Три позиции восприятия

Мы переходим к следующему ключевому понятию нейролингвистического программирования – трем позициям восприятия. Наряду с раппортом применение метода Трехпозиционного описания – это надежный способ достигнуть блестящих результатов в любого рода коммуникации.

Как уже понятно из вышесказанного, существует три позиции восприятия. У «особо продвинутых» коммуникаторов имеется еще и четвертая, позволяющая интегрировать в себе самом все три и при желании сознательно свободно перемещаться по ним. Итак, настало время объяснить суть каждой из трех позиций.

Первая позиция восприятия

Человек, находясь в ней, воспринимает то, что происходит вокруг него, исключительно сам из себя: видит только то, что он сам видит, слышит то, что он сам слышит, ощущает то, что он сам ощущает, и чувствует только то, что он сам чувствует. Неподготовленному читателю могло бы показаться, что только эта одна позиция и существует: действительно, казалось бы, как человек может видеть происходящее глазами другого человека? Но читатель, добросовестно дочитавший до этих строк и поработавший во всех ранее предложенных техниках, наверняка давно уже догадался, что все не так просто.

Вторая позиция восприятия

Вторая позиция позволяет увидеть себя глазами другого человека или группы людей. Это чрезвычайно важная позиция, без которой человек никогда не смог бы жить среди себе подобных, а так и остался бы на уровне первобытного полузверя. На наших семинарах, объясняя Вторую позицию восприятия, тренер обычно неожиданно садится на корточки к ногам одного из участников и с интересом начинает разглядывать его обувь со всех сторон и даже приподнимает ногу слегка озадаченного человека, чтобы получше рассмотреть подошву. Далее следует вопрос к группе: почему, если тренера вдруг чрезвычайно заинтересовали чьи-то ботинки, он все же не может вот так непосредственно усесться и начать вертеть ногу их хозяина в своих руках? Участники семинара обычно тут же дают правильный ответ: этого нельзя делать, чтобы не шокировать другого человека, и потому, что в приличном обществе так поступать не принято.

Что же получается? Получается, что, даже если мне очень хочется что-то сделать, я должен как бы посмотреть на себя глазами того субъекта, с которым в данный момент общаюсь, и даже оценить свое поведение его глазами! Из такого видения себя глазами другого человека, из Второй позиции я могу предположить, какие ощущения и эмоции он испытает в связи с моими предполагаемыми действиями. Соответственно, если мне не наплевать, как конкретный человек среагирует на мое поведение, я обязан периодически оценивать свое поведение его глазами.

На месте конкретного человека во Второй позиции может стоять и некая референтная группа людей, то есть такая, мнение которой мне небезразлично. Вторую позицию можно ясно услышать и в речи. Например: «Боже мой, что я наделала: что скажет моя мама!» Или, как у А. С. Грибоедова: «Ах, Боже мой, что станет говорить княгиня Марья Алексевна!» Или вот примеры помещения во Вторую позицию референтной группы людей: «Моя семья, боюсь, этого не поймет» или «Профессиональное сообщество может осудить мои действия».

Третья позиция восприятия

Тоже необычайно важная позиция для выживания и социальной адаптации человека. Ее еще называют позицией профессионалов экстремальных ситуаций: я вижу и слышу то, что происходит вокруг, как бы глядя со стороны. В зависимости от профессиональной подготовки человека Третья позиция помогает ему либо адекватно и без эмоций действовать в чрезвычайных обстоятельствах, либо полностью расслабляет его по поводу происходящего – по типу «А меня нет дома».

Третья позиция – это способ давать себе инструкции со стороны и действовать в ситуации согласно собственным инструкциям, но эмоционально в ней не участвуя. Либо же это способ абстрагироваться и дать ситуации как-нибудь разрешиться самой по себе, без участия самого человека. Кстати, в определенных контекстах такая стратегия расслабления и эмоциональной отключенности бывает самой продуктивной.

Существует ли самая «лучшая» позиция среди описанных трех? Конечно, нет. Разве что четвертая, интегрирующая их все. Все три позиции идеально хороши и необходимы, когда они сбалансированы между собой и когда человек не путает одну позицию с другой. Если же у него имеется явное тяготение и предпочтение одной из позиций, то неизбежно возникнут проблемы взаимоотношений как с другими людьми, так и с самим собой.

