Войти в систему
Войти с помощью соц. сетей:
Постепенно страдающий начнет выходить из шокового состояния и возвращаться к реальной жизни. Но сначала существование странным образом протекает в двух измерениях: в настоящем, покрытом туманом, и в прошлом, которое поначалу кажется очень отчетливым. Постепенно, по мере проживания скорби, эти два ощущения меняются местами. Настоящее становится более отчетливым, и душевная боль притупляется.
На следующем этапе боль стихает и человек учится жить самостоятельно. Он учится строить планы, в которых нет присутствия ушедшего, но который будто постоянно смотрит на оставшегося в живых из-за плеча. Происходит диссоциация и психологическое отделение от ушедшего человека. Прошедшая жизнь с близким человеком воспринимается словно со стороны, как в каком-то фильме про собственную жизнь.
На четвертом этапе образ любимого ушедшего человека помещается в памяти и уже не вызывает той боли, которая была на первом этапе. Воспоминания просветляются, и в отношениях к ним появляется эстетическое чувство, в котором боль утраты уходит на второй план, возникает чувство благодарности к тому, с кем был прожит определенный этап жизни.
Сенека наставлял Луцилия: «Постарайся, чтобы память об утраченных нам была отрадна… Для меня думать об умерших друзьях отрадно и сладко. Когда я был с ними, я знал, что я их утрачу, когда я их утратил, я знаю, что они были со мной. Так будем наслаждаться обществом друзей – ведь неизвестно, долго ли оно будет нам доступно».
Страдая, мы чувствуем себя одинокими и покинутыми, потерпевшими поражение и несчастными. Но каким бы ни было тяжелым переживание страдания, его биологической целью является стремление к сплочению. Предвидение страдания при разлуке – та сила, которая удерживает нас рядом с любимыми и друзьями. Американский психолог Кэррол Изард приводит результаты исследования, в котором молодых людей попросили ответить на вопрос: что, по их мнению, будет, если из мира исчезнет страдание. Почти все опрошенные ответили, что это будет мир без радости, без любви, без семьи и без друзей.
Гнетущее переживание горя, как отмечает К. Изард, побуждает человека к восстановлению личностной автономии. Это означает, что для противостояния потери в переживании горя надо уметь быть самодостаточным и опираться в трудной ситуации на себя.
Бессмертный проповедник библейской мудрости Екклесиаст так говорил о страдании и вызываемых им слезах (пер. Германа Плисецкого):
Запомни: имя доброе важней
Богатства, красоты, происхождения.
А если надо выбирать из дней:
Кончины день – важнее для рожденья.
Рыдания во время похорон
Отрадней смеха в блеске царских комнат,
Поскольку смертен человек – и он
Всегда в глубинах это помнит.
Страданья лучше смеха потому,
Что плач древнее смеха, изначальней.
Плач – человеку врач. Нужней ему.
Тем чище сердце, чем лицо печальней.
Поэтому и сердце мудреца
На горе откликается, как эхо,
Тогда как сердце бедного глупца
Навеки поселилось в доме смеха.
Поэтому полезней для сердец
Разительное слово обличенья,
Которое произнесет мудрец,
Чем дураков беспечных песнопенья.
А смех глупцов – словно фальшивый блеск:
Всегда он затмевает тех, кто плачет.
Как хвороста в костре веселый треск:
Он суетен и ничего не значит.
В первой главе упоминалось, что современная культура поощряет сдержанность в проявлении чувств. В результате многие из нас подавляют в себе такие естественные чувства, как гнев, страх, печаль и связанные с ней слезы. Но подавлять свои рыдания и плач – значит вступать в противоречие с природой. Эти проявления связаны с необходимой психологической работой горя при невозвратимых потерях. Они нужны для того, чтобы, как говорят профессиональные психологи, гештальт потери был завершен. Потеря должна быть выстрадана и выплакана до конца, для того чтобы человек мог бы жить дальше. Отметим еще раз, что алекситимия, т. е. бессознательный запрет на выражение чувств, ведет к их вытеснению в бессознательную сферу, откуда эти чувства исподволь начинают разрушающую тело работу.
Переживание «горя всухую», без слез, увеличивает силу психологической травмы. Поэтому во многих культурах существуют специальные обряды, способствующие намеренному вызыванию слез.
Так, во многих районах Русского Севера до сих пор сохранился обычай приглашать на похороны умершего человека женщин-плакальщиц. Плакальщицы устраивают целое драматическое представление, оплакивая умершего, которого они могли даже не очень хорошо знать. При выполнении обряда погребения они не только горько рыдают, но и царапают себе лицо и рвут себе волосы на голове. Делается это для того, чтобы растопить лед тяжелого душевного оцепенения, который сковывает человека, потерявшего близкого. Искусная плакальщица усиливает тяжелые переживания до такой степени, что они переполняют душу, и горе изливается в слезах. После этого страдающему от невозвратимой потери становится легче. Люди давно заметили, что при тяжелых переживаниях плакать бывает просто необходимо.
