Что делает такого всякий в этом мире, что выбивает его из колеи или меняет? Чего стоит всякий человек, чего не стоит другой? Заурядные люди стоят друг друга, люди действия стоят силы, которую они выражают, люди мысли — того, что они создают.

То, что ты создал для человечества, находится во власти остывания Земли. То, что ты дал потомкам, либо полно тобой, и никто этого не поймет, либо пропитано твоей эпохой, и этого не поймут другие эпохи, либо интересно всем эпохам, и этого не поймет последняя бездна, в которую низвергаются все эпохи.

Мы, окна, совершаем движения в тени. Позади нас Тайна нас ‹…›

Все мы — смертные, обладающие точной длительностью, которая никогда не бывает меньшей или большей. Некоторые умирают, как только умирают, другие живут немного в памяти тех, кто их видел и любил; третьи остаются в памяти народа, их взрастившего; некоторые проникают в память цивилизации, которая ими обладала; немногие охватывают разные периоды различных цивилизаций. Но всех окружает пропасть времени, которая, в конце концов, их поглощает, всех пожирает голод пропасти, в которой постоянно Желание и вечна Иллюзия.

Мы — смерть и смертью живем. Мертвыми мы рождаемся и проходим; уже мертвыми мы вступаем в Смерть.

Все то, что живет, живет потому, что меняется; меняется потому, что проходит; и оттого, что проходит, умирает. Все то, что живет, непрерывно превращается в нечто иное, постоянно отрицает себя, увиливая от жизни.

Поэтому жизнь — это промежуток, связь, отношение, но отношение между тем, что прошло, и тем, что пройдет, мертвый промежуток между Смертью и Смертью.

…Разум, вымысел поверхности и неверного пути.

Жизнь материи — это либо чистая мечта, либо просто игра атомов, которой неведомы выводы нашего разума и причины наших переживаний. Так суть жизни отражается во взгляде, в видимости и является либо бытием, либо небытием; иллюзия и видимость небытия должны быть небытием, а жизнь есть смерть.

Напрасно усилие, которое совершается с призрачной надеждой, что смерть не придет! «Вечная поэма, — говорим мы, — слова, которые никогда не умрут». Но материальное остывание земли унесет не только живых, что ее покрывают, как Гомер или Мильтон не могут совершить больше, чем комета, врезающаяся в землю.