Под сенью Святителя
«Хотите увидеть город-хамелеон Италии – поезжайте в Бари, – пишет один из путеводителей. – Первое впечатление, какое производит город, едва оказываешься на его улицах: где-то я все это уже видел. Посмо́трите направо – померещится Малага, повернете налево – Неаполь. Начнете блуждать по средневековым улицам старого города – увидите Родос, выглянете из окна отеля «Ориенте» – почудится, что оказались в Мадриде… И так до того момента, пока ваши познания географии не исчерпают себя».
Сто процентов в точку. На бульваре Витторио Эммануэле мы задумались:
– Но ведь мы тут уже были… это же… Генуя? Сестри Леванте или Санта-Маргерита-Лигуре… и дома знакомые, и кафе… а вот тут – ну вылитый Салерно, сосед Неаполя.
Белград разглядели. А Малага так вообще в каждой площади.
И Неаполь тут же. Причем в Неаполе мне не повезло, я ни разу не увидела традиционный спуск корзиночки на веревке в магазин на улице. А в Бари – пожалуйста.
– Марияяяяяяя, – дурным голосом минут пять орал под балконом бариец, которому лень было подняться на второй этаж.
– Ну чего тебе? – открылась балконная дверь.
– Да я тебе от Терезы овощей принес!
Мария исчезла за балконными дверьми, чтобы через минуту появиться снова и спустить корзинку на веревочке. Поднимала она корзинку уже с овощами.
Вот такой сплав всего понемножку, пока ты не попадаешь в Старый город Бари за крепостными стенами.
Итальянские друзья пугали:
– Неаполь рядом не стоял. Даже не вздумай останавливаться в старом городе, в новом – вопросов нет. Но не в старом. Это опасно. И вообще Бари – город не туристический, жить надо в прибрежных городках, но не в самом городе, а тем более – в старом Бари.
Конечно, мы их не послушали.
* * *
Мы жили в Бари в самом центре старого города, почти за спиной базилики Сан-Никола.
Вся жизнь города проходит у тебя дома, слышны крики детей, соседок, узнающих местные новости через окна домов по разным сторонам улицы. Юг громкий даже для Италии.
В крики детей вплетаются звяканье вилок, шум мотоциклов и скутеров, вечерние беседы соседей. Звуки отлетают от стен в колодце двора и в узком переулочке. Вот кто-то моется в душе, кто-то ругается с женой, у синьоры напротив опять подгорела паста – телевизор, наверное, смотрит, забывает огонь прикрутить!
Базилика Святителя Николая Чудотворца
А синьора чуть дальше в переулочке готовит замечательно, и ты уже поужинал, и укладываешься в кровать, и даже закрываешь балконную дверь, но чеснок и травы в оливковом масле находят тебя и здесь, и это не раздражает, а, наоборот, вызывает желание постучать через улицу в окошко и напроситься на обед.
Запах итальянского юга плывет по дому, звуки потихоньку стихают и вот уже полная тишина установилась над спящим городом…
На прогревшиеся за день стены вечером забираются ящерицы, сидишь на террасе и видишь, как в свете луны замирает на стене тонкая гибкая полоска.
Никто не цокает каблуками в переулочке, никто не обсуждает вчерашний футбольный матч, только золотые огни горят над пустыми улицами старого каменного центра Бари…
И так будет до пяти утра, когда весь квартал проснется от звуков открывающихся бачков и звяканья маленького грузовичка, собирающего мусор. И опять уснет, до семи тридцати, когда ударит, но не громко, а мягко колокол на кампанилле Дуомо.
Бабушка-соседка весь день сидит у дверей внутри своей квартиры, видимо, тяжело ей уже по крутым мраморным ступеням во двор спускаться, а общения хочется, как заслышит шаги на лестнице, так приоткрывает дверь и кричит:
– Хто тама?
А оперная певица из другой квартиры репетирует, и голос ее то опускается вглубь каменного колодца-двора, то взлетает ввысь, к синему южному небу.
Вечером белый мраморный город заливает свет фонарей, и он становится золотым. Золотые стены, тротуары, арки, лесенки.
