Живой разговор против эсэмэски
Работа, воспитание детей, знакомства (ах, эти знакомства!) – текстовые сообщения проникают во все сферы нашей жизни. Даже когда они становятся бессмысленными (подумайте сами: гонять по 15 эсэмэсок туда-сюда, чтобы договориться, кто останется дома, чтобы принять посылку, когда вопрос можно решить минутным звонком), многие все равно упорно отказываются пользоваться телефоном по его прямому назначению. Я могу судить об этом на примере молодых продюсеров, с которыми работаю на радио. Они страшно пугаются, когда я предлагаю им позвонить агенту, который не отвечает на многочисленные запросы по электронной почте. Они не знают, как вести телефонный разговор, чтобы голосом, а не набранными в спешке словами убедить кого-то или задобрить.
Рассказывая в подкасте The Moth историю об обмене мгновенными сообщениями со своим двенадцатилетним сынишкой, постоянный автор еженедельника The New Yorker Адам Гопник задался вопросом, почему молодежь предпочитает переписку, а не устное общение. Лихорадочно строчить слова, вместо того чтобы услышать чей-то голос в реальном времени, – для Гопника это выбор в пользу нового, а не лучшего. «Если бы Стив Джобс изобрел телефонный разговор, уже на следующий день эта сенсация появилась бы на первой странице The Тimes, а задник пестрел бы гигантскими рекламными лозунгами: “Наконец-то реальные голоса! Живое общение! Долой гнет клавиатуры!” – рассуждает Гопник. – Это был бы великий прорыв ХХ века. Но, поскольку телефон случился в XIX веке, нашим детям достались только мессенджеры».
Профессор Массачусетского технологического института (МТИ) Шерри Тёркл выдвигает другую теорию. Профессиональный социолог и психолог-клиницист, автор бестселлера Alone Together, Тёркл не скрывает, что идею новой книги Reclaiming Conversation подсказали пациенты, признаваясь, что предпочитают обмен сообщениями, а не живой разговор. Не понимая, в чем дело, она решила заняться изучением этого феномена.
Свои исследования Тёркл начала с простого вопроса: «Что не так с разговором?» Одна из респонденток, восемнадцатилетняя девушка, в своем ответе выразила мнение многих: «Я скажу вам, что не так: разговор происходит в реальном времени, и вы не можете контролировать то, что слетит с языка». Тёркл опешила. Она-то думала, что живой разговор ценен именно спонтанностью. «Тогда что не так с нами, если мы боимся раскрыть себя друг другу?» – резонно возразила она. И тут же нашла объяснение: обмен сообщениями позволяет людям редактировать свои мысли и представлять себя в более выигрышном свете.
Эту версию подтверждает и опыт ее преподавательской работы в МТИ. Студенты обычно предпочитают общаться с профессором Тёркл по электронной почте, а не приходить к ней в кабинет в приемные часы. На вопрос: «Почему?» – она получила уже знакомое объяснение: прелесть электронной почты в том, что в письме можно четко изложить проблему, красиво сформулировать просьбу, рассчитывая получить такой же обстоятельный ответ. Тёркл находит подобный стиль общения холодным и ограниченным. «Почему я стала преподавателем и вообще полюбила учебу? Да потому, что в колледже чувствовала заботу и поддержку старших, – признается Тёркл. – Помню, профессор говорил: “Ты умная, ты справишься”. Или: “Это не очень удачная идея, но вместе мы постараемся ее подправить”. А я как профессор не могу этого сделать, поскольку студенты пишут мне идеальные электронные письма, и я вынуждена отвечать им тем же. Ничего путного из такого обмена мнениями не выходит».
Я с этим полностью согласна. Я рано узнала в колледже, что лучше всех размышляю вслух. Возможно, я бы никогда не обнаружила в себе это качество, если бы на первом курсе профессор не похвалил меня за грамотно выстроенную цепочку аргументов об экономических последствиях Французской революции.
Университет – это микрокосм нашего мира, где человеческие контакты во всей своей выразительной и противоречивой полноте неумолимо съеживаются под натиском новых технологий. Как пишет Тёркл в своей книге Reclaiming Conversation, в МТИ разрабатывается программа, посредством которой люди могут изложить свои проблемы. Запрос тут же пересылается на интернет-платформу Amazon Mechanical Turk – глобальный онлайн-форум, где работающие по контракту сотрудники со всего света включаются в его решение. Задания варьируются от проведения опросов и цветового кодирования обуви на сайтах интернет-магазинов до терапии. Фрейд перевернулся бы в гробу, узнав о «лечении разговором 2.0», когда один человек вникает в ваш рассказ о повторяющемся кошмаре авиакатастрофы, а кто-то еще – в другой части света – в проблемы ваших отношений с властной матерью. Тёркл беспокоит такая психотерапия, отданная на аутсорсинг анонимным виртуальным консультантам, когда, по сути, «ваш врачеватель вообще не имеет к вам никакого отношения». И я бы добавила: не работает с вами, чтобы побудить вас найти решение своих проблем.
В распространении виртуальной терапии, как и в предпочтении текстовых сообщений, Тёркл видит ту же тенденцию к «девальвации» разговора и человеческой чуткости. «Мы забываем о том, что общение часто подразумевает наличие собеседника, который помнит ваш предыдущий разговор. Оно строится на общей истории и сопереживании».
