И вот я опять оказалась за тюремной стеной.

Несколько дней я обдумывала разные варианты. Кто автор записок? Может, меня кто-то разыгрывает – предупреждала же меня Анджела? Однако если записки действительно носят угрожающий характер, здесь, в тюрьме, мне находиться безопаснее, чем в квартире. По крайней мере, здесь кругом люди, а чтобы позвать охрану, достаточно подуть в свисток.

В любом случае уволиться я не могу. Мне нужны деньги, а художникам найти подработку вовсе не просто, приходится браться за то, что есть. Но отныне я буду настороже.

Стефан с европейским акцентом ждал меня в учебном корпусе вместе с Куртом и новыми учениками. Один из них банковский клерк и сразу мне об этом заявил, будто подчеркнув – он не чета другим заключенным. Он подчеркнуто сторонился Стефана, который выглядел хуже, чем в прошлый раз: нечесаные волосы, заросшие щетиной щеки.

Несмотря на решимость постоять за себя, я дрожала все занятие.

– Да вы, похоже, захворали, – сказал Стефан.

– Ничего, – отрезала я.

Что, если я получу еще записку? К обеду я решила спросить совета у Анджелы. Ей я больше всех доверяю. Последние несколько дней мы не пересекались – может, застану ее в столовой?

Но Анджелы нигде не было видно. За угловым столиком о чем-то тихо говорили женщины из администрации.

– А что происходит? – спросила я с деланой непринужденностью. Меня никогда не тянуло в компании, всегда было комфортнее одной. Анджела была единственной, с кем у меня почти сложилась дружба, – может, потому, что здесь совершенно другая обстановка, не похожая на все, с чем мне доводилось сталкиваться в жизни.

– Да вот Анджела…

Когда случается пережить трагедию, невольно ждешь следующей. На Анджелу напали? Она серьезно больна? Она…

– Ее уволили.

Я не поверила своим ушам.

– Она продавала заключенным мобильные телефоны.

– Бред, – вырвалось у меня. – Вы шутите? Она бы не стала!

Анджела, которая постоянно напоминала мне, что делать и чего не делать? Анджела, которая учила меня правилам и обычаям тюрьмы?

– Это только верхушка айсберга, – добавил кто-то. – Она и травкой приторговывала. Держала запасец в шкафу с материалами для занятий, можете себе представить? Так ее и поймали – она заказала запасной ключ специально для заключенных, которым передавала наркотики. При обыске в корпусе «Б» нашли.

Шкаф с материалами!

– Идиотка, – фыркнул кто-то. – Если уж берешься нарушать закон, научись хотя бы следы заметать!

Я промолчала, стараясь уложить услышанное в голове. Как же я могла быть такой наивной?

– Она, наверное, пошла на это, чтобы выплатить долги мужа, – прибавила первая женщина. – А теперь сама за решеткой. Лишнее подтверждение того, что здесь каждый не тот, кем кажется.

После обеда я с огромным трудом сосредоточилась на оставшихся уроках. Меня пошатывало. Мне передали короткую записку от начальника тюрьмы, в которой он снимал с меня обвинение в том, что я якобы не заперла шкаф. Официальных извинений я не дождалась, но факт очевиден: моя так называемая подруга Анджела попыталась подставить меня, чтобы скрыть свое преступление. Видимо, это она сообщила начальству об «открытом» шкафе с материалами. Но почему она тянула? Чтобы я ее не заподозрила? Я уже не первый раз слышу о конфликтах между сотрудниками тюрьмы.

Что я делаю в этом ужасном месте?

Ноги у меня еще слабые после мерзкого гриппа. Чем скорее доберусь домой, тем лучше. Я села за руль и уже собиралась отъехать, когда пропищал телефон: имейл из колледжа.

Свинцовый Человек хотел записаться на мой весенний курс, но мест не оказалось. Он спрашивал, не буду ли я возражать против одного лишнего студента.

Я ощутила прилив радости, сменившейся сомнением, но пересилившей его.

«Без проблем», – написала я в ответ и лишь потом задумалась, правильно ли я поступаю.

Через минуту телефон зазвонил. Клайв? Нет, конечно, у него нет моего номера. Звонила мама.

– Все в порядке? – спросила я.

Я часто начинаю телефонный разговор с мамой этими словами, и она тоже. После несчастного случая мы обе живем со страхом, что ее или меня постигнет новая трагедия и вторая из нас останется совсем одна.

– Дорогая, не хочу тебя волновать, но у нас кое-что произошло.

Я слушала, ошеломленная рассказом. Свинцовый Человек сразу перестал быть важным, и даже вероломство Анджелы отошло на второй план.

Сидя за рулем, я позвонила в тюрьму на коммутатор сказать, что вынуждена отменить завтрашние занятия по семейным обстоятельствам.

Затем я завела мотор. Кровь тяжело пульсировала в голове.