1, гл. 14, с. 195.
По дороге он вспомнил, что в Карлине, в казармах, тоже был лейтенант
Карлин – район Праги. См. комм., ч. 1, гл. 10, с. 127. См. также повторное упоминание о времени службы в карлинских казармах: ч. 3, гл. 3, с. 139.
С. 111
Дай ему эту десятку.
В оригинале: desítka (Dej mu tady desítku), 10 золотых или 20 крон. См. комм., ч. 1, гл. 6, с. 74.
С. 112
Он пошел куда-то с вокзала и сказал, что знает одно место, за Ракошпалотой.
Ракошпалота (Rákospalota) – в 1915-м название местности к востоку от Нового Пешта (Újpest). См. комм., ч. 3, гл. 2, с. 92. С 1923-го Ракошпалота – это город, с 1950-го – часть большого Будапешта. Довольно крупная станция Ракошрендезе (Rákosrendezó), предполагаемое место задержки поезда с солдатами в романе, лежит на границе Нового Пешта и Ракошпалоты. Первый на запад от ж/д путей, вторая на восток.
Следует заметить, что Швейк как-то подозрительно быстро освоился в Будапеште. Еще совсем недавно все его представления о месте исчерпывались дебреценскими сосисками. См. комм, выше: ч. 3, гл. 2, с. 77.
в направлении Гёдёллё – Асод
Ближайший от Будапешта ж/д перегон на ветке Будапешт – Мишкольц. От станции Геделле до станции Асод (Aszód) что-то около 14 километров. См. также комм, выше: ч. 3, гл. 2, с. 75.
Коньяк был «три звездочки», а вино – марки «Гумпольдскирхен»
Гумпольдскирхен (Gumpoldskirchen) – поселок виноделов у южной границы австрийской столицы Вены. Здесь производят необыкновенно ароматные белые сухие вина, классический купаж Gumpoldskirchen cuveé получается при смешивании виноматериалов, полученных из винограда сортов Rotgipfler, Zierfandler, Muskateller, Traminer и Riesling. Первые два – базовые. Имеет прозвище «королевское вино» (Königswein). Говорят, что именно гумпольдскирхенское подавалось к столу во время исторической встречи Никиты Хрущева с президентом Джоном Кеннеди в Вене в 1961 году. Ту же прелесть вкушали и на свадьбе нынешней английской королевы в Лондоне в 1947-м.
А сама эта чудесная местность на юг от Вены и столица округа Медлинг (Mödling), к которому административно относится Гумпольдскирхен, уже однажды упоминалась в романе в связи с марафонским даром поручика 75-го полка Витингера, см. комм., ч. 1, гл. 11, с. 156. От центра Медлинга до центра Гумпольдскирхен совсем уже ничего – еще 5 км на юг.
Откуда, между прочим, занятные дополнения с двумя улыбочками прислал блогер gur64:
1. Красное вино из Гумпольдскирхена хоть и менее известно в мире, но не хуже белого. Сами австрийцы шутят, что они его все сами выпивают, на экспорт не остается:)
2. По поводу Königswein я на месте слышал следующее объяснение: каждый год в Гумпольдскирхене выбирают короля местных виноградарей. И на следующий год его вино – это Königswein и есть. Т. е. не всякое вино из Гумпольдскирхена – Königswein:)
С. 114
задержанный по обвинению в ограблении супругов Иштван, проживающих в Ишатарче, в районе комендатуры вокзала.
В оригинале название населенного пункта – Išatarča. Венгерские переводчики без колебаний исправляют его на Киштарча (Kistarcsa). К тому имеются все показания. Киштарча – небольшой населенный пункт, расположенный в точности там, сразу за Ракошпалотой, куда по его собственным словам и направился Швейк поискать чего-нибудь вкусненького для своего поручика (см. комм., ч. 3, гл. 2, с. 112). Расстояние от станции Ракошрендезе на восток через всю Ракошпалоту до первых улиц Киштарчи порядка 13 километров. Это, конечно, не очень вяжется с указанным в романе временем беспокойного ожидания Лукашем возвращения Швейка – полтора часа («Прошел час, а Швейк все еще не возвращался. Потом прошло еще полчаса. Из дверей комендатуры вокзала показалась странная процессия»). Но, как справедливо на этот счет заметил Ярда Шерак (JŠ 2010), для человека, справившегося с фантастическим расписанием будейовицкого анабазиса, нет ничего невозможного.
