Книга: Еда. Отправная точка. Какими мы станем в будущем, если не изменим себя в настоящем?
Назад: Глава 3 Еда из детства
Дальше: Глава 5 Братья и сестры

Глава 4
Кормление

Самым ярким его воспоминанием о ранних годах жизни было то, как мать заставляла его есть, приговаривая: «Ess, ess, ich sterbe weg (“Ну-ка, ешь, а не то я умру”)».
Гилде Брух, 1974 (о престарелом враче из Нью-Йорка, который пережил сердечный приступ, но не смог заставить себя похудеть)
После того как разошлись мои родители, отец часто провожал меня на станцию, чтобы посадить на поезд обратно к маме. Хоть мы обычно и обедали перед отъездом, он всегда предлагал купить мне журнал и «кое-что еще» из еды на прощание. Мне было разрешено выбирать все что угодно. Я начала понимать, что чего бы ни попросила в этот волнительный момент, папа мне купит, даже целую коробку блестящих солодово-сливочных шариков в шоколадной глазури. Будто компенсируя недостаток таких продуктов за предыдущие годы в семье, когда мы покупали их только во время редких походов в театр или кино и тщательно делили поровну между собой. Теперь же «правила игры» в вопросах еды изменились. Всякий раз, когда я ехала в поезде домой и читала журнал Marie Claire, у меня начинало болеть верхнее небо из-за рассасывания хрустящих кусочков шоколадных шариков. Никто не контролировал и не запрещал мне и дальше лакомиться.
Сначала я с удовольствием воспринимала эти покупки любимых сладостей, потакая своим желаниям и объясняя необходимым источником углеводов. «М-м-м, вкусняшка!» – как сказал бы Гомер Симпсон. Но потом все усложнилось. Примерно в шестнадцать лет я заметила, что стала набирать лишний вес. Теперь, когда папа предлагал мне выбрать «кое-что еще», голос в моей голове заставлял отвечать, что я не голодна, или попросить диетическую колу. Но отказаться не было сил. Дело было не столько во вкусе, сколько в чувстве одобрения: если взрослый поощрял вас едой, то, наверное, вы сделали что-то хорошее.
На протяжении долгого времени, всякий раз, когда я ехала куда-нибудь на поезде, я неосознанно потакала своим желаниям купить в дорогу какое-либо угощение.
Только гораздо позже, став матерью и очень охотно раздавая печенье с молоком детям и их друзьям, я поняла, что человек, которого поощрял мой отец, был он сам. Он еще не пришел в себя после развода. Роль щедрого родителя, покупателя сладостей, скрашивала моменты расставания как для него, так и для меня. Покупка любимой еды ребенку приобретала для отца чуть ли не героический характер. Это чувство почти такое же приятное, как и процесс поедания угощения. Когда вы видите, что ребенок накормлен, вы успокаиваетесь, потому что выполнили родительскую обязанность – как мама-птичка, которая приносит в гнездышко червячков. В течение нескольких лет после развода родителей моя сестра часто отказывалась от предложений полакомиться вкусненьким. Так что оставался только один ребенок, которого можно было кормить лакомствами, – это была я. Что ж, малышка не противилась и широко открывала клювик.

 

Больше всего знаний о том, как и чем питаться, мы получили через опыт, данный родителями. В детстве кажется, что взрослые знают, как надо. Но в основном они делают выбор так, как умеют – блюдо за блюдом, руководствуясь убеждениями и предрассудками, которые усвоили во время собственного взросления.
Одни родители используют еду как соску, чтобы успокоить малыша. Другие, наоборот, лишают угощения за плохое поведение.
Некоторые беспокоятся насчет слишком калорийной и непривычной еды для маленьких животиков и поддаются всеобщей озабоченности вопросами питания. Тренды в питании сменяются каждые десять лет, но наши модели пищевого поведения являются больше ответом на собственные запутанные отношения с едой старшего поколения.
Практически все родители желают лучшего своему ребенку, но они часто действуют так, как их научили в прошлом. Это мешает увидеть реальные проблемы современности или отделить потребности ребенка от собственных желаний. Родители, которых заставляли есть овощи в атмосфере постоянного принуждения, могут наслаждаться тем, как их ребенок поедает бессистемные обеды, рекламируемые по телевизору и состоящие из чего угодно. Точно так же любой родитель, помнящий голод, будет получать удовольствие, наблюдая, как уплетает еду за обе щеки его ребенок.
Способ принятия пищи – это приобретенное поведение и методы, которыми пользуются родители, растут из прошлого, когда малышей оберегали скорее от недостатка, чем от изобилия. Сейчас такой способ обезопасить ребенка не имеет смысла.
