ODE TO A NIGHTINGALE

(Ода соловью)

1

My heart aches (мое сердце болит; to ache [eɪk] – болеть, испытывать боль), and a drowsy numbness pains (и сонное оцепенение мучит; drowsy ['draʋzɪ] – засыпающий, дремлющий; сонный; навевающий сон, усыпляющий; numbness ['nʌmnəs] – оцепенение, неподвижность, нечувствительность; numb [nʌm] – окоченелый, окоченевший; онемелый, оцепенелый, неподвижный; to pain – причинять боль; мучить)

My sense (мое чувство = мои чувства восприятия), as though of hemlock I had drunk (словно я испил цикуты; hemlock – болиголов /крапчатый/, цикута; наркотические препараты или яд, сделанные из болиголова),

Or emptied some dull opiate to the drains (или осушил какое-то притупляющее снотворное до дна/до подонков; empty – пустой; to empty – опорожнять; осушать /стакан и т. п./; dull [dʌl] – тупой; вялый; тусклый; to dull – притуплять; делать вялым; opiate ['əʋpɪət] – наркотик, опиат; снотворное средство; успокоительное /любое лекарство, содержащее опий/; дурман, нечто, притупляющее разум, волю, сознание; to drain – осушать)

One minute past (минуту назад), and Lethe-wards had sunk (и опустился /словно некое светило/ в сторону Леты; Lethe ['li:θɪ] – Лета /греч., миф./ река забвения в подземном царстве; – ward/s/ – /суф., образует прилагательные и наречия со значением направления движения или направленности в какую-либо сторону/):

’Tis not through envy of thy happy lot (и это не из зависти к твоей счастливой доле; envy ['envɪ] – зависть),

But being too happy in thine happiness (но будучи слишком счастливым в твоем счастье = но из-за того, что я слишком счастлив твоим счастьем), —

That thou, light-winged Dryad of the trees (/тем счастьем/ что ты, легкокрылая дриада деревьев; dryad ['draɪæd] – дриада /древесная нимфа/),

In some melodious plot (в некоем певучем = располагающем к пению месте; melodious [mə'ləʋdɪəs] – мелодичный; мягкий, нежный, певучий; plot – надел, делянка; кусок или участок земли /обычно занятый чем-либо или отведенный для чего-либо/)

Of beechen green (буковой зелени; beech – бук), and shadows numberless (и бесчисленных теней),

Singest of summer in full-throated ease (поешь о лете с полноголосой легкостью/естественностью; full-throated – очень громкий; throat [θrəʋt] – горло, гортань; глотка; ease [i: z] – естественность, непринужденность; отсутствие смущения, скованности; легкость, простота).

2

O, for a draught of vintage (о, глоток выдержанного вина; draught [drɑ:ft] – розлив, нацеживание; /книжн./ глоток; vintage ['vɪntɪʤ] – сбор винограда; урожай винограда; вино из сбора определенного года; = vintage wine – марочное вино, вино высшего качества)! that hath been (которое было)

Cool’d a long age in the deep-delved earth (охлаждаемым = которое охлаждалось долгий период времени в глубоко прокопанной земле = в выкопанных подземных глубинах; age – возраст; век; период, эпоха; to delve – /уст./ копать, рыть),

Tasting of Flora and the country green (имеющий вкус Флоры и сельской зелени; to taste [teɪst] – пробовать /на вкус/; иметь вкус, привкус; taste – вкус; Flora ['flɔ:rə] – Флора /богиня цветов и весны у древних римлян/; green – зелень, съедобная зелень /шпинат, петрушка, укроп/),

Dance, and Provençal song, and sunburnt mirth (танца, и провансальской песни, и загорелого веселья; Provençal [ˌprɒvɑːn'sɑ:l])!

