7.4. Деловая риторика и ее значение в межкультурном общении. трансформация дискурса в информационном обществе

Дискурсивные модели в разных культурах и их вербальное воплощение в деловой беседе, совещании и других видах делового общения неоднозначны и культурно обусловлены. Часто коммуниканты, принадлежащие к разным культурным системам, имеют малую «область пересечения», даже если для коммуникации они используют английский язык. Однако, зная основные дискурсивные модели, характерные для той или иной культуры, можно существенно оптимизировать процесс коммуникации. С развитием информационно-коммуникационных технологий проблемы кросскультурного взаимодействия традиционной образовательной среды переместились в интернет-пространство. Здесь также следует отметить разницу между индивидуалистскими и коллективистскими культурами с точки зрения частоты использования дискурсивных стратегий. Организующая, объясняющая стратегии, например, будут чаще всего использоваться в коллективистских культурах, а содействующая и контролирующая – в культурах индивидуалистского типа. Западная коммуникативная стратегия строится по следующей модели: сначала ответ, а потом его мотивировка. В восточной культуре наоборот – сначала причины ответа, а потом непосредственно сам ответ. В культурах с высоким индексом индивидуализма большее внимание обращается на содержание сообщения, а контекст в данном случае играет вторичную роль. Как уже было сказано, культуры данного типа называют низкоконтекстными, использующими когнитивный стиль обмена информацией. В коллективистских культурах, называемых высоко-контекстными, люди склонны предавать чрезмерное значение тому, как было высказано сообщение.

Таким образом, можно утверждать, что уровень эмоциональности напрямую зависит от принадлежности к той или иной культуре. Г. Триандис выделяет дифференцированные стратегии коммуникации для разных культур. По мнению исследователя, американцы, как правило, часто используют короткие фразы, а во многих высококонтекстных (восточных) культурах такая форма коммуникации не одобряется. В дискурсе большинства высококонтекстных культур (Бразилия, Армения) практикуется преувеличение («самый ужасный», «самый страшный») [Triandis, 1994]. В низкоконтекстных культурах культивируются умеренность и сдержанность.

Дискурсивные структуры в различных культурах будут существенно отличаться. Г. Триандис отмечает, что культурная специфика будет детерминировать структуру информационного сообщения. Например, в англосаксонских культурах аргументация строится линейно – перечисляются факты и на их основе строится заключение (индукция), в арабских культурах дается общее положение, и приводятся подтверждающие его примеры (дедукция). По мнению Г. Триандиса, семитский принцип аргументации (включая и арабские культуры) – это совокупность параллельных аргументов, связанных между собой одним или несколькими предлогами. Каждый аргумент имеет одинаково весомое значение – он либо подкрепляет предыдущие, либо противоречит им. Восточный стиль аргументации – это некая дискурсивная «вязь». Что касается аргументации в культурах Востока, то она представляет собой некое грамматическое разветвление: «Весьма трудно согласиться с данным утверждением, однако мы приложим максимум усилий, чтобы…». Романские культуры при аргументации используют существенные отступления от главной логической линии.

Автором также отмечено, что в славянских культурах в аргументационном дискурсе присутствуют четко сформулированное начало и конец, но в середине сообщения – множество суждений, не имеющих непосредственного отношения к теме. Поскольку для коллективистов важна гармония, то доминантой коммуникации будет в первую очередь доброжелательная атмосфера, а не проблема истинности [Triandis, 1994]. Индивидуалисты же ценят факты превыше всего. По нашим наблюдениям, индивидуалисты преимущественно используют личностно-ориентированный тип дискурса, в то время как коллективисты отдают предпочтение статусно-ориентированному. То есть западный дискурс будет иметь структуру «факт – факт – факт – заключение», а в восточном сразу будет доминировать заключение без видимых логических доказательств. Представители индивидуалистских культур, как правило, проявляют большую гибкость при выборе дискурсивных стратегий коммуникации в зависимости от контекста.

Сфера языка и письменности способствует сохранению когнитивных различий: грамматика индоевропейских языков способствует представлению о мире, построенном из атомарных блоков, в то время как азиатские языки дают представление о мире как непрерывном и взаимопроникающем. Восточные языки высококонтекстуальны. Качественные различия в реакциях подтвержают предположения, что при решении одних и тех же задач у представителей Востока и Запада активизируются разные познавательные процессы [Триандис, 2011].

По мнению С. Тер-Минасовой, политическая корректность как явление в языке родилась более 25 лет назад в результате резко высказанного мнения африканцев о расизме английского языка. Безусловно, данный феномен не может не отражать социальные процессы, происходящие в обществе. По сути, политическая корректность требует убрать из языка все языковые единицы, задевающие честь, национальное или гендерное достоинство индивида, и заменить их эвфемизмами (словами, носящими более нейтральный характер) [Тер-Минасова, 2000]. По нашему мнению, феномен политической корректности имеет место быть в культурах преимущественно индивидуалистких. Данное явление как процесс представляет собой попытку введения термина «языковой такт». Политическая корректность, как правило, затрагивает расовую, национальную, гендерную принадлежность, некоторые физические недостатки личности.