Когда поручик Лукаш давал расписку в принятии Швейка, у него тряслись колени. Швейк стоял близко и видел, что поручик Лукаш забыл приписать дату.
— Осмелюсь доложить, господин обер-лейтенант, — произнес Швейк, — сегодня двадцать четвертое. Вчера было двадцать третье мая, вчера нам Италия объявила войну. Я сейчас был на окраине города, так там об этом только и говорят.
Поразительный и очевидно автором неосознаваемый полный параллелизм в способе закрепления одного из характерных для романа вариантов нарушения хронологии. Откат действия назад во времени, оформляемый обязательной необходимостью письменно подтвердить дату давно ушедшего времени. Сравни эпизод с письмом пани Ведлеровой: ч. 1, гл. 14, с. 224.
А женщина все время что-то лопотала и звала: «Цып, цып, цып!».
В оригинале: Ata ženská něco ječela а pořád křičela na slepici: «puta, puta, puta, puta».
В виде комментария в очередной раз процитирую прекрасного венгероязычного блогера stabvenom:
По-венгерски курицу кличут: «пи-пи-пи-пи-пи» (pi-pi-pi-pi-pi), а аналогом нашего «цыпа, цыпочка» будет «пи-пи» (pipi). «Пута-пута» венгры, к которым обратился, не слышали. Говорят, звучит совершенно чужеродно, может быть что-то цыганское.
От себя добавлю, что есть слово «Buta» – глупый, не знаю, насколько подходит по контексту.
В трактире «Старая дама» токарю Матвею за двадцать золотых кирпичом своротили нижнюю челюсть и вышибли шесть зубов, а тогда деньги были дороже, чем нынче.
Господа «У старой дамы» («U Staré Pani») существует до сих пор на том же месте в Старом городе. Ныне это сразу и одновременно ресторан, гостинца и джаз-клуб. Улица Михальска (Praha 1, Michalská 441/9).
Сам Вольшлегер вешает за четыре золотых.
Леопольд Вольшлегер (Leopold Wohlschläger, 1855–1929) – пражский палач. Был приемным сыном другого знаменитого исполнителя приговоров в чешских землях Яна Пиппигера (Jan Křtitel Pippiger, 1838–1888). Начал пособлять отчиму еще юношей, в частности пятнадцатилетним мальчиком помогал вешать в Пльзени знаменитого убийцу Яна Яничека (Jan Janeček, он же Serynek), см. комм., ч. 2, гл. 4, с. 429. По смерти Яна Пиппигера пражский уголовный суд, выбирая между 28 кандидатами на вакансию, остановил свой выбор на пасынке покойного и с 28 июня 1888-го Леопольд Вольшлегер становится палачом в Чехии. Годовое его жалование составляло круглых 800 золотых (1600 крон) и за каждого казненного отдельно еще 25 золотых (50 крон); иными словами, Швейк плохо осведомлен о цене одной уголовной головы. Любопытно, что, начав вешать в Австро-Венгрии, Леопольд Вольшлегер так же добросовестно исполнял свой долг и в республике. Работа была непыльная, за 41 год беспорочной службы Леопольд Вольшлегер отправил в мир иной всего-то навсего 28 осужденных. По выходу на пенсию в 1928 году этого заслуженного мастера заплечных дел синекура палача в Чехии и Моравии досталась его зятю, человеку с фамилией Негиба (Nehyba). Семейное ремесло получается.
С. 115
Теперь мы с Балоуном сварим вам такой куриный бульон, что в Трансильвании пахнуть будет.
