Сила внимания
Ключевым компонентом создания нейронных связей для семантических данных (запоминания) является сфокусированное внимание. Когда мы мысленно обращаемся к тому, что учим, мозг намечает для себя информацию, на которой сфокусировано наше внимание. С другой стороны, когда мы не уделяем полного внимания тому, чем заняты в настоящий момент, мозг активирует массу других нервных сетей, которые могут отвлекать его от первоначального намерения.
Без концентрации не возникают синаптические связи и воспоминания не хранятся.
Другими словами, мы не создаем долговременных воспоминаний.
Более того, чем сильнее концентрация, тем сильнее сигналы, направляющиеся к соответствующим нейронам, что ведет к более высокому уровню активации. Внимание порождает стимулы, повышающие нормальный порог зажигания нейронов, и тем самым побуждает нейроны объединяться в новые команды.
Профессор Майкл Мерзенич, доктор философии из Сан-Франциско, ведущий мировой исследователь пластичности мозга, наблюдал в своих исследованиях, что формирование нейронных связей происходит только тогда, когда человек уделяет внимание стимулу6. Все типы стимуляции должны вызывать образование новых нервных цепей в мозге, но если мы не будем направлять внимание на стимулы, нейроны ни за что не образуют сильных, долговременных связей. Требуется внимание к тому, что мы изучаем, и присутствие разума, чтобы мозг мог сфокусироваться на желанных входящих импульсах и в полной мере активировать соответственные цепи.
Давайте предположим, что прямо сейчас, пока вы читаете эту главу, ваше внимание полностью захвачено ею. А теперь остановитесь на секунду и прислушайтесь к звукам вокруг. При чтении вы не обращали внимания на внешние стимулы и могли не замечать звука работающего компьютера или тиканья часов.
При отсутствии посторонних звуков мозг не создает никаких синаптических связей, кроме тех, на которые направлено активное внимание. Направляя внимание, или применяя сфокусированную концентрацию, мы создаем долговременные воспоминания. Тем самым мы повышаем эффективность нашего обучения.
Развиваться, получая новые впечатления
Помимо обучения, имеется еще один способ образования синаптических связей в неокортексе – посредством нашего жизненного опыта. Опыт обогащает мозг и по этой причине создает сильнейшие, наиболее долговременные синаптические связи.
Вы, вероятно, слышали выражение: «Опыт – лучший учитель». Кто бы ни ввел его в обиход, у этого человека, вероятно, не было того понимания физиологии и химии мозга, которым мы обладаем сегодня, но это высказывание правдиво даже в большей степени, чем предполагает его изначальное значение. Если цель любого обучения – возможность вспомнить информацию спустя какое-то время, тогда опыт в форме эпизодических воспоминаний, ассоциируемых с известной информацией, хранящейся в неокортексе, преодолевает за нас эту дистанцию.
Психолог из университета Торонто, Эндел Талвинг назвал такую память эпизодической, потому что она опирается исключительно на наш личный опыт. События, связанные с людьми и вещами в конкретном месте и времени, заявляет он, имеют больше вероятности храниться в долговременной памяти. По его мнению, в отличие от фактов и интеллектуальной информации, эпизодические воспоминания вовлекают тело и органы чувств так же, как разум. Они требуют нашей полной вовлеченности.
Эпизодические воспоминания – это то, что мы усваиваем из личного опыта. Например, мы можем сознательно провести связь между временем и местом и человеком и вещью – или иной подобной комбинацией. Такие паттерны личного опыта встраиваются затем в неврологический каркас неокортекса. Мозг сохраняет эти эпизодические воспоминания посредством различных неврологических процессов, в отличие от семантических воспоминаний.
Нам гораздо легче хранить воспоминания о чувственном опыте в долговременной памяти, чем семантически усвоенную информацию. Я без малейшего усилия могу вспомнить Брайана М., сидевшего рядом со мной на уроках химии, и его привычку накручивать на карандаш свои светлые волосы, а также слабый серный запах, витающий в воздухе после опытов, и модель атома из зубочисток и пенопласта, висевшую на флуоресцентных креплениях. И разве мне забыть тот случай, когда Бобби О. на одном из скантрон-тестов не смог «побить мартышку» (номер на кривой с отметками, которую наш суровый преподаватель химии, м-р А. приписал обезьянке, произвольно заполняющей круги). Я отчетливо помню стул с металлическими ножками, в который вжимался в ожидании, пока м-р А. проблеет своим тонким голосом мои отметки. Как я ненавидел эти моменты жгучего напряжения.