O for a beaker full of the warm South (о, кубок, полный теплого юга; beaker – стакан для вина; /уст./ кубок, чаша),

Full of the true, the blushful Hippocrene (полный преданной, застенчивой/румяной Иппокрены; true – истинный, настоящий; верный, преданный; blushful – скромный, робкий, застенчивый, стеснительный; стыдливый; румяный; blush – румянец; краска стыда, смущения; Hippocrene [ˌhɪpə'kri: n] – Иппокрена, Гиппокрена /в греческой мифологии: волшебный источник на горе муз Геликоне, возникший от удара копыта крылатого коня Пегаса и обладавший чудесным свойством вдохновлять поэтов/),

With beaded bubbles winking at the brim (с бисерными пузырьками, подмигивающими у края /бокала/),

And purple-stained mouth (и в пурпур окрашенные уста);

That I might drink, and leave the world unseen (да смогу я пить, и оставить мир /сделавшись/ невидимым = хорошо бы, если бы я смог пить и оставить мир, сделавшись невидимым),

And with thee fade away into the forest dim (и исчезнуть с тобой в лесном сумраке; to fade away – исчезнуть, растаять в воздухе; to fade – вянуть, увядать /о растениях/; постепенно исчезать, расплываться, растворяться: to fade into obscurity – исчезать в темноте; dim – тусклый, неяркий; слабый /о светящихся объектах/; смутный; темнота, сумерки):

3

Fade far away (исчезнуть далеко), dissolve (растаять: «раствориться»), and quite forget (и вполне забыть)

What thou among the leaves hast never known (то, что ты, /находящийся/ среди листьев, никогда не знал),

The weariness (утомление/скуку; weariness ['wɪərɪnəs] – усталость; утомление; скука), the fever (лихорадку/возбуждение; fever ['fi: və] – жар, лихорадка; нервное возбуждение), and the fret (и беспокойство; fret – раздражение, волнение; недовольство)

Here, where men sit and hear each other groan (здесь, где люди сидят и слышат друг друга стонать/стенать = где каждый сидит и слышит, как другой стонет);

Where palsy shakes a few, sad, last gray hairs (где паралич сотрясает скудные, грустные, последние седые волосы; palsy ['pɔ:lzɪ] – паралич),

Where youth grows pale (где юноша становится бледным), and spectre-thin (и худым, как призрак; spectre ['spektə] – привидение, призрак), and dies (и умирает);

Where but to think is to be full of sorrow (где только лишь думать значит быть полным печали = где стоит только начать думать – и будешь полон печали)

And leaden-eyed despairs (и свинцовоокого отчаяния: «отчаяний = состояний отчаяния»; leaden ['led(ə)n] – свинцовый; lead [led] – свинец),

Where Beauty cannot keep her lustrous eyes (где красота не может сохранить своих сияющих глаз; lustrous ['lʌstrəs] – блестящий, яркий, lustrous eyes – блестящие глаза),

Or new Love pine at them beyond tomorrow (или же /где/ новая любовь тоскует по ним безнадежно: «за пределы завтрашнего дня»; to pine – чахнуть, томиться; жаждать /чего-либо/, тосковать /по чему-либо/; beyond hope – безнадежно).

4

Away! away (прочь, прочь)! for I will fly to thee (ибо я хочу бежать/лететь к тебе; to fly – лететь; спасаться бегством, убегать),

Not charioted by Bacchus and his pards (не везомый на колеснице Вакхом и его леопардами; chariot ['ʧærɪət] – колесница; to chariot – везти в колеснице; Bacchus ['bækəs] – Бахус, Вакх),

But on the viewless wings of Poesy (но на незримых крыльях поэзии; poesy ['pəʋɪzɪ] /уст., поэт./ = poetry ['pəʋɪtrɪ]),

Though the dull brain perplexes and retards (хотя тупая голова путает и запаздывает/отстает; brain – мозг; to perplex [pə'pleks] – ставить в тупик, приводить в недоумение; to retard [rɪ'tɑ:d] – замедлять; задерживать; тормозить; медлить; мешкать; запаздывать, опаздывать; отставать):

Already with thee (уже с тобой)! tender is the night (ночь нежна),

And haply the Queen-Moon is on her throne (и, возможно, королева Луна /восседает/ на своем троне; haply – /поэт./ случайно, может быть, вероятно, возможно),

