Книга: Не оторваться. Почему наш мозг любит всё новое и так ли это хорошо в эпоху интернета
Назад: 3 Биология поведенческой зависимости
Дальше: 5 Обратная связь
Часть 2
Компоненты поведенческой зависимости (как построить аддиктивный опыт)
4
Цели
В 1987 году три австралийских невролога открыли простой прием, который улучшил жизнь тысяч страдающих болезнью Паркинсона . Из-за этого заболевания люди не могут нормально ходить – тремор заставляет их замирать на месте. Свою статью неврологи начали с описания случайного открытия. Мужчина, одиннадцать лет страдавший болезнью Паркинсона, все еще был в состоянии подниматься из положения сидя, но ходить уже не мог. Как-то утром он спустил ноги с постели и поставил их на пол. Он поднялся, посмотрел вниз и увидел, что его тапочки стоят прямо перед ним, как два маленьких барьера. К своему удивлению, мужчина смог переступить через один тапочек, а потом через второй. Теперь тапочки оказались позади него. Поставив перед собой цель переступить через тапочки, этот человек впервые за несколько лет смог шагнуть, а не волочь ноги по полу.
Мужчина был поражен результатом. Он стал экспериментировать. Сначала он носил с собой мелкие предметы. Замерев на месте, он кидал их перед собой примерно на 5 сантиметров. Вскоре его перемещения по дому можно было отследить по разбросанным на полу мелочам. Мусор стал раздражать мужчину, и он попробовал использовать в качестве «барьеров» свою трость. Он перевернул трость так, чтобы ручка располагалась прямо перед его правой ногой. Так он делал первый шаг, а потом перемещал трость и шагал левой ногой. После пары шагов он обретал способность идти и медленно шел по дому уже без помощи трости.
Мужчина побывал у своего невролога (одного из трех авторов той самой статьи) и продемонстрировал свой новый трюк. Невролог был поражен. Как возможно, чтобы барьеры способствовали улучшению походки? Ответ очень прост: если нужно заставить человека действовать, перед ним следует ставить реальные цели, то есть разбивать крупную цель на мелкие и более достижимые. Ощущение прогресса стимулирует. Добиться результата легче, когда видишь финишную черту. С помощью трости тот мужчина создал для себя ряд легко достижимых мелких целей. Когда невролог и двое его коллег убедились, что этот прием работает и для других пациентов с болезнью Паркинсона, они описали его в статье. Так специалисты получили новое средство в борьбе с одним из самых тяжелых симптомов болезни.
Подобно мелким препятствиям для пациента с болезнью Паркинсона, цели часто подталкивают нас к действиям, потому что становятся точками фиксации. В этом можно убедиться, проанализировав финиш миллионов марафонцев, поставивших перед собой цель.
* * *
Обычный марафонец пробегает 26,2 мили (42,2 километра) примерно за четыре с половиной часа. Лучшие мужчины-марафонцы могут пробежать ту же дистанцию всего за два часа, а самые медленные тратят на нее десять часов и даже больше. Можно предположить, что время между лучшим и худшим результатом распределяется равномерно – так, как показано на диаграмме, где верхняя точка каждой полосы показывает количество бегунов, которые финишировали в определенное время:
Небольшая группа бегунов завершает марафон менее чем за три часа; более характерными оказываются результаты более трех часов; пик приходится на четыре часа три минуты (темная полоска). Никаких резких перепадов распространения не наблюдается, и это типично для многих физических задач.
Но в действительности распределение выглядит иначе, потому что определенные результаты более значимы, чем остальные . Я знаю это по личному опыту, потому что в 2010 году пробежал Нью-Йоркский марафон. Многие спортсмены бежали за участниками с большими плакатами, на которых стояло время «3.00», «3.30» и «4.00». Эти бегуны были опытными марафонцами, они планировали финишировать в указанное время, и это им удавалось. Я бежал за мужчиной с плакатом «3.30» – пока хватало сил. Но дистанция оказалась слишком велика, и в какой-то момент я отстал. Когда тот бегун опередил меня настолько, что я с трудом различал его плакат, рядом появился участник с плакатом «4.00». Я отказался от прежнего плана и поставил перед собой новую цель: возможно, это будет мой единственный марафон, поэтому я обязан завершить его за четыре часа. За несколько миль до финиша я окончательно обессилел. Я буквально сожрал пару бананов, предложенных добросердечным зрителем. Из толпы выскочил мой приятель с криком:
– Отличная работа! Ты можешь закончить марафон за четыре часа пять минут!
Его слова вызвали у меня прилив сил, и остаток дистанции я пробежал чуть быстрее. В итоге я завершил марафон с результатом 3.57.55. Когда после забега я встретился с тем приятелем, он признался, что солгал:
– Ты мог закончить марафон за четыре часа, но я заметил, как ты сбавил темп. Я знал: ты прибавишь ходу, если поймешь, что можешь финишировать за 4.05.
Марафон 2010 года был для меня первым и последним, но если бы мое время превысило четыре часа, то я побежал бы снова в 2011 году. И я не одинок. В 2014 году четыре специалиста в области бихевиористики проанализировали время почти десяти миллионов марафонцев и объединили эти результаты в единый график.