Как видно из этого примера, хотя с тех пор прошло столько лет, я все еще многое помню об этих уроках химии (хотя я изменил имена, дабы защитить невинных и не очень невинных героев моих воспоминаний). Почему это так? Причина в том, что каждый раз, когда м-р А. зачитывал оценки, я чувствовал себя как угорь на сковородке. Когда событие связывается с сильной эмоцией, создается более долговременное воспоминание, чем при простом заучивании некоего семантического факта. На самом деле химия – биохимические вещества – частично несет ответственность за хранение этих воспоминаний в течение долгого времени.
Мы записываем в нервные сети весь личный опыт, полученный при помощи пяти органов чувств. Анализаторы дают исходный материал, позволяющий нам формировать эпизодические воспоминания. Если знания поступают в разум через мозг, то опыт поступает в разум через тело.
Когда мы захвачены переживанием нового опыта, в этом участвуют все наши органы чувств. Когда мы что-то видим и слышим, чувствуем на запах, вкус и на ощупь – в мозг по пяти разным путям поступает крещендо сенсорных стимулов.
В результате зажигается и реорганизуется уйма нейронов и происходит огромный выброс нейромедиаторов в синаптическое пространство. Начинают формироваться новые паттерны, намечая этот опыт в качестве воспоминаний в форме нервных сетей.
Выделение различных мозговых химикалий вызывает особые ощущения; следовательно, конечным продуктом всякого опыта является ощущение или эмоция. Ощущения – это химические воспоминания. Поэтому мы можем помнить опыт лучше, так как мы помним его по ощущениям. Так что, вспоминаем ли мы тревожное ожидание отца в тот день, когда влипли во что-то в школе, или же удовольствие от пикника, на котором познакомились со своей второй половинкой, эмоции, связанные с прошедшим событием, подкрепляют воспоминание той или иной химической сигнатурой, называемой ощущением.
Сочетание личного опыта с ощущениями естественным образом формирует устойчивые воспоминания, надолго остающиеся с нами. Именно поэтому большинство из нас помнит, где именно они находились, когда услышали о теракте 11 сентября в Нью-Йорке и Пентагоне. Мы можем многое вспомнить об этом дне, потому что помним, что чувствовали. Опыт принес с собой поразительный набор ощущений, связанных с событиями, людьми, вещами, временем и местом, где мы находились, когда увидели или услышали эту новость.
Ощущения позволяют нам записывать сенсорный опыт, задействуя нервные сети и химию мозга. Когда мы вспоминаем тот или иной личный опыт, мы чувствуем себя в точности так же, как и во время этого события. Когда мы сознательно или бессознательно активируем нервные сети любого личного опыта (памяти), в мозге вырабатываются те же самые химические вещества. И эти вещества посылают сигнал в тело. В результате, вспоминая что-либо, мы воспроизводим то же самое ощущение в теле, связанное с исходным событием. И тогда тело будет переживать то, что записано на нейрохимическом уровне в мозге в качестве ощущения. Эпизодические воспоминания запоминаются в качестве ощущений, а ощущения всегда связаны с личным опытом.
Талвинг рассуждал, что во внешнем мире имеется совсем немного известных нам элементов. И поскольку наше чувственное восприятие затрагивает всю совокупность известных ощущений (все «существительные», или «единицы», как он их назвал), они включают события, относящиеся к людям и вещам в конкретном месте и времени. Эпизодические воспоминания всегда связывают человека с местом, вещь с событием в конкретном времени или человека с конкретным временем нашей жизни, и далее в том же духе. Талвинг заметил, что эти автобиографические воспоминания основываются на нашем перцептивном, чувственном опыте, пережитом во внешней среде, и они хранятся и извлекаются иначе, нежели семантические воспоминания.
Почти все, что мы узнаем, переживаем на опыте и запоминаем, связано с массой сопутствующих единиц информации и ощущений, хранящихся у нас в неокортексе. Знакома ли вам следующая ситуация? Вы ведете машину и, когда по радио звучит песня, вспоминаете ее слова и начинаете подпевать. Затем вы можете подумать о ком-то из бывших возлюбленных, с кем жили вместе одно время. А затем станете смеяться, вспомнив свои отчасти надуманные аргументы в защиту любимой группы. Затем в горле встанет ком, когда вы вспомните, как подобрали на улице кошку и как ее внезапное исчезновение словно предрекло конец вашим отношениям. Всевозможные прочие эмоции охватят вас, и на ум придут воспоминания о событиях, связанных с другими людьми и вещами, в конкретном месте и времени – и все это из-за одной песни по радио, вызвавшей воспоминание о каком-то опыте из вашего прошлого.