В романе Трансильвания, северо-западный район современной Румынии, называется по-чешски – Sedmihradsko. Ареал распространения запаха получается солидный, до ближайшего трансильванского города Орадя (Oradea) в романную пору венгерского Надюварада (Nagyvárad), между прочим, места рождения реального Рудольфа Лукаса (см. комм., ч. 1, гл. 14, с. 199), – что-то около 250 километров по прямой.
Вы, вы!.. Я просто не знаю, как вас назвать, вы забыли о присяге.
Швейк, кончено, присягал императору еще в бытность солдатом срочной службы, до войны, о чем почему-то забыл Гашек в романе, перепутавший свою судьбу с судьбой своего героя. Во всяком случае, еще недавно все тот же Лукаш был уверен, что Швейк клятву верности своему государю не давал, см. комм., ч. 2, гл. 5, с. 471.
Осмелюсь доложить, господин обер-лейтенант, я торжественно присягал светлейшему князю и государю Францу Иосифу Первому в том, что буду служить ему верой и правдой, а также генералов его величества и своих начальников буду слушаться, уважать и охранять, их распоряжения и приказания всегда точно выполнять; против всякого неприятеля, кто бы он ни был, где только этого потребует его императорское и королевское величество: на воде, под водой, на земле, в воздухе, в каждый час дня и ночи, во время боя, нападения, борьбы и других всевозможных случаев, везде и всюду…
Швейк повторяет армейскую присягу очень близко к тексту, только меняя адресата. В реальности солдаты присягали не императору, а Богу всемогущему (HL 1998).
Přísaháme slavně Bohu všemohoucímu, že budeme jeho Apoštolskému Veličenstvu nejjasnějšímu knížeti a pánu Františkovi Josefovi Prvnímu, z Boží milosti císaři rakouskému, králi českému atd. atd., apoštolskému králi uherskému, věrni a poslušni.
Это снижение, а также очевидную потерю всех титулов и званий государя бравый солдат с лихвой компенсирует обещанием защищать императора не только на воде и на земле, как это делали все солдаты Австро-Венгрии.
Jeho císařského а královského Veličenstva, na vodě, pod vodou, na zemi, ve vzduchu, ve dne i v noci, v bitvách, útocích, zápasech.
C. 116
И теперь ты, мародер, гадина, будешь мне еще говорить… Нет, я тебя когда-нибудь убью! Понимаешь?
Взбешенный Лукаш действительно переходит на ты, как и всегда в момент, когда решает, что человек, стоящий перед ним, потерял право называться солдатом: А teď mně řekni, ty marodére, ty hyeno – ne, já tě přece jen jednou zabiju. См комм., Ч. 2, гл. 5, c. 453.
C. 118
Мне хотелось доставить вам горизонтальную радость.
В оригинале: А tu jsem vám chtěl udělat horisontální radost. Один из самых поэтических романных русизмов (см. комм., ч. 1, ГЛ. 3, с. 52), случившийся благодаря чудесной замене чешского определения horentní – «фантастический» на созвучное русское с совершенно несходным значением. Выглядит как попытка перевода Швейком обыкновенного слова через русский в какой-то особо торжественный латинско-греческий регистр (horizontis). А «горизонтальный» по-чешски – слово, понятное и без перевода: vodorovný.
Удивительная и красивая перекличка с этим оборотом Гашека обнаруживается в стихах известнейшего чешского поэта Владимир Голана (Vladimír Holan, 1905–1980), посвященных сестре Владимира Маяковского Ольге (1939), которые открываются строками:
Vy, v pozadí Golos těatru
před hlasy recitujících.
Где таинственный русизм – голос (Golos, то же самое по-чешски иначе – hlas) очевидным образом увязывается с чешским goliáš. Исполин, великан, голиаф. И получается что-то вроде: огромящий на сцене перед говорящими негромко.
Здесь хотел бы поблагодарить славного блогера m_bezrodnyj, однажды предложившего мне посмотреть чуть дальше и чуть шире текстов собственно Ярослава Гашека.
С. 119
такая, мол, толстая морда может быть только у солдата, занимающегося грабежом и воровством.