У нашей улицы не было имени. Был только номер дома на кованых воротах, за которыми прятался очередной дворик-колодец. Налево от двери – ориентир, пьяцца Дзеули с аркой влюбленных. Говорят, что двое влюбленных, которым семьи не разрешали встречаться, так и сидели в двух палаццо по двум сторонам улицы, неожиданно широкой в этом месте. И однажды за одну ночь между домами, над улицей возник мост-арка, чтобы влюбленные смогли встретиться.
* * *
Бари – это иконы и статуи святых в каждом переулочке, у каждого подъезда, на каждой лестничной клетке. И в нашем темном подъезде-колодце горели свечи у изображения Пресвятой Девы.
Но в первую очередь – это Сан Никола, самый любимый в России святой, Николай Чудотворец. Его фигурки стоят в нишах на каменных улицах Бари, его имя носят кораблики и рыбацкие лодочки, его изображение висит на стене в каждом ресторанчике. С первых минут пребывания в этом городе ты понимаешь – ты под сенью Святи- теля…
Даже наше свидание с хозяином будущего жилья было назначено у базилики Сан-Никола. Мы приехали с вокзала чуть раньше назначенного срока. По большой площади слонялись местные старички и красавец-полицейский. Хоть в кино снимай: выправка, благородная седина на висках. Один из старичков выдержал ровно три минуты нашего стояния с чемоданами у памятника святому Николаю. Нам были даны четкие указания, где переночевать, если потребуется, и куда зайти попить кофе. Еще через две минуты нарисовался красавец полицейский. Вроде мимоходом поинтересовался, а чего это мы тут с чемоданами уже целых пять минут танцуем. Объяснили, причем на вопрос «а где наш апартамент», я радостно махнула рукой:
– Да там где-то, кто ж его знает!
И тут меня угораздило спросить:
– А скажите вы мне, уважаемый страж порядка славного города Бари, а правду говорят, что Бари – город опасный?
– Синьора, это полная ерунда!!! Верьте мне, синьора, я-то знаю, что говорю!!! – полицейский рвал на себе волосы, погоны и рубашку на груди, в священном ужасе, что кто-то посмел оскорбить подозрением его любимый город.
– Несколько лет назад это было так, но сейчас… я скажу вам по секрету, синьора, я выдам вам страшную тайну! – и он повел меня показывать скрытые камеры наблюдения на площади.
Тут я – очень зря – проговорилась, что мы были в Неаполе и там с нами ничего не случилось.
– Неаполь! – обиженно возопил полицейский. – Как вы можете сравнивать! Так, как охраняют Бари, Неаполю и не снилось! – Потом он совсем понизил голос: – Я открою вам очень большой секрет, очень страшную тайну, синьора! В старом Бари может быть неспокойно один час в сутки. С двух до трех дня. – И остановился, ожидая моего вопроса.
– И почему? – не подвела я бравого офицера.
– А потому, – он понизил голос, – что в этот час происходит пересменка в полиции!
Я узнала, что наш новый друг в хороших отношениях со всеми настоятелями церквей старого Бари. А уж с доминиканским приором (базилика Святого Николая принадлежит доминиканцам) – с детства дружит.
Увы, история жизни полицейского оборвалась годах эдак на семнадцати его тинейджерства, потому что появился хозяин нашей квартирки.
Вот так встретил нас Бари-град, самый странный итальянский город, который я видела.
* * *
Бари – город приморский, и это определяет весь его ритм.
Пока спит новый город, в старом уже открыты бары и маленькие кафе, где рыбаки перед выходом в море выпивают чашечку эспрессо. В пять утра бары уже полны народа. Осенние набережные пусты, но стоит солнышку посильнее разогреть воздух, да тем более в выходные, и все скамейки на длиннющей набережной заняты. А там – то круизник в порт зайдет, и тогда Бари неожиданно открывается с новой, туристической стороны: вереницы автобусов подкатывают к морскому терминалу, выстраиваются гиды, на всех языках предлагающие экскурсии, даже паровозик туристический неожиданно материализуется. Народ перепрыгивает через парапет и гуляет прямо по камням, где роятся над замшелыми плитами в море чайки и голуби. Чайки тут тощенькие, небольшие – треть от римских родственниц.
Пляж в Бари тоже есть, но от старого города до него – полтора километра. На пляжи – как говорят, на лучшие во всей Италии пляжи – едут специально на самый конец итальянского каблука, в Санта-Мария-ди-Леука. Или в городки вниз от Бари, но это летом, в сезон.