Первая позиция хороша тем, что в ней человек наиболее полно испытывает ощущения и переживает свои эмоции. Всегда ли это хорошо? Конечно, не всегда. Например, в кабинете зубного врача неплохо было бы несколько абстрагироваться от своих эмоций и ощущений и спокойно предоставить профессионалу-дантисту возможность делать свое дело (предполагается, что мы при этом имеем полное основание доверять данному специалисту). Это как раз один из тех случаев, когда пассивная Третья позиция по типу «меня нет дома» может оказаться весьма продуктивной.

Но разве не хочется нам в полной мере эмоционально и физически прожить долгожданное любовное свидание? А ведь как часто нам, психологам, приходится слышать такие жалобы наших клиентов: «Именно в миг свидания, когда, казалось бы, нужно „на полную катушку“ наслаждаться моментом, я ничего не чувствую!» Приходит состояние «меня нет дома» – Третья позиция. Или люди вдруг начинают оценивать все, что они делают, глазами объекта своей любви или, что еще хуже, глазами своей мамы – Вторая позиция.

Кстати, хроническое чувство вины – это не что иное, как постоянное застревание во Второй позиции, иначе говоря, оценка своих действий глазами других: «Я все делаю не так, как нужно, и вообще я не такой, как нужно».

В какой из позиций лучше пребывать, сидя за вкусным ужином? Конечно же, в Первой, а не во Второй и не в Третьей.

В какой позиции лучше находиться, когда, с удовольствием уложив свое тело на нагретые душистые доски, паришь его в жаркой бане? Конечно же, в Первой.

В какой позиции лучше проживать свой отпуск, когда каждый день зарываешься в горячий песок после качания в соленых бодрящих объятиях моря? Неужели в Третьей или во Второй?! Какая же замечательная эта Первая позиция! Может быть, нам, кроме нее, ничего и не нужно? Да, безусловно, ничего, кроме Первой позиции, нам не нужно для того, чтобы быть абсолютно счастливыми, но при условии, что мы… – животные! Наслаждайся себе травкой, солнышком, свободой передвижения, где хотим – поедим, а где хотим – присядем справить естественные потребности, можно также публично и с удовольствием последовать инстинкту продолжения рода… Нет, все же, как видно, человек разумный никак не может жить без умения время от времени видеть себя глазами себе подобных, либо же объемно и беспристрастно увидеть ситуацию со стороны.

Не нужно долго рассказывать о пользе Второй позиции: именно она позволяет человеку жить полноценной цивилизованной жизнью в своей культуре. Но когда Второй позиции перебор, то жизнь человека становится не вполне полноценной. В любом случае это жизнь «напоказ». Если человек достаточно одарен и обладает большими амбициями, то он с удовольствием постоянно смотрит на себя и оценивает себя глазами других и может, кстати, при этом даже быть достаточно успешен. Часто люди такого типа делают карьеру в актерской или в какой-либо другой публичной профессии. Но такому человеку всегда будет очень трудно (а в запущенных случаях – невозможно) сказать, как лично он оценивает ту или иную ситуацию и что лично он ощущает и чувствует по ее поводу.

Если у человека изначально несколько занижена самооценка, то жить во Второй позиции ему еще сложнее: он постоянно испытывает дискомфорт, находясь в обществе других людей, – «А чего они смотрят?». Школьные учителя легко могут вспомнить из своей практики таких детишек – кандидатов в представители того или другого типа, «застревающих» во Второй позиции. Когда учительница стоит за спиной ученика, наблюдая, как он выводит палочки и крючочки, одни детишки начинают писать их гораздо старательнее и красивее, а у кого-то вообще перестает что-либо получаться! Вот такая она разная, эта Вторая позиция: с одной стороны, она может заковать человека своими ограничениями по рукам и ногам, но с другой она является огромным стимулом для личностного и духовного роста. Ведь именно она задает те критерии, с которыми человек время от времени себя соотносит: от учителя в школе до Учителя в высшем понимании этого слова.

Третья позиция. Абсолютно бесстрашная позиция в буквальном смысле этого слова. В ней отсутствует страх. Именно поэтому в Российской школе НЛП ее часто называют смоделированным хладнокровием или смоделированной смелостью. Кстати, как вы думаете, может ли по-настоящему смелый человек сказать о себе, что он смелый? Совершенно верно, никогда. Его могут называть смелым только другие люди, а для него то, что он делает, – норма: «Работа у меня такая». И ему искренне непонятно, почему остальные считают, что он совершает что-то необычное. Ему также непонятно и другое: а почему, собственно, другие тоже так не могут?