Не всех детей перекармливают. Одним из верных признаков того, что за ребенком недостаточно присматривают, является недоедание. Трудно представить, но 5–10 % всех детей в Соединенных Штатах в возрасте от двух до пяти лет плохо растут из-за скудного питания, а не от какой-то естественной причины (как, например, заболевания брюшной полости). Медицинский термин «нарушение развития» означает, что ребенок не получает достаточно еды для роста и должного развития. Единственный огромный фактор риска для нарушения развития во всем мире – это бедность. В этом случае плохое питание неизбежно или, как минимум, не является намеренным. Но могут быть и другие причины. Мать сильно беспокоится о питании ребенка, он непреднамеренно отказывается от еды, нарушается развитие, и мать начинает беспокоиться еще сильнее. Во многих случаях нарушение развития является признаком того, что воспитание ребенка сильно запущено. Как говорится в одном исследовании, до 80 % матерей, у чьих детей наблюдается нарушение развития вследствие внешних причин, подвергались насилию в детстве. Тот факт, что ребенок не получает достаточно пищи, часто является признаком того, что в доме злоупотребляют алкоголем или наркотиками или же есть домашнее насилие. От этой мысли может пробежать мороз по коже, поэтому вовсе неудивительно, что почти для каждого из нас «накормить» означает «любить».
Кормить ребенка – чрезвычайно огромная ответственность.
Взвалить на себя бремя чьего-то насыщения, пока дети не станут достаточно взрослыми, чтобы самостоятельно это делать, – это дорогое, неблагодарное и часто нежеланное занятие. Во времена нехватки ресурсов лишний рот требует от всех остальных в семье чем-то жертвовать и приспосабливаться. (Скандал из-за детских смесей, которые продавались в развивающихся странах, не был связан с грязной водой. Он разгорелся из-за стоимости. В Бангладеш расходы на детское питание в бутылочках могли составлять треть дохода рабочего на фабрике.) Но когда еда становится доступной и обильной, эмоции, которые ассоциируются с кормлением детей, выглядят иначе.
Конечно, мало радости в опрокинутой тарелке спагетти, и редко какой повар снесет удар по самолюбию, наблюдая за тем, как приготовленное им с огромной любовью блюдо выплевывают со словами: «Фу, комки». Стоя рядом с детской площадкой в парке, родители постоянно обмениваются недовольством по поводу кормления. Мы жалуемся, как нам надоело носить с собой «полезные» перекусы, пока на дне сумки не образуется месиво с рисово-бисквитными комками и раздавленной курагой. Раздражает, когда ребенок капризничает и отказывается есть свой обед, а через полтора часа заявляет, что проголодался. И еще эта постоянная готовка. Ведь я уже готовила это вчера! Начинаешь готовить завтрак и думаешь: как так, вот вроде только недавно завтракали?
Тем не менее на фоне этих жалоб для поддержания разговора вы вряд ли услышите, чтобы кто-то осторожно сказал скрываемую правду о том, как же это здорово – кормить детей, особенно сладостями, когда вопрос о вкусах даже не возникает. Этот процесс является проявлением родительской любви в чистейшем виде. Некоторые испытывают истинное наслаждение у школьных ворот, разделяя объятия и шоколадный хлеб. А какой восторг видеть этот блеск в глазах, когда вносят именинный торт или покупают мороженое в жаркий день! Вы лет десять мечтаете о сладкой вате из детства – о том теплом пушистом облаке на палочке – и наконец у вас появляется повод ее купить! Когда сделать что-нибудь легко, мы говорим, что это как «отобрать конфету у младенца». На самом деле пальчики обхватывают ее достаточно крепко, я проверяла. Правильнее было бы сказать: «легко, как дать конфету младенцу».
Кормление – возможность почувствовать восторг. Оно доставляет такое удовольствие, что даже сами дети любят развлекаться изображая, будто кого-нибудь кормят.
Как и питание, кормление может стать навязчивым состоянием. К примеру, удовольствие от содержания домашних животных мы получаем в основном, когда приносим домой еду, которую любит животное, и наблюдаем, как эта еда исчезает, – и не важно, корм ли это для золотой рыбки в аквариуме или злаковые хлопья для хомяка, которые он жадно прячет за щеками. Считается, что потребность помещать еду в чужой рот обусловлена сильным материнским (или отцовским) инстинктом. А действия, связанные с тем, чтобы накормить других, являются формой смиренной жертвы: вы ставите чужие потребности выше своих. И часто это так. Но все-таки необходимо учесть тот факт, что от кормления получают удовольствие даже те, кто практически лишен какого-либо материнского инстинкта и не склонен к самопожертвованию. Я говорю о любителях видеоигр.