Предлагаю продвинуться чуть дальше, чтобы проиллюстрировать, как эпизодические воспоминания могут задействовать нервные паттерны. Представьте, что вы встретили прекрасную незнакомку на вечеринке, приехав в гости к другу в Нью-Йорк. Она приближается к вам, у нее прекрасные вьющиеся волосы, зеленые глаза, лучистая улыбка и ровные белые зубы. Ваш мозг начинает складывать вместе эту зрительную информацию, потому что вы обращаете внимание на все эти раздражители. Затем вы замечаете, что она напоминает вам одну школьную знакомую, и у вас моментально возникает ассоциация между этой незнакомкой и вашей школьной знакомой. И тут она говорит мелодичным голосом, что ее зовут Диана и она поет на Бродвее.
В результате этой простой встречи ваш мозг проводит ассоциации между тем, что вы видите (физический облик Дианы), и тем, что слышите (прекрасный голос Дианы и ее имя). В то же время ваш мозг проводит ассоциацию между зрительным образом Дианы и вашим воспоминанием о бывшей однокласснице. И вот, она протягивает вам руку. Кожа у нее нежная, но рукопожатие крепкое и сильное. Теперь в этот опыт вовлекаются и ощущения. Крепкое рукопожатие связывается с воспоминанием о школьном друге, что связывается с именем Диана, что далее связывается со звучанием ее голоса.
Но происходящее дальше надежно закрепляет этот опыт в вашей памяти. Она улыбается, глядя вам в глаза, и ваш пульс начинает ускоряться. Вы что-то чувствуете. Она наклоняется к вам и спрашивает, все ли с вами в порядке, и вы отмечаете жасминовый аромат ее духов, ваш любимый. Пока вы пытаетесь овладеть собой и прочищаете горло, она берет бокал шампанского у проходящего мимо официанта и дает его вам. Себе она тоже берет бокал и выпивает за ваше здоровье. Вы делаете большой глоток и понимаете, что это самое паршивое шампанское, которое вы пробовали. И теперь уже все ваши органы чувств вовлекаются в это переживание.
Переживания, связанные с этим человеком, начинают закреплять новую нервную сеть. Все ваши органы чувств собрали исходный материал, чтобы провести ассоциации между зрительным, слуховым, тактильным, приятным обонятельным и неприятным вкусовым ощущением. И все эти сенсорные стимулы теперь объединяются, расширяя уже закрепленную нервную сеть, связанную с кем-то из вашего прошлого. В результате у вас появляются воспоминания об этом событии.
Теперь давайте представим, что прошел год. Вы больше не видели Диану после той первой встречи и даже не думали о ней. Затем ваш друг из Нью-Йорка звонит вам и по ходу разговора упоминает Диану. Вы на секунду задумываетесь и бормочете: «Диана, Диана…» А ваш друг говорит: «Ну, знаешь, вьющиеся волосы, классная улыбка?» И тогда вас осеняет: «А, точно, на вечеринке в Манхеттене, в 1999-м, зеленые глаза, крепкое рукопожатие, высокая и стройная, пахнет жасмином, приятный голос, отстойное шампанское… Помню». Понадобилось всего несколько ассоциативных стимулов для активации нейронных связей, и как только они зажглись, вы вспомнили это событие.
СКРЕПЛЯЕМ ЭМОЦИЕЙ
В эксперименте участвовали две группы людей, которых попросили просмотреть несколько фильмов. Контрольной группе разрешили смотреть все, что захочется, без всяких указаний. Вторую группу попросили смотреть фильмы, воздерживаясь от какого-либо эмоционального отклика. В конце эксперимента обе группы попросили ответить на вопросы, направленные на проверку памяти.
Участники контрольной группы, переживавшие эмоциональные отклики в ответ на стимулы из фильмов, помнили каждую картину в деталях. У группы, смотревшей фильмы в отстраненном состоянии, воспоминания об увиденном были значительно бледнее.
