Через неделю после пробега «Эстафета» случилось чудо: Либби пересадили печень. Это был самый важный забег в ее жизни, и она победила. То, что я сделал небольшое дело, чтобы помочь ей, было одним из величайших достижений моей жизни, имеющим большое значение для меня. Если я мог помогать другим, занимаясь бегом, это придавало моему увлечению новый смысл. Мне хотелось сделать больше.

На следующий год я снова пробежал один пробег «Эстафета», на этот раз ради мальчика по имени Дэвид Меран, которому, как и Либби, нужна была трансплантация печени. Несмотря на то что шансы были невелики, малыш Дэвид тоже получил этот подарок судьбы через неделю после пробега. И я хотел бежать дальше.

Следующая задача была куда сложнее. У Валерии Кастер-йон-Санчес, шести недель от роду, была сердечная недостаточность. Вероятность спасти ее была крайне мала. Единственное, чем я мог помочь, – напрячься сильнее, поднажать и сделать больше. После того как я пробежал без остановки почти триста двадцать два километра пробега «Эстафета», я развернулся и еще преодолел марафонскую дистанцию, целиком получились триста шестьдесят четыре километра. Мой самый сложный пробег на сегодняшний день.

Либби Вуд после трансплантации

Прошла неделя после пробега – никаких изменений. Две недели – ничего. Три недели – только разочарование. Чудеса, которые так потрясли нас в прошлые годы, перестали случаться. Валерия уходила от нас.

Затем, на четвертой неделе после пробега, чудо все-таки произошло, Валерия получила новое сердце.

После той череды чудесных событий у меня осталось ощущение чего-то сверхъестественного, что есть божье провидение и будто у меня было призвание участвовать в этом. Мне приходится несладко, и поверьте, я, вероятно, бегал бы как сумасшедший в любом случае, но мысли о сестре, о том, что я могу помочь кому-то, заставляют меня еще упорнее стремиться к цели. Это позволяет мне думать о чем-то или о ком-то кроме себя, как это часто бывает в одиночных и эгоистичных видах спорта.

Но даром ничего не достается. Одиночество и тяготы сверхдлинных гонок влияют на семью, с донорством органов похожая история. Доктор Шапиро, с которым мы стали хорошими друзьями, однажды сказал мне: «Подарок судьбы – всегда горькая радость», имея в виду, что при трансплантации, чтобы спасти одного человека, другой должен покинуть этот мир.

Некоторое время это противоречие тяготило меня, пока я не встретил Грега Остермана. Энергия бьет из него ключом, из каждой клетки тела, как будто каждая секунда его жизни – это ценный подарок, им нужно насладиться и прожить на все сто.

Грег рассказал мне свою историю, когда мы бежали вместе через мост Золотые Ворота. Он был мировым рекордсменом по бегу на марафонскую дистанцию после операции по пересадке сердца. После того как он обрел новое сердце, он пробежал восемь марафонов с отличным результатом и из кожи вон лез, чтобы добиться большего. При этом он никогда не занимался бегом серьезно, скорее наоборот.

Грег работал слесарем-водопроводчиком и вел сидячий образ жизни, когда в тридцать семь лет у него диагностировали кардиомиопатию и в итоге сказали, что он проживет не больше суток. При пересадке органов ему досталось сердце восемнадцатилетней девушки, которая погибла в автокатастрофе. Пэри погибла в аварии в свой восемнадцатый день рождения.

Грег бесконечно благодарен своему донору и ее семье. Он поклялся пробежать восемнадцать марафонов, по одному за каждый год жизни девушки, которая его спасла.

Людей, которые пережили горе, часто поддерживает мысль, что их потеря помогла спасти жизнь другому человеку. В конечном счете это привело меня к мысли: могла ли Пэри спасти кому-то жизнь после своей трагической смерти? В те времена трансплантация органов не была так распространена, как сейчас. А если бы она уже была? Могла ли Пэри сделать кому-то подарок судьбы?

И тут до меня дошло: она сделала такой подарок. Несмотря на то что ее тело осталось нетронутым, она поделилась своим духом. Это был ее подарок мне.

Итак, самое время вернуться к тому разносчику пиццы, который задал мне сакраментальный вопрос в начале: «Слушай, чувак, не против, если я спрошу – зачем ты это делаешь?» Во время бега у меня было достаточно времени, чтобы обдумать этот вопрос, и теперь я могу на него ответить.

Начну с очевидного: бег имеет надо мной такую же сильную власть, как и я над ним. Иногда, когда я не бегаю несколько дней, равновесие нарушается и моя страсть берет верх, тогда желание пойти бегать становится неуправляемым. Но большую часть времени мы партнеры.

Часто люди не могут понять, как бег может иметь такую власть над человеком. Они говорят, что это всего лишь чуть более активная ходьба. И это правда, бегать легко, это примитивное действие. Но есть один тонкий момент, в котором и скрывается удивительная сила. Чтобы человек мог бежать, его мышцы работают чуть сильнее, кровь течет по сосудам чуть быстрее, сердце стучит чуть чаще. Жизнь становится немного ярче, появляется чуть больше жизненных сил. Это мне и нравится.

Еще мне нравится уединение. Бег на длинные дистанции – спорт одиночек, и я смирился с тем, что мне нравится подолгу бывать одному. Это меня бодрит и, как ни странно, спасает от одиночества. Мне кажется, многие за этим ходят в церковь, мне же для возрождения нужно выйти на дорогу. Бег на длинные дистанции – это мой способ обрести покой.

Уединение, в котором я пребываю, пока бегу, помогает мне больше радоваться людям, когда я с ними. Бег – простое и базовое движение – питает меня, я терпимее отношусь к людям, становлюсь более терпеливым, бескорыстным, чем раньше. Банальные вещи внезапно начинают приносить радость, и я научился выуживать такие мелочи в жизни: например, тот случай, когда пятилетний ребенок брызгал мне в ухо водой из брызгалки. Это то, чему я научился во время бега, и я надеюсь, что благодаря ему становлюсь лучше.

Итак, чувак из пиццерии, вот ответ на твой вопрос: я бегу для того, чтобы узнать, как далеко я смогу пробежать. Я бегу потому, что таким образом могу отдать должное этому миру, делая то, что получается у меня лучше всего.

Я бегу, потому что никогда не был любителем машин. Я бегу, потому что, если бы не бегал, я был бы хмурым и вялым и проводил бы слишком много времени на диване. Я бегу, чтобы дышать свежим воздухом. Я бегу, чтобы узнать что-то новое. Я бегу, чтобы сбежать от обыденности.

Я бегу, чтобы отдать долг сестре и объединить свою семью. Я бегу, потому что это усмиряет меня. Я бегу одновременно и чтобы добежать до финиша, и чтобы насладиться процессом по пути. Я бегу, чтобы помочь делать это тем, кто не может. Я бегу, потому что ходить слишком долго, а мне в этой жизни еще хочется кое-что успеть.

Я бегу, потому что после того, как я выйду из игры, может быть, кто-то еще вдохновится, и тоже откажется от простого пути, и, по очереди переставляя ноги, отправится в свой. Может, он придет к тому же выводу, к которому пришел я: я бегу, потому что бег меня всегда приводит туда, куда я хочу.