 

В 1985 году в Японии и в США была массово запущена компьютерная игра Pac-Man в жанре аркад, которая стала в одночасье популярной, изменив всю индустрию игр. Свое название она получила от японской фразы paku-paku, описывающей звук, производимый ртом, когда он открывается и закрывается. Если вы достаточно долго играете в игру, то на экране появляются клубника, апельсины, яблоки и виноград. Когда Pac-Man съедает эти фрукты, они работают как «включение питания», то есть он зарабатывает больше очков за каждый фрукт, который ест. Pac-Man не ест еду в обычном человеческом понимании. Несмотря на это, главным крючком для пользователей игр является гипнотизирующее удовольствие от наблюдения за маленьким созданием, потребляющим угощение.
Среди разработчиков видеоигр существует общепринятый язык угощений.
Не важно, играете ли вы в эту игру в Мехико или в Москве, можно легко распознать лакомство для персонажа на экране. Это может быть гамбургер или хот-дог с кетчупом, но чаще всего это что-то сладкое: плитка шоколада, мороженое с фруктами и орехами, пончик с глазурью. «Единственная абсолютно вкусная вещь – сладости, об этом знают все, независимо от национальности», – сказал как-то Луис Джильотти.
Джильотти – художник-постановщик в игровой индустрии с двадцатилетним стажем разработки игр для практически любой платформы – от консолей до онлайн-игр и планшетов. Мы познакомились с ним в кафе, когда я подслушала его оживленную речь о том, как «круто» было бы добавить в игру собаку, поедающую арахисовую пасту. Джильотти носит серьгу в ухе и ходит в бейсболке фаната «Лос-Анджелес Доджерс», и все руки у него покрыты татуировками. Его прозвище «Лу», а еще его иногда называют «Мусорный контейнер». Он участвовал в создании таких игр, как Grand Theft Auto и Devil May Cry (эффектное масштабное фэнтези), и небольших бесплатных игрушек с милыми персонажами и короткими сессиями. Джильотти во всем видит возможности для создания игрового мира. Когда он смотрит на выпечку, он видит в ней символ счастья. «Для чего их выставляют на прилавок? – спрашивает он, указывая на ассортимент ароматных булочек и круассанов. – Хотят вызвать у нас чувство голода». Со временем у Джильотти сложилось четкое понимание того, какое угощение будет восприниматься игроками как правдоподобное. К примеру, важен цвет. По его словам, независимо от пола игрока очень хорошо подходит розовый, еще красный и синий привлекательны, но точно не зеленый, так как он ассоциируется с тошнотой. Это одна из причин – причем далеко не единственная, – почему зеленые овощи в компьютерных играх не ассоциируются с угощением. Просто нам не доставляет радости видеть персонажа, поедающего в качестве награды зеленый шпинат вместо розового тортика. В то же время с темно-коричневыми жареными продуктами этот номер отлично проходит. «Коричневая индейка или кусок аппетитно зажаренного цыпленка вызывает кайф. Это тождественно пиру». Но самый быстрый способ обозначить угощение – использовать что-то сладкое.
Безусловно, кормить компьютерного персонажа лакомствами – не то что кормить настоящего ребенка.
Хотя зачастую вы так сильно идентифицируете себя с персонажем, что кажется, будто вы накормили самого себя этими лакомствами. Хотя ни еды, ни самого персонажа не существует в реальности, вызванные эмоции схожи. Возникает желание видеть, как исчезает угощение и появляется довольная мордашка персонажа.
Главное в каждой игре, по словам Джильотти, это создание эмоциональной связи с главным героем и его миром. Чувства реальны, даже если картинка нарисована. «Как только вы заставили сочувствовать, все, что обычно радует или печалит, начинает распространяться на то, что происходит с персонажем на экране».
Когда я познакомилась с Джильотти, он работал над новой игрой о персонаже по имени Малышка-Акула. Это симпатичная маленькая девочка с косичками, но стоит ей увидеть что-то интересное, она отводит взгляд в сторону и превращается в акулу, поедающую абсолютно все на своем пути. Задача игрока – усмирить Малышку-Акулу разными угощениями, чтобы во время своих приключений она не причинила вреда ни себе, ни другим. В одном эпизоде Малышка-Акула пытается пересечь опасное ущелье. У ее друга, воображаемого тигра, есть волшебный мешок с вкуснейшими плюшками, который поможет ей добраться через ущелье до безопасного места. Роль игрока состоит в том, чтобы доставать плюшки из мешка и с их помощью вести героиню по ущелью. Давая ей пирог, мы чувствуем себя так, будто бы совершаем подвиг. Эмоции при этом, утверждает Джильотти, очень похожи на чувство помощи благотворительной организации или помощи незнакомцу.