Такие результаты предполагают, что в первой группе чувствительные стимулы из внешней среды (кино) усилили нейронные связи в мозге. Нейромедиаторы, выработанные в ходе эмоционального вовлечения в просмотр фильма, очевидно, активировали эти нервные сети и побудили их зажечься с большей интенсивностью. Эмоциональная вовлеченность способствует лучшему запоминанию7.
Важность эпизодических воспоминаний
Наши эволюционные успехи основываются на нашей способности учиться через личный опыт, а затем адаптироваться, то есть менять или модифицировать свое поведение в следующей подобной ситуации.
Усвоенное через личный опыт формирует нейропластичность мозга.
Например, ученые изолировали лабораторных крыс, поместив их в три различные обстановки. В первой обстановке крыса находилась в уединении и спокойствии, не взаимодействовала с другими крысами, получала минимальную стимуляцию, минимум еды и воды. Во второй обстановке крыса находилась в стандартной лабораторной общей клетке с беговым колесом и двумя другими крысами. Третья обстановка являлась средой повышенной значимости. Крысы в ней находились с несколькими своими родственниками и детенышами, и у них было множество игрушек. И все эти крысы жили так в течение нескольких месяцев. В конце эксперимента всем крысам удалили мозг для обследования с помощью микроскопа.
Когда ученые изучили мозг крыс из среды повышенной значимости, они отметили увеличение размера, повышение общего числа нейронов по сравнению с мозгом из контрольной группы и поддающееся измерению повышение нейромедиаторов, прямо пропорциональное числу синаптических связей между нейронами8. Так что все это результат пребывания в среде повышенной значимости; она способствуют развитию нейронов и обогащает их связи в коре полушарий. Что интересно, крысы в среде повышенной значимости жили дольше и имели меньше жира в теле. После дальнейших исследований мозга из третьей группы ученые отметили увеличение числа дендритных шипиков, которые являются точками стыковки с другими нервными клетками. Рис. 6.2 иллюстрирует дендритные шипики нейрона.
Рис. 6.2. Нервная клетка с дендритными шипиками. Шипики способны образовывать синаптические связи. Общее число дендритных шипиков склонно увеличиваться, когда живой организм подвергается воздействию среды повышенной значимости. Поскольку среда повышенной значимости предлагает больше новых и разнообразных впечатлений, утверждается, что создается больше синаптических связей
То же самое справедливо и для человеческих существ; мы тоже создаем дополнительные синаптические связи в ответ на новые стимулы из внешней среды. Фактически, когда мы получаем насыщенный новый опыт, потенциал роста мозга возрастает в геометрической прогрессии. Увеличенный объем мозга делает возможным большее число нейронов, что означает большее число потенциальных связей и большую склонность к получению новых знаний. Разнообразный жизненный опыт размечает новую дорожную карту в неокортексе для более сильных и долговременных воспоминаний. И чем более насыщен новый жизненный опыт или чем больше опыта обретает мозг в чем-либо, тем более взаимосвязанными, модифицированными, насыщенными и усложненными становятся нервные сети.
Знания и опыт объединяются
Я даже знаю, что это название – число Авогадро – является просто условным термином, означающим вычисленный объем атомов, молекул и т. д. на грамм-моль любой химической субстанции. Помимо того, что я усвоил это на занятиях по химии у мистера А., я также столкнулся с этим на уроках химии на вечернем и основном курсе университета. Я не пользуюсь этим числом каждый день (на самом деле, вообще больше не пользуюсь), но оно отложилось в нейронной сети моего мозга вместе с мистером А., Брайаном M., Бобби О. и той чертовой мартышкой, проходившей тесты. Но в этом для меня есть нечто большее, чем просто связь эмоций с информацией. Мне пришлось воспользоваться числом 6,022 × 1023 несколько раз в мою бытность студентом. Сочетание личного опыта с эмоцией и повторением сыграли первостепенное значение в сохранении этого понятия в мягких тканях моего мозга.
Знания и опыт действуют совместно и в другом отношении. Когда мы узнаем что-то новое и запоминаем эту информацию, мы можем быть более подготовлены к новому опыту. Не имея знаний, мы переживаем опыт без понимания того, как себя вести в процессе этого опыта.
И в этом смысле знание является предвестником опыта. Так на самом деле построено формальное образование. Мы часто переходим от занятий в классе к практической работе, учимся ли мы на курсах первой медицинской помощи или слесарно-монтажных, или любых других.