Если обратить внимание на пики каждые полчаса, то вы наглядно увидите мою борьбу. Темные полоски показывают время чуть меньше основных вех (2.59, 3.29, 3.59, 4.29). С таким результатом финишировало больше бегунов, чем с немного превышающим. Стремясь уложиться в значимое время, спортсмены открывают в себе скрытые запасы энергии. Время 3.58 или 3.59 показывают больше участников, чем 4.01 или 4.02. В Нью-Йоркском марафоне принимали участие почти пятьдесят тысяч человек. Пятьсот из них закончат забег через 3.59, а вот время 4.01 покажут лишь триста девяносто. Эта разница демонстрирует, как сильно спортсмены хотят пробежать марафон меньше чем за четыре часа. Такова мощная сила целей: даже когда от обморока вас отделяют всего два банана, вы находите в себе силы продолжать. Что же происходит, когда вы добиваетесь цели?
Роберт Бимон родился в бедной семье в Нью-Йорке, в квартале Квинс, вскоре после окончания Второй мировой войны . Отец его был склонен к насилию, и мать боялась за жизнь Боба, поэтому его еще в детстве отправили к бабушке. Мальчик вырос высоким, хорошо сложенным, спортивным. Он любил бегать и прыгать. Тренер заметил, что Боб прекрасно прыгает в длину. Он начал побеждать на школьных соревнованиях и к моменту окончания школы стал одним из трех лучших прыгунов в длину в Соединенных Штатах. Бимон получил стипендию в Университете Техаса в Эль-Пасо и там поставил перед собой цель, к которой стремятся все лучшие спортсмены мира: Боб Бимон хотел получить золотую медаль Олимпийских игр.
В Мехико он приехал, имея за плечами двадцать две победы в двадцати трех соревнованиях. Все считали, что золото у него в кармане. Но его охватила паника. Во время квалификационных прыжков у него что-то не заладилось. Впервые в жизни он не мог справиться с нервами. Он то заступал за черту, то показывал плохие результаты. Все решалось в последней попытке. Чемпион мира Ральф Бостон, товарищ Бимона по команде, отозвал его в сторону и посоветовал прыгать спокойно, не стараясь добиться лучшего результата. Как вспоминал Бимон, «он сказал: «Просто прыгай. Если прыгнешь неважно, прыгай неважно». В третьей, последней, попытке Бимон показал плохой результат, но все же смог пройти квалификацию.
Финал был назначен на следующее утро. Когда Бимон вспоминал об этом сорок лет спустя, то говорил, что утром чувствовал себя «очень спокойно». Он рассказал журналистам, что накануне вечером выпил немного текилы, нарушив суровый спортивный режим. Перед ним должны были прыгать три спортсмена, но все трое провалили первые попытки, поэтому у Бимона не было ориентиров. Первый прыжок его продлился всего семь секунд от начала и до конца. Он мощно взял разбег, высоко взлетел и приземлился в самом конце ямы с песком. Бимон прыгнул так далеко, что электронная система не сумела определить дальность прыжка.
Вы можете посмотреть запись того исторического события: замеряющий перемещает прибор на максимальную длину и улыбается, понимая, что измерить прыжок невозможно. Организаторы совещаются, но им ясно, что измерительной ленты нужной длины на стадионе просто нет. Один из них отправляется за рулеткой, соревнования останавливаются. Проходит сорок пять минут, рулетку находят, прыжок замеряют и перемеряют. После этого объявляют потрясающий результат Бимона: восемь метров девяносто сантиметров, то есть двадцать девять футов и два с половиной дюйма. Бимон прыгнул почти на два фута (пятьдесят пять сантиметров) дальше любого прыгуна в истории.
Боб Бимон рухнул на дорожку. Бостон пытался поднять его, но он упал снова. Лишь через какое-то время он смог подняться на ноги. Просматривая запись, один врач установил, что у него случился каталептический припадок, вызванный эмоциональным шоком от такого достижения. Прыжок был просто колоссальным, легендарным, перед ним померкли все достижения предшественников.
Бимон добился поставленных целей. Он стал чемпионом Олимпийских игр и рекордсменом мира. Несчастный Линн Дэвис, потерпевший поражение олимпийский чемпион, говорил: «Какой смысл соревноваться? Прыжок Бимона погубил соревнования». Русский чемпион Игорь Тер-Ованесян называл соперников Бимона «просто детьми». Рекорд продержался почти двадцать три года, пока американский спортсмен Майк Пауэлл не смог превзойти результат Бимона на пять сантиметров – таков мировой рекорд сегодня.
Теоретически, Бимон должен был прийти в восторг. После неудачной квалификации он сумел выступить так, что его прыжок вошел в число пяти величайших спортивных достижений всех времен. Тот день обещал стать главным днем в жизни спортсмена. Но все произошло иначе. В 2008 году Бимон вспоминал, что радость длилась лишь несколько секунд. «На пьедестале я сказал себе: «Что мне теперь делать? Я всего достиг, и чем мне теперь заниматься в жизни?»
Через неделю после Олимпиады он поступил в магистратуру по социологии в Университете Адельфи. Он забросил спорт. Великое достижение не принесло ему радости. Когда его спрашивают о том рекорде, он кивает, признает, что не рассчитывал показать такой потрясающий результат, и тут же переводит разговор на свою благотворительную деятельность или достижения его товарищей по олимпийской команде.
Бимон – очень скромный и сдержанный человек, но даже самым энергичным и целеустремленным людям колоссальный успех дается нелегко. Примером может служить Майкл Ларсон, легенда в мире телевизионных игровых шоу.
* * *
Ларсон всегда был целеустремленным человеком . Он постоянно стремился к своим целям, иногда к малым, иногда к большим. Многие цели были связаны с деньгами, поскольку родился Майкл в 1949 году в бедной семье в маленьком городке Лебанон, штат Огайо. Порой его поведение было трудно назвать этичным. Он спокойно продавал своим одноклассникам шоколадки по завышенным ценам и открывал несколько банковских счетов под разными именами, чтобы получить пятьсот долларов бонуса за открытие нового счета. Ларсон был серийным «достигателем целей». Он ставил перед собой одну цель за другой и крайне редко устремлялся к новой, не добившись предыдущей. Перед ним всегда стояла какая-то задача, а если новой на горизонте не наблюдалось, он терял душевное равновесие. Вот такая целеустремленность и привела его к краху.
Летом 1983 года Ларсону была тридцать четыре года. Он нигде не работал – иногда водил грузовичок с мороженым и чинил кондиционеры. Целую стену в его доме занимали телевизоры. Он внимательно просматривал все передачи, в которых разыгрывались денежные призы, и в конце концов остановил свой выбор на новом игровом шоу «Нажми и выиграй» (Press Your Luck). Премьера шоу состоялась на CBS в сентябре 1983 года. Идея была проста: участники отвечали на вопросы, накапливали «спины», а затем использовали эти «спины» на большой доске, чтобы получить деньги и призы. Если игрок попадал в сектор «невезуха» (whammy), то его выигрыш обнулялся. Участники следили, как световой сигнал перемещается по восемнадцати квадратам доски, и нажимали красную кнопку, чтобы остановить его на определенной клетке. Содержимое каждой клетки постоянно менялось, чтобы трудно было предсказать, окажется ли в нем денежный выигрыш, приз или «невезуха». Отсюда и название: участники могли передать оставшиеся «спины» следующему игроку или продолжать «нажимать и выигрывать» в следующем раунде. Игра была построена так, что световой сигнал через каждые пять или шесть «спинов» оказывался на секторе «невезуха», чтобы игроки не могли получить несколько выигрышей подряд.
Ларсон смотрел игру с большим интересом. Большинству людей казалось, что ситуация на доске меняется случайно, но Ларсон не был похож на большинство. Он целыми днями записывал результаты каждого «спина» и сумел выявить закономерность. Своим открытием он поделился с женой: световой сигнал перемещается пятью способами, и каким бы ни был этот способ, в двух из восемнадцати квадратов никогда не выпадает «невезуха». В одном случае, например, сигнал оказывается на безопасном квадрате после четырех опасных. Потренировавшись, каждый может научиться обыгрывать эту систему. Ларсон поставил перед собой новую цель.
Он шесть месяцев запоминал пять выигрышных комбинаций, играя вместе с участниками. В конце концов волшебные последовательности стали его второй натурой. Он пронумеровал каждый квадрат и отрепетировал путь светового сигнала: «Два. Двенадцать. Один. Девять. Приз! Два. Двенадцать. Один. Девять. Приз!» Конечно, его поведение выглядело эксцентричным, но Ларсон был готов пойти на все, чтобы достичь своей «золотой» цели.
Однажды он объявил жене, что готов. Собрав последние деньги, Ларсон отправился из Огайо на студию игры в Лос-Анджелес. В самолете он переоделся в помятый серый костюм и затем надевал его каждый день. Дважды в день он участвовал в отборочных турах вместе с пятьюдесятью другими претендентами. Его оптимистическая энергия приглянулась режиссерам, и они пригласили его выступить 19 мая 1984 года.
Шоу началось как обычно. Обаятельный ведущий Питер Томаркен спросил, чем Майкл зарабатывает на жизнь, и пошутил, что хотя тот, будучи водителем грузовика с мороженым, может позволить себе сколько угодно холодного лакомства, но с деньгами у него этого не выйдет. В первом раунде стало ясно, что Ларсон не похож на двух других участников. Они нажимали кнопку одной рукой, Ларсон же пользовался обеими руками и кидался на кнопку, как гремучая змея. Этот человек действовал не случайным образом, он несколько месяцев планировал игру.
Но не все пошло по плану. Первый «спин» пришелся на «невезуху». Судя по всему, доске требовалась лишняя доля секунды, чтобы отреагировать на нажатие кнопки. Ларсон слегка удивился, но быстро взял себя в руки и начал получать горы призов и денег. Помощник режиссера шоу Рик Стерн сразу же узнал сосредоточенное выражение лица Ларсона. «Мой пятнадцатилетний сын увлекался видеоиграми, – вспоминал он, – и точно такое же выражение было на его лице, когда он вступал в игру. Ларсон искал подмеченные шаблоны, и ему предстояло много сделать». Помощница продюсера Адриенна Петтиджон пошутила, что «этот парень собирается разорить нашу сеть». Она и не догадывалась, что ее слова – вовсе не шутка.
Такова мощная сила целей: даже когда от обморока вас отделяют всего два банана, вы находите в себе силы продолжать.
С каждым успешным «спином» Ларсон сиял все больше. Четыре тысячи долларов и дополнительный «спин». Пять тысяч долларов и дополнительный «спин». Отпуск на Кауаи. Тысяча долларов и дополнительный «спин». Яхта. И так далее. Стоявший слева участник Эд Лонг стал подбадривать Ларсона – его успех оказался заразительным. Стоявшая справа Джени Литрас с каждым его выигрышем мрачнела все больше. Вспоминая то событие двадцать лет спустя, она говорила: «Я не участвовала в игре. Я злилась все сильнее. Это я должна была выиграть».
Ларсон не обращал внимания на других участников. Удача была на его стороне. Десять тысяч долларов. Двадцать тысяч долларов. На двадцати шести тысячах долларов Томаркен воскликнул: «Невероятно! Что здесь творится?» За сценой у организаторов шоу началась паника. Год назад во время разработки игры они исключили возможность того, что какой-нибудь предприимчивый участник сможет понять пять запрограммированных шаблонов. А тем временем Ларсон, вместо того чтобы передать оставшиеся «спины», продолжал нажимать кнопку – тридцать тысяч долларов, сорок тысяч долларов и сорок пять тысяч долларов – самый большой выигрыш в истории шоу. А затем пятьдесят тысяч, шестьдесят и семьдесят тысяч долларов – самый большой выигрыш среди всех американских игровых шоу.
По всем разумным соображениям Ларсону следовало бы остановиться. Достаточно одной «невезухи», чтобы он все потерял – десятки тысяч долларов. Но не обращая внимания на осторожные предостережения Томаркена, Ларсон устремился к заветной цели. «Я получу сотню!» – выкрикнул он после своего тридцатого победного «спина». Когда он достиг ста тысяч, на доске произошли изменения – она была рассчитана лишь на 99 999 долларов.
А потом Ларсон чуть было все не потерял. Оставалось всего два «спина» до победы, когда ему изменила концентрация. Вместо того чтобы нажать на кнопку на надежном квадрате, он остановил сигнал на опасной клетке. Он позволил ей сделать лишний шаг. Это могла бы быть «невезуха», но боги оказались милостивы: семьсот пятьдесят долларов и дополнительный «спин». Ларсон был потрясен, но взял себя в руки и все же сыграл последний «спин», выиграв поездку на Багамы. Результат: 110 237 долларов – больше, чем кто бы то ни было выигрывал в одной телевизионной игре.
После этого организаторы шоу пересмотрели механику и разработали тридцать две последовательности вместо изначальных пяти. В то же время они убрали полностью безопасные квадраты – в зависимости от последовательности «невезуха» могла оказаться в любой клетке. Теперь стало почти невозможно предсказать, куда переместится сигнал и что именно он высветит.
А как же победитель, Майкл Ларсон? Команда CBS пыталась доказать, что он мошенник, но он не сделал ничего противозаконного. Студия неохотно выплатила весь выигрыш, и Ларсон вернулся в Огайо богатым человеком. По всем меркам, он достиг самой высшей цели, какую ставил перед собой, садясь в самолет на Лос-Анджелес. Ни один участник телевизионных игр никогда не выигрывал столько денег за один день. Он получил больше ста тысяч долларов. Но как в игре Ларсон отказывался передавать свои «спины», так и дома он не собирался почивать на лаврах.
Альпинисты не прекращают штурмовать все новые пики даже перед лицом смерти. Игроки не перестают играть, хотя игра разрушает их жизнь. Трудоголики отказываются идти домой, даже если вся работа сделана.
У Ларсона выработалась зависимость от достижения целей, и она погубила его брак и оставила нищим. На местной радиостанции предложили приз в тридцать тысяч долларов тому, кто пришлет им долларовую банкноту с номером, который совпадет со случайно выбранным в эфире. Игра проводилась ежедневно. Номера банкнот восьмизначные, так что шансы на победу были ничтожно малы – один к ста миллионам. Ларсон решил, что он может выиграть – это лишь вопрос времени. Оставшиеся пятьдесят тысяч долларов он разменял на долларовые банкноты – у него было пятьдесят тысяч шансов на победу. Каждый день, как только по радио объявляли выигрышный номер, Ларсон и Тереза принимались перебирать груду банкнот. Тереза начинала злиться. Майкл был настолько зациклен на игре, что не обращал внимания ни на что другое.
Как-то вечером Майкл и Тереза уехали в гости на Рождество. В их дом забрались воры и украли все деньги. У Ларсона осталось лишь пять тысяч долларов. Тереза пришла в такую ярость, что забрала эти деньги и уехала. Вскоре Майкл перебрался во Флориду и прожил еще пятнадцать лет, пытаясь заработать на все более сомнительных схемах. Ларсон стал трагическим символом целевой зависимости. И он не единственный. Альпинисты не прекращают штурмовать все новые пики даже перед лицом смерти. Игроки не перестают играть, хотя игра разрушает их жизнь. Трудоголики отказываются идти домой, даже если вся работа сделана.
* * *
Боб Бимон и Майкл Ларсон не похожи друг на друга. Бимон достиг слишком многого, Ларсон оказался неудачником. Бимон скромен и сдержан, Ларсон – похваляющийся простак. Но оба пожертвовали сиюминутным благополучием ради великого успеха, и оба были поражены тем, что великие достижения не принесли им радости. Сизиф обречен вечно вкатывать в гору камень, который, достигнув вершины, катился вниз. В этом заключена метафора великих жизненных целей: по самой своей природе они становятся источником величайшего разочарования. Человек переживает разочарование либо от успеха, либо от неудачи. Сегодня это важнее, чем когда бы то ни было, потому что есть все основания полагать: мы живем в беспрецедентную эпоху культуры целей. Для нашего времени характерен аддиктивный перфекционизм, постоянная самооценка, мы все больше времени проводим за работой и все меньше отдыхаем.