В обычной жизни Джильотти не ест розовые пирожные и не дружит с воображаемыми тиграми. Он женат, и они с супругой кормят своего ребенка «всем органическим». По его словам, жена не одобряет тех родителей, которые ежедневно покупают фастфуд своим детям. Но при создании игр он проникается другой системой ценностей. Джильотти родом из Аргентины, его мать – итальянка и отлично готовит. Денег семье всегда не хватало, и мясо было редкой роскошью. Они переехали в США, когда ему исполнилось девять лет. Устроившись в Америке, его мать никак не могла понять, почему к сыну в гости приходят друзья-вегетарианцы. Почему ты добровольно отказываешься от любимых мясных блюд, ведь теперь этого всего в избытке?
Создавая игры, Луис Джильотти мыслит теми же категориями, что и его экономная итальяно-аргентинская мама, для которой переедание было какой-то немыслимой проблемой. Как он поделился со мной, нам хочется кормить персонажей сладостями в играх потому, что это – «не повседневные блюда; почему десерт подают последним? Это награда. Сахар – это роскошь. Бедняки не едят конфет. Если ты можешь позволить себе конфеты, значит, ты живешь в достатке». Его лицо расплывается в белоснежной калифорнийской улыбке, и мы снова смотрим на прилавок с угощениями, которые оба можем себе позволить, но есть не будем.

 

Поощрение детей едой, основано на памяти народа о пище, дефицит которой ощущался на Западе десятилетиями, когда белый сахар был таким редким, что казалось, он сиял, как снег.
Наше импульсивное желание побаловать детей едой бывает милым («конфетка для моей конфетки»). И, поскольку основной мотив поведения – щедрость и любовь, мы продолжаем поступать так, хотя это уже лишено смысла.
В книге Лоры Инглз Уайлдер «Домик в прерии» друг семьи, Мистер Эдвардс, рискует жизнью в штормовой бухте ради того, чтобы привезти рождественское угощение Лоре и ее сестре Мэри. Эти девочки едят сладкое только раз в год, и когда они видят мятные конфеты в виде трости в полоску и пирожные в виде сердечек, «изготовленные из муки высшего сорта с добавлением белого сахара», их переполняет радость. «Вот бы чаю с пирожным и с конфетой, – Лора не может устоять перед желанием лизнуть мятную палочку. – Но Мэри не такая жадная». Разве может угощение иметь такое же большое значение в эпоху повсеместных пирожных из белой муки, когда дюжина конфет-тростей стоит меньше булки хлеба? Современному ребенку предлагается столько видов сладкого, что, по опыту, обычная реакция на рождественскую конфету не радость, а легкое возмущение от того, что сладкий вкус испорчен мятным привкусом зубной пасты. Теперь проблемой многих родителей является страх не того, что не будет рождественской конфетки, а того, что, когда рождественские конфеты появляются в доме, дети все еще не доели упаковку сладостей с Хэллоуина. И все же милая традиция Мистера Эдвардса весьма располагает.
Мы до сих пор полагаем, что можем пойти на что угодно ради возможности дать детям любимые сладости, хотя и не нужно переправляться для этого через бушующую бухту.
До сих пор существуют семьи, в которых взрослые жертвуют собственным удовольствием ради кормления и воспитания детей.
В Китае за многими детьми приглядывают их бабушки и дедушки, пока родители находятся на работе. В городе процент детей, за которыми присматривают бабушки, может достигать 50–70 %. Без самоотверженной заботы старшего поколения о детях многие семьи не существовали бы, и экономика страны потерпела бы крах. Китайская поговорка гласит: «Играть с внуками с конфетой во рту». Когда мы ее слышим, на ум приходит образ счастливых пенсионеров: бабушка или дедушка, поедая сладкое, наблюдают за игрой внука. Вероятнее всего, это внук будет лакомиться конфетами, в то время как старшие родственники будут лишь радостно смотреть на него.
Исследование 2009 года, проведенное в Сямынь, большом городе на юго-восточном побережье Китая, показало, что, проработав всю жизнь на тяжелых работах, бабушки и дедушки и на пенсии работают много: занимаются стиркой, ведут домашнее хозяйство, отводят внуков в школу и забирают домой после уроков.
Бабушки и дедушки, отвечая за покупку и приготовление еды, в собственном питании придерживаются умеренности.
Один дедушка из Сямыня рассказал исследователям, что ест дешевые консервированные овощи, чтобы отложить деньги на образование своего девятилетнего внука. Однако бабушки и дедушки намного менее бережливы, когда дело касается кормления внуков, а закон об одном ребенке означает, что все угощения в доме идут в один рот. В 2003–2004 годах группа специалистов в вопросах здравоохранения из Швеции и Китая опросила родителей, бабушек и дедушек детей из четырех детских садов в двух разных районах Пекина. Предпочтения в еде у детей были такие же, как у их бабушек и дедушек, в соли и сахаре, пшеничной лапше или рисе. Количество употребляемой еды также определялось старшим поколением, которое с ее помощью выражало любовь и заботу. Во многих случаях это означало перекармливание.
