Сегодня, медленнее, чем когда-либо, Смерть пришла торговать у моего порога. Передо мной медленнее, чем когда-либо, она развернула ковры, шелка и парчу своего забвения и утешения. Она улыбалась им в похвалу, не обращая внимания на то, что я ее видел. Но когда я поддался искушению купить, она сказала, что они не продаются. Она пришла не для того, чтобы я возжелал того, что она мне показывала, а чтобы я возжелал ее за то, что она показывала. И о своих коврах она сказала мне, что ими был устлан ее далекий дворец; о шелках — что других не носили в ее замке, погруженном в тень; о парче — что парча еще лучше этой покрывала алтари ее жилища за пределами мира.

Врожденную привязанность к моему голому порогу она отвязала плавным движением. «В твоем очаге, — сказала она, — нет огня: зачем ты хочешь, чтобы у тебя был очаг?» — «В твоем доме, — сказал она, — нет хлеба: зачем тебе нужен стол?» — «В твоей жизни, — сказала она, — нет спутницы: чем соблазняет тебя жизнь?»

«Я, — сказала она, — свет погасших очагов, хлеб опустевших столов, заботливая спутница одиноких и непонятых людей. Слава, которой недостает в мире, роскошна в моих черных владениях. В моей империи любовь не утомляет страданием обладания и не причиняет боль утомленностью от отсутствия обладания. Моя рука легко опускается на волосы думающих, и они забывают; те, кто напрасно ждет, припадают к моей груди и, в конце концов, проникаются ко мне доверием».

«Их любви ко мне, — сказала она, — не присуща ни поглощающая страсть, ни несуразная ревность, ни затуманивающее рассудок забвение. Любовь ко мне подобна летней ночи, когда бродяги спят среди ночной росы, подобные камням по обочинам дорог. Из моих немых уст не льется песнь сирен или мелодия деревьев и источников; но мое молчание привечает, как нерешительная музыка, мой покой ласкает, как онемение легкого ветра».

«Что, — сказала она, — связывает тебя с жизнью? Любовь тебя не ищет, слава к тебе не стремится, власть тебя не находит. Дом, что ты унаследовал, лежал в руинах. На землях, что ты получил, мороз уничтожил их первые плоды, а солнце спалило их обещания. Ты всегда видел сухим колодец в твоем саду. Сгнила до того, как ты ее увидел, листва в твоих прудах. Сорняки заполонили аллеи и тропы, по которым никогда не проходили твои ноги».

«Но в моих владениях, где властвует только ночь, ты обретешь утешение, потому что у тебя не будет надежды; ты обретешь забвение, потому что у тебя не будет желаний; ты обретешь отдохновение, потому что у тебя не будет жизни».

И она показала мне, что питаемая в лучшие дни, когда не рождались с душой, надежда дожить до дней хороших была бесплодной. Она показала мне, что сон не утешает, потому что жизнь причиняет больше боли при пробуждении. Она показала мне, что сон не приносит отдохновения, потому что в нем обитают призраки, тени вещей, следы жестов, мертвые зародыши желаний, обломки кораблекрушения жизни.

И, говоря так, она медленно складывала, осторожнее, чем когда-либо, свои ковры, соблазнявшие мои глаза, свои шелка, которых жаждала моя душа, парчу своих алтарей, на которые уже лились мои слезы.

«К чему тебе пытаться быть как другие, если ты обречен быть собой? Зачем тебе смеяться, если, когда ты смеешься, твоя собственная искренняя веселость — притворна, потому что рождается она оттого, что ты забываешь, кто ты есть? Зачем тебе плакать, если ты чувствуешь, что тебе это ни к чему, и плачешь больше оттого, что слезы тебя не утешают, чем потому, что слезы тебя утешают?

Если ты счастлив, когда смеешься, то когда ты смеешься, я победила; если же ты счастлив, потому что не помнишь, кто ты, насколько ты будешь счастливее со мной, когда не будешь помнить больше ничего? Если ты прекрасно отдыхаешь, если ты вдруг спишь без снов, разве ты не отдохнешь на моем ложе, в котором никогда не бывает сновидений? Если ты вдруг возносишься, потому что видишь Красоту, и забываешь о себе и о Жизни, разве не вознесешься ты в моем дворце, чья ночная красота не страдает ни от разноречивости, ни от возраста, ни от износа; в моих залах, где никакой ветер не колеблет гардины, никакая пыль не оседает на спинках стульев, никакой свет не обесцвечивает постепенно бархат и сукно, никакое время не покрывает желтизной белизну белых украшений?

