Помните, я рассказывала, как, увлекшись в метро игрой в Two Dots, проехала свою станцию? Из-за этого я в тот вечер, укладывая детей спать, провела с ними на 15 минут меньше, но все равно пыталась убедить себя в том, что игра помогла мне расслабиться после работы и улучшила мое пространственное мышление.

Хоузен полагает, что цифровые игры действительно приносят некоторую пользу в реальном мире. «Заядлые геймеры вроде меня, для которых игры – как для спортсменов занятия спортом, способны принимать неординарные решения и думать на пять-шесть ходов вперед». Он не видит особой разницы между прогрессом в Dark Souls и «совершенствованием подачи в теннисе или сочинением проникновенной музыкальной пьесы».

Согласно отчету Исследовательского центра Пью за 2015 год, около половины взрослых американцев «играют в видеоигры на компьютере, телевизоре, игровой приставке или портативном устройстве вроде сотового телефона». Геймеров очень много, но мы до сих пор не знаем, как относиться к этому факту. «Отношение общества к играм – и тем, кто в них играет, – сложное и противоречивое», – отмечено в отчете. А все потому, что однозначного ответа на вопрос, полезны ли для нас игры, подобные Two Dots, или это пустая трата времени, пока не дано.

Конечно, в виртуальном пространстве существует великое разнообразие игр, от шутеров-стрелялок от первого и третьего лица до ролевых игр, стратегий и головоломок. Но уравнение, в котором CogniFit Brain Fitness, развивающая память, = «хорошо», а «криминальная» Grand Theft Auto = плохо, нельзя считать верным. В ходе проведенного в 2015 году исследования доктор Шон Грин из Висконсинского университета в Мэдисоне и доктор Аарон Зайтц из Калифорнийского университета в Риверсайде обнаружили, что «экшен-игры способствуют развитию внимания, активности мозга и когнитивных функций». Игры должны «включать быстро движущиеся цели, много хаоса и беспорядка… требуя от геймера принятия молниеносных, точных решений».

К сожалению, Two Dots не подпадает под этот критерий. Как и головоломки, которые, по словам ученых, «обычно воплощают в себе крайне мало свойств коммерческих видеоигр, связанных с улучшением когнитивных функций». В 2016 году Lumos Labs, компания – разработчик популярного тренажера для мозга Lumosity, согласилась выплатить штраф в размере двух миллионов долларов, наложенный Федеральной торговой комиссией (ФТК) США за введение пользователей в заблуждение. Как заявила Джессика Рич, директор Бюро по защите прав потребителей ФТК, «создатели Lumosity воспользовались страхом людей перед возрастным ухудшением когнитивной функции мозга, давая понять, что игры помогут предотвратить потерю памяти, слабоумие и даже болезнь Альцгеймера. Тем не менее разработчики не смогли предоставить никаких научных данных в пользу утверждений, которые приводятся в рекламе сервиса».

Доктор Зак Хембрик вот уже много лет оспаривает идею эффективности мобильных игр для улучшения работы мозга. Профессор психологии Мичиганского университета, он изучает проблемы обучения, практики и развития навыков и давно исследует связь между когнитивными способностями – такими, как способность к решению проблем, – и мобильными играми. По его словам, «мы еще только в поиске доказательств». Хембрик – по собственному признанию, «не геймер» – опубликовал немало острых полемических статей на эту тему и в числе 70 ученых подписал открытое письмо с критикой «индустрии тренировки мозга».

«Если вы активно играете в Ms. Pac-Man, вам ничто не мешает стать мастером Pac-Man и прочих бродилок, – полагает Хембрик. – Но вы не улучшите свои навыки в решении реальных задач вроде заполнения налоговой декларации или хотя бы в стрелялке Space Invaders».

Ладно, допустим, видеоигры не делают нас умнее или ловчее в налоговых делах, но, может, они помогают справляться с депрессией и тревогой? Джейн Макгонигал из Института будущего в Пало-Альто утверждает, что да, помогают, и не только в этом.