Перекармливание не было случайным: за ним скрывалось разумное объяснение. У всех опрошенных бабушек и дедушек в Пекине сохранились воспоминания о дефиците продуктов и голоде. Как мы видим, такие воспоминания неизбежно сказываются на долговременных отношениях человека с едой. Одна бабушка сказала: «Счастье в жизни – это есть что хочешь, сколько хочешь и когда хочешь». Другая бабушка говорила о чистом удовольствии наблюдать, как ест ребенок. «У моей внучки очень хороший аппетит. Она всегда открывает рот, когда я ее кормлю. Мне так нравится, что она любит поесть». Во всех этих семьях было желание накормить ребенка во что бы то ни стало: они тратили огромные деньги на покупку достаточного количества мяса, чтобы ребенок рос сильным. Некоторые приносили с собой перекусы, когда вечером забирали любимых чад из детского сада. Другие использовали еду в качестве поощрения за успехи. Победу в музыкальном конкурсе по игре на фортепиано, с точки зрения бабушки, стоило отпраздновать «большой упаковкой чипсов».
Более половины исследованных детей – в среднем им было по четыре с половиной года – имели ожирение.
Некоторые бабушки и дедушки выразили мнение, что хорошо, если ребенок пухлый, потому что потом он вырастет сильным и высоким. Это убеждение основывается на их собственных воспоминаниях о голодных временах. Раньше они бы не ошиблись, думая об ожирении в таком ключе.
По всему миру детское ожирение рассматривалось и до сих пор рассматривается в некоторых странах, как гарантия охраны растущего ребенка от недоедания. У французов есть поговорка: «Чтобы иметь достаточно, нужно иметь слишком много» (Pour avoir assez, il faut avoir trop).
В 1912 году один британский доктор сказал, что детское переедание менее опасно, чем недоедание, даже если это сулит некоторое количество избыточного веса. Вся тучность уйдет со следующим периодом роста, так как «перекормить можно только взрослого, а для растущего организма чрезмерно избыточного питания не бывает». В свое время это звучало убедительно.
Наиболее подверженные риску голода были самыми толстыми. Между 108 годом до н. э. и 1911 годом н. э. в Китае насчитывалось более 1 800 больших периодов голода, позже, с приходом Мао Цзэдуна, начались новые волны нехватки еды. Старшее поколение Пекина, пережившее голод 1960-х, возможно, помнит, что они сами в детстве выглядели очень пухлыми. Детям приходится особенно трудно в голодное время. «Кажется, что дети рождаются, чтобы сразу умереть», – поделился один прихожанин ирландской католической церкви в Бостоне в 1840-х гг. Бежал из-за голода с родины, но снова столкнулся с дефицитом еды уже в Америке. Без резерва жировой ткани после урожая детям сложно пережить «голодную брешь», когда полки в магазинах пусты весной. В современной Гамбии в неурожайный год взрослые худеют на 5–6 кг, то есть теряют 50 % жировой ткани в течение «голодного сезона». Для ребенка такая потеря может оказаться смертельной, если только у него нет избыточной жировой массы. Учитывая, что периоды пиров и голода были нормой жизни наших предков, мы унаследовали то, что Хэйлз и Баркер окрестили «экономными генами», которые отвечают за накапливание жира. Мы все произошли от выживших, а они все были круглолицыми.
«Это значит, что я хорошо отношусь к ребенку… если он толстый», – сказала одна китайская бабушка. Другая бабушка испытывала жалость по отношению к своей худенькой внучке.
Несовпадение между весом ребенка и тем, что видит старшее поколение, не редкость в Китае. Мнение, что пухлый ребенок – здоровый, является обычным среди старшего поколения во многих этнических общинах.
Балдиш Рай – диетолог, пытается убедить азиатские семьи в Британии принять идеи здорового питания.
Она обнаружила, что так же, как в Китае, приготовление пищи для всей семьи является обязанностью свекрови или тещи. При намеках на лишний вес Рай часто сталкивается с сопротивлением старших членов семьи, для которых прекрасные пухлые щечки малышей вызывают умиление. Их так приятно тискать, поэтому что там думают на эту тему медики – совершенно не важно..