Рядом с театром «Маргарита», красным зданием с башенками – ну чисто железнодорожный вокзал с претензией на мавританский стиль – расположились старый рыбацкий порт и рыбный рынок, о котором восторженно рассказывают все статьи и заметки о Бари. Осенью, когда небо в тучах да волны большие, часам к десяти утра рыночек уже пуст, и улова мало, и распродан быстро, и не увидишь такую яркую сцену, как рыбак «кошмарит осьминога»: шлепает им о камни, отбивает перед готовкой. Так, по мелочи, разложено на деревянных ящиках: устрицы да мидии и немного ежей. Осьминоги маленькие.
«Вот и не попробовала я только что выловленных устриц или морского ежа (да в жизни я его в рот не возьму!!!), – подумала я, – не повезло».
Но если вы живете в старом городе Бари, то все еще впереди. Решили мы пообедать в двухсотлетней остерии, где основные блюда – именно рыбные. И должна я вам сказать – рыбного супа таких размеров мне не подавали нигде. Это был приличных размеров тазик, съесть вдвоем это блюдо (процентов на 30 дешевле, чем на побережье в Центральной и Северной Италии) – проблематично. А вот томата я бы положила поменьше (надо же повредничать!).
Спросила официанта:
– А где все-таки можно купить свежую рыбу?
Посыпались предложения. В обсуждении, забыв об остальных клиентах, поучаствовал весь персонал ресторана. В итоге бармен послал мойщицу посуды в ближайший отель за картой, она обернулась за пару минут, и зал ресторана стал напоминать военный совет перед решающим сражением. Все сгрудились вокруг карты, обсуждая лучшие варианты.
Последнее слово осталось за главным официантом:
– Слушай сюда. Вот тут крестиком отмечен городской рынок. Ты пойдешь туда, спросишь Марио, скажешь, что ты подруга Паоло из остерии, и у тебя будет самая лучшая, самая свежая рыба. А Марио на рынке знает каждый.
К Марио мы не пошли. После тазика супа идея купить что-то рыбное умерла на корню. Но в один из последующих дней перед обедом в городе появились маленькие грузовички-мопеды, рыбаки привезли улов и продавали его прямо на улицах. Так я купила целую гроздь огромных мидий. Спросила рыбака:
– А креветки? – Так хотелось больших, только что выловленных.
– Иди вон туда, вон, видишь, дверь открыта? Там в рыбной лавке спроси. Вроде были.
В лавке разочаровали:
– Улов был маленький сегодня, все разобрали.
Пошли обратно, а рыбак навстречу:
– Ну как, купили креветки?
– Нет, – говорю, – не повезло.
– Тогда иди на площадь у собора, там, на улице, ведущей к замку, есть замечательная маленькая рыбная лавка. Там точно есть.
В лавке двое старичков за прилавком обрадовались:
– Конечно, есть креветки, – и протянули мне коробочку с только что очищенными небольшими креветками.
Увидели мою разочарованную физиономию:
– Так тебе, деточка, не на ризотто? Тебе жарить? Так мы сейчас.
И за шесть евро я получила десять огромных креветок, именно таких, как мечтала. А если я скажу, что 10 устриц стоили три евро… О да, это именно так. И все это было выловлено сегодняшним утром. Старик открыл каждую раковину, положил в коробочку и зачерпнул морской воды из бидона, до дому донести, а то вдруг задохнутся устрицы за 5 минут дороги.
– А за лимоном ты иди в лавку к Джузеппе, ему вчера как раз привезли хорошие лимоны. Откуда ты, деточка?
– Из России.
Старушка тут же оживилась:
– О, ну я же слышу, что она говорит как моя подруга Виттория. Ну, которая замужем за Мауро, она тоже из России. А еще помнишь, в Риме, подруга нашей кузины, она тоже из России, вот точно так же говорит, – и потащила меня за руку на улицу: – Вон, видишь, вон там на втором этаже живет Виттория.
Интересно было бы посмотреть на подругу из России, старушки лет далеко за семьдесят! Но не в гости же идти.