Швейк еще и кругленький. См. комм, о небольшом росте бравого солдата: ч. 3, гл. 2, с. 107.
Поручик Лукаш залпом выпил стопку коньяку.
В оригинале: odlivka (najednou vinnou odlivku koňaku). Буквально: винный стаканчик, то есть по-русски попросту залпом полстакана коньяка.
С. 120
— Это голова курицы из породы черных итальянок – прекрасные несушки: несут до двухсот шестидесяти яиц в год.
В оригинале: hlava slepice druhu černých vlásek. Правильное русское название этой породы (černá vlaška), что родом из итальянского города Ливорно, – леггорн. В данном случае, черный леггорн. Цифры яйценоскости, объявленные Швейком, исключительно точны.
Подпоручик Дуб, уходя, проворчал:
— Мы встретимся у Филипп.
— Что он тебе сказал? — спросил Швейка Юрайда.
— Мы назначили свидание где-то у Филиппа.
«У Филипп» и «У Филиппа» (U Filippi se sejdeme – někde u Filipy) – игра слов. Бывший школьный зритель Дуб имеет в виду известное место из трагедии Шекспира «Юлий Цезарь» (1599).
Дух Цезаря: Я – дух, тебе враждебный.
Брут: Зачем явился ты?
Дух Цезаря: Чтобы сказать, что встретимся мы снова близ Филипп.
Брут: Опять предстанешь ты?
Дух Цезаря: Да, близ Филипп.
(Пер. П. Козлова).
Филиппи (Фιλιπποι) – город, некогда располагавшийся в восточной части нынешней Греции, поблизости от современного с названием Филиппы. Здесь в октябре 42 года до н. э. состоялось решающее сражение между войсками сторонников Цезаря во главе с Марком Антонием и Октавианом Цезарем, и войсками республиканцев-цезареубийц во главе с Марком Юнием Брутом и Гаем Кассием Лонгином, в которой победу одержали первые.
Простодушный же Швейк, естественно, ни о чем ином не может подумать в данном контексте, кроме пивной с названием «У Филиппа».
Эти знатные баре в большинстве случаев педерасты.
В оригинале: Voni tilile vznešení páni bejvají obyčejně buseranti. См. комм, к австрийскому глаголу buserieren: ч. 1, гл. 14, с. 235. Во всех случаях «педерасты» – неверно по смыслу, что-то торжественно-архичное должно быть – мужеложцы, наверное.
Несколько лет тому назад в Праге Второй жили две брошенные дамочки-разводки
Прага II – один из десятка административных округов Праги. Ныне включает полностью или частично исторические районы Вышеград (Vyšehrad), Винограды (Vinohrady), Нове Место (Nové Město) и Нусле (Nusle). А до 1922-го практически совпадала с Нове Место. В этом районе, по всей видимости, и жил романный Швейк. Улицы, площади и пивные Нового Города – место действия первых глав романа, вплоть до момента явки Швейка на медкомиссию.
С. 122
Как-то раз, когда в розтокских аллеях цвела черешня, поймали они там вечером старого импотента – столетнего шарманщика, оттащили в розтокскую рощу и там его изнасиловали.
Розтоки (Roztoky или Roztoky и Prahy) – небольшой городок на левом берегу Влтавы сразу за северной границей современной Праги. Довольно далеко от Праги II, от пивной «У чаши», см. комм., ч. 1, гл. 1, с. 28, что расположена на ближайшей к Розтокам северной границе этого административного округа – километров 11–12 пешего хода.
А вот что пишет о розтокских вишнях и роще Ярда Шерак (JŠ 2010):
třešňová alej bývala podél silnice (Riegrova). Začínala v místech, kde silnice křižovala železniční trať a končila až u hranice Roztok. Bývala oblíbeným výletním místem Pražanů ještě tak asi před padesáti lety. Dnes už z ní nezbylo téměř nic. Roztocký háj je nedaleko odsud.