Многие родители в пекинских семьях жаловались на то, что не могут влиять на питание детей, пока те находятся под присмотром бабушек и дедушек. Так как они весь день проводят на работе, с этим почти невозможно бороться. Одна мама запретила своему сыну есть конфеты, на что он сказал: «Хорошо. Я съем их, когда ты уйдешь». Отец очень просил свою мать не раскармливать внучку, но женщина возразила, что лучше знает, как нужно кормить ребенка, потому что она уже вырастила троих детей. Одни родители даже решили съехать от родителей мужа и жить отдельно. «Только так можно уберечь ребенка от перекармливания свекрови».
Еще недавно избыточный вес встречался в Китае очень редко. Теперь ситуация иная. Бурный экономический рост в этой стране за последние три десятилетия совпал с резким увеличением массы тела китайцев. Как показывает официальная статистика за 2010 год, в Китае насчитывается уже сто миллионов людей с ожирением – это более чем пятикратное увеличение по сравнению с 2002 годом.
В процентном соотношении для всего населения масштабы ожирения все же не такие страшные, чем в странах Запада. У 4,1 % мужчин в Китае ИМТ превышала 30 кг/м² по сравнению с 30,3 % в Греции и 44,2 % в США. Однако поводом для беспокойства, как отметили репортер Пол Френч и исследователь статистики Мэттью Краббе в изданной в 2010 году книге Fat China, стали темпы роста ожирения – здесь они гораздо выше, чем где бы то ни было в мире, особенно среди городского населения. Учитывая общее число жителей страны, здесь на данный момент проживает одна пятая часть всех людей с ожирением на планете. «Переход от голода к перееданию за два поколения – это сомнительное достижение», – замечают Фрэнч и Краббе.
В некотором смысле проблема ожирения Китая напоминает ускоренную версию развития ожирения на Западе, ставшую следствием изменения пищевых привычек, перехода на сидячий образ жизни (велосипед уступил дорогу автомобилю, и конкурентная система образования не оставляет детям времени на занятия спортом) и преобразований в современной пищевой индустрии.
Блюда традиционной китайской кухни, отличавшейся несравненной гармонией вкуса и разнообразных текстур, всегда хотелось есть ради удовольствия и для поддержания здорового питания. Но за последние тридцать лет появились новые продукты, а вместе с ними и новые вкусы.
Растущие доходы и открытие магазинов означают, что горожане могут купить еду любого качества и в любом количестве, что кажется странным для предыдущих поколений. В Китае полюбили многие новинки: жареную курицу, супермаркеты, пиво, замороженные полуфабрикаты, бургеры, картошку фри, готовые соусы, ТВ-обеды, газированные напитки, хлопья для завтрака, варенье и пиццу. Возможно, самым удивительным стал успех больших кофейных франшиз, заставляющих нацию любителей чая (в чашке черного чая незначительное количество калорий) перейти на кофе с молоком (в чашке мокко со взбитыми сливками приблизительно 400 килокалорий).
Учитывая наплыв этих чуждых новых товаров, очень просто винить в новой проблеме с весом изменение традиционного питания. «Нельзя есть что-то, что ваша прабабушка не признала бы за еду», – одно из правил здорового питания Майкла Поллана. Китайский ребенок, который ест маффины с черникой и запивает молочным коктейлем, точно нарушил это правило. Но не следует поспешно делать вывод, будто проблема с ожирением в Китае была порождена современностью. Возможно, многие блюда появились недавно, но отношение к питанию сохранилось с тех времен, когда страна была сельскохозяйственной: если вы живете в полном достатке, то лучше всего наедаться впрок, чтобы подготовиться к скудным временам. Городские бабушки и дедушки, опрошенные группой исследователей из Национального центра женского и детского здоровья в Пекине, высказали несколько универсальных мыслей: дети должны доедать все, что осталось на тарелке, даже если они сыты; недопустимо вставать из-за стола раньше; хорошее поведение заслуживает угощения.
Ожирение в Китае – признак того, что отношение к питанию нисколько не менялось вплоть до настоящего времени.
Ваша прабабушка не знала бы, как кормить детей в наше время, так как она никогда не сталкивалась с таким изобилием. Как остальным, нам нужно было как-то довести дело до конца и удачно приспособиться. Ситуация в Китае – это доведенное до крайней степени выражение тех же явлений, которые происходят в мире, когда новые продукты не соответствуют старым понятиям о питании.
В этой практике питания виновато желание защитить детей и видеть их благополучие. Все же исследователи сделали вывод, что из-за такого щедрого питания любимые внуки стали набирать вес. Эти толстые дошколята не страдали от недостатка любви. Они не были брошены. Напротив, старшее поколение дарило всю любовь, на какую только было способно.
Этот пример из жизни китайцев может стать предупреждением для остального мира: необходимо безотлагательно создавать новые модели питания. А желание защитить детей с помощью еды, которая, кстати, является одной из самых мощных форм привязанности, лучше выражать каким-нибудь другим способом. «Освежите меня яблоками», – говорится в песне Соломона.
