III. Можно ли применять количественные оценки ко всему подряд? Анализ конкретных примеров

В качестве первого примера возьмем сферу высшего образования, которая стала отправной точкой моего изучения зацикленности на количественных показателях. Колледжи и университеты (крупный сектор национальной экономики и один из главных институтов передовых обществ), отражают многие характерные изъяны и непредвиденные последствия оценки результативности, а также некоторые ее достоинства.

Под влиянием болезненной зависимости от количественных показателей нам начинает казаться, что чем их больше, тем лучше.

Все больше и больше американцев после окончания средней школы продолжают образование под действием пропаганды со стороны государственных и некоммерческих организаций. Например, по мнению Министерства образования США, «в современном мире колледж – не роскошь, которую могут себе позволить лишь некоторые американцы. Для всех американцев это экономическая, гражданская и личная необходимость».

Lumina Foundation – одна из множества некоммерческих организаций, проповедующих ту же идею. Ее миссия – повышение интереса к продолжению образования после школы, с тем чтобы к 2025 г. 60  % американцев имели диплом об окончании колледжа, свидетельство или другой «качественный документ о получении дополнительного образования после средней школы». На сайте этой организации представлена ее инициатива «Сильная страна», смысл которой, как указывается, заключается в «получении доказательств такого обучения – количественных показателей, данных о результатах, сведений о местах, где оно есть, а где нет… Lumina сотрудничает по всей стране с теми, кто определяет политику штатов, для разработки целевых показателей и планов их достижения. На момент написания книги 26 штатов установили жесткие и амбициозные цели, число этих штатов выросло на 15 только за прошлый год. Большинство из них предпринимают конкретные шаги – в частности, финансирование на основе результатов, улучшение развивающего обучения и повышение доступности высшего образования, – с тем чтобы увеличить число продолжающих образование и достичь поставленных целей».

Lumina Foundation пропагандирует культуру количественных оценок, ее сайт провозглашает: «Как организация, ориентированная на результаты, Lumina Foundation использует набор общенациональных количественных показателей для контроля своей деятельности, оценки достижений и отслеживания прогресса на пути к цели 2025 г.»

Миссия Lumina Foundation согласуется с широко распространенным представлением о роли высшего образования в американском обществе, с верой в то, что все больше людей должны идти в колледжи и что высшее образование не только повышает их общий доход на протяжении жизни, но и обеспечивает рост национальной экономики.

Этот догмат веры и связанные с ним целевые показатели могут быть просто ошибкой. Как отмечает Элисон Вулф, специалист по экономике образования из Лондонского университета, действительно, получившие степень бакалавра зарабатывают в среднем больше, чем не имеющие этой степени. Иными словами, на индивидуальном уровне стремление к получению степени бакалавра, возможно, имеет экономический смысл. Однако на национальном уровне идея о том, что увеличение числа выпускников высших учебных заведений означает повышение эффективности, оказывается ошибочной.

Одна из причин заблуждения заключается в том, что образование – в значительной степени статусное благо, по крайней мере на рынке труда. Для потенциальных работодателей ученые степени – это сигналы, своего рода символы, позволяющие в первом приближении ранжировать кандидатов на должность. Окончание средней школы говорит о среднем уровне интеллекта, а также об определенном упорстве. Окончание колледжа свидетельствует о более высоком уровне обоих качеств. В обществе, где мало кто успешно оканчивает колледжи, степень бакалавра является показателем превосходства. Однако чем выше доля людей, имеющих степень бакалавра, тем ниже ценность этого фактора отбора. Результат следующий: если раньше для замещения вакансии требовалось свидетельство об окончании средней школы, то теперь нужен диплом бакалавра. Дело не в том, что работа стала требовать более серьезных когнитивных способностей или квалификации, а в том, что у работодателей есть возможность выбирать работников из числа имеющих степень бакалавра, отсекая остальных. В результате заработки людей, не окончивших колледжи, снижаются, а выпускники колледжей получают работу, не требующую полученных в колледже знаний. Это приводит к статусной гонке: по мере распространения слухов о том, что для получения даже самой скромной работы нужен диплом колледжа, растет число желающих стать обладателем заветной корочки.

Таким образом, у людей есть индивидуальные стимулы стремиться к получению диплома об окончании колледжа. А правительства и частные организации устанавливают показатели, призванные повышать численность студентов и выпускников колледжей.