Черешневая аллея шла вдоль [пражской] дороги (ныне улица Риегрова). Начиналась там, где дорога пересекала железнодорожные пути, и шла до самых первых домов Розтоков. Была любимым местом загородных поездок пражан до самых пятидесятых годов [20 века]. Ныне ничего уже там не осталось. Розтокская роща буквально в двух шагах [не больше 300–400 метров на юго-запад от упомянутого железнодорожного переезда].
На Жижкове живет профессор Аксамит, он там делал раскопки
Как пишут Годик и Ланда (HL 1998), чешская история знает двух знаменитых Аксамитов: отца, профессора математики Игнация (Ignác Axamit, 1819–1904), и сына, врача Яна (Jan Axamit,1870–1931). Последний действительно был весьма уважаемым в Чехии археологом-любителем и жил в Жижкове, на тогда Гусовом (Husově), а ныне Гуситском (Hustitské) проспекте. Все сходится, вот только профессором Ян не был, это звание Швейк взял у отца и пожаловал сыну.
разыскивая могилы со скрюченными мертвецами
В оригинале Швейк демонстрирует хорошее владение университетской лексикой, он говорит: skrčenec (hledal hroby skrčenců). Это чешский научный термин (в отечественной археологии: «скорченный труп», «труп с подогнутыми коленями» и даже «трупоположение скорченное»), характеризующий особую и весьма характерную позу покойников доисторических времен.
Несчастный Балоун вылез, а Швейк сел в дверях вагона, свесил ноги и начал командовать:
— Habtacht! Ruht! Habtacht! Rechts schaut! Habtacht! Смотреть прямо! Ruht! Теперь займемся упражнениями на месте. Rechts um! Ну, брат, и корова же вы! Ваши рога должны очутиться там, где раньше было правое плечо!
Издеваясь, Швейк использует особо вежливую форму обращения – оникает. См. комм., ч. 2, гл. 2, с. 279.
Voni jsou kráva. Jejich rohy mají se octnout tam, kde měli dřív pravý rameno. Ишь, их коровье благородие. Соблаговолите рога туда двинуть, где было плечо.
Herstellt! Rechts um! Links um! Halbrechts! He так, осел! Herstellt! Halbrechts! Hy, видите, лошак, уже получается.
О подловатой безжалостности Швейка к слабым см. комм., ч. 1, гл. 10, с. 120.
С. 124
Подпоручик Дуб доложил капитану Сагнеру о странном, как он выразился, времяпрепровождении бравого солдата Швейка.
В оригинале бывший школьный учитель Дуб демонстрирует запасы гимназических премудростей с помощью очень редкого французского деривата – alotri (о podivných alotriích, jak se vyjádřil) от французского allotrigueusie – извращенный вкус. То есть при переводе теряется смысл гашековского ироничного – «как он выразился» (jak se vyjádřil). Ближе к смыслу было бы что-то вроде:
Подпоручик Дуб доложил капитану Сагнеру о перверсивном (или перверсио кауза), как он выразился, времяпрепровождении бравого солдата Швейка.
«Гумпольдскирхен» оказался действительно превосходным.
«Гумпольдскирхен» – см. комм, выше: ч. 3, гл. 2, с. 112.
С. 125
Правая рука свободно согнута и держит винтовку так, что большой палец лежит на стволе, а остальные сжимают ложе. При команде же «Schultert» винтовка висит свободно на ремне на правом плече дулом вверх, а ствол несколько отклонен назад.
Как обычно, армейская речь состоит наполовину из чешского с вкраплениями народного, а наполовину из немецких дериватов или просто немецкого. В переводе же осталось только одно искажение Schultert (Schulter).
Pravá ruka je přirozeně napnuta a drží flintu tak, že palec vobjímá (objímá) lauf, ostatní prsty musejí svírat pažbu na předku, a když je «Schultert!», tak je flinta volně na řemenu na pravým rameni a laufmündung nahoru a laufem nazad…
Если брать за образец прозу Льва Толстого (см. комм., ч. 1, гл. 1, с. 26), то должно было бы быть примерно так:
Правая рука без напряженья согнута и держит флинтовку, большой палец обымает лауф, остальные прижимают ложе. При команде же «Schultert» флинтовка висит свободно на ремне на правом плече лауфмунгом вверх, а сам лауф сзади.