Когда вы вкладываете всю душу, чтобы накормить кого-нибудь, у вас возникает потрясающее чувство. Поэтому неудивительно, что мы возлагаем на еду столько надежд.
Такая любовь может вести к разным развязкам. Идеально, если вы проявляете свою любовь к ребенку, когда тщательно выбираете продукты, которые ему подходят.
Как приятно сознавать, что в холодный день у ребенка есть с собой термос с домашним супом, особенно если на вас давит чувство вины из-за того, что нет возможности приготовить горячий обед. Но выражение родительской любви с помощью еды не всегда оказывается столь эффективным. Радость, которую родители испытывают от кормления, кажется такой искренней, и мы думаем, что это неотвратимо приведет нас к пониманию определенных потребностей ребенка. На самом деле мы только уходим в другую сторону.
На протяжении многих столетий детей заставляют доедать все, оставляя чистую тарелку.
Для некоторых это превращается в унизительное сражение: ребенок несколько часов сидит над тарелкой давно остывшей еды, а родитель заставляет его съесть ненавистное блюдо. Такое положение никого не доводит до добра, особенно если принуждают есть что-то ненавистное.
Детство Шарля Фурье (1772–1837) проходило во французской провинции. Хрупкий мальчик четко осознавал, что хорошо и что плохо, в его воспоминаниях о детских годах преобладает «тирания» школьных учителей и родителей в отношении питания. «Меня столько раз пороли из-за того, что я отказывался есть турнепс, капусту, ячмень, вермишель и другие моральные пилюли, которые вызывали у меня тошноту, не говоря уже об отвращении». Фурье вспоминал, что иногда ему приходилось есть под присмотром учителя. Однажды он пытался выбросить турнепс, к которому испытывал стойкое отвращение, но учитель поймал его на этом и заставил съесть испачканный в пыли овощ.
Дома отец заставлял доедать нелюбимую еду. Однажды отец вынуждал маленького Шарля есть лук-порей до тех пор, пока ребенка сильно не стошнило. Это оставило сильное впечатление на всю жизнь. Фундаментальным в его учении стал постулат, что никого нельзя заставлять что-то делать без его собственного желания. Он мечтал об утопическом месте – Гармонии, где вместо хлеба, как главного продукта, на столе смесь фруктов и сахара, которые так любят дети. Фурье считал, что заставлять ребенка есть еду, которую он терпеть не может, является формой насилия над ним.
Однако воспоминания старшей сестры, Любин, выглядят несколько иначе. У Шарля было четыре старшие сестры, и он был баловнем в семье, любимчиком отца. Любин вспоминала, что строгость их отца, когда дело касалось питания Шарля, была проявлением особой нежности. Она отмечала, что ее брат был «очень деликатен в отношении к еде». Папа пытался приучить его оставлять тарелку пустой с посылом вроде: «никто не знает ситуацию, в которой можно оказаться в жизни». Он принуждал его есть, чтобы подготовить к встрече с жестоким миром, поскольку он любил его так, как только можно любить единственного сына. По словам Любин, когда он увидел, что его горячо любимого сына стошнило, он пожалел о своем поступке и пообещал, что разрешит ему выбирать еду. Но для юного Шарля уже было поздно. Он так и не простил отцу жестокость и больше не брал в рот лук-порей.
Сколько же родителей и детей годами страдают в подобных конфликтах? Все начинается с того, что хрупкий ребенок начинает отказываться от еды. Родителей беспокоит, что они не могут обеспечить свое чадо полезными продуктами.
Пытаясь принуждать, родители доводят ребенка до отвращения к пище. В конечном счете не выиграет никто, не важно, съедена еда или нет.
Такое поведение родителей выглядит чудовищным, но так сложилось исторически: оно основано на естественном страхе дефицита продуктов. Для счастливчиков, которым повезло жить во времена послевоенного изобилия, сложно представить себе, почему предыдущие поколения испытывали ужас перед мыслью о пище, отправляемой в отходы. Вид отодвинутой на край тарелки питательной еды никогда не был приятен, но на протяжении мировых войн и периода Великой депрессии между ними это выглядело как кощунство. В 1940 году газета The Times вышла с редакторской статьей на первой странице, где утверждалось, что выбрасывать еду – это преступление. Моя бабушка родилась в 1908 году, и каждый раз, когда мы ели картошку в мундире у нее в гостях, она любила повторять такой стишок (полусерьезно-полушутливо):
Дорогие любимые братья!
Аль не грех
Есть вареный картофель
И выбрасывать кожуру без помех?
Кожуру едят свиньи,
Свиней едим мы.
Дорогие любимые братья!
Один, два, три.