Предметом интереса Макгонигал стало пробуждение коллективного воображения и интеллекта в условиях, когда более миллиарда человек проводят за видеоиграми около часа в день. Исследования привели ее к созданию видеоигр, в том числе Jane The Concussion-Slayer, которую она изначально разработала для себя с целью оправиться от мучительных последствий сотрясения мозга. Игра распространялась по мере того, как геймеры стали адаптировать оригинал к своим проблемам: разрыву отношений, похудению, поискам новой работы. То, что начиналось как простой набор правил и целей (включая ежедневные квесты, объединение с союзниками, обретение специальных навыков и борьбу с «плохими парнями»), выросло в мобильное приложение почти для миллиона подписчиков, которые с его помощью учатся стойко переносить любые жизненные невзгоды. Макгонигал переименовала игру в SuperBetter и превратила ее в книгу. «Мы привыкли воспринимать игры как глупости, – говорит Макгонигал, – но, возможно, наши страхи и ненависть к себе как раз и есть те глупости, к которым не следует относиться всерьез».

В этой связи Макгонигал цитирует Брайана Саттон-Смита, известного психолога, специалиста в области психологии игр: «Противоположность игры – не работа; это депрессия». Макгонигал определяет сущность игры как преодоление «необязательного препятствия», требующее более серьезных, чем обычно, усилий для достижения поставленных целей (как в гольфе, где игроки с помощью клюшки пытаются забросить мяч в маленькую лунку на огромном поле). Макгонигал объясняет, что игры позволяют нам совершенствоваться в чем-то (в чем угодно!), и в качестве награды мы получаем возбуждение, прилив физической энергии и гордость за результат. Прибавьте к этим эмоциям оптимизм, чувство общности – и вот вам ответ на вопрос, почему зачастую легче общаться с коллегами по игре, чем с людьми, окружающими нас в повседневной жизни. «Представьте себе обратную картину, – предлагает Макгонигал. – Трудности в общении, недостаток жизненной энергии, пессимизм в оценке способности добиться успеха – все это клинические признаки депрессии».

Совсем недавно наука стала подтверждать то, что мы интуитивно знаем о преимуществах игры. Как показывают функциональные магнитно-резонансные исследования, депрессия и видеоигра являют собой противоположности и на неврологическом уровне. Одни и те же два участка мозга, хронически недостимулированные в состоянии депрессии, подвергаются гиперстимуляции в процессе видеоигры. «Для меня это один из самых важных моментов, который мы должны принять во внимание: ведь это объясняет, почему многие люди занимаются самолечением депрессии и тревожности посредством видеоигр. Исследования также помогают нам понять способы более эффективного использования игр с тем, чтобы они не становились бегством от реальности, а служили в ней дополнительным источником мотивации и оптимизма».

Почему же так много ученых поднимают свой голос против видеоигр, если сканирование мозга показывает, что они могут заметно улучшить наше самочувствие? Так же, как в вопросе о влиянии кофе и алкоголя, сегодня они выступают за, а завтра – против. Неудивительно, что обыватели теряются, не зная, чему верить. Такую же противоречивую информацию Макгонигал обнаружила в ходе работы над своей книгой. В ней она в том числе представляет метаанализ почти 500 независимых авторитетных исследований о влиянии игры на благополучие в реальной жизни (физическое, эмоциональное, социальное, профессиональное). В одной половине исследований утверждается, что видеоигры приводят к депрессии, социальной изоляции, плохой успеваемости и даже наркозависимости, в то время как другая половина приводит прямо противоположные результаты, связывая с активной игрой более высокие успеваемость и уровень счастья, более прочные отношения, снижение потребления наркотиков. «Все это независимые авторитетные исследования, опубликованные в научных изданиях за последнее десятилетие, – добавляет Макгонигал. – Парадокс лишь в том, что психологам и гейм-дизайнерам нелегко разобраться в противоречивых научных оценках».