Однако рост числа американцев, поступающих в колледжи, не означает, что все они хорошо подготовлены или способны реально заслужить диплом об окончании колледжа.

В действительности ничто не говорит о том, что стало больше выпускников средней школы, готовых к учебе в колледже. Один из показателей готовности к учебе в колледже – успешность сдачи школьниками экзаменов вроде SAT и ACT, на основе которых предсказывают вероятность успешного обучения в колледже (в какой-то мере это тесты для проверки способностей). По большей части эти экзамены сдают только те учащиеся средних школ, у которых есть какие-то надежды на получение высшего образования, хотя в попытке повысить успеваемость школьников некоторые штаты делают такое тестирование обязательным для все большего числа учащихся. (По всей видимости, это пример неправильного определения причины и следствия. Учащиеся, прошедшие такое тестирование, обычно демонстрируют более высокую успеваемость. Так вот, причину спутали со следствием и сделали вывод, что с увеличением числа проходящих этот тест повышается успеваемость. На самом же деле на этот экзамен идут в первую очередь те, кто хорошо учится.) ACT-тестирование проводится по четырем предметам – английский язык, математика, литература и естествознание. Компания, разрабатывающая ACT-тесты, определила и критерии того, что экзаменуемый «хорошо подготовлен к учебе в колледже». Из тех, кто проходил ACT-тестирование в последнее время, треть не достигла установленного критерия по какому-либо из четырех предметов и только 38  % показали хороший результат как минимум в трех из четырех предметов. Короче говоря, у большинства стремящихся поступить в колледж нет необходимых способностей для учебы в нем.

Результаты предсказуемы, хотя мало кто готов признать их. Поскольку все больше учащихся поступает в муниципальные колледжи, не имея соответствующих знаний, значительная их часть нуждается во вспомогательных курсах. На них (теперь их именуют «развивающими») студенты дополучают то, что не усвоили в средней школе. Треть поступающих в муниципальные колледжи попадает на развивающий курс литературы, а более 59 % – на развивающий курс математики. Учащиеся, недостаточно подготовленные к колледжу, повышают нагрузку на учебные заведения и увеличивают стоимость образования. Расширение кампусов центров «повышения образовательного уровня» – более приемлемый ответ на потребность в дополнительном обучении недостаточно подготовленных студентов письму и другим навыкам.

Колледжи (как государственные, так и частные) оцениваются и вознаграждаются в определенной мере на основе процента выпускников. (Вспомните призывы, в которых Lumina Foundation предлагает правительствам штатов перейти к «финансированию на основе результатов».) Затем происходит следующее: результаты подгоняются под финансирование. Разрешая большему числу студентов кое-как завершать образование, колледжи демонстрируют отличные показатели результативности. Что не так очевидно, так это снижение стандартов образования, необходимого для окончания колледжа. Студентам предлагают все больше курсов с пониженными требованиями. На преподавателей оказывают давление (иногда явное, иногда скрытое), побуждая их менее жестко подходить к отметкам. Внештатники составляют все большую часть профессорско-преподавательского состава, а с внештатником, значительная часть курса которого проваливается на экзаменах, просто не продлевают контракт.

Итак, все больше людей поступает в колледжи и университеты. Вследствие их неготовности учиться там растет число студентов, которые поступили, но не получили диплома. Это распространенное явление, которое дорого обходится студентам, платящим за обучение и проживание, упускающим возможность зарабатывать деньги. Высокий процент отсева говорит о том, что в колледжи поступает слишком много, а не слишком мало желающих. А те, кто получает диплом, обнаруживают, что степень бакалавра теряет экономическую ценность, поскольку она все меньше сообщает потенциальным работодателям о реальных способностях и достижениях человека. Сознавая это, многие потенциальные студенты и их родители ищут не просто колледж, а такой, у которого высокий рейтинг. А это, в свою очередь, приводит к гонке рейтингов колледжей. К этой теме мы еще вернемся.

Снижение стандартов образования для получения степени бакалавра означает, что процент получивших диплом колледжа, как индикатор «человеческого капитала», вводит в заблуждение при анализе публичной политики. Экономисты могут оценивать только то, что способны измерить, а поддающееся измерению нуждается в стандартизации. Итак, экономисты, оценивающие «человеческий капитал» и его вклад в экономический рост (и почти всегда приходящие к выводу, что экономике необходимо больше выпускников колледжей), часто используют процент окончивших колледжи как характеристику «человеческого капитала», забывая, что не все бакалавры одинаковы и что некоторые из них не блещут способностями или достижениями. В результате исследования таких экономистов, которые разбавляют железную логику статистики сомнительными единицами измерения, довольно сильно оторваны от жизни.