Несмотря на побочные эффекты целеполагания, в последние десятилетия эта практика получила широкое распространение. Чем же отличается современный мир, что достижение целей в нем стало настолько привлекательным?
* * *
Цели ставились всегда – с того момента, как на нашей планете появилась жизнь. Изменилось лишь то, какую роль они стали играть. Когда-то цель была только одна – выжить. Люди добывали пищу и прихорашивались, чтобы завоевать привлекательных партнеров. Это было необходимо для выживания нашего вида. Цели были биологическим императивом, а не роскошью или вопросом выбора. Наш вид никогда не выжил бы, если бы предки стремились к достижению цели без веской причины. Когда не хватает пищи и сил, парень, который просто так полезет на соседнюю гору или пробежит сотню миль, чтобы проверить, удастся ли ему это, проживет недолго. Сегодня большая часть мира вполне обеспечена и пищей, и энергией. Можно жить долго и счастливо, не подвергая себя испытаниям и опасностям. И все же люди ищут для себя трудностей. Они поднимаются в горы и участуют в супермарафонах. Покорив очередную вершину и пробежав очередной марафон, они начинают готовиться к следующему, потому что сегодня цели – это не просто точка назначения. Сегодня мы зациклены на процессе, а достижение часто становится очередным разочарованием.
Если знать, где искать, можно найти массу свидетельств развития культуры целей . Само выражение «стремление к цели» появилось в английских словарях лишь в 1950 году.
Столь же нова и концепция постановки одной цели за другой – перфекционизм. Слово это существовало еще в начале XIX века, но сегодня употребляется повсеместно. В 1900 году оно появлялось лишь в 0,1 % книг (нужно было прочесть более тысячи книг, чтобы натолкнуться на него). Сегодня оно присутствует в 5 % книг (то есть в каждой двадцатой).
Возможно, речь идет лишь о языковых сдвигах. Может быть, в XIX веке у людей были другие слова, обозначающие «перфекционизм» и «стремление к цели», а потом они были заменены. Если так, то слова эти должны были использоваться реже, но ни один из синонимов «перфекционизма» и «стремления к цели» не исчез из оборота. Напротив, большая их часть стала более распространенной – «квест», «план», «цель», «стремление».
Да и вне мира книг сбежать от целей становится все труднее. Интернет ставит перед людьми цели, о существовании которых они и не догадывались. Портативные технические устройства делают отслеживание пути к цели легким и автоматическим процессом. Если раньше нужно было искать новые цели, сегодня они без приглашения сыплются в вашу электронную почту и на ваш монитор. Хорошо бы оставить эти письма непрочитанными на несколько часов или даже дней, но, в ущерб собственной эффективности и благополучию, мы стремимся отвечать на письма почти сразу же, как только получаем их.
* * *
Как вы думаете, как долго остается без ответа среднее офисное письмо ? Я полагал – десять минут. Оказалось, шесть секунд. 70 % офисных писем прочитывается в течение шести секунд с момента получения. Вы этот абзац будете читать дольше, но именно за шесть секунд средний офисный работник оторвется от своего дела, откроет почту и кликнет на входящее письмо. Это крайне пагубное явление: по некоторым оценкам, для полного и глубокого возвращения к прежнему занятию требуется не меньше 25 минут. Если вы откроете в течение дня всего 25 писем, то у вас совсем не останется времени для максимальной производительности.
Чтобы решить проблему, нужно отключить сигнал оповещения и проверять почту реже, но большинство людей так не поступает. Многие из нас стремятся к абсолютной цели: им хочется, чтобы в папке «Входящие» не осталось непрочитанных писем, а для этого нужно обрабатывать каждое поступившее письмо и отвечать на него сразу же по получении. Как писал в New York Times Чак Клостерман, электронные письма подобны зомби: вы их убиваете, а они продолжают приходить. Такое стремление объясняет, зачем офисные сотрудники четверть рабочего времени посвящают электронной почте и почему они проверяют свои аккаунты в среднем 36 раз в час. В ходе одного исследования было установлено, что 45 % участников связывают электронную почту с «утратой контроля». И это касается того вида коммуникации, которого даже не существовало до XXI века.
В 2012 году трое исследователей решили изучить, что происходит, если отключить офисных работников от электронной почты на несколько дней. Увы, найти добровольцев им не удалось. Они обратились к десяткам сотрудников армейских подразделений на Восточном побережье, но участвовать в эксперименте согласились лишь тринадцать человек. Подавляющему большинству была невыносима мысль о том, что по окончании эксперимента им придется разбираться с сотнями электронных писем, оставшихся без ответа. Стремление не оставлять без анализа ни одного входящего письма будет жить вечно. Если вы попытаетесь его игнорировать, оно лишь усилится.
Тринадцать добровольцев участвовали в эксперименте восемь дней: три дня они пользовались электронной почтой как обычно, а потом пять дней не пользовались ею вовсе . Поначалу добровольцы чувствовали себя изолированными от коллег, но потом стали передвигаться по офису и пользоваться стационарными телефонами. Они чаще выходили из офиса и проводили вне его стен в три раза больше времени – электронная почта больше не удерживала их за столом. Участники опыта стали лучше работать, чаще меняли вид деятельности и больше времени посвящали каждой задаче, не отрываясь от нее. А главное, они стали здоровее. Проверка электронной почты создает напряжение. Без почты сердечный ритм стал более разнообразным: в минуты стресса он повышался, но потом сразу же снижался. Электронная почта же постоянно держала людей в состоянии стресса.