Cluster’d around by all her starry Fays (окруженная толпой всех своих звездных фей; cluster – кисть, пучок, гроздь; /астр./ звездное скопление; to cluster – собираться группами, толпиться, тесниться; fay – фея, волшебница);

But here there is no light (но здесь нет света),

Save what from heaven is with the breezes blown (кроме того, что приносится с небес ветерками; to blow [bləʋ] – веять, дуть /о ветре/)

Through verdurous glooms (сквозь полные зелени сумраки; verdurous ['vɜ:ʤərəs] – заросший, поросший зеленью; зеленый и свежий; gloom – мрак; темнота; сумрак; темное, неосвещенное место) and winding mossy ways (и вьющиеся, покрытые мхом дорожки; to wind [waɪnd] – виться, извиваться; moss – мох).

5

I cannot see what flowers are at my feet (я не могу разглядеть, что за цветы у меня под ногами),

Nor what soft incense hangs upon the boughs (ни что за аромат висит на ветвях; incense ['ɪnsens] – ладан, фимиам),

But, in embalmed darkness, guess each sweet (но в благоуханной тьме угадываю каждый аромат; to embalm [ɪm'bɑ:m] – бальзамировать, мумифицировать; душить духами, делать благоуханным; balm [bɑ:m] – бальзам; благоухание, ароматический запах; sweet – /книжн./ удовольствие, наслаждение, что-либо приятное; /sweets/ ароматы; благоухание)

Wherewith the seasonable month endows (которым соответствующий месяц наделяет; seasonable ['si: z(ə)nəbl] – соответствующий времени года; своевременный, уместный; to endow [ɪn'daʋ] – наделять, одарять)

The grass, the thicket (траву, чащу; thicket ['θɪkɪt] – чаща; заросли), and the fruit-tree wild (и дикорастущее плодовое дерево);

White hawthorn (боярышник; hawthorn, white hawthorn ['hɔ:θɔ:n] – боярышник), and the pastoral eglantine (и сельскую эглантерию; eglantine ['eɡləntaɪn] – роза эглантерия; pastoral ['pɑ:st(ə)r(ə)l] – пастушеский; пасторальный);

Fast fading violets cover’d up in leaves (быстро увядающие фиалки, закрытые листами);

And mid-May’s eldest child (и старшее дитя середины мая),

The coming musk-rose (расцветающую мускусную розу; coming – будущий, наступающий; грядущий; ожидаемый), full of dewy wine (полную росистого вина; dew [dju:] – роса),

The murmurous haunt of flies on summer eves (жужжащий приют мошек в летние вечера; murmurous ['mɜ:m(ə)rəs] – журчащий, шелестящий; haunt [hɔ:nt] – часто посещаемое место, прибежище; eve [i: v] – канун, преддверие; /поэт./ вечер).

6

Darkling I listen (находящийся в темноте, я слушаю/прислушиваюсь; darkling – находящийся или происходящий в темноте, во мраке; to darkle – темнеть, вырисовываться темным силуэтом; смутно виднеться); and, for many a time (и не раз: «многие разы»)

I have been half in love with easeful Death (я был наполовину влюблен = почти влюблен в успокоительную смерть; easeful ['i: zfʋl] – успокоительный, успокаивающий; death [deθ] – смерть),

Call’d him soft names in many a musèd rhyme (называл ее: «его» ласковыми именами во многих задумчивых стихах; mused [mju: zd], здесь [mju: zɪd] – замечтавшийся, задумчивый, погруженный в размышления; to muse – погружаться в размышления; задумываться; rhyme – рифма; поэзия),

To take into the air my quiet breath (чтобы она забрала в воздух мое спокойное дыхание);

Now more than ever seems it rich to die (теперь /же/ более чем когда-либо кажется славным умереть; rich – богатый; ценный, стоящий),

To cease upon the midnight with no pain (прекратиться в полночь, без боли/страдания; to cease [si: s] – переставать, прекращать; прекращаться),

While thou art pouring forth thy soul abroad (в то время как ты изливаешь вовне свою душу; to pour [pɔ:] – лить; forth [fɔ:θ] – вперед, дальше; вовне, наружу; to pour forth – изливать; soul [səʋl] – душа; abroad [ə'brɔ:d] – широко; повсюду: to get abroad – распространяться /о слухах/; /уст./ вне дома, вне своего жилища; из дома; broad [brɔ:d] – широкий; обширный)

In such an ecstasy (в таком восторге; ecstasy ['ekstəsɪ] – экстаз, исступленный восторг)!