Когда у композитора Александра Серова и его жены умер ребенок, они вместе сели за рояль и стали играть в четыре руки мессу Бетховена. В своих воспоминаниях В. С. Серова пишет о том, как «едкая» боль, терзавшая обоих родителей, вылилась в выдержанной классической игре. Она вспоминала, как А. Серов вполголоса запел Agnus Dei, и тогда жалобная, преисполненная божественного самоотречения мелодия расплавила железную твердость ее душевного панциря: обильные слезы потекли, и мучительно пережитое сокрушающее горе вылилось в этом тихом душевном вопле.
Вспомним, что античные герои, вроде Ахилла, могли рыдать как маленькие дети в тяжелые минуты расставания и разлуки с друзьями. Но их психологическая стойкость и душевное здоровье до сих пор являют нам образец для подражания.
Мишель Монтень по этому поводу выразился аналогичным образом: «Чрезмерно сильное горе подавляет полностью нашу душу, стесняя свободу ее проявлений; нечто подобное случается с нами под свежим впечатлением какого-нибудь тягостного события, известия, когда мы ощущаем себя скованными, оцепеневшими, как бы парализованными в своих движениях, – а некоторые время спустя, разразившись, наконец, слезами и жалобами, мы ощущаем, как наша душа сбросила с себя путы, распрямилась и чувствует себя легче и свободнее. “Горе открывает путь голосу; говорили древние римляне”».
Григорий, 40 лет, представительный бизнесмен, солидный и уверенный в себе, обратился с проблемой затяжной депрессии, которая возникла после того, как умерла его любовница, которую он очень любил. Поскольку он вел жизнь публичного человека и она протекала на виду многих, то он изо всех сил старался не показывать своих чувств. Как мог, он подавлял их, чтобы не привносить ненужных помех в бизнес и не травмировать членов своей семьи.
Григорию было рассказано о вреде для здоровья и психики такой тактики поведения, а также о благотворном воздействии расслабления, ритмичного дыхания и плача для снятия утешения горя и депрессии. В работе с ним была применена методика А. Лоуэна (дыхание на биоэнергетическом стуле), которая будет описана далее.
После того как Григорий рассказал о своих чувствах, обо всем том, что он пережил и передумал в связи с потерей любимого человека, ему удалось пролить несколько слезинок, после чего ему стало несколько легче. Но окончательная проработка потери и завершение гештальта горя были достигнуты, когда Григорий через два дня увидел очистительный психотерапевтический сон.
В этом сне ему представилась сцена похорон бывшей возлюбленной, и он, по его словам, там же, во сне, разразился горькими рыданиями. Утром на следующий день его депрессия отступила, и он снова почувствовал себя способным к деятельной жизни.
В традициях многих культур принято носить траур по умершему супругу в течение года и не вступать в это время в последующий брак. Нарушение этого правила может приводить к драматическим последствиям.
Нина В., 37 лет, пришла на прием с жалобами на головные боли, непонятную тревогу, повышенное давление, нарушения кожного покрова в виде красной сыпи. Однако все амбулаторные анализы показывали физиологическую норму и отсутствие соматических заболеваний.
Оказалось, что меньше года назад Нина потеряла любимого мужа и сильно по этому поводу скорбела. Чтобы отвлечься от тяжелых мыслей и переживаний, связанных с невозвратимой потерей, и поскорее отойти от них, она вступила в следующий брак. Но через некоторое время погиб один из близких друзей ее бывшего мужа, с которым она была в хороших дружеских отношениях. Сразу после этого у Нины начались упомянутые соматические отклонения.
Причиной нарушений оказалось наслоение друг на друга двух психологических травм, первая из которых не была изжита и проработана полностью. Возник психологический резонанс непережитых и непроработанных потерь, который превзошел силу каждого отдельно взятого переживания скорби.
Если бы Нина не спешила уйти от тяжелых переживаний, а, наоборот, пошла бы им навстречу, если бы предоставила самой себе необходимое время для проработки скорби, таких нарушений у нее во втором браке не случилось бы. После катарсического отреагирования потери при помощи психодрамы на терапевтической группе состояние пациентки значительно улучшились и неприятные симптомы сгладились.
Из этого следует, что при переживании личностно значимой потери ни в коем случае нельзя сдерживать и подавлять чувства, необходимо выплакать скорбь до конца.
Александр Лоуэн, успешно использовавший терапию плачем в лечении бронхиальной астмы и сердечных нарушений, не раз отмечал, что плач – это основной механизм освобождения подавленных чувств, сопутствующих феномену разбитого сердца. «Плач, – говорил он, – является единственным способом разрядки напряжения, возникающего в результате потери любви».
Войти с помощью соц. сетей: