Наряду со сторонниками культуры количественных показателей в рядах правых и левых политиков на обоих концах идеологического спектра существуют и ее критики. С позиции марксистов эту культуру можно рассматривать (не без оснований) как проталкивание деквалификации – осуществляемого руководством изменения организации производства, которое приводит к обесцениванию навыков и опыта подчиненных. Но работа, где все четко расписано, а узкие цели, навязанные другими, исключают самостоятельность, просто ужасна.

Критические высказывания в адрес учета на основе количественных оценок раздавались и со стороны консервативных и либеральных мыслителей, таких как Майкл Оукшотт, Майкл Полани и Фридрих Хайек, чьи доводы недавно заново открыл Джеймс Скотт, антрополог Йельского университета с анархистскими, по его собственному признанию, склонностями. Все они различали две формы знания – абстрактное и формализованное, практическое и неявное. Практическое знание – продукт опыта, его можно приобрести, но невозможно передать в виде общих формул. Абстрактное знание, напротив, дело техники, его можно легко систематизировать, передавать и применять. В своем известном примере Оукшотт говорит, что существует абстрактное, рецептурное знание, передаваемое кулинарными книгами, однако для понимания того, как использовать такое знание («разбить яйцо», «взбить смесь»), необходимо практическое знание, основанное на опыте, которое из книг не получишь. Оукшотт критиковал «рационалистов», предполагавших, что деятельность человека – это вопрос применения правильных формул или рецептов. Техническое знание поддается точному формулированию, придающему такому знанию видимость определенности. Однако, писал Оукшотт, «особенность практического знания заключается в том, что оно не поддается такому формулированию. Его обычное выражение – привычный или традиционный способ осуществления деятельности, или, попросту говоря, практика. Это придает практическому знанию видимость неточности и, соответственно, неопределенности, субъективности, вероятности, а не истины».

Рационалисты веруют в верховенство метода, при котором техническое знание – единственная форма подлинного знания, соответствующая стандарту определенности, этому признаку реального знания. По мнению Оукшотта, ошибка рационализма заключается в непризнании необходимости практического знания и знания особенностей конкретной ситуации.

Фридрих Хайек тоже высказывался критически в отношении того, что он называл «иллюзией знания». В середине ХХ в. Хайек резко раскритиковал попытки социалистов осуществить крупномасштабное экономическое планирование за их «сциентизм», под которым он понимал конструирование экономической жизни так, словно разработчики планов знали все входные и выходные параметры жизни сложного общества. Преимущество конкурентного рынка, утверждал Хайек, заключается в том, что он позволяет людям не только применять свои знания местных условий, но и открывать новые способы использования существующих ресурсов или придумывать новые продукты и услуги, о которых раньше не знали. Короче говоря, планирование оказывается несостоятельным не только потому, что не учитывает релевантную, но рассеянную информацию, но и потому, что запрещает предпринимателям открывать пути удовлетворения конкретных потребностей и генерировать новые задачи.

Целый ряд современных критиков отмечают, что одержимость численными целевыми показателями, являющаяся ключевым признаком зацикленности на количественных оценках, которой нередко заражаются политики и законодатели, провозглашающие свою приверженность капитализму, на деле воспроизводит недостатки советской системы. Подобно разработчикам планов в советском блоке, определявшим производственные задания для каждого предприятия, бюрократы устанавливают школам, больницам, отделениям полиции и компаниям целевые показатели результативности. Подобно советским предприятиям, выпускавшим в ответ низкокачественные товары, но выполнявшим спущенные сверху задания, наши школы, полиция и компании находят свои способы выполнения плановых заданий: выпускают учеников с минимальным набором навыков, переквалифицируют крупные хищения в мелкие кражи, открывают фиктивные счета для банковских клиентов.

Критика Хайеком сциентизма (которую он распространял и на современную экономику) в значительной мере относится и к идеологии количественных оценок. Заранее устанавливая ограниченный набор измеримых показателей, мы сужаем круг реальных целей компании или организации. Это также убивает дух предпринимательства в организациях, поскольку могут существовать и другие заслуживающие внимания задачи и цели, которые не вписываются в существующие показатели.