Такое сочетание теоретического и практического обучения подкрепляется здравыми педагогическими принципами. Нам нужно прочитать и усвоить массу информации, чтобы перевести все полученные знания в рутинную память, и тогда мы будем знать, как выполнять определенные действия. Применяя эти знания, мы будем обращаться к семантической памяти, и таким образом и дальше подготавливать себя к их укреплению в качестве эпизодических воспоминаний.
Усвоенные интеллектуальные сведения, сохраненные в форме сотен тысяч нервных сетей, можно задействовать и другим способом. Персонализируя и применяя на практике то, что было усвоено нами философически, мы усиливаем эти семантические цепи и создаем долговременные воспоминания из нашего нового опыта. Семантические нервные цепи в мозге ждут, когда мы их задействуем. Мы можем полагаться на неврологически размеченную информацию, поскольку уже знаем, что делать для получения нужного результата. Если бы у нас не было этих нервных сетей, содержащих какие-либо специальные навыки из названных выше, мы, вероятно, не знали бы, что делать в соответствующих ситуациях.
Мы усваиваем знания, чтобы продемонстрировать их на практике. Усвоение новых знаний подготавливает нас к новому опыту, и чем больше знаний мы имеем, тем лучше подготовлены к этому опыту. Знания и опыт действуют совместно для получения наилучших, наиболее утонченных нейронных связей. И в ходе этого мы используем преимущества пластичности нашего мозга. Если в компьютер новые схемы может установить сторонний специалист, то мозг может закрепить новые паттерны только самостоятельно.
Вся информация, которую мы усвоили и запомнили, абсолютно необходима, чтобы подготовить нас к повседневному опыту медицинского работника или слесаря-монтажника. Следующий шаг – получение практического опыта; нам нужно применить, продемонстрировать и персонализировать эту информацию, чтобы наш мозг мог обработать то, что мы усвоили, и выработать более насыщенные нейронные связи. Тем самым мы развиваем наше понимание и собственный мозг. Когда наше тело вовлекается в этот новый практический опыт, наши органы чувств посылают ответные сигналы, усиливая первоначальные нейронные связи, образовавшиеся благодаря запоминанию множества интеллектуальных данных. Таким образом, эпизодические воспоминания начинают намечать каркас новых нейронных связей.
Воспоминания, которые мы создаем, связаны с тем, что мы переживаем при помощи наших органов чувств, взаимодействуя с различными людьми и вещами, в различных местах и периодах времени. Сохранив воспоминания о тех или иных операциях, в следующий раз мы можем сделать их лучше или даже по-другому, оказавшись в подобной ситуации.
К примеру, вы можете помнить, как оказать помощь при язве двенадцатиперстной кишки, поскольку человек (личность) из Норвегии (место), с которым вы подружились на Рождество 1999 года (время), так мучился от боли, что вы теперь никогда не забудете те конкретные медикаменты (вещь), которые принесли ему облегчение. Таким образом, ваш опыт обогатил то, что вы узнали на занятиях.
Знание без опыта – это философия, а опыт без какого-либо знания – это невежество. Но их взаимодействие порождает мудрость.
ВЕЛОГОНКА: УЧИМСЯ ВОДИТЬ ВЕЛОСИПЕД
Предположим, что в прошлом году вы сидели на диване и жевали энергетические батончики, болея за гонщиков «Тур де Франс». Это изнурительная гонка, так что все эти экстракалории казались необходимыми, но под конец 22-го дня вы заметили, что одежда на вас налезает с трудом. И решили подзаняться велоспортом. Проблема в том, что вы никогда не учились езде на велосипеде. Что же делать?
Вы читаете книгу о велосипедном спорте. В ходе этого вы усваиваете на интеллектуальном уровне семантическую информацию о различных моделях велосипедов, технике вождения, техническом обслуживании и ремонте. Вы можете даже выучить что-то о такой мистической штуке, как равновесие. Если вы прилежно выучите эту информацию, она будет храниться у вас в мозге как философическое воспоминание. Это создаст новые синаптические связи для семантических воспоминаний.
Затем вы смотрите видеоуроки Ланса Армстронга. И наконец, вы просите брата дать вам практический урок. Вы смотрите, как он управляется с велосипедом, и старательно запоминаете его указания, чтобы применить их самому. Все эти данные хранятся теперь в виде размеченных паттернов.