Такой номер был у одного паровоза в Печках. Этот паровоз стоит на шестнадцатом пути. Его собирались увести на ремонт в депо Лысую-на-Лабе
Печки (Pečky) – городок и станция на восток от Праги, километров 45 по прямой. И совсем рядом Нимбурк, который объявлял, вообразив себя в фиакре проводником, нетрезвый фельдкурат Кац, см. комм., ч. 1, гл. 10, с. 141.
Лиса-над-Лабой (Lysá nad Labem) – городок и станция на северо-запад от Печек, в 25 километрах. На другой стороне Лабы и совсем уже под боком у Нимбурка.
С. 127
Если хотите, я начну, например, с «General de Charge! Fertig! Hoch an! Feuer!» /Стрельба залпами! (франц.) Готовьсь! На прицел! Пли! (нем.)/
Перевод неверный. «General de Charge!» – пришедшая из французского и оставшаяся в немецком армейском лексиконе полная торжественности команда – «К почетному салюту». Весь набор приказаний и последовательность действий, которые с готовностью предлагает проделать Швейк именно в момент отвалки фельдфебеля в обморок:
К торжественном салюту! – General de Charge!
Товсь. Fertig!
Стволы вверх. Hoch an!
Огонь! Feuer!
Утрата комического эффекта при переводе совершенно очевидная.
либо острое воспаление мозговых оболочек
И в оригинале (akutní zánět mozkových blan) – менингит.
Кто другого учит «бегом марш!» – тот сам делает стократ «на плечо!»
И тут в оригинале половина на половину чешский с немецким: Kdo jiného laufšrit (Laufschritt!) učí, dělá stokrát schul-tert (Shulert)! Cp. комм, выше: ч. 3, гл. 2, с. 125.
а также всякие подозрительные личности, возвращающиеся из командировок или из-под ареста.
«Командировка» в оригинале (vracející se z komandýrovek) – русизм. См. комм., ч. 2, гл. 3, с. 403.
Кроме того, очевидное переосмысление Гашеком собственного опыта. Зачисленный в Кирайхиде в одну маршевую роту, он не явился на вокзал к отправке поезда, был найден через пару дней в господе, сейчас же изъявил желание смыть подозрение в попытке дезертирства зачислением в состав ближайшей маршевой роты и так попал к поручику Рудольфу Лукасу с клеймом потенциального изменника.
С. 129
— Вы, вольноопределяющийся, прикомандировываетесь к штабу батальона.
В оригинале: nalézat (Budete se nalézat! u štábu) – состоять или числиться при штабе.
о назначении вас историографом батальона.
В оригинале дивное немецкое слово: batalionsgeschichtsschreiber. Сравни ниже формулу грез телеграфиста Ходоунского (ч. 3, гл. 2, с. 130).
С. 130
Пока я в наслажденьях плавал.
Меня манил земной простор.
Ты мне вселяла в сердце веру,
И мой горел любовью взор.
Всезнающий фольклорист и швейковед Вацлав Плетка (VP 1968) совершенно уверен, что у этого народного стишка никогда не было мелодии. Как и у последующего, что вот-вот промычит сильно нетрезвый телеграфист: см. комм., ч. 3, гл. 2, с. 131.
«Настоящим покорнейше прошу назначить меня батальонным горнистом.
Телеграфист Ходоунский».
В оригинале: Žádám tímto zdvořile, abych byl jmenován a befedrován na batalionshomistu. Сравни здесь batalionshomist и batalionsgeschichtsschreiber выше (комм., ч. 3, гл. 2, с. 130).
О немецком деривате befedrovat – повышать см. комм, выше (ч. 3, гл. 2, с. 110).
То есть телеграфист просит себя объявить и произвести в горнисты. Если вдуматься – очевидный дауншифтинг.
С. 131
Всеми брошен, одинокий
Полон грусти безнадежной,
Горьких слез я лил потоки
На груди подруги нежной.