Интернет значительно облегчил поиск новых целей и ориентацию на них. Всего двадцать пять лет назад цели были более далекими, чем сегодня. Моя семья переехала из Йоханнесбурга, Южная Африка, в австралийский Сидней, когда мне было семь лет. Через два месяца из Южной Африки приехала бабушка, чтобы помочь нам устроиться. Она, как всегда, привезла подарки, и среди них была «Книга Гиннесса» за 1988 года. Когда я сорвал подарочную обертку, бабушка открыла передо мной раздел «Человеческие рекорды». На левой странице я увидел фотографию самого высокого человека всех времен – Роберта Першинга Уодлоу. На пике формы его рост составлял 8 футов и 11,1 дюйма (272 см). «Я встречалась с этим человеком, когда он приезжал в Южную Африку, – сказала бабушка. – Я была ребенком, но помню, как стояла рядом с ним, а он смотрел на меня сверху и улыбался». Я был очарован. Я читал эту книгу снова и снова. Я запомнил размер обуви Уодлоу (37АА), вес самого тяжелого человека на земле (1400 фунтов, или 635 кг) и самое большое количество ударов молнии, которые пережил один человек (рейнджер Рой Салливан – семь ударов). Рекорды были экзотическими и далекими – вот почему они казались мне столь увлекательными.
Сегодня рекорды и цели окружают нас повсюду и любой может участвовать в установлении рекорда. Это признак информационной эпохи. На сайте Книги Гиннесса есть кнопка «установить рекорд». Перейдите по ссылке, и вы увидите улыбающиеся лица и увешанные медалями груди рекордсменов прошлого. Гуннар Гарфорс и Адриан Баттерворт побывали на пяти континентах за один календарный день. Хироюки Йосида и Сандра Смит поженились на глубине 130 метров. Стив Чалк собрал миллионы фунтов на благотворительность во время марафонов – больше, чем кто бы то ни было в истории. И так далее. Никогда еще не было так легко придумать себе цель – а что еще хуже, на пути к этой цели нас окружают сложные устройства, призванные облегчить нашу жизнь.
Электронные письма подобны зомби: вы их убиваете, а они продолжают приходить.
* * *
Кэтрин Шрайбер и Лесли Сим – специалисты по зависимости от физических упражнений . Они считают, что основная причина обсессивного отслеживания целей – развитие технологий. Шрайбер и Сим во всем винят носимые устройства. «Это хуже всего», – говорит Шрайбер. «Глупейшая вещь в мире», – вторит ей Сим. Шрайбер много пишет о зависимости от физических упражнений. Сим – клинический психолог из клиники Майо, где она занимается подростками. Многие пациенты Сим страдают двумя зависимостями одновременно: физической и пищевой.
Носимые устройства – это общий термин, включающий в себя одежду и аксессуары с электронными компьютерными функциями. Сайты, подобные Книге Гиннесса, делают цели более явными, но они не связаны с носимыми устройствами. Шрайбер и Сим сильнее всего осуждают часы и трекеры, которые постоянно передают хозяину информацию физического плана. Многие такие устройства ставят перед вами цели или просят определить цель самостоятельно. Золотой стандарт – количество шагов каждый день. Когда вы достигаете цели – например, делаете десять тысяч шагов – устройство издает подбадривающий звук. Я видел, как мои друзья и родственники реагируют на этот звук, и мне было трудно не вспомнить собак Павлова.
Шрайбер и Сим понимают, что умные часы и фитнес-трекеры предназначены, чтобы подтолкнуть людей, ведущих сидячий образ жизни, к физическим упражнениям, а тех, кто занимается мало, – к повышению активности. Но как специалисты по зависимости, они убеждены, что эти устройства довольно опасны. Шрайбер считает, что «сосредоточенность на цифрах отвлекает человека от настроенности на собственное тело. Упражнения становятся бессмысленными – в этом и заключена «цель» зависимости». «Цель», о которой говорит Шрайбер, – это автоматическая бессмысленность, перекладывание принятия решений на устройство. Недавно она сама заработала растяжение ступни, потому что не прислушалась к своему перегруженному телу, а продолжала бежать, чтобы достичь цели, заданной фитнес-трекером. Шрайбер пострадала от аддиктивной физической склонности и поклялась больше никогда не пользоваться носимыми устройствами во время тренировок.
Я использую умные часы во время пробежек и терпеть не могу останавливаться, не пробежав предписанного количества километров. Но иногда часы ломаются, и пробежки без привязки к конкретным расстояниям доставляют мне самое большое удовольствие. В журнале New Yorker юморист Дэвид Седарис писал о том, как Fitbit изменил его жизнь:
«Первые несколько недель я вечерами возвращался в свой отель и, обнаружив, что прошел всего, скажем, двенадцать тысяч шагов, выходил и делал еще три тысячи.– Но зачем? – поразился Хью, когда я рассказал ему об этом. – Почему тебе мало двенадцати тысяч?– Потому что мой Fitbit считает, что я способен на большее, – объяснил я, посмотрел на часы и рассмеялся. – Пятнадцать тысяч! Это около одиннадцати километров! Неплохо, когда ты в командировке или только что начал носить новый протез!»