Секрет прост. Герои всегда были профессионалами Третьей позиции, хотя никогда и не знали, что это состояние так называется, что ни в коей мере не умаляет их человеческих достоинств. Находясь в Третьей позиции в экстремальной ситуации, можно как хладнокровно и эффективно начать спасать других людей, так и хладнокровно и эффективно увести от опасности лишь самого себя – все зависит от этического уровня. Третья позиция вовсе не подразумевает безумия: человек полностью отдает себе отчет в степени риска, на который он идет. Но себя в тот рискованный момент он видит как в кино, со стороны.

У профессионалов спецназа в момент выполнения боевого задания действительно полностью отсутствует страх – точно так же, как чувства вроде жалости или сочувствия. Бывает, что страх «догоняет» потом – в кошмарных снах или видениях. Накануне боевой операции им тоже может на какое-то время стать страшно, но в сам момент выполнения задания любые эмоции уходят. Жестокость тоже отсутствует как понятие. Если военный-профессионал действительно находится в Третьей позиции, он будет хладнокровно уничтожать только тех, кто представляет реальную опасность. Он больше никому не причинит вреда. Потому ли, что он в этот момент к кому-то испытывает жалость? Нет! Он об этом не думает, и вовсе не потому, что он такой безжалостный. Когда человек прочно сидит в Третьей позиции, ему нужно некоторое время и некоторое усилие для перехода в Первую, где чувства возможны. А время и энергия в экстремальной ситуации бессознательное направляет только на то, чтобы человек выполнил задание и, по возможности, выжил.

Мы не хотим сказать, что человек, если это действительно от природы хороший человек, в роли воина-профессионала превращается в эдакого бездушного терминатора. Когда ему во время боя нужно спасти ребенка, он, безусловно, это сделает, но не переживая при этом «на полную катушку» эмоций жалости или сострадания. Просто какая-то его Ценностная и Сущностная внутренняя «программа», которая выше Поведенческой Третьей позиции, прикажет ему это сделать. И он это осуществит, но в экстремальной ситуации не будет испытывать эмоций по этому поводу. В общем, если человек «хороший», то он в чрезвычайных обстоятельствах хладнокровно и профессионально спасет ребенка. А если человек «плохой», он ни по кому не будет стрелять зря, потому что экономит патроны.

Наверняка многие смотрели фильм «Спасая рядового Райана». Там есть страшный и очень точно снятый эпизод рукопашного боя между двумя военными-профессионалами: немецким и американским офицерами. За боем наблюдает еще один молодой американский офицер, который впадает в состояние ступора и от ужаса не может ничего предпринять, даже в тот момент, когда немец одерживает верх и убивает его товарища. Немецкий военный, полностью пребывающий в Третьей позиции, выходит из разрушенного дома, где он только что одолел своего врага. Он обводит панорамным взором все вокруг, видит молодого дрожащего американца с автоматом, тоже трясущимся. Взгляд немца на секунду останавливается на нем и равнодушно скользит дальше. Немец не убивает того офицера, хотя он принадлежит к вражеской армии и вооружен. Никакой фанатичной ненависти немец к нему не испытывает, – как говорится, «ничего личного». Он не убивает этого мальчика, естественно, не потому, что ему вдруг стало его жаль. Просто немец моментально оценивает его как существо, не представляющее никакой реальной угрозы, даже с оружием в руках. Нет реальной опасности – незачем расходовать силы и время.

Итак, эмоции, как мы выяснили, в Третьей позиции отсутствуют. Что же бывает с физическими ощущениями, когда профессионал находится в экстремальной ситуации? Он отлично ощущает свое тело, но не как что-то свое, живое и родное, а только как четко отлаженный инструмент, безупречно ему повинующийся и помогающий выполнять задание: этот инструмент нужно по возможности беречь от ранений, но при этом быть готовым им рисковать. Боль реально ощущается, но, опять же, как не его, а «чья-то»: это помогает продолжать выполнять задание даже с серьезными ранениями.

Теперь давайте разберемся, что же такое «жестокость» с точки зрения позиций восприятия. Вопрос по поводу профессиональной жестокости военных, особенно служащих по контракту, нам часто задают на семинарах с просьбой объяснить, в какой позиции находится человек, чинящий зверства.