Информация об управлении велосипедом, которую вы усвоили, пока еще является мудростью чужого опыта, другими словами, философией. Тем не менее ваш мозг теперь размечен и подготовлен к этому новому опыту. Ведь чем больше знаний вы приобрели, тем лучше подготовились к соответствующему опыту.
Опыт вождения: Применяем усвоенные знания на практике
Когда вы садитесь на велосипед и действительно ведете его, вы непременно испытываете новый опыт. Вы можете падать, держать равновесие, крутить педали, переключать скорости, даже водить без рук. Вы можете почувствовать боль, если упадете и обдерете колено, или усталость, если полчаса будете крутить педали, взбираясь на холм. Вы можете испытать чувство облегчения, когда достигнете вершины холма и покатитесь вниз. В процессе вождения ваши органы чувств будут посылать множество сигналов от тела и окружающей среды через пять проводящих путей в мозг, который будет записывать новый опыт в виде эпизодических воспоминаний. Весь этот опыт кодируется органами чувств на неврологическом и химическом уровнях, и теперь у вас имеются новые ощущения, связанные с вождением велосипеда. Повышенный каскад химических веществ при первом вождении велосипеда создает новую эмоцию, и это ощущение усиливает память о событии.
В каждой ситуации, когда представляется такая возможность, вы полагаетесь на то, что усвоили семантически, разметив в своем неокортексе.
В процессе взаимодействия тела с окружающей средой все ваши интеллектуальные знания интегрируются с эмоционально-чувственным опытом. Чем больше вы получаете опыта вождения, тем прочнее становятся синаптические связи, поскольку теперь их укрепляют множество нейромедиаторов.
Теперь ваше сознательное внимание может активировать все нервные сети, имеющие отношение к вождению двухколесных педальных средств передвижения. Все, что вы усвоили и разметили в качестве нового знания, а также нового опыта, теперь полностью доступно вам. Вы развили свой мозг.
От опыта и знаний к мудрости
Интеллект – это заученное знание, а мудрость – это знание, пережитое на опыте. Когда чувственный опыт соединяется с эпизодической памятью, мы можем, наконец, понять, что такое мудрость. Мудрость означает переживание опыта, который мы понимаем во всей полноте, поскольку пережили его и усвоили его новизну. Это одна из лучших вещей, которые я узнал из учений Рамты (см. главу 1). Он всегда побуждает своих студентов подкреплять философию опытом, чтобы через опыт к ним пришла мудрость. Так происходит наша эволюция. На рис. 6.3 показано развитие знаний на пути эволюции.
Рис. 6.3. Эта схема представляет собой один из способов проявления эволюции человеческих существ. Знание является предвестником опыта. Когда мы усваиваем новую информацию и применяем усвоенное, модифицируя свое поведение, мы получаем новый и более насыщенный опыт. Поскольку эмоции являются конечным продуктом опыта, в результате наших сознательных действий должен возникнуть новый опыт с новой эмоцией. Когда мы сознательно понимаем, как породили этот новый опыт, основываясь на памяти о том, что усвоили и сделали, мы получаем мудрость. Мудрость – это сознательное понимание того, как мы можем создавать любой жизненный опыт по своей воле. Мудрость также может возникать, когда мы учимся через нежелательный опыт, понимая, какие наши действия привели к подобному исходу, чтобы больше никогда не повторять этого. Эволюция – это мудрость через понимание порождаемых нами ощущений, основанное на том, что мы усвоили, продемонстрировали, а затем пережили на личном опыте
Знание в таком случае можно описать как чей-либо пережитый опыт и мудрость, которую этот человек может передать кому-то. Когда мы берем семантическое знание, передаваемое нам, и усваиваем его путем анализа, обдумывания, размышления, мы начинаем создавать синаптические связи у себя в мозге. Эти связи образуют нервную сеть, ожидающую своей активации через жизненный опыт с применением нового знания. Когда мы принимаем интеллектуальную информацию и персонализируем ее, применяя усвоенные знания в жизни, у нас появляется подлинный пример нового опыта с новыми эмоциями, приводящими к новой мудрости.