Одна из посылок, лежащих в основе попытки увеличить приток поступающих в колледжи и долю получивших диплом, заключается в том, что повышение среднего уровня образования приводит к ускорению роста национальной экономики. Однако некоторые выдающиеся экономисты по обе стороны Атлантики – Элисон Вулф в Англии, Дарон Асемоглу и Дэвид Отор в США – пришли к выводу, что это уже не так, если вообще когда-либо было справедливым. В век, когда технологии берут на себя выполнение многих задач, ранее возлагавшихся на людей с низким или средним уровнем образования, рост национальной экономики, определяемый инновациями и техническим прогрессом, зависит не от среднего уровня образования, а от уровня тех, кто находится на вершине пирамиды знаний, их способностей и мастерства. В последние десятилетия доля людей, имеющих диплом колледжа, увеличилась, а темпы экономического роста снизились. И хотя разрыв в заработке обладателей диплома и тех, у кого его нет, остается существенным, падение уровня дохода выпускников колледжей говорит о том, что в экономике уже наблюдается их переизбыток. Кого не хватает, так это квалифицированных рабочих вроде сантехников, плотников и электриков, то есть специалистов, подготовка которых происходит в процессе профессионального обучения, а не учебы в колледже. Такие специалисты нередко зарабатывают больше, чем те, кто проучился четыре года в колледже.

Разумеется, государственная политика должна быть направлена не только на обеспечение экономического роста. Как мы вскоре увидим, образование влияет не только на уровень заработка. Пока же стоит подчеркнуть, что целевые показатели роста количества выпускников колледжей сомнительны даже по экономическим меркам, с которыми нередко подходят к оценкам высшего образования.

За десятилетия, прошедшие с той поры, как Эли Кедури выступил с критикой политики централизации, которую проводило консервативное правительство Маргарет Тэтчер, контроль центрального правительства над британскими высшими учебными заведениями расширился и усилился. В значительной мере это контроль за показателями результативности. Для многих областей гуманитарного образования результаты такого контроля оказались губительными.

В Англии, как и повсюду, в университетах учится все больше народу, что соответствует целям правительства. В 1970 г. в университетах училось менее 10 % мужчин и женщин в каждой из возрастных групп. К 1997 г. этот показатель приблизился к одной трети, а в 2012-м 38 % мужчин и женщин в возрасте 19 лет получили ту или иную форму среднего и высшего специального образования. Финансирование этого обучения становится все более тяжелым делом, и в последние годы расходы на образование все больше переносились на самих студентов (или их семьи) в форме платы за обучение. Но государственные расходы на образование остаются значительными, и в стремлении взять их под контроль и получить «эффект» все шире применяют финансирование в зависимости от результатов. Результативность высших учебных заведений оценивается с помощью показателей, характеризующих количественные результаты деятельности каждого факультета и каждого заведения.

Пытаясь получить экономический эффект, сменявшие друг друга правительства Великобритании создали ряд государственных ведомств вроде Агентства по контролю качества высшего образования, в обязанности которых входит оценка университетов. Проводятся проверки работы преподавателей, например так называемая «Оценка качества преподавания», которые по большей части нацелены на контроль соблюдения разных процедур и составления отчетов, что имеет мало отношения к реальному преподаванию. Явным является лишь один результат – преподавателям приходится тратить все больше и больше времени на канцелярскую работу вместо исследований и преподавания. Происходит раздувание профессионального штата, появляются новые должности вроде «специалистов по обеспечению качества», которые занимаются сбором и анализом данных для Программы оценки качества исследовательской работы в учебных заведениях, переименованной впоследствии в Систему оценки качества исследований. В 2002 г. расходы на эти упражнения с показателями только в Англии оценивались в £250 млн. Стремительное разрастание административного аппарата происходит и в других странах, принявших подобные системы оценки результативности, например в Австралии. Большинство таких систем отвлекают от преподавания и исследований и заставляют тратить время и ресурсы на документирование. От тех, кто преподает и занимается исследованиями, время и ресурсы перетекают к тем, кто собирает данные для Программы оценки качества исследовательской работы в учебных заведениях и ее аналогов. Поиск большего объема данных означает рост числа администраторов, расширение бюрократии, использование более дорогого программного обеспечения. Как это ни парадоксально, расходы растут во имя сокращения расходов.