Кто-то, со стороны наблюдающий профессионального военного во время выполнения им боевого задания, мог бы назвать его жестоким, но сам военный не согласился бы с такой оценкой своих действий. Более того, профессиональный военный вообще не «заморачивается» на тему жестокости и прочей «хрени», а просто выполняет приказ. Жестокость же сознательная, то есть получение удовольствия от мучений или смерти других, – категорически не профессиональное состояние, а профессиональное отклонение. Кроме того, это – сильнейшее искажение психики, и связано оно с перекосом и путаницей в позициях восприятия (если, конечно, речь не идет о большой психиатрии). Говоря конкретнее – это взаимоналожение Первой и Второй позиций.

Тогда необходимо прежде подробнее разобраться с ролью Второй позиции в экстремальных ситуациях. Нужна ли она там вообще? Да, безусловно, нужна. Потому что настоящий воин-профессионал уважает своего врага, которого ему предстоит убить. И такое уважение имеет давние традиции. Издревле, перед тем как идти охотиться на тигра, охотники исполняли ритуальные танцы, где, совершая определенные движения в тигриных шкурах, как бы вживались в опасного зверя. Это давало им возможность непосредственно во время охоты лучше почувствовать своего противника и в дальнейшем предугадывать его действия. У М. Ю. Лермонтова великолепно показано это состояние воина в поэме «Мцыри», когда описывается поединок с барсом:

 

Я пламенел, визжал, как он,

Как будто сам я был рожден

В семействе барсов и волков,

Под свежим пологом лесов.

Казалось, что слова людей

Забыл я, и в груди моей

Родился тот ужасный крик,

Как будто с детства мой язык

К иному звуку не привык.

 

Поэтом гениально описано состояние отождествления себя со своим врагом, говоря нашим языком – вхождения с ним в тесный раппорт. И также подчеркнуто полное уважение воина к поверженному врагу:

 

Но с торжествующим врагом

Он встретил смерть лицом к лицу,

Как в битве следует бойцу.

 

Если приводить пример, более близкий к нашим дням, то можно вспомнить работу снайперов, сутками предугадывающих и вычисляющих действия друг друга. Побеждает тот, кто лучше предугадал и переиграл своего врага. Погибает тот, кто недооценил.

Уродливая же жестокость, о которой мы говорили выше, идет оттого, что враг воспринимается через призму собственного страха. Бояться можно, как мы понимаем, только из Первой позиции. В Третьей позиции нет вообще никаких эмоций, а во Второй – только эмоции другого лица. Так вот, человеку с искаженной психикой образ врага изначально представляется как нечто ужасающее и способное совершить все, что рисуют ему его самые жестокие страхи. Поэтому, зверски расправляясь со своим врагом, он не просто делает то, что должен делать в рамках приказа, но и расплачивается сполна за то, что он себе в воображении до того напредставлял.

Иногда жестокость – это бессознательное желание «запугать» оставшихся в живых врагов: «Вот что с вами будет, если нападете на меня!» Акт жестокой мести за кого-либо из погибших товарищей – это, помимо реализованных сполна чувства ярости, ненависти и удовлетворения от состоявшегося «возмездия», тоже отчасти акт демонстрации, запугивания врагов на будущее. Чаще всего месть за образ того, что ныне поверженный враг мог бы сотворить, и демонстративный акт мести-запугивания остальных врагов идут рука об руку друг с другом. В роли врага может быть отдельный конкретный человек, группа людей («вражеская армия», «неверные»), а также – целый народ… Отсюда жестокость и по отношению к мирным жителям. Чтобы наконец закрыть эту малоприятную, но часто затрагиваемую на семинарах тему, сделаем вывод: там, где присутствует профессионализм, нет места жестокости. Обычного, «нормального» клиента, застревающего в своих негативных эмоциях и потому являющегося мало адекватным в острых ситуациях, мы учим при необходимости сознательно выходить в Третью позицию, и это реально помогает ему справиться с происходящим.