Still wouldst thou sing, and I have ears in vain (и ты все будешь петь/пел бы, а я имею уши = слух напрасно/тщетно) —

To thy high requiem become a sod (к твоему высокому реквиему становлюсь дерном/землей; sod – дерн; /поэт/ земля; травянистый покров; requiem ['rekwɪəm] = requiem mass – реквием, заупокойная месса).

7

Thou wast not born for death, immortal Bird (ты не была рождена для смерти, бессмертная птица; immortal [ɪ'mɔ:t(ə)l] – вечный, бессмертный)!

No hungry generations tread thee down (никакие голодные поколения не попирают тебя/не втаптывают тебя в землю; to tread down – подавлять; попирать; to tread [tred] – ступать, шагать);

The voice I hear this passing night was heard (голос, который я слышу этой проходящей ночью, был слышим)

In ancient days by emperor and clown (в древние дни императором и шутом; emperor ['emp(ə)rə] – император; clown [klaʋn] – клоун; шут):

Perhaps the self-same song that found a path (возможно, то же самое пение, которое нашло тропинку)

Through the sad heart of Ruth (сквозь печальное сердце Руфи; Ruth [ru:θ]), when, sick for home (когда, тоскую по /родному/ дому; sick – больной; sick for smth. – /уст./ тоскующий, скучающий по чему-либо),

She stood in tears amid the alien corn (/когда/ она стояла в слезах среди чужого посева; alien ['eɪlɪən] – чужой, чуждый; corn – зерно /особенно пшеницы/: a field of corn – поле пшеницы);

The same that oft-times hath (то же /пение/, которое часто)

Charm’d magic casements (околдовывало волшебные окна; magic ['mæʤɪk] – волшебство, магия; сверхъестественный, волшебный, магический; casement ['keɪsmənt] – створный оконный переплет; оконная створка), opening on the foam (отворяющиеся на пену)

Of perilous seas (морей, чреватых опасностями; perilous ['perɪləs] – опасный, рискованный: perilous journey – опасное путешествие), in faery lands forlorn (в затерянных сказочных странах; faery ['feərɪ] – фантастический, сказочный, волшебный, феерический; нереальный, иллюзорный; forlorn [fə'lɔ:n] – /книжн./ несчастный; одинокий, покинутый).

8

Forlorn (затерянный/покинутый)! the very word is like a bell (само слово подобно колоколу)

To toll me back from thee to my sole self (чтобы звонить мне в ответ: «обратно» от тебя к моему одинокому существу; to toll [təʋl] – издавать звон /о колоколе/; sole – /поэт./ одинокий; уединенный /о месте/; self – собственная личность, свое «я»)!

Adieu (прощай; adieu [ə'd(j)u: ])! the fancy cannot cheat so well (воображение не может обманывать столь хорошо)

As she is fam’d to do (как о нем идет слава: «как о нем разносится слава, что оно делает»), deceiving elf (вводящий в заблуждение эльф/проказник; to deceive [dɪ'si: v] – обманывать; сознательно вводить в заблуждение; elf – эльф; шалун, проказник).

Adieu! adieu (прощай, прощай)! thy plaintive anthem fades (твой заунывный/печальный гимн тает/исчезает; plaintive ['pleɪntɪv] – горестный, печальный, жалобный, заунывный; anthem ['ænθəm] – гимн)

Past the near meadows (мимо близких = ближайших лугов; meadow ['medəʋ] – луг, луговина; низина, пойменная земля), over the still stream (над тихим потоком = тихой речкой),

Up the hill-side (вверх по склону холма); and now ’tis buried deep (и теперь = и вот уже он глубоко схоронен; to bury ['berɪ] – хоронить, предавать земле; закапывать, зарывать)

In the next valley-glades (в ближайших лужайках долины; valley ['vælɪ] – долина; glade [ɡleɪd] – поляна, опушка; прогалина):

Was it a vision, or a waking dream (это было видением, или сном наяву; to wake – бодрствовать)?