Ближайшим американским аналогом являются организации по аккредитации, узаконивающие деятельность колледжей и университетов в США. Эти агентства имеют региональный характер, но, поскольку аккредитация является обязательным условием получения федерального финансирования, они фактически превращаются в инструмент федерального правительства. Хотя агентства не контролируют финансирование, в отличие от британских коллег их роль очень важна. В последние десятилетия они заставляют колледжи и университеты вводить все более сложные показатели результативности под лозунгом «количественной оценки».

В сфере высшего образования сторонники принципа вознаграждения в зависимости от результативности расхваливают его как средство «приближения университетов к бизнесу». Однако в компаниях есть естественный ограничитель затрат времени и ресурсов на количественную оценку: в какой-то момент они начинают сокращать прибыль. В университетах же и в других некоммерческих организациях такого финансового результата нет, поэтому у правительства или агентств по аккредитации (или администрации университета) есть возможность множить количественные показатели до бесконечности. В итоге происходит увеличение затрат или перераспределение средств в пользу администраторов, что их вполне устраивает. Трудно найти университет, где за последние десятилетия соотношение администраторов и преподавателей и администраторов и студентов не возросло астрономическим образом. Это явление имеет общенациональный характер.

Другой все более важной группой показателей результативности в сфере высшего образования являются рейтинги университетов. Они могут иметь разную форму. На международном уровне существует «Академический рейтинг университетов мира», публикуемый Шанхайским университетом транспорта. Он был создан для того, чтобы дать китайскому правительству «глобальный ориентир», относительно которого можно оценивать успешность попыток китайских университетов преодолеть отставание в «сложных научных исследованиях». Вследствие этого 90 % веса в нем приходится на публикации и награды в области естественных наук и математики. Существует также публикуемый изданием Times Higher Education Supplement «Глобальный рейтинг университетов», который учитывает качество преподавания, уровень исследований (включая объем публикаций и цитирования) и «привлекательность на международном уровне». В США наиболее авторитетен рейтинг журнала US News and World Report (USNWR), с которым соперничают рейтинги журналов Forbes, Newsweek, Princeton Review и издательства Kiplinger (пытающегося найти баланс между качеством преподавания и его доступностью). Эти рейтинги (известные в Великобритании под названием «рейтинги учебных заведений») – важный источник престижа: бывшие выпускники и члены попечительских советов очень хотят, чтобы их учебные заведения имели высокий рейтинг. С ними солидарны потенциальные благотворители и, разумеется, потенциальные студенты. Сохранение или повышение рейтинга стало одной из первоочередных задач ректоров и администрации университетов. На практике в контрактах ректоров некоторых американских университетов предусматриваются бонусы за повышение рейтинга учебного заведения. То же самое можно сказать и о контрактах других руководителей: поскольку одним из факторов, влияющих на рейтинг учебного заведения, являются отметки поступающих студентов, декан, ведающий приемом студентов по меньшей мере одной из школ права, получал вознаграждение, зависящее от отметок абитуриентов.

Не так давно я с удивлением обнаружил, что некий американский университет со средним рейтингом размещает в каждом номере газеты Chronicle of Higher Education рекламные объявления на целую страницу, расписывающие важные проблемы, над которыми работают преподаватели. Поскольку эту газету читают главным образом ученые – и особенно администраторы учебных заведений, огромные расходы, на которые шел этот не слишком-то богатый университет, выглядели странно. Однако потом до меня дошло: рейтинги USNWR основываются в значительной мере на опросах ректоров колледжей, которым предлагают оценить престиж других университетов. Смысл такого критерия сомнителен, так как большинство ректоров попросту не знают о том, что происходит в других институтах. Рекламная кампания была нацелена на повышение осведомленности об университете и, как следствие, репутационного фактора в рейтинге USNWR.

Университеты также немало тратят на глянцевые брошюры, в которых расхваливают достижения своих профессоров и преподавателей. Они рассылаются администраторам других университетов, которые участвуют в опросах USNWR. Хотя университеты (и существующие в них школы вроде школ права) тратят миллионы на подобные маркетинговые публикации, доказательств, что они работают, нет. Большинство таких брошюр отправляют, не открывая, в мусорные корзины.