Макгонигал выдвигает свою теорию: главным показателем того, какое влияние – положительное или отрицательное – видеоигра оказывает на жизнь и настроение человека, является отношение к ней игрока. Иными словами, видит ли он в игре «значимую связь с реальностью».

«Становитесь ли вы другим человеком, когда играете? Находитесь ли словно в другой реальности?» – спрашивает она. Если это так, «тогда вы склонны использовать игру в качестве опоры и неспособны преодолеть разрыв между виртуальным миром и вызовами реальной жизни. Так что чем хуже становится последняя, тем больше вы играете, и чем больше играете, тем стремительнее бежите от проблем в этой нисходящей спирали. Вся прелесть в том, чтобы наслаждаться или отождествлять себя с действиями в игре и чтобы по ее окончании ваше отношение к этим действиям не изменилось».

Попробуйте уделять время видеоиграм «короткими очередями», что позволит поднять настроение и уровень жизненной энергии и «вернуться в повседневную жизнь в более активном состоянии». Макгонигал предлагает геймерам устанавливать таймер перед сеансом игры. Такие ограничения предотвращают «переигрывание» и уход от реальной жизни и к тому же оказывают определенное воздействие на мозг. Скажем, для достижения состояния дзен в игре установите таймер на 20 минут. Как уверяет Макгонигал, «многие видеоигры действуют на мозг подобно медитации. Так что, если вы пытаетесь успокоить ум и тело и вернуться в мир с большей осознанностью, 20 минут игрового времени вполне достаточно». Хотите снять тягу к запретному, остановить приступ тревожности, избавиться от бесполезных тягучих мыслей? Установите таймер на десять минут. «Если вы стараетесь не переедать, не курить, не употреблять наркотики, определенные видеоигры в течение десяти минут станут вашими верными помощниками». Чтобы поддерживать здоровый характер отношений с игрой и не впадать в нежелательный эскапизм, Макгонигал советует: «В игре, как и с лекарствами, важно соблюдать дозировку. Помните, что принять можно только две таблетки ибупрофена, но никак не двести».

Самоконтроль – не только ключ к полезному использованию видеоигр, но и еще одна форма «положительного подкрепления». Как и в любой духовной практике, от медитации до ведения дневника и бега трусцой, соблюдение личного обязательства, пусть даже самого незначительного, может стать великим стимулом к обретению уверенности в себе.

Если не получается задать жесткие временные рамки, не ругайте себя за время, потраченное на игру. «Не возбраняется прибегать к игре как к средству отвлечения от тревожных или депрессивных мыслей. – Макгонигал приводит в пример все более популярный метод использования карманных игр для детей и взрослых для снятия стресса перед хирургической операцией. – Если они уменьшают страдания и позволяют нам сосредоточиться на желаемых или необходимых действиях, игры стоит рассматривать не как негативный, а как весьма эффективный с медицинской точки зрения способ отвлечься. Если мир видеоигр что и подарил человечеству, так это возможность изменить состояние мозга нефармацевтическим путем. Это доступное средство, не имеющее побочных эффектов».

Впрочем, последний все-таки проявляется, если вы не можете регулировать процесс таймером или другими средствами и игра превращается в зависимость, а та лишь усугубляет проблемы, которые планировалось решить изначально. Однако Макгонигал принимает в штыки общепринятое понимание зависимости. «Наука зависимости сегодня подвергается радикальному переосмыслению. Прежде всего, меняется модель зависимости как болезни, основанная на том, что вызывающие привыкание вещества, такие как кокаин или алкоголь, необратимо разрушают мозг. Рассматривать другие “аддитивы” вроде социальных сетей, сотовых телефонов и видеоигр через эту призму только потому, что они активируют те же участки мозга, – большая ошибка».

