4.3. Колониальное сознание и расизм. Колонизация (колониальность) власти

В своем интервью «Колониальность переживет колониализм» М. Тлостанова утверждает, что «человечество существует в рамках глобальной колониальности вне зависимости от генеалогии отдельно взятых людей, будь она колониальной, имперской или смешанной».

Исследователем колониальность понимается как «культивация и поддержание онтологической, экономической, социальной, расовой, гносеологической зависимости от модерности, которая продолжает определять узаконенную норму для всего человечества и классифицировать всех остальных людей как отклонения от нее, полностью отвергаемые или подлежащие переделкам с целью приближения их к определенному западному идеалу. И данная колониальность не равна колониализму как отдельному историческому феномену».

Более подробно данный исторический процесс описан в работе «Global Coloniality and the Decolonial Option» М. Тлостановой и В. Миньоло: «Колониальность возникла в XVI столетии в связи с установлением испанцами и португальцами нового социального порядка в Америке – колониальной организации общества, базирующейся на расовой иерархичности и подчиненности местных обществ захватчикам и колонизации знания. В рамках Нового Света в сферу подчинения включается также и Африка. Стержневой идеей данного этапа колонизации была географическая экспансия христианства. Вторым этапом колониальности было колонизаторство голландскими, английскими и французскими коммерческими предприятиями Кариба, Магриба и Индии в XVII–XVIII вв. В отношении России колониальность касается распространения российского присутствия и православного христианства в Сибири, на Кавказе и в Центральной Азии в XVI в. Основной стержневой идеей второго периода колониальности стал цивилизационный миссионизм Англии и Франции, заключающийся в создании плантационных хозяйств и обогащении империй за счет колоний и основанный на светском либерализме и индустриальном капитализме. После того как США заняли лидирующую позицию в западном мире после Второй мировой войны, основной идеей колонизации стало развитие слаборазвитых регионов и модернизация традиционных, соперничающая с другим вариантом миссионизма – социализмом. Таким образом, в ХХ столетии друг другу противостояли либеральная/капиталистическая и социалистическая модерность» [Tlostanova, Mignolo, 2009].

Понятие колониальности тесно связано с колониальной матрицей власти, включающей следующие элементы: колониальность власти, знания и бытия.

Колониальность власти. Используя теоретические наработки одного из пионеров деколониального проекта перуанского социального философа А. Кихано, М. Тлостанова утверждает, что «в XVI в. с рождением понятия Orbis Universalis Christianus, которое в конце концов помогает разделить мир на колонизаторов и колонизированных, начинает формироваться особый феномен “колониальности власти”, представляющий собой общую структуру власти, установившуюся в мире с XVI в. с формированием атлантического коммерческого пути и так называемого “открытия” Америк. Эта общая структура была создана путем оформления двух фундаментальных осей. Одной из них была система доминирования над субъектностью и установления авторитета в соотношении с идеей “расы” как основного критерия социальной и культурной классификации планеты. В XVII в. то, что раньше называлось “христианским миром”, стало Европой и родилась новая европейская цивилизация. Однако и в светской системе координат христианство продолжало обладать привилегиями по сравнению с другими религиями, поскольку прочно связывалось с европейской цивилизацией. Вторым важнейшим моментом была система контроля и эксплуатации труда, основанная на оформлении известных систем эксплуатации, имеющих отношение к капитализму и соответственно рынку. Эта новая модель доминирования и эксплуатации – “колониальность власти” – основывалась на насилии и соединяла формирование расы (расизма), контроль труда (капиталистическую эксплуатацию), контроль государства и субъектности (в том числе и в гендерной сфере), и, наконец, важнейший контроль над производством знаний, иначе говоря, создание западной монополии знаний в современной истории. Именно в этом эффективном сочетании лежат корни и причины завоевания глобальной власти евроатлантической цивилизацией» [Тлостанова, 2008].

Колониальность знания. Р. Гросфогель в работе «Деколонизация западных универсализмов: деколониальный плюри-версализм от Э. Сезера до сапатистас» говорит о том, что западная философия Канта, Гегеля и Декарта базируется на принципе эпистемологического расизма, так как они придерживаются позиции о том, что универсальный разум и истина присущи только белому европейскому гетеросексуальному мужскому субъекту [Гросфогель, 2009]. И если подобный европоцентризм остается скрытым в работах Декарта, Кант четко обозначает его в своих трудах. С его точки зрения, трансцендентальный разум не будет характерным для всех существ, которые из деколонизирующей, антирасистской и антисексистской перспективы будут считаться человеческими существами. Для Канта трансцендентальный разум принадлежит только тем, кого считают «людьми». В антропологических работах Канта трансцендентальный разум мужской, белый и европейский. Африканские, коренные азиатские и южноевропейские (испанские, итальянские и португальские) мужчины и все женщины (включая европейцев) не имеют доступа к «разуму». География «разума» Канта, пишущего в Германии XVII в., охватывает Францию, Германию и Англию, вытеснивших Голландию и в конкуренции между собой составляющих новое ядро мировой системы. Согласно Канту, лишь европейский человек имеет доступ к продуцированию универсального знания, т. е. европейская мужская партикулярность определяет универсальность для остальной планеты [Кант, 1994].

Колониальность бытия. М. Тлостанова утверждает: «Колониальность бытия касается воздействия колонизации на конкретный живой жизненный опыт индивида и на язык» [Тлостанова, 2008]. Ведь наука и знание неотделимы от языка, а последний не является только лишь культурным феноменом, который помогает людям определить свою идентичность, но также представляет собой и место, из которого и в котором формулируется знание. Восприятие языка как неотъемлемой части субъектности помогает понять, как именно колониальность власти и знания порождают колониальность бытия.

Концепция колониальности бытия ставит под сомнение декартову логику мыслящего «я», в рамках которой за гранью остается ego conquiro как важнейший элемент европейского сознания, приведший к натурализации в глобальном масштабе недочеловеческого статуса колонизированных народов. В рамках хайдеггеровской логики онтологического различия бытийный, экзистенциальный элемент главенствует над мышлением, познанием. Но и здесь за гранью остается темная сторона модерности – колониальность [Тлостанова, 2008]. В результате, по словам М. Торреса, «“я мыслю” превращается в “иные не мыслят” (или мыслят не так, как следует), а “я существую” – в “иные не существуют” (или лишены бытия, не должны существовать, являются неважными жизнями, которыми можно пожертвовать)» [Там же, с. 180].

Именно колонизация бытия лежит в основе классификаций людей как не вполне рациональных, неразвитых, незрелых, недостаточно мужественных или отклоняющихся от мифической сексуальной нормы.