В дополнение к расходам, которые не имеют никакого отношения к повышению качества преподавания или исследовательской работы, рост важности рейтингов привел к появлению новых вариантов снятия сливок и приукрашивания цифр путем исключения или искажения данных. Примеры этого приведены в опубликованном исследовании, посвященном американским школам права. USNWR ранжирует школы права на основе отметок на вступительных экзаменах и среднего балла успеваемости студентов, поступивших на очные отделения. Чтобы улучшить статистику, студентов с низкими отметками оформляют как «заочников» или «стажеров», что позволяет не учитывать их. Поскольку оценки студентов, перешедших из других учебных заведений, не учитываются, руководство многих школ права предлагает студентам из школ права с более низким рейтингом переводиться после первого года обучения. Низкое соотношение студентов и преподавателей тоже вносит свой вклад в оценку школы. Но, поскольку его оценивают в первом семестре, школы права настаивают, чтобы преподаватели брали отпуск только во втором семестре.

Эти приемы манипулирования рейтинговой системой не ограничиваются школами права: многие колледжи и университеты ничем не отличаются от них.

Есть ли в этом смысл? Одно из последних исследований показывает, что незначительные различия в рейтингах колледжей намного меньше влияют на число поступающих, чем полагает администрация колледжей, и что расходы на повышение рейтинга несоразмерны его реальному влиянию. Если это так, то администрациям многих университетов следует задуматься над этим.

Пытаясь подменить субъективную оценку качества стандартизированными показателями, некоторые рейтинговые организации, государственные учреждения и администрации университетов приняли в качестве стандарта количество научных публикаций в колледже или университете и стали его определять по коммерческим базам данных, собирающим подобную информацию. Приведу пример того, как стандартизация информации может привести к снижению ее качества.

Первая проблема заключается в том, что эти базы данных часто ненадежны: созданные для оценки результативности естественных наук, они нередко дают искаженную информацию по гуманитарным и общественным наукам. В естественных науках и некоторых поведенческих дисциплинах результаты исследований распространяются преимущественно в форме статей в журналах, рецензируемых специалистами. Однако в науках вроде истории ситуация иная: там главной формой обнародования результатов остаются книги и оценка количества опубликованных статей дает искаженную картину. И это лишь начало проблемы.

Оценка работы членов профессорско-преподавательского коллектива или целых факультетов по количеству публикаций (не важно, статьи это или книги) стимулирует повышение количества публикаций, а не их качества. Исследования и работа над реально важными книгами могут занять годы. Но, если система вознаграждает за быстроту и объем, результатом будет, скорее всего, сокращение количества действительно значимых работ. Именно это, похоже, и происходит в Великобритании в результате осуществления Программы оценки качества исследовательской работы в учебных заведениях: огромный поток неинтересных публикаций, которые не читают. Проблема не ограничивается гуманитарными науками. Во всех науках оценка исключительно по количественным показателям приводит к всплеску быстрых публикаций, а не к развитию перспективных, но долгосрочных исследований.

В научных кругах, как и повсюду, начинают манипулировать тем, что поддается количественной оценке. Возьмем, например, практику «оценки импакт-фактора». Поскольку ясно, что не все опубликованные статьи имеют равное значение, пришлось разработать методы измерения их важности. Они имеют две формы – подсчет числа упоминаний статьи либо с помощью сервиса Google Scholar, либо по коммерческим базам данных и учет «импакт-фактора» журнала, в котором опубликована статья. Последний определяется частотой упоминания статей журнала в базах данных. (Разумеется, этот метод не позволяет провести различие между такими упоминаниями, как «Поучительная и масштабная книга Джерри Мюллера о зацикленности на количественных показателях фактически убивает священных коров, которым поклоняются во многих организациях» и «Слабая и занудная книжонка Джерри Мюллера не заслуживает внимания руководителей и социологов». С точки зрения формального цитирования эти два упоминания совершенно равнозначны.) Журналы группируются по дисциплинам, и в большинстве случаев учитываются только упоминания в профильной группе. Это тоже проблема, поскольку ведет к искажению данных по междисциплинарным работам (вроде этой книги).

Более того, лишний раз подтверждая закон Кэмпбелла (о котором говорилось в главе 1), ряд ученых в попытке повысить цитируемость своих работ формируют неформальные сообщества, члены которых стараются упоминать работы друг друга как можно чаще. Некоторые журналы с низким рейтингом фактически требуют от авторов принятых работ дополнять их ссылками на опубликованные ранее статьи в расчете на повышение своего «импакт-фактора».