Приди к моим ласкам, не ведающим перемен; к моей любви, которая не может прекратиться! Испей из моей не оскудевающей чаши изысканнейшего нектара, который не раздражает и не горчит, не отвращает и не пьянит. Созерцай из окна моего замка не лунный свет и не море, которые красивы и потому несовершенны, а необъятную ночь, раскрывающую материнские объятия, неделимое великолепие глубокой бездны!

В моих руках ты забудешь о болезненном пути, что привел тебя к ним. На моей груди ты больше не будешь чувствовать саму любовь, заставившую тебя ее искать! Сядь подле меня, на мой престол, и ты навсегда станешь несвергаемым Императором Тайны и Грааля, будешь сосуществовать с богами и судьбами, не будучи никем, не имея ничего ни тут, ни там, не нуждаясь ни в том, что у тебя в избытке, ни в том, чего тебе не хватает, ни даже в том, чего тебе достаточно.

Я буду твоей материнской супругой, твоей обретенной сестрой-близнецом. И обвенчав со мной все твои тревоги, отдав мне все то, что ты искал в себе и не обрел, ты сам потеряешь себя в моей мистической сущности, в моем отвергнутом существовании, на моей груди, где все угасает, на моей груди, куда проваливаются души, на моей груди, где исчезают боги».

Король Непривязанности и Отречения, Император Смерти и Крушения, пышный живой сон, блуждающий среди развалин и дорог мира!

Король Отчаяния среди торжеств, болезненный обладатель дворцов, которые его не удовлетворяют, повелитель процессий и помпы, которым не удается погасить жизнь!..

Король, восставший из гробниц, пришедший в ночи при свете луны, чтобы рассказать жизням о твоей жизни, паж опавших ирисов, императорский глашатай холодности слоновой кости!

Король Пастух Всенощных, странствующий рыцарь Тревог, без славы и без дамы под лунным светом на дорогах, господин лесов на крутых склонах, немой профиль с опущенным забралом, проезжающий по долинам, непонятый в деревнях, высмеиваемый в селах, презираемый в городах!

Король, которого Смерть признала своим, бледный и нелепый, забытый и неведомый, властвующий среди мрачных камней и старого бархата, на своем троне на краю Возможного, с окружающим его нереальным двором, с тенями и с фантастической дружиной, таинственной и пустой, что его охраняет.

Несите, пажи; несите, девы; несите, рабы и рабыни, чаши, подносы и гирлянды для пиршества, на котором присутствует Смерть! Принесите их, облаченные в черное, с головами, увенчанными миртом.

Пусть в принесенных вами чашах будет мандрагора ‹…› на подносах, а гирлянды пусть будут из фиалок ‹…› из всех цветов, напоминающих о грусти.

Король отужинает со Смертью в своем древнем дворце на берегу озера, среди гор, вдали от жизни, отчужденный от мира.

Пусть звучат странные инструменты, сам звук которых вызывает слезы, в оркестрах, готовящихся к празднику. Пусть рабы оденутся в строгие ливреи неведомых цветов, торжественные и простые, как катафалки героев.

И перед началом пиршества пусть прошествует по аллеям больших парков большая средневековая мертвенно-багряная свита, большое молчаливое церемониальное шествие, словно красота в кошмарном сне.

Смерть — это триумф жизни!

В смерти мы живем, ведь сегодня мы есть лишь потому, что умерли для вчерашнего дня. В смерти мы надеемся, потому что можем верить в день завтрашний, если уверены в смерти дня сегодняшнего. В смерти мы живем, когда мечтаем, потому что мечтать значит отрицать жизнь. В смерти мы умираем, когда живем, потому что жить значит отрицать вечность! Смерть нас ведет, ищет нас, сопровождает нас. Все то, чем мы обладаем, есть смерть, все то, чего мы хотим, есть смерть, смерть есть все, чего мы желаем хотеть.

Ветер внимания касается рядов.

Он вот-вот придет со смертью, которую никто не видит и которая никогда не приходит.

Трубите, глашатаи! Внимайте!

Твоя любовь к воображаемым в мечтах вещам была твоим презрением к вещам настоящим.

Король-Девственник, презревший любовь, Король-Тень, пренебрегший светом, Король-Мечта, не пожелавший жизни!

Среди глухого грохота кимвалов и тамбуринов Тень провозглашает тебя Императором!