Жизненный опыт как учитель
Мы не всегда сперва учимся чему-то, а потом переживаем это на опыте. Помню, как еще ребенком я убеждал своего брата, что нам не нужны никакие уроки, чтобы съехать с горы на лыжах. Я сказал ему, что все, что нужно делать, это держать лыжи вместе и отталкиваться палками как можно быстрее и чаще. Мои инструкции заняли не больше двух минут, и еще я сказал брату, чтобы он не забывал все время сгибать ноги, пока мы не съедем до подножия. Как вы можете представить, тот день подарил нам несколько неприятных сюрпризов. Уже очень скоро, скользя вниз по склону для профессионалов, мы поняли, что понятия не имеем, как тормозить. И это было только начало. Мы и не представляли, что нужно было подумать о некоторых деталях, прежде чем пуститься вниз по склону, – о кочках на лыжне, резких поворотах, камнях, деревьях, полосах льда, высотных подъемниках, как нужно заезжать на них и съезжать, а также о подходящей одежде, погодных условиях и других лыжниках. Мы с головой окунулись в новый опыт, не имея совершенно никаких знаний. У нас совершенно отсутствовала нейронная архитектура с синаптическими связями, созданная другими лыжниками через соответствующее обучение. Знания, усвоенные нами в тот день, были получены исключительно опытным путем, и большинство из них были усилены чувствительными ощущениями боли, холода и общего утомления. На следующий день мы пошли на урок по хождению на лыжах.
Обучение: закон ассоциаций
К счастью для меня и моего брата, лыжный инструктор, к которому мы обратились на второй день, оказался мудрым человеком. Он спросил нас, знаем ли мы, как водить велосипед, умеем ли кататься на доске и не стояли ли раньше на водных лыжах. И хотя тогда я этого не сознавал, он применял закон ассоциаций, чтобы помочь нам овладеть новым навыком.
Я уже применял такой закон в этой книге, чтобы облегчить вам усвоение новой информации. Когда я сказал, что нервная клетка похожа на дуб, я сослался на что-то, знакомое вам. И сразу же ваш мозг провел сортировку всех имеющихся знаний и опыта, чтобы выдать подходящий разряд информации. Наш мозг проделывает это настолько хорошо и часто, что по сравнению с ним использование Google напоминает копание в старой картотеке университетской библиотеки или поиски нужной книги на полках. Вот – я снова сделал это. Я провел ассоциацию опыта, который может быть знаком вам (поиск книги в библиотеке дедовским способом), с другим опытом (с работой мозга), ссылаясь при этом на третий (поисковик Google).
Усваивая и запоминая информацию при помощи ассоциаций, мы соединяем нейроны, образуя более сильные связи. Теория Хебба помогает объяснить, как происходит ассоциативное обучение. Когда слабые сигналы (новая информация, которую мы пытаемся усвоить) и сильные сигналы (знакомая, известная информация, уже закрепленная в мозге в виде нервной сети) зажигаются в одно и то же время, более слабая связь укрепляется через более сильную.
Обучаясь, мы используем имеющиеся у нас воспоминания и предыдущий опыт (уже закрепленные синаптические связи) для того, чтобы составить новое понятие. Если мы усваиваем новую единицу информации, но не представляем, что означает это слово, это значит, что мы ее не усвоили; у нас нет нервных цепей, относящихся к этой единице информации. Но мы можем проводить ассоциации с другими единицами информации, относящимися к тому новому слову, тем самым пробуждая достаточную активность в близко расположенных нервных сетях, вызывая электрическую возбудимость групп нейронов. Как только они возбудятся, мы сможем добавить это новое слово в форме синаптической связи к существующему набору уже разгоряченных нервных цепей. Помните, новую связь легче образовать с цепями, которые уже возбуждены.
Например, когда я назову такое словосочетание, как «молоточек среднего уха», у вас, скорее всего, возникнет слабый сигнал в нервных сетях, потому что вы вряд ли знаете, что оно означает. У вас нет нервных сетей для его обработки. Но что, если я скажу, что этот молоточек является косточкой в среднем ухе, напоминающей по виду молоток на барабане. И если объясню, что вибрация звуковых волн заставляет реагировать барабанную перепонку в ухе подобно водной глади, расходящейся круговыми волнами от брошенного камешка, и эти волны ударяют в барабан, и молоточек приходит в движение, что передает импульсы в форме звука в мозг, где они будут декодированы. В таком случае, согласно модели Хебба, эти высказывания вызовут зажигание нервных цепей у вас в мозге. Понятия молоточка, косточки, барабана, волн и уха являются сильными стимулами, поскольку все они уже закреплены в нервных сетях, так что ваш мозг в состоянии активировать эти нервные цепи. Обратившись ко всей этой размеченной в неокортексе информации, мы создали новую связь в активированной нервной сети. Проще говоря, по закону ассоциаций, мы используем то, что знаем, чтобы понять то, чего не знаем. Мы используем существующие мозговые цепи для создания новых мозговых цепей. Взгляните на рис. 6.4, который поможет вам понять, как мы обучаемся посредством ассоциаций, создавая новый уровень разума.