Вы можете спросить: «Есть ли альтернатива подсчетам количества публикаций, количества ссылок на них и влиятельности журналов, где публикуются статьи?» Такой альтернативой является профессиональное суждение. На кафедре оценивать продуктивность преподавателей может профессор или небольшой комитет, члены которого, при необходимости советуясь с другими преподавателями, судят на основании знаний и опыта о значимости книги или статьи. В случае принятия важных решений, касающихся продолжения пребывания в должности или повышения, прибегают к более сложной форме конфиденциальной оценки со стороны коллег. Показатели, собранные в базах данных по цитированию, могут быть в какой-то степени полезны в этом процессе, но цифры тоже нуждаются в анализе на основе опыта для определения их ценности. Суждения, основанные на профессиональном опыте, – вот что устраняет чрезмерную зависимость от стандартизированных индикаторов результативности. Как говорит один из специалистов в области применения научных рейтингов, «рейтинговые системы слишком часто используют как дешевый и не очень эффективный метод оценки продуктивности ученых. Эта практика не только ведет к неточным оценкам, но и заставляет ученых гнаться прежде всего за рейтингами, а не за научными достижениями. Есть более надежный способ оценки важности статей или результатов исследований ученого: прочитать эти статьи и изучить результаты исследования».

У публичных рейтингов, подобных предлагаемым USNWR, есть реальные достоинства. Они дают непосвященным как минимум предварительное представление об относительном репутационном образе различных учреждений. Кроме того, побуждают колледжи и университеты раскрывать информацию, которая может оказаться полезной потенциальным студентам, например данные об уровне отсева и доле выпускников. А вот чего эти рейтинги обычно не дают, так это информации о том, почему уровень отсева и доля выпускников слишком высоки или низки. У колледжа, который принимает хорошо подготовленных абитуриентов, уровень отсева будет низким, а доля выпускников – высокой. Но «прозрачные» показатели могут сыграть злую шутку с учебными заведениями, которые берутся обучать не очень хорошо подготовленных учащихся, хотя и выполняют свою задачу довольно успешно. Их студентам часто требуется дополнительное обучение, они реже успешно доходят до выпуска и не так удачливы на рынке труда. Как и больницам в бедных районах, которые наказывают за сравнительно высокий уровень повторной госпитализации (мы рассмотрим этот пример в главе 9), колледжам, открытым для малообеспеченных, грозят взыскания за то, что они честно выполняют свою миссию. Рейтинги подталкивают университеты к превращению в нечто соответствующее этим рейтингам. Внимание уделяется тому, что измеряется. Это приводит к гомогенизации учебной среды по мере отказа университетов от своих уникальных миссий и превращения в однородную массу.

Одним из твердых приверженцев количественных показателей в Соединенных Штатах при всех президентах (республиканцах и демократах) является Министерство образования. Во время второго президентского срока Обамы Министерство образования взялось за разработку «Системы рейтингов высших учебных заведений». Она должна была ранжировать все колледжи и университеты, рассортировать данные по «полу, расовой и этнической принадлежности и другим признакам» и в конечном итоге привязать федеральное финансирование к рейтингам, которые, как предполагалось, будут отражать доступность обучения и его результаты, включая ожидаемый уровень зарплат выпускников. «Общественность должна знать, как живут и учатся студенты колледжей, получающих финансирование из федерального бюджета, и эти данные нужно учитывать при оценке наших инвестиций и приоритетов, – сказал заместитель министра образования Тед Митчелл. – Нам также надо создавать для школ стимулы для ускорения реализации самых важных целей вроде предоставления образования малообеспеченным студентам и сокращения затрат». Планы администрации создать всеобъемлющую систему рейтингов столкнулись с противодействием колледжей и конгресса. В конце концов Министерство образования остановилось на усеченной версии – «Карте показателей колледжей», которую обнародовали в сентябре 2015 г.