Об отсутствии у песни музыки см. комм, выше: ч. 3, гл. 2, с. 130.
и жадно проглотил сардинки.
В оригинале редкой живописности глагол-дериват – schlemstnout (hltavě je schlemstnul). От немецкого schlemmen – чревоугодничать. И жадно их схомячил.
С. 132
Из-за этой самой болезни моя жена с детьми ходила на богомолье в Клокоты.
Клокоты (Klokoty) – в описываемую пору небольшое местечко в паре километров на запад от Табора (см. комм., ч. 2, гл. 1, с. 261), на дороге в Писек (см. комм., ч. 1, гл. 1, с. 33). Ныне часть города Табора. Известно необыкновенно почитаемым, с XV века разрушенным не один раз, но вновь отстроенным храмом Вознесения Девы Марии (Nanebevzetí Panny Marie). Место паломничества всех страждущих помощи и заступничества южно-чешского края.
С. 133
Обер-лейтенант Квасничка – мы тогда служили в Карлине в дополнительной команде запасных.
Карлин – см. комм., ч. 1, гл. 4, с. 60. Дополнительная команда запасных в оригинале искажение немецкого Ergänzungskommando – erkencunkskomanda.
Не думайте, жуки навозные, ленивые коровы вы этакие, боровы мадьярские
Выражение «боровы мадьярские», звучащее как оскорбление для чехов или судетских немцев, что составляли в равных примерно долях личный состав швейковского 91-го пехотного полка, в оригинале таким вовсе не выглядит. У Гашека употреблено никакими явными национальными цветами неокрашенное слово bagoun (Nemyslete si, vy hovnivárové, vy líní krávové a bagounové). Это искажение венгерского названия редкой, ныне, как говорят справочники, любезно предоставленные блогером stabvenom, и вовсе исчезнувшей породы особых баконских хрюшек – bakonyi. Смеси домашних свинок и самых мирных из диких кабанов. У немцев это Baguner.
Иными словами, здесь народы империи не сталкиваются лбами, а в очередной раз автор иллюстрирует свою любимую мысль о том, что нет больших специалистов в зоологии и зоотехнике, нежели офицеры императорской и королевской армии. См. комм., ч. 2, гл. 2, с. 333 и 334.
См. также комм, о Бакони и бандитах из баконских лесов: ч. 3, гл. 1, с. 37.
С. 134
Когда во время наполеоновских войн французы осаждали Мадрид, испанец, комендант города, чтобы с голоду не сдать крепость, без соли съел своего адъютанта. Это действительно жертва, потому что посоленный адъютант был бы безусловно съедобнее.
Сходный фантастический сюжет из испанской истории см.: ч. 1, гл. 14, с. 172.
Что же касается самого исторического факта, то никакой осады Мадрида наполеоновскими войсками и не было, тем более голода и прочих лишений, вызванных изоляцией от мира. Восстание, начавшееся 2 мая 1808-го в Мадриде, было подавлено едва ли не в тот же день. Во всяком случае знаменитая картина Гойи, изображающая расстрел французами испанцев у стен покоренного города, называется «Третье мая 1808 в Мадриде» («El třes de mayo de 1808 en Madrid»).
Искал спасения в фисташковых бусинках производства венской фирмы Мориц Левенштейн.
В оригинале: Moritz Löwenstein. Сравни с другим, скорее вымышленным, чем реальным производителем церковных и прочих предметов культа в романе Мориц Малер (Moritz Mahler, см. комм., ч. 1, гл., 11, с. 158). Сходство названий кажется подтверждением того, что обе фирмы – продукт гашековского вдохновения.
плакали у нас два гусенка. Вот было мясо! Одна мякоть!
Неверный перевод. В оригинале: ale to není žádný maso, to je měkkotina.
То есть: а сказать честно, и не мясо вовсе, жижка какая-то (студень какой-то).
С. 135
Поезд уже давно скрылся за Ишатарчей
См. комм, к названию Ишатарча (Киштарча): ч. 3, гл. 2, с. 114.