По мнению Тёркл, исследования, доказывающие, что присутствие телефона при разговоре ухудшает качество общения, лишь подтверждают здравый смысл. (Эксперимент Виргинского технологического университета воспроизвели с телефонами, лежавшими не на столе перед собеседниками, но в поле их зрения, – и все равно мобильники существенно влияли на качество беседы!) «Если вы знаете, что в любой момент вас могут перебить, вам вряд ли захочется делиться чем-то сокровенным, – считает Тёркл. – Даже молчащий телефон разъединяет нас». Студентка, которую интервьюировала Тёркл при написании своей книги, следует так называемому правилу трех. Во время беседы у трех человек должны быть подняты головы, только тогда четвертый чувствует себя достаточно комфортно, чтобы отвлечься. Убедившись в том, что беседа не прервется, он со спокойной душой может заглянуть в телефон.
Тёркл считает своей миссией вернуть беседу в нашу жизнь. Это необходимо не только для личного благополучия каждого, но и для общества в целом. «Каждое поколение нуждается в способности поддерживать серьезный разговор о серьезных вещах, – убеждена Тёркл. – Невозможно решать сложные политические и экономические проблемы, обмениваясь короткими сообщениями».
К сожалению, идея Тёркл о беседе и общении, переданная в сжатом виде (скажем, в аннотации к книге или в твите), может показаться старомодной или больше похожей на ворчание зануды, нежели на эволюцию отношения к технологиям. Будем надеяться, что студенты Тёркл – те, кто предпочитает отправлять ей изящные письма по электронной почте вместо визитов в рабочие часы, – по крайней мере, станут хорошими писателями. И если они не умеют поддержать разговор – что ж, не все еще потеряно. Пусть новые привычки изменили наш мозг, но мы в состоянии вернуть утраченное. «Самое удивительное в нас – это наша пластичность, – говорит Тёркл. – Достаточно провести всего пять дней в летнем лагере без девайсов – и показатели эмпатии среди молодежи начинают приходить в норму. Мы созданы, чтобы проявлять чуткость, и совсем немного усилий с нашей стороны позволят восстановить баланс».
Одна незадача: я сомневаюсь, что студенты МТИ (как и мы с вами) устремятся в лагерь, где верещат одни сверчки, а не телефоны. На самом деле я призналась Тёркл, что мы с мужем переписываемся пять-десять раз на дню и мне это очень нравится. У нас великолепные СМС-отношения. В остроумных, самоуничижительных репликах из десятка слов раскрывается вся глубина его личности, и в те дни, когда мы почти не видимся, эти короткие эсэмэски спасают наш союз. Можно ли считать эти эсэмэски «содержательными» разговорами? Нет, конечно, но, по крайней мере, мы общаемся настолько часто, насколько это возможно для двух занятых профессионалов с детьми и сумасшедшими рабочими графиками.
«Думаю, это потрясающе, – согласилась Тёркл. – Поймите правильно, я не против эсэмэсок. Просто я не люблю, когда их пишут в присутствии другого человека». Так же, как и я в этой книге, Тёркл утверждает, что ее исследования ни в коей мере не призывают к отказу от технологий. «Я люблю строчить сообщения. Я обожаю свой телефон, – добавляет она. – Для того, кто вырос, считая пределом мечтаний уоки-токи, смартфон – это просто чудо! Проблема возникает, когда вы делите внимание между собеседником и телефоном. Иногда мы должны давать себе шанс раскрыться друг другу». Раскрытие требует времени, неизбежны заминки, неловкие паузы, смущение… все это нюансы живого общения, и никакие клавиши не помогут их освоить.
Тачскрины могут изменить наше восприятие мира – или хотя бы заставят быстрее шевелить пальцами
Наша одержимость технологиями и новая работа для большого пальца руки, всегда державшегося особняком и незаслуженно обделенного вниманием, – ожившая мечта нейробиолога. Все эти постукивания и поглаживания сенсорного экрана при выполнении обычным человеком рутинных задач вроде написания текстовых сообщений становятся кладезем информации для исследователей пластичности мозга. На новый опыт работы наших пальцев обратила внимание группа ученых из Цюрихского университета и Швейцарского федерального технологического института Цюриха во главе с Арко Гошем, приступив к изучению связи между использованием цифровых устройств и мозговой деятельностью.
В ходе эксперимента ученые измеряли электрическую активность различных участков мозга у обладателей смартфонов и традиционных мобильников. Установлено, что у людей, часто касающихся экрана смартфона подушечками большого и указательного пальцев, прямо пропорционально возрастает активность коры головного мозга, отвечающей за осязание. Это кажется очевидным, но, как отметил Гош в интервью журналу Current Biology после публикации исследовательского отчета в январе 2015 года, «поражает масштаб изменений активности мозга при пользовании сматртфоном».
Основываясь на данных электроэнцефалограммы (ЭЭГ), отслеживающей перемещение электрических сигналов от кончиков пальцев к мозгу и обратно, можно сказать, что пользователи смартфонов показали более высокую мозговую активность, когда задействовали подушечки большого, указательного и среднего пальцев. И чем больше сообщений они отправляли, тем быстрее шел обмен сигналами.
«У пользователей смартфонов мозг обрабатывает информацию, поступающую от прикосновения к экрану, иначе, чем у людей, имеющих обычные телефоны», – объяснил Гош в беседе с корреспондентом Reuters. Такую же картину мы наблюдаем у профессиональных музыкантов, играющих на валторне, или у хирургов: участки их мозга, связанные с движениями пальцев во время работы, гораздо более развиты, чем у представителей других профессий. И все-таки, если вдуматься, становится немного не по себе: активная переписка по телефону «переформатирует» наш мозг! К лучшему ли? Хотя исследование Гоша ограничилось изучением того, как мозг обрабатывает сенсорное прикосновение, я бы ответила «да». Мы «быстрее» реагируем на полученные сообщения, отстукивая на крошечной клавиатуре лаконичные ответы по существу. А если серьезно, проведенное исследование поднимает вопрос о том, как использование смартфона влияет на другие области мозга, и это еще только предстоит изучить.