Но профессионалов Третьей позиции – спецназовцев, спасателей, а также людей, «окаменевших» после какой-либо эмоциональной травмы и хронически находящихся в состоянии «меня нет дома», приходится учить возвращаться в Первую позицию, «домой». Обычно первыми по поводу не совсем адекватного состояния людей, задержавшихся в Третьей позиции, начинают бить тревогу их родные и близкие. Например, жена спасателя жалуется, что муж, приходя с работы, не выказывает никаких эмоций ни по отношению к ней, ни по отношению к детям, ему совершенно все равно, что она приготовила на ужин, и что любимое его место – у телевизора. Или жена боевого офицера с тревогой замечает, что после последней командировки он вернулся какой-то «чужой», и ничего она с ним не может сделать…

Через освоение трех позиций восприятия «возвращение домой» происходит гораздо легче, чем при иных способах традиционной психотерапии, помогающей человеку вновь ассоциироваться со своими чувствами. Если человек пережил что-то действительно страшное, то и «вернуться домой» ему страшно… Если он пережил это «страшное», находясь в Третьей позиции, – участие в специальной карательной операции, разбирание завалов после землетрясения, – то бессознательное может решить на неопределенно долгое время сохранить человеку Третью позицию восприятия как эмоционально нейтральную и, соответственно, безопасную. Просто взять и «выдернуть» такого клиента из Третьей позиции не так легко, да и может быть травматичным для него. Когда же мы предоставляем бессознательному выбор между пребыванием в той или иной позиции в разных ситуациях, то человек – как сознательно, так и бессознательно – охотно выбирает «распределить», «развести» различные контексты своей жизни по наиболее комфортным для них позициям.

Мы намеренно приводили выше примеры из экстремальных ситуаций, потому что они, как лупа с сильным увеличением, наиболее наглядно показывают суть различных состояний человека. Но вернемся к мирной жизни. Застревание в Первой позиции может вести к диким эмоциональным скачкам, перепадам настроения, постоянным страхам и проблемам во взаимоотношениях. Застревание во Второй позиции – хроническое чувство вины, демонстративость или полная зажатость, закомплексованность. Смешение Первой и Второй позиций – приписывание своих страхов и ожиданий партнеру по коммуникации, «галлюцинации» относительно его чувств и переживаний. Застревание в Третьей позиции – болезнь нашего века. Это когда люди не хотят принимать ни в чем участия, в том числе и в собственной жизни, а предпочитают оставаться до конца своих дней сторонними наблюдателями. О них никак нельзя сказать «И жить торопится, и чувствовать спешит». Можно процитировать Б. Гребенщикова: «Есть те, кто верят, и есть те, кто смотрят из лож». Застрявшие в Третьей позиции – это как раз «те, кто смотрят из лож». И их «хата» всегда будет «с краю».

Сейчас, к сожалению, чувствовать и проживать свою жизнь, испытывая свои собственные яркие ощущения (а не под воздействием стимуляторов!), эмоции и переживания, у многих людей не слишком-то получается… Оттого-то и стало появляться все больше и больше так называемых «смазанных» клиентов, которые вроде бы испытывают какой-то смутный душевный дискомфорт, но понять его причин не могут и толком не знают, чего хотят. Чувствовать им «и хочется, и колется», но в то же время о них нельзя сказать, что они полностью пребывают в позиции наблюдателей. Такой тип клиентов «завис» между Первой и Третьей позициями. В какой-то степени такое «зависание» присуще практически каждому человеку нынешней культуры. И довольно редко встречаются люди, которые решаются жить «на полную катушку».

Чтобы подытожить тему трех позиций восприятия и перейти к описанию техник, хочется вспомнить наставления одного старого охотника племени майя молодому, начинающему охотнику.

«Когда я собираюсь на охоту, вначале я проверяю, насколько зорко смотрят мои глаза, насколько чутко слышат мои уши, насколько мой нос улавливает запахи, как мои ноги ощущают землю под ногами и достаточно ли хорошо повинуется мне мое тело.

Затем я превращаюсь в того зверя, на которого иду охотиться, и представляю себя им, как бы влезаю в его шкуру. Я смотрю на себя его глазами, двигаюсь, как он, рычу, как он, дышу, как он, и пытаюсь предугадать его головой действия охотника, перехитрить его. И тогда на охоте даже самому хитрому зверю трудно меня перехитрить.

Потом я превращаюсь в орла, взлетаю на самую высокую вершину и оттуда долго наблюдаю за охотником и зверем. И под конец я снова становлюсь собой. Но зоркость моих глаз уже намного сильнее, уши слышат чутче, нос острее ощущает запахи, а тело повинуется мне бесшумно и беспрекословно. Тогда я знаю, что готов идти на охоту».