Цифры мостят прямую дорогу к зависимости. «Когда речь заходит о физических упражнениях, то все можно измерить, – говорит Сим. – Сколько калорий удалось сжечь, сколько подходов вы сделали, как быстро вы шагаете, сколько отжиманий, сколько шагов… Если вы, скажем, вчера прошли три километра, то сегодня не захотите пройти меньше. Компульсия нарастает». Многие пациенты Сим испытывают постоянную потребность контролировать себя. Десятилетний мальчик, которого привели в ее клинику в Миннеаполисе, быстро бегал, и скорость стала для него знаком отличия. Больше всего он боялся снижения этой скорости, поэтому постоянно себя контролировал. «Он сводил с ума родителей. Когда они приехали в Миннеаполис, то сын среди ночи разбудил весь отель. Другие постояльцы жаловались, что он бегал по комнате».
Пациент Сим явно переживал психологический стресс, но большинство людей впадают в зависимость, когда начинают сосредоточиваться на цифрах. «Подсчет шагов и калорий не помогает нам худеть, он делает нас более компульсивными. Мы теряем истинное представление о своей физической активности и питании». Даже если вы устали и чувствуете, что необходимо отдохнуть, вы будете продолжать шагать или бегать, пока не достигнете заданной цифры. Шрайбер согласна с коллегой. Для нее мучения, которые она испытывала, не достигнув цели, были сродни любви. «Когда вы не находитесь рядом с близким человеком или с тем, кого вы любите, вы жаждете оказаться с ним». Каков же вывод? Нужно ставить цели, которые труднее оценить, а устройства, которые следят за всем – от частоты сердечного ритма до количества шагов, – опасны для человека.
Роман Шрайбер с бегом не уникален. В 2000 году жители Мэриленда Даун и Джон Струмски основали Ассоциацию постоянного бега США . Ассоциация включала в себя бегунов, которые на протяжении многих лет не проводили ни дня без бега. (Под «бегом» понималось прохождение полутора или более километров без помощи костылей или палки.) Эта позитивная организация очень похожа на другие организации бегунов. В нее вошли самые разные люди – молодые и старые, мужчины и женщины, спортсмены и простые граждане. Всех их объединяет желание ни дня не проводить без бега. Ассоциация выпускает ежеквартальный бюллетень, в котором отмечаются важные вехи. Бегайте тридцать пять лет без перерыва – и вы станете Гранд-мастером, бегайте сорок лет – и будете Легендой. Если вы бегали сорок пять лет, вас назовут Ковертом в честь Марка Коверта, первым достигшего сорокапятилетнего рубежа в 2013 году.
Как можно догадаться, многие члены ассоциации упорствуют в своих достижениях, преодолевая почти невозможное. Когда несколько лет назад Габи Коэн узнала, что ее ждет кесарево сечение, она ушла в больничный туалет и бегала там на одном месте двенадцать минут. В ноябре 2014 года она преодолела рубеж двадцати двух лет. (Результаты Коэн впечатляют, но шестидесятитрехлетний житель Калифорнии Джон Сазерленд установил рекорд США – он бегал сорок шесть лет и продолжает это делать.) Когда на родной город Дэвида Уолберга в 2004 году обрушился ураган Фрэнсис, он дождался небольшого затишья и пустился в двухкилометровую пробежку. Он непрерывно бегает вот уже тридцать один год. Члены ассоциации бегают по коридорам аэропортов, когда их рейсы отменяют, и не прекращают пробежек, несмотря на болезни и травмы. Что угодно, лишь бы не прерывать поток.
В таком потоке есть что-то коварное. Поскольку он требует непрерывного повторения занятия, со временем он становится более ценным. Двухнедельным потоком можно пренебречь, но даже измотанные бегуны начинают рабски беречь поток, который достиг годовой отметки. Они готовы бегать с поврежденной щиколоткой и во время гриппа, чтобы не оказаться отброшенными назад. Шестидесятичетырехлетний Роберт Крафт из Майами недавно миновал сорокалетний рубеж. Крафт преодолевает артрит – это болезненное состояние затронуло его позвоночник и колени. Каждая пробежка для него мучительна, но он и подумать не может, чтобы пропустить хотя бы день. Это опасно, и Ассоциация теперь даже начала публиковать предостережение своего основателя Джона Струмски, в котором он призывает участников «отдыхать и восстанавливаться, чтобы избежать травм». Для большинства бегунов такой отдых означает целый день без бега, но для членов ассоциации – это лишь день бега с пониженной нагрузкой. Мишель Фритц бегала сто тридцать один день и поняла, что поток стал для нее «идолом». Ей не хватало времени на мужа и детей, и она решила один день пропустить. «После этого я почувствовала себя намного лучше», – признается она. Впрочем, она тут же начала новый поток и бегает уже сто дней. Старые цели, как оказалось, умирают с трудом.
Поток вскрывает главную опасность: гораздо больше времени уходит на стремление к цели, чем на наслаждение плодами успеха. Даже если вы добились успеха, он оказывается временным. В газете Guardian специалист по человеческому поведению Оливер Беркмен пишет:
«Когда вы воспринимаете жизнь как последовательность вех, которые нужно достичь, то оказываетесь «в почти постоянной неудаче». По определению, вы почти все время находитесь не в состоянии достижения или успеха, а лишь стремитесь к нему. А когда вы придете к этому состоянию, то обнаружите, что потеряли то, что давало вам ощущение цели, – и тогда вы ставите перед собой новую цель и начинаете сначала» .
