Если бы ты только смогла понять твою обязанность быть лишь мечтой одного мечтателя. Быть лишь кадилом в соборе фантазий. Создавать твои движения, словно мечты, так, чтобы они были лишь окнами, выходящими на новые пейзажи твоей души. Проецировать твое тело в подобиях сна таким образом, чтобы тебя нельзя было видеть, не думая о чем-то другом, чтобы ты напоминала обо всем, кроме как о себе самой, чтобы созерцание тебя было подобно слушанию музыки и пересечению, словно во сне, просторных пейзажей мертвых озер, неясных тихих лесов, затерянных в глубине других эпох, где различные невидимые пары живут чувствами, которые нам неведомы.

Я хотел бы от тебя лишь того, чтобы у меня тебя не было. Я хотел бы, чтобы, если ты появишься в моих мечтах, я мог представить себя хотя бы мечтающим — быть может, не видя тебя, но замечая, что лунный свет заполнил ‹…› мертвые озера и что отголоски песен внезапно льются по большому неопределенному лесу, затерянному в недосягаемых эпохах.

Твой образ был бы ложем, на котором заснула бы моя душа, больной ребенок, чтобы снова мечтать под другим небом. Стоит ли тебе говорить? Да, но так, чтобы, слушая тебя, я тебя не слышал, а видел, как под луной большие мосты связывают два темных берега реки, впадающей в древнее море, где каравеллы принадлежат нам навеки.

Улыбаешься? Я этого не знал, но в моих внутренних небесах светили звезды. Ты зовешь меня во сне. Я не замечал этого, но в далеком корабле, чей парус мечты плыл под лунным светом, я вижу далекие побережья.