По мнению Макгонигал, сегодня доминирует новая теория, которая заключается в том, что зависимость не ведет к разрушению мозга. У человека с зависимостью мозг работает так же, как «здоровый», – в том смысле, что и тот и другой мотивированы на получение удовольствия и достижение положительного результата. Беда «зависимого» мозга в том, что он попадает в колею поиска удовольствий лишь в конкретном, зачастую вредном, стимуле. «Для одних таким стимулом становятся физические вещества вроде наркотика; для других – объект влюбленности. Одним словом, все, что фиксируется в петле вознаграждения мозга. Порой в эту петлю попадают видеоигры или социальные сети». Следуя этой логике, для борьбы с зависимостью следует предложить мозгу иные источники удовлетворения. «Для этого нужно повысить его осведомленность о других стимулах удовольствия». Макгонигал предлагает геймерам думать и говорить о видеоиграх в рамках более широкой концепции жизни вне экрана. Вместо того чтобы нахваливать себя за умение отстреливать роботов, подумайте о том, насколько вы преуспели в концентрации внимания на короткий промежуток времени.

Макгонигал развеяла мои страхи попадания в зависимость от Two Dots, заявив, что «такого понятия нет». Взамен она предложила идею «вызывающих привыкание обстоятельств» – ситуаций, при возникновении которых мне следует искать удовольствие в других источниках. Безусловно, я бы не стала соединять точки, если бы кто-то позвал на помощь или мне пришлось бы брать интервью, да даже просто столкнувшись с грудой грязной посуды на кухне. «Давайте не будем впадать в инфантильность, расписываясь в собственном бессилии, – упрекнула меня Макгонигал. – Вы продолжаете играть, потому что предпочитаете это состояние какой угодно альтернативе».

Макгонигал рассуждает об играх не голословно: она тоже геймер. Вот уже несколько лет она играет в Candy Crush (сейчас на 894-м уровне) по пять минут каждый день. «Мне очень нравится эта игра, – признается она. Хотя это идет вразрез с наукой, которая твердит, что синий свет экрана мешает спать, именно перед сном она любит побаловать себя легкой дозой Candy Crush. «Игра помогает мне отключиться», – говорит мама полуторагодовалых близнецов. Уложив детей, она садится за работу, пока ей самой не придет время идти в кровать. «Я должна переключить мозг с тревожного режима гиперпродуктивного планирования на полное отсутствие мыслей о том, что мне нужно сделать». Candy Crush идеально подходит для такого перехода. «Это одна из тех “потоковых” игр, которые позволяют сосредоточиться. Мне достаточно пройти один-два уровня – и мой мозг отвлекается от проблем, которые иначе не дали бы мне уснуть». Спи крепко, Джейн!

То, что для одного человека – немыслимая трата времени впустую, для другого – замечательный инструмент улучшения настроения и состояния ума. «Я рекомендую геймерам, которые чувствуют зависимость от игр, – предлагает Макгонигал, – сосредоточиться на абстрактных свойствах игры как таковой, чтобы потом находить их в чем-то другом».

Между тем Хембрик дает зависимым геймерам прямо противоположный совет: «Обратитесь к лечащему врачу». Вот так.

Когда я рассказала об этих ученых спорах создателю Two Dots Дэвиду Хоузену, меня немало удивила его реакция. Оказывается, он тоже отказался от некоторых игр, потому что они стали для него проблемой. «О, да! Я сталкиваюсь с этим постоянно». Он привел в пример World of Warcraft, массовую многопользовательскую ролевую онлайн-игру, которая вызвала такую зависимость, что образовалась даже анонимная группа «WoW-аголиков», помогающая тем, кто всерьез подсел на нее. Сам он играл в World of Warcraft только на стадии бета-тестирования, но ни разу после ее запуска. Как объяснил Хоузен, «просто я знал, что, если начну в нее играть, она заберет мою жизнь».