Этот документ создавался с самыми благими намерениями и предназначался для решения реальных проблем высшего образования. Одной из них были крайне фрагментированные данные по коммерческим учебным заведениям, предлагавшим профессиональную подготовку по таким направлениям, как кулинарное искусство, ремонт автомобилей и предоставление медицинских услуг. Эта сфера развивалась скачкообразно, а некоторые компании (например, Corinthian и ITT, которые в конечном итоге правительство закрыло) были настоящими хищниками, существовавшими за счет привлечения наименее информированных потенциальных студентов и обещаний дать диплом, который откроет двери работодателей. На самом деле качество их образования часто оказывалось низким, а выпускники не пользовались успехом на рынке труда. Более того, порядка 90 % стоимости обучения, поступавшей в карман коммерческих компаний из Министерства образования, приходилось на кредиты, расплачиваться по которым должны были студенты-заемщики. Но в ответ на реальную проблему, существовавшую в нижнем сегменте коммерческого сектора, министерство выдвинуло требования, затрагивавшие все колледжи и университеты.

Сторонники расширения набора показателей учета упустили из виду то, что проблема повышения стоимости образования в колледжах и университетах в определенной мере связана с разбуханием административного аппарата, в том числе и из-за выполнения правительственных предписаний. Новый план должен был предсказуемо привести к росту стоимости администрирования как из-за отвлечения профессоров и преподавателей от преподавания и исследований на заполнение статистических форм, так и из-за увеличения численности администраторов, которые собирают формы и анализируют данные, необходимые для определения установленных показателей.

Некоторые цели первоначального плана (создания Системы рейтингов высших учебных заведений) были взаимоисключающими, а некоторые просто абсурдными. Так, задача повышения процентной доли выпускников колледжей противоречила задаче расширения приема, поскольку более слабые ученики не только менее обеспечены в финансовом плане, но и хуже подготовлены. Чем лучше подготовлены школьники, тем выше вероятность того, что они успешно и вовремя окончат обучение. Таким образом, муниципальные колледжи и другие учебные заведения, которые расширяют прием менее подготовленных учащихся, страдают от низкой процентной доли выпускников. У них есть два пути улучшения цифр. Во-первых, они могут поднять требования к поступающим и повысить вероятность их успешного выпуска ценой ограничения доступа. Во-вторых, они могут снизить требования к выпускникам, то есть пожертвовать качеством образования и рыночной стоимостью диплома. Увеличить прием малообеспеченных, менее развитых и плохо подготовленных абитуриентов и при этом повысить процентную долю выпускников можно, но только в результате огромных затрат, что идет вразрез с другой целью Министерства образования – снижением стоимости образования.

Еще одним показателем, который колледжи и университеты должны были представлять, является средний заработок выпускников. Это имеет смысл для коммерческих учебных заведений из сферы профессионального образования, которые, как мы уже видели, особенно часто дают чрезмерные обещания и выпускают специалистов с дипломами сомнительного качества. Но большинству колледжей и университетов сбор такой информации обходится дорого, а полученные данные оказываются ненадежными и искажающими картину. После выпуска многие лучшие студенты идут учиться дальше и довольствуются низкими заработками в течение периода обучения. Таким образом, выпускник, который сразу после колледжа становится зазывалой в одном из гипермаркетов сети Walmart, может похвалиться более высоким заработком, чем его однокурсник, поступивший в медицинскую школу. Но «отчетность» требует предъявления цифр.

Есть и более широкая проблема роста стоимости образования в колледже темпами, намного превышающими инфляцию. Проблема доступности высшего образования обостряется тем, что многие штаты сокращают финансовую поддержку колледжей. Пожалуй, наименее прозрачный элемент доступности высшего образования – фактическая стоимость обучения в конкретном колледже и университете, поскольку существует разница между ценой в прейскуранте и чистой ценой. Прейскурантная цена – это официальная стоимость обучения, проживания в общежитии и питания, а чистая цена – это фактическая сумма, которую выкладывают студенты и их родители с учетом финансовой помощи, определяемой на основании экономической необходимости или успехов в обучении. Разница часто существенна, и она противоречит тому, чего интуитивно ожидают многие: поскольку большинство престижных учебных заведений финансируется лучше других, они могут позволить себе субсидировать значительную часть расходов принятых студентов. Таким образом, реальные расходы бедного, но перспективного студента на обучение в элитном колледже могут оказаться меньше, чем расходы на обучение в менее престижном и номинально менее дорогом колледже. В этом смысле рейтинг, дающий такую информацию, действительно полезен.