Поджарила я всю эту прелесть в оливковом масле с чесноком и травами, добавила помидорки черри, сбрызнула белым сухим вином из Саленто…
* * *
Женщин, которые прямо на улице на столах делают знаменитую барийскую пасту «ушки» – орекьетте – мы не встретили. Увидели только результат их труда, столы со стеклянной серединой, где и лежат эти самые ушки, у каждой лавки, а то и просто у дома стоят. Даже в рыбной лавке лежат ушки, как из светлой, так и из темной муки. Старушка сама делает. А на соседней улочке по вечерам около огромной железной кастрюли на огне сидела пожилая женщина и варила кукурузную поленту. За шесть брусочков, каждый размером с ладонь – один евро. Народ берет горячий кирпичик, садится за простой пластиковый столик, тут и бокальчик домашнего вина очень кстати, и пара свежих морских ежей, и хорошая компания. А что еще надо простому рыбаку для счастья?
* * *
Собор Бари
На улице, ведущей от собора к замку Бари, интенсивное движение, народ туда-сюда бегает – покупки, разговоры, грузовички маленькие снуют, мотоциклы, тут же пара машин карабинеров крутится.
И вдруг истошный вопль на русском среди общего шума:
– Батюшка, идите сюда, скорее!!!
Высокая, очень крупная женщина средних лет, в платье до пят и платке, как и положено правильной паломнице, тащит за собой явно уставшего и растерянного, в мирской одежде, но заметно, что батюшку. Батюшка спешит, старается, за энергичной теткой еле успевает. А матушка – седовласая, в длинной юбке, пожилая, совсем потерялась, видимо, энергичной тетке она вообще неинтересна. Застыла среди хаоса и никак не выберется из толпы народа и мотоциклов с мотороллерами. Схватила я ее за руку, вытащила на тротуар к лавке.
Старый Бари
Но тут налетела тетка:
– Скорее, ну что копаетесь, я тут все знаю, сейчас мы к мощам. А то не успеем!! – и потащила бедных супругов… совсем не в базилику Сан-Никола, а в главный собор города – Сан-Сабино.
Вмешаться не рискнула, слишком грозный вид был у тетки.
А на набережной льется густой бас, сплетаясь с красивыми мужскими голосами повыше. Среди молодых грузинских паломников – человек пять женщин и двое мужчин – прямо на парапете сидит еще один, наш, русский батюшка, картинный, хоть сейчас в кино. Крупный, пожилой, с длинной бородой, вот представишь слово «поп» – и сразу в глазах он.
Это его бас вбирал в себя остальные голоса.
– Па аэрадрому, па аэрадрому, лайнер праабежал как по судбэээ, – лилось в воздухе.
Подпели, а как иначе! К искренней радости всей компании. Старые песни Кикабидзе оказались общими для всех, уже плохо понимающих языки друг друга.
Вот такой он, старый Бари. Живой, трогательный и непосредственный.
* * *
Площадь старого города за крепостными стенами – всего один квадратный километр. Но в его запутанных переулочках спрятались 24 церкви. Мы постоянно возвращались домой мимо двух: барочной церкви Иисуса – дель Джезу, расположенной на улице Иезуитов, и камерной церкви Сан-Марко XI века с потрясающими фресками на фасаде. А колокольню главного собора, Сан-Сабино, видно издалека.
Сан-Сабино – главный собор города Бари, посвященный святому Сабино, епископу из Канозы, чьи останки были перенесены в Бари в IX веке. Он построен в конце XII века на руинах византийского собора, и после неоднократных реконструкций уже в 50-х годах прошлого века ему был возвращен прежний облик после всяческих барочных надстроек. А колокольня – совсем молодая. Собор постоянно выглядывает в улочках и переулочках – то окна, то колокольня. Расположен он на пьяцца Одигитрия. Казалось бы – откуда византийское название? Но под основным зданием собора, которому после реконструкции и внутри был возвращен оригинальный романский вид, находится крипта, поражающая воображение богатством своих украшений. В крипте, в серебряном платье и серебряных туфлях в прозрачном саркофаге покоится святая мученица Коломба, покровительница Андорры и Сарагоссы.
Южные улочки
А в самом центре крипты, в обрамлении богатого декора, находится главное сокровище собора, давшего название площади: Мадонна Одигитрия, как зовут ее в Бари, византийская икона, привезенная сюда с востока в VIII веке и написанная, по легенде, святым Лукой. Она печальна и спокойна. Жаль, что большинство приезжих либо пробегают мимо к базилике Святого Николая, либо заходят в собор на минутку, не спускаясь в крипту. От образа не хочется уходить.