Мы можем легко интегрировать незнакомое сложное понятие в имеющиеся у нас нервные сети, используя закон ассоциаций.
Вот реальный пример из жизни: некто Джо М. должен был научиться пользоваться компьютером, когда ему было под семьдесят. Будучи добровольцем в местной программе CASA/GAL (адвокат, назначаемый судом/попечитель по назначению суда), он был назначен на должность адвоката для детей, подвергавшихся насилию и недосмотру. Каждые шесть месяцев он должен был направлять в суд по электронной почте обновленные сведения о каждом ребенке, обстановке в приемной семье и школе, с приложением своих рекомендаций относительно возможных услуг. Джо должен был хранить все предыдущие отчеты для будущих ссылок. Его жена, Элейн, также стала добровольцем CASA и имела своих клиентов и набор компьютерных файлов.
Рис. 6.4. Пример ассоциативного обучения: когда мы активируем нервные сети известной информации, нам легче создавать новые синаптические связи, согласно модели Хебба
Проблема была в том, что ни один из супругов не знал, как создавать электронные документы и работать с ними. Они не знали, что можно использовать исходный отчет в виде образца, применяя команду «Сохранить как» для создания новых отчетов. Они даже не знали, как хранить свои файлы раздельно. Они принялись штудировать книжки по компьютерной грамотности, но эта наука никак не давалась им. Другими словами, они не могли сформировать новых и длительных нейронных связей, поскольку были не в состоянии запустить какое-либо имеющееся у них в мозге обеспечение, с помощью которого могли бы создать что-то новое.
Когда Джо и Элейн обратились за помощью к одной моей знакомой по имени Сара, разбирающейся в компьютерах, она применила закон ассоциаций и несколько стандартных канцелярских приспособлений, чтобы объяснить общие принципы работы с компьютерными файлами в понятиях, знакомых этим людям, занимавшихся в прошлом бизнесом. Для начала Сара сравнила «Windows Explorer» с картотечным шкафом, а «Мои документы» – с ящиком в этом шкафу. Она создала компьютерные папки, назвав их «Файлы Джо» и «Файлы Элейн», и предложила супругам воспринимать их как стандартные зеленые папки для документов, которые были когда-то у них. В «Файлах Джо» она создала папки для каждого из его юных клиентов, уподобив их стандартным офисным папкам. А затем, поскольку лучшее средство обучения – это знание в сочетании с опытом, она попросила Элейн выполнить те же операции на компьютере для ее собственных клиентов.
Что самое важное, Сара применила ассоциации, чтобы продемонстрировать разницу между командами «Сохранить файл» и «Сохранить как». Она взяла лист бумаги и написала на нем «Шаблон отчета CASA Джо» (начертив строчки с подписями «имя ребенка» и «дата отчета»), затем «сохранила» его, просто положив в реальную офисную папку. Сара прикрепила бумажки с именами клиентов Джо к нескольким офисным папкам. Затем взяла лист с шаблоном, отксерила его, говоря при этом «сохраняем как», и попросила Джо приписать имя ребенка и положить копию в соответствующую папку. После чего велела Джо «сохранить» исходный лист с шаблоном обратно в офисную папку.
И после этого на Джо и Элейн снизошло озарение. Они принялись по очереди проделывать все эти операции на компьютере. Им даже не понадобилась физическая демонстрация, чтобы освоить прием «перетащить и отпустить» для распределения своих перемешанных файлов по соответствующим папкам. Проведя ассоциации между окутанными тайной компьютерными процессами и хорошо знакомыми действиями, рутинными офисными операциями, уже закрепленными в их нервных сетях, Джо и Элейн сделали неизвестное известным. Путем прилежной практики, помня о благополучии детей, зависящих от них, Джо и Элейн продолжали выстраивать свои «компьютерные» нервные сети. Их опыт поистине подтверждает, что наш нейропластичный мозг способен обучаться новым навыкам в любом возрасте.
Но ассоциация – это не единственный способ для формирования новых нервных сетей или усиления существующих.