Беркмен приводит слова карикатуриста Скотта Адамса, создателя комикса «Дилберт». Адамс обрушился на целеполагание в книге «Как потерпеть неудачу практически во всем и все же одержать настоящую победу». Он предложил альтернативу: вместо целей создайте себе системы. Система – это «то, что вы делаете регулярно и что повышает ваши шансы стать счастливым в долгосрочной перспективе». Для карикатуриста – рисование одной карикатуры в день. Для писателя – пятьсот слов в день. В противоположность целям, системы – это ровный поток шагов среднего уровня. Такие системы ведут к удовлетворенной жизни день за днем, что гораздо полезнее представления о великой конечной цели без внятных инструкций по ее достижению.
Системы совершенно не похожи на цели вроде «собери тысячу поклонников в Instagram», которые служат только показателем неудачи. Когда вы достигнете этой цели, ее место займет другая – теперь вам захочется иметь две тысячи поклонников. Но главная цель нашего времени – накопить определенную сумму денег. Сумма начинается с малого, но со временем увеличивается. В 2014 году бывший трейдер с Уолл-стрит Сэм Полк опубликовал в New York Times статью «Из любви к деньгам» . Полк писал, что поначалу цель его была скромной, но со временем она становилась все больше. «От первого бонуса в 40 тысячи долларов я пришел в восторг, но когда на второй год хедж-фонд выплатил мне «всего» полтора миллиона, меня постигло глубокое разочарование». Начальники Полка были миллиардерами, и он тоже хотел иметь миллиард. «В конторе все сидят рядом – и интерны, и управляющие директора, – писал Полк. – Когда парень рядом с тобой получает десять миллионов, то миллион или два уже не кажутся столь привлекательными».
Полк описывает принцип социального сравнения. Мы постоянно сравниваем то, что имеем, с тем, что имеют другие, и наши выводы зависят от того, кто эти другие. Бонус в сорок тысяч кажется потрясающим, если ваши друзья зарабатывают такую сумму в год. Но если они получают столько в неделю, то вы, естественно, будете разочарованы.
Гораздо больше времени уходит на стремление к цели, чем на наслаждение плодами успеха. Даже если вы добились успеха, он оказывается временным.
Люди постоянно стремятся к большему. Мы чаще смотрим вперед, чем назад. Кем бы мы ни были, мы всегда думаем о тех, у кого есть больше. Это порождает ощущение утраты или депривации относительно этих людей. Вот почему Полк никогда не был счастлив: сколько бы он ни зарабатывал, всегда были те, кто получал больше. Как ни странно это звучит, но даже миллиардеры – бедняки по сравнению с мультимиллиардерами, поэтому и они ощущают жалящее чувство относительной депривации.
Я спросил Полка, распространено ли это явление. «Думаю, в финансовой сфере такие мысли характерны для 90 %, – ответил он. – Полагаю, что то же самое происходит и в других сферах». Полк напомнил мне недавнюю лотерею, в которой миллионы участников надеялись получить колоссальный джекпот в 1,6 миллиарда долларов. Полк был убежден, что такая постоянная цель, характерная даже для очень богатых людей, отражает «отсутствие связи со своей работой». Вам не придет в голову считать деньги, если вы глубоко мотивированы своим делом. Цель – это двигатель, который направляет вас, когда остальные системы вашей жизни больше не действуют. Вторя Адамсу и Беркмену, Полк подтвердил: человеку нужно найти что-то, что будет обеспечивать хотя бы минимальную позитивную обратную связь. Он также считает, что сегодня появился новый феномен – зависимость от здоровья.
В 1989 году Майкл Льюис, тоже бывший брокер, выпустил книгу «Покер лжеца». В ней он писал, что когда-то трейдеры считали, будто выполняют социальный заказ. Они финансировали важные проекты и переводили деньги туда, где те могли оказаться полезнее. Они думали, что участвуют в строительстве зданий, развитии промышленности и создании тысяч рабочих мест. Но эта иллюзия осталась в прошлом, и теперь главный мотив – исключительно личная выгода. В 2010 году Полк покинул Уолл-стрит, написал книгу и основал продуктовую благотворительную организацию Groceryships.
* * *
В целом личные цели оправданны, потому что показывают человеку, как нужно тратить ограниченное время и силы. Но сегодня они обрушиваются на нас без приглашения. Создайте аккаунт в социальной сети, и вы тут же начнете искать поклонников и собирать лайки. Создайте адрес электронной почты, и вы будете вечно стараться не оставить в папке «Входящие» ни одного непрочитанного письма. Наденьте фитнес-часы, и вы будете считать себя обязанным проходить определенное количество шагов каждый день. Начните играть в Candy Crush, и вам придется постоянно стремиться побить собственный рекорд. Если ваше стремление можно измерить временем или цифрами – например, марафон или зарплата, – то цели будут выражаться в виде круглых цифр и социальных сравнений. Вам захочется бегать быстрее и зарабатывать больше других, а потом вы захотите преодолеть естественные границы. Марафон за 4 часа и 1 минуту станет казаться вам неудачей, как и заработанные 99 500 долларов. Цели нарастают и питают аддиктивные стремления, которые приносят ощущение неудачи или, еще хуже, повторяющегося успеха, заставляющего ставить новые амбициозные цели взамен достигнутых.
Назад: 3 Биология поведенческой зависимости
Дальше: 5 Обратная связь