Идеи целого ряда мыслителей можно свести к следующему изречению: «Расчеты – враг воображения». Предпринимательство, как уже отмечалось, связано с принятием того, что экономист Фрэнк Найт называл «неизмеримым риском», поскольку точно вычислить потенциальные выгоды инновации невозможно. Или, как выразился Алфи Кон, давний критик системы вознаграждения в зависимости от результативности, количественные показатели «препятствуют принятию риска, неизбежного спутника исследований и творчества. Мы менее склонны идти на риск, играть с возможностями и следовать догадкам, которые в конечном итоге могут и не оправдаться».

Как отметил Джеймс Скотт, отличительным признаком практического, локального знания является то, что «оно экономически оправданно и точно ровно настолько, насколько нужно для решения конкретной проблемы, не больше и не меньше необходимого». Численная точность, которую сулят количественные показатели, может быть намного больше необходимой в реальной практике, а достижение этой точности требует неоправданно больших затрат времени и сил. Погоня за точностью может, таким образом, быть расточительной и по этой причине вызывать возмущение людей, которым приходится жертвовать временем и проявлять чудеса изобретательности.

«Требовать механической точности или проповедовать ее, хотя бы в принципе, в неподходящих сферах – значит ослеплять других и вводить их в заблуждение», – заметил британский либеральный философ Исайя Берлин в очерке о суждении в политике. То, что Берлин говорит о политических суждениях, имеет более широкое значение: суждение – своего рода умение осмысливать уникальные особенности ситуации, связанное со способностью к синтезу, а не к анализу, «со способностью видеть общую картину и взаимосвязь обстоятельств». Понимание целого и чувство уникального – как раз то, чего количественные показатели дать не могут.

В 1987 г. консервативное правительство Маргарет Тэтчер разработало масштабный план преобразования государственного финансирования учреждений высшего образования. Он предусматривал введение множества новых «показателей результативности», на основании которых министры и их бюрократические структуры должны были выделять средства конкретным университетам. Выдающийся британский консервативный историк и политолог Эли Кедури стал одним из самых непримиримых критиков этого плана. «После двух десятилетий неумеренности и расточительства, – писал он, – мы видим повсеместное смутное, но сильное недовольство университетскими порядками и нетерпимое отношение к ним… не имеющее названия стремление найти формулу или рецепт – больше наукообразия, больше информационных технологий, больше вопросников, больше контроля, – который научно (а лучше волшебным образом) подтвердит, что они не тратят время впустую, который поставит процесс на промышленные рельсы». Кедури спрашивал, зачем «консервативному правительству нужно было пускаться в такую политику в отношении университетов, которая настолько отличается от провозглашенных им идеалов и целей?». И приходил к выводу: «Чтобы объяснить необъяснимое, приходится допускать, что эта политика есть следствие не сознательных решений, а неосознанной автоматической реакции на неодолимый дух времени». Под флагом «эффективности», по словам Кедури, совершался великий обман, ибо «эффективность не есть общее и абстрактное свойство. Эффективность всегда связана с рассматриваемым предметом. Бизнес более эффективен тогда, когда отдача использованных в производстве ресурсов у него выше, чем у другого, сопоставимого с ним. А университеты – не бизнес». Под видом того, что высшее образование тоже бизнес, а государство представляет его клиентов, Министерство образования вознамерилось на основании сомнительных критериев решать, что составляет ценность в образовании.

В следующем десятилетии слова «отчетность» и «оценка результативности» стали модными у лидеров бизнеса, политиков, законодателей и в США в целом. В 1993 г. президент Билл Клинтон подписал закон об оценке работы правительства и ее результатов, который требовал от всех государственных ведомств разработки заявлений о миссии, долгосрочных стратегических планов и определения годовых целевых результатов с описанием показателей, позволяющих оценивать прогресс на пути к их достижению. Предложенный законодателями-республиканцами и подписанный президентом-демократом, этот закон получил поддержку обеих партий. В 2004 г. при президенте Джордже Буше-младшем почтенное Главное бюджетно-контрольное управление было переименовано в Счетную палату.

С этим мы вступаем в новое столетие и переходим от истории и теории оценки результативности к современной практике.