Fled is that music (улетела прочь: «бежала» эта музыка; to flee – убегать, спасаться бегством): – Do I wake or sleep (я бодрствую или сплю)?

1

 

My heart aches, and a drowsy numbness pains

  My sense, as though of hemlock I had drunk,

Or emptied some dull opiate to the drains

  One minute past, and Lethe-wards had sunk:

’Tis not through envy of thy happy lot,

  But being too happy in thine happiness, —

    That thou, light-winged Dryad of the trees,

          In some melodious plot

  Of beechen green, and shadows numberless,

    Singest of summer in full-throated ease.

 

2

 

O, for a draught of vintage! that hath been

  Cool’d a long age in the deep-delved earth,

Tasting of Flora and the country green,

  Dance, and Provençal song, and sunburnt mirth!

O for a beaker full of the warm South,

  Full of the true, the blushful Hippocrene,

    With beaded bubbles winking at the brim,

          And purple-stained mouth;

  That I might drink, and leave the world unseen,

    And with thee fade away into the forest dim:

 

3

 

Fade far away, dissolve, and quite forget

  What thou among the leaves hast never known,

The weariness, the fever, and the fret

  Here, where men sit and hear each other groan;

Where palsy shakes a few, sad, last gray hairs,

  Where youth grows pale, and spectre-thin, and dies;

    Where but to think is to be full of sorrow

          And leaden-eyed despairs,

  Where Beauty cannot keep her lustrous eyes,

    Or new Love pine at them beyond tomorrow.

 

4

 

Away! away! for I will fly to thee,

  Not charioted by Bacchus and his pards,

But on the viewless wings of Poesy,

  Though the dull brain perplexes and retards:

Already with thee! tender is the night,

  And haply the Queen-Moon is on her throne,

    Cluster’d around by all her starry Fays;

          But here there is no light,

  Save what from heaven is with the breezes blown

    Through verdurous glooms and winding mossy ways.

 

5

 

I cannot see what flowers are at my feet,

  Nor what soft incense hangs upon the boughs,

But, in embalmed darkness, guess each sweet

  Wherewith the seasonable month endows

The grass, the thicket, and the fruit-tree wild;

  White hawthorn, and the pastoral eglantine;

    Fast fading violets cover’d up in leaves;

          And mid-May’s eldest child,

  The coming musk-rose, full of dewy wine,

    The murmurous haunt of flies on summer eves.

 

6

 

Darkling I listen; and, for many a time

  I have been half in love with easeful Death,

Call’d him soft names in many a musèd rhyme,

  To take into the air my quiet breath;

Now more than ever seems it rich to die,

  To cease upon the midnight with no pain,

    While thou art pouring forth thy soul abroad

          In such an ecstasy!

  Still wouldst thou sing, and I have ears in vain —

    To thy high requiem become a sod.

 

7

 

Thou wast not born for death, immortal Bird!

  No hungry generations tread thee down;

The voice I hear this passing night was heard

  In ancient days by emperor and clown:

Perhaps the self-same song that found a path

  Through the sad heart of Ruth, when, sick for home,

    She stood in tears amid the alien corn;

          The same that oft-times hath

  Charm’d magic casements, opening on the foam

    Of perilous seas, in faery lands forlorn.

 

8

 

Forlorn! the very word is like a bell

  To toll me back from thee to my sole self!

Adieu! the fancy cannot cheat so well

  As she is fam’d to do, deceiving elf.

Adieu! adieu! thy plaintive anthem fades

  Past the near meadows, over the still stream,

    Up the hill-side; and now ’tis buried deep

       In the next valley-glades:

  Was it a vision, or a waking dream?

    Fled is that music: – Do I wake or sleep?

 

John Keats