При сносе здания путем подрыва команда саперов размещает разрушительные заряды у него внутри, а не снаружи, что позволяет всему строительному мусору и осколкам стекла оставаться внутри. Это наглядная картина того, что происходит с человеком, который решает удержать гнев внутри. Он буквально рассыпается на куски, когда взрывы происходят внутри него. Если внешние взрывы легко увидеть, когда человек вопит, ругается, проклинает, критикует и совершает другие поступки, вызванные яростью, то внутренние взрывы гнева не так легко распознать со стороны.

Некоторые христиане, которые порицают внешние взрывные выражения гнева, не принимают в расчет тот факт, что его внутренние скопления столь же разрушительны в долгосрочной перспективе. В то время как внешние проявления начинаются с ярости и могут быстро превращаться в насилие, внутренний гнев начинается с молчания и ухода в себя, но со временем приводит к обиде, ожесточению и в конечном счете – к ненависти. Такой гнев, как правило, характеризуется тремя признаками: отрицанием, уходом в себя и мрачными раздумьями. Давайте рассмотрим каждый из них.

Те, кто пытается справиться с гневом, взрываясь внутренне, часто начинают с отрицания факта присутствия гнева. Эта реакция на гнев особенно соблазнительна для христиан, которым твердили, что гнев сам по себе греховен. Часто можно услышать одну из следующих отговорок:

• «Я не злюсь, мне просто грустно»;

• «Я не злюсь, я просто расстроен»;

• «Я не злюсь, я просто разочарован»;

• «Я не злюсь, мне просто не нравится, когда со мной поступают несправедливо».

Однако почти всегда состояние человека, который произносит подобные фразы, одинаково: он ощущает гнев.

Случай Беверли четко это иллюстрирует. Сидя в моем кабинете одним октябрьским утром, она сказала мне:

– Я знаю, что христианам не положено гневаться, хотя я вообще-то не думаю, что гневаюсь, но я так расстроена случившимся… Не знаю, что мне делать. Мой брат уговорил родителей продать их дом и отдать деньги ему для открытия бизнеса. Он перевез их в маленькую квартирку, пообещал выплачивать за них счета и сказал, что если им когда-нибудь и придется перебраться в дом престарелых, к этому времени он сможет себе позволить оплатить их нахождение в нем. Все это он сделал, не обсуждая ничего со мной. Я знаю своего братца. Все его бизнес-идеи – сплошной вздор. Не пройдет и двух лет, как он потеряет все деньги, и моим родителям придется жить на пособие.

– Когда я узнала о случившемся, – продолжала Беверли, – то сразу же позвонила брату, и он спокойно все это подтвердил. Мол, знал, что я не расстроюсь, поскольку мы уже говорили о том, что родителям нужно жилье поменьше. Я сказала ему, что понимаю и что уверена: все будет хорошо. Но чем больше я об этом думаю, тем больше расстраиваюсь.

Беверли явно ощущает гнев. Но поскольку она считает это чувство «нехристианским», она не хочет называть его гневом, поэтому использует слово «расстройство». Отрицание проявилось уже в ее разговоре с братом. Она создала у него впечатление, что его поступки приемлемы, в то время как в действительности Беверли считала их недопустимыми. Ее брат и не догадывается, что она разгневана. В действительности же внутри ее все кипит. Если Беверли не изменит свой подход, бомбы замедленного действия прочно закрепятся у нее внутри, и обязательно наступит такой момент, когда произойдет бум и ее жизнь развалится на куски. (О вероятных результатах внутренних взрывов гнева читайте в следующем разделе.)

Отрицание гнева не заставляет его исчезнуть. Внутренний гнев, признанный или нет, будет оказывать разрушительное воздействие на тело и психику разгневанного человека. Он будет расти до тех пор, пока отрицание перестанет быть возможным.

Но даже чаще отрицания главной стратегией людей, которые мучаются от внутреннего гнева, становится уход в себя. Признаваясь в своем гневе себе и другим, они уходят от человека или ситуации, которые его вызвали. Они не отрицают, а дистанцируются. «Если я смогу держаться подальше от этого человека или, по крайней мере, не разговаривать с ним, когда мы рядом, возможно, мой гнев утихнет со временем», – уговаривает себя разгневанный. Если провинившийся замечает эту безмолвную отстраненность и спрашивает: «Что-то случилось?» – то обиженный отвечает: «Нет. А почему ты решил, что что-то случилось?» Если в ответ первый продолжает: «Ну, ты что-то сегодня молчаливее обычного. Не спрашиваешь, как прошел мой день, и ничего не рассказываешь о своем», второй может сказать: «Я просто устал. У меня был тяжелый день» – и выйти из комнаты.