В соответствии с провозглашенной Обамой задачей помочь студентам и их родителям «получить максимальный эффект от потраченных на образование денег» в карте показателей колледжей сделан акцент на трех показателях – процентной доле выпускников, среднегодовой стоимости обучения и на «заработке после выпуска». Эти количественные показатели проблематичны, поскольку включают только данные по студентам, которые получили федеральную субсидию, а это означает, что результаты относятся только к выходцам из малообеспеченных слоев. Поскольку выходцы из более зажиточных слоев с большей вероятностью будут зарабатывать больше, данные о заработках искажаются, хотя в и разных направлениях в зависимости от колледжа и социального состава студентов. Еще большее беспокойство вызывает тот факт, что в карте «не сделана попытка отделить вклад школы в заработок от вклада, который можно ожидать от доходов семьи и экзаменационных отметок студентов или уровня полученного диплома». Вместе с тем результаты колледжей обычно тесно коррелируют с тем, что имеется на входе: студенты, которые приходят с более высокими академическими способностями (чаще это выходцы из семей с высоким уровнем образования или доходов), успешнее сдают выпускные экзамены в колледжах. Институт Брукингса пытается преодолеть это препятствие и рассчитать, опираясь на дополнительную информацию, «добавленную стоимость», под которой понимается увеличение дохода, обеспечиваемое каждым колледжем, в свете доступных данных об абитуриентах. Остается надеяться на то, что такие количественные показатели «будут полезными многим людям, желающим знать, насколько хорошо конкретные колледжи готовят студентов к трудовой карьере».

Отвлечемся от точности и надежности количественных показателей и обратимся к более важному вопросу – посланию, которое они несут. Карта показателей колледжей подходит к высшему образованию с чисто экономической позиции. Единственное, что интересует создателей карты, – рентабельность инвестиций, то есть соотношение денежных затрат на колледж и прироста заработка, который дает полученный диплом. Это, безусловно, вполне естественный интерес: расходы на обучение в колледже съедают все большую часть семейного дохода или заставляют студентов брать кредит, а материальное обеспечение – одна из важнейших задач нашей жизни.

Но это не единственная задача в жизни, и, рассматривая высшее образование исключительно как фактор повышения заработка, мы выхолащиваем его концепцию. Однако именно к этому толкает нас карта показателей. Если провести различие между профессиональной подготовкой, которая ориентирована на производство и выживание, и образованием, которое ориентировано на придание смысла выживанию, то видно, что карта показателей касается только профессиональной подготовки. И действительно, карта показателей и система Института Брукингса наиболее высоко оценивают те учреждения высшего образования, которые сосредоточены на технической сфере, то есть на том, что составляет сущность производства. А вот удовлетворение, которое приносит курс истории искусства, позволяющий понимать произведения искусства в историческом контексте; музыкальное просвещение, помогающее слышать тему и ее вариации в симфонии или понимать джазовую интерпретацию известной темы; курс литературы, который углубляет понимание поэзии; курс экономики, который дает представление о ключевых экономических институтах, или курс биологии, который открывает тайны функционирования нашего организма, показатели рентабельности инвестиций отразить не могут. Не отражают они и того, что колледж часто становится местом, где завязываются дружеские связи на всю жизнь, в том числе и самые важные – супружеские. Все это следовало бы учесть при определении «рентабельности инвестиций», но, поскольку эти блага невозможно оценить количественно, их просто опускают.

Опасность количественных показателей, предназначенных для оценки исключительно финансовой отдачи инвестиций, заключается в том, что они, как и многие другие количественные показатели, влияют на поведение. Университеты с высшими рейтингами уже отправляют огромную часть своих выпускников в инвестиционные банки, в консалтинговые фирмы и престижные юридические компании, то есть туда, где высокие доходы. Это достойные профессии, но действительно ли страна заинтересована, чтобы самых лучших и умных направляли именно туда? Одним из предсказуемых результатов большого веса будущих доходов выпускников в рейтингах колледжей будет появление стимула для направления выпускников в самые высокооплачиваемые сферы. А колледжи, выпускники которых выбирают карьеру в не так хорошо оплачиваемых сферах (вроде школ или государственной службы), будут наказывать.

Процветание капиталистического общества зависит от многих институтов, обеспечивающих противовес рынку, который сосредоточен на извлечении прибыли. Подготовка школьников и студентов к выполнению роли граждан, друзей, супругов и в первую очередь подготовка к интеллектуально богатой жизни – вот одна из главных и настоящих задач колледжей. Обучение студентов пригодным для продажи профессиональным навыкам – тоже задача колледжей. Но полное подчинение высшего образования обретению способности зарабатывать в будущем – это подход к оценке с очень кривым мерилом.