Будете в Бари – зайдите в собор, спуститесь в крипту. Мадонна Одигитрия прекрасна…
* * *
Когда гуляешь по Бари, то замечаешь что в некоторых местах брусчатка темная.
Есть множество легенд о камнях старого города. Одна из них рассказывает, что зоны города были разграничены цветом брусчатки при сарацинах, которые гуляли только по белому камню, а черный оставили для всех остальных. Но это выдумка. В прошлом веке заменяли разбитые камни в мостовых – вот и получился другой цвет.
Некогда трущобный, старый Бари активно меняется. Его идеально охраняют и… отмывают. Каждое утро начиналось с того, что маленькие машинки ездили по узеньким улочкам и мыли, поливали, чистили белый камень старого города. Очень приятно удивили!
* * *
Большинство заведений Бари закрывается на сиесту. Здесь принято обедать дома, а в ресторан идти вечером, и некоторые заведения открываются довольно поздно, например пиццерии, одна из них каждый вечер выставляет столики прямо на улочке под нашими окнами.
«Правильные» пиццерии днем закрыты. Открываются они не раньше пяти вечера, и потрескивают дрова в печи, и собирается народ, сглатывая слюнки.
Но всегда найдется открытое кафе или ресторан на двух площадях: выходящей к набережной пьяцца Феррарезе и на пьяцца Меркантиле, рыночной площади города, где у старого позорного столба лежит улыбающийся лев.
Кстати, в Пулье (регионе, столицей которого является город Бари) считают, что пицца «Маргарита» придумана в Бари. Она немного отличается от неаполитанской, и в некоторых пиццериях можно увидеть вывеску «Пицца Бари-Наполи», это значит, что здесь подаются оба вида «Маргариты».
Есть знаменитые заведения, которые посещали известные личности из мира кино и музыки и где подача блюд – настоящий спектакль. Например, ресторан-пиццерия «Джампаоло» на виа Ломбарди.
Главную пасту Бари – маленькие «ушки» орекьетте – orecchiette – можно купить и в наших магазинах.
Лучших соусов для орекьетте, по мнению барезе – жителей Бари, ровно десять, поделюсь четырьмя:
• Соус с брокколи: обжариваем в оливковом масле лук-шалот, отваренную брокколи и мелко нарезанные грецкие орехи. Орекьетте варим в той же воде, что варили брокколи. Когда соус готов, еще несколько минут тушим в нем готовые орекьетте.
• Соус со свежим тунцом: нарезаем тонкими полосками тунец, мелко рубим фисташки и черешок сельдерея, чуть-чуть тушим все это в оливковом масле, в конце готовки добавляя отваренные орекьетте и кусочки свежего редиса.
• Орекьетте добавляем в мидии, тушенные в створках в белом сухом вине с травами и помидорами.
• Тушим вместе нарезанные на кусочки свиные щечки, репу, зелень и почищенные черешки сельдерея. В готовое блюдо добавляем готовые орекьетте и перемешиваем.
* * *
Рано утром, еще шести не было, гремя чемоданами по золотым мостовым старого города, мы отправились в любимый бар, чтобы выпить прощальную чашку кофе в Бари.
В баре, как всегда, сидели рыбаки, зашедшие на утренний кофе перед выходом в море, и все тут же приняли живое участие в организации нашего отъезда. Хозяин предложил вызвать такси, не бежать же в новый город на стоянку с чемоданами.
– Да-да-да, – радостно говорил он диспетчеру. – Вот именно тут вы и поворачиваете. А мы на углу, ну брава, ну умница, правильно поняла!
Один из посетителей тут же побежал встречать машину на углу, вдруг умница не так объяснит водителю, а второй всплеснул руками и начал отодвигать мой чемодан:
– Синьора, тут же голубиное гнездо, надо скорее убрать багаж!
– А как же счастье? Ведь в Италии голубиный помет – это segno! Знак удачи и счастья.
– Ага, – заворчал синьор, – на голову-то оно, может, и счастье, а вот чемодан ты точно не отмоешь.
Нам махали вслед, такси нырнуло под арку и свернуло на набережную, за крепостными стенами над старым городом высилось строгое здание базилики, которое становилось все меньше, пока совсем не скрылось за поворотом…