К счастью, мне казалось, что кожура вареного картофеля была самой вкусной его частью, особенно если был кусочек масла, чтобы смазать хрустящие трещины. К тому же я была таким ребенком, которого не нужно было заставлять доедать все с тарелки. Но, возможно, я любила бы кожуру еще больше, если бы мне постоянно не напоминали о том, что не есть ее – это грех.
Чистая тарелка и обычное принуждение детей есть против их воли является одним из традиционных способов, основанных на страхе, что голод стережет нас за каждым углом.
Это были способы торопливые, придуманные родителями, у которых не было времени разбираться в предпочтениях (как ни забавно, ожидание, пока ребенок не доест все с тарелки, могло занимать целый день). В сельской местности в Нигерии матери все еще кормят с рук детей разбавленным сброженным маисом, который называется «еко». Работая по 8 часов в день, женщины кормят детей, помещая еду прямо в рот, так как это получается быстрее, чем орудовать ложкой. Если ребенок отказывается есть с рук, матери прибегают к насильственному кормлению. Эксперты наблюдали, как женщина зажимает нос ребенку ладонью, перекрывая ему воздух, и заставляет проглотить кашу из маиса.

 

Утверждение, одобряющее подобные способы, заключается в том, что родители лучше знают, что нужно ребенку. Лиэнна Берч выделила несколько традиционных правил кормления, основанных на стремлении защитить детей от голода. К ним относятся следующие условия.
1. Частое кормление детей.
2. Большие порции.
3. Предложение пищи как ответ на плач.
4. Принуждение детей к еде, как только она становится доступной.
Когда еды мало, такие стратегии могут защитить растущего ребенка. Но когда ожирение становится большей угрозой, чем голод, они не имеют никакого смысла.
Лиэнна Берч руководила многими исследованиями, результаты которых показывают, что методы традиционного кормления в современном мире только наносят ущерб, ведут к перееданию и стремительному набору веса, не говоря о банальном плохом самочувствии во время и после приема пищи. Кормить детей очень часто значит заставить их забыть, каким должен быть голод. Большие порции ведут к перееданию.
Часто ребенка утешают с помощью еды, показывая, что несчастье – повод поесть. Это многое объясняет.
Если ваша мама воспринимала плач малыша как желание поесть, а не поиграть, поспать или сменить пеленку, тогда это объясняет причину, по которой вы во взрослой жизни также стремитесь побаловать себя, утоляя печаль сахаром.
Что же касается принуждения детей доедать все, то это учит многим вещам, но ни одна из них не является полезной. Испытывая отвращение к любой еде, которую вас заставляют съесть, вы испытываете неприязнь к еде на тарелке и заодно к человеку, который предлагает ее вам. Как показало исследование 140 студентов колледжа, самая сильная неприязнь к еде начинается именно после случая «насильственного кормления». Даже если вы не чувствуете отвращения, принудительное кормление учит вас руководствоваться тем, что лежит на тарелке, а не собственным аппетитом. Вы учитесь определять меру, когда лучше остановиться в еде, под воздействием внешних сил.
Это не означает непонимания людей (по крайней мере, специалистов в вопросах воспитания детей), что насильственное кормление – плохой способ. Руководства по кормлению младенцев и детей твердили: не нужно заставлять ребенка есть, если он не хочет. В 1923 году педиатр Л. Эммет-Холт настаивал, что «ребенка нельзя постоянно упрашивать поесть, если он не может есть в обычное обеденное время или если у него всегда плохой аппетит, и ни в коем случае нельзя его принуждать». Холт утверждал: в результате принудительного кормления у ребенка «остается все меньше и меньше желания есть, и может возникать приступ тошноты». Точно так же в одной статье на тему психологии, опубликованной в 1944 году, было сказано: принудительное кормление и «слишком сильная обеспокоенность взрослого» в отношении потребления ребенком еды могла «препятствовать развитию ребенка в питании».
И все же принудительное кормление весьма привлекательно для многих родителей. Я знаю, потому что, к моему собственному стыду, я так делала с одним своим ребенком. Л. Эммет-Холт прав, когда говорит, что это начинается от отчаяния родителей из-за плохого аппетита ребенка. Мой третий ребенок родился с расщелиной неба, что создавало ему неудобства при проглатывании пищи. Когда он был маленьким, каждое кормление занимало час или даже больше, и в конце концов большая часть молока часто просто выливалась через нос. До того, как ему сделали операцию на небе в шесть месяцев, я кормила его грудью и давала ему есть сцеженное молоко из бутылочек со специальными сосками. Даже когда мне казалось, будто я только и делаю, что кормлю и сцеживаю, он перестал прибавлять в весе. Медсестры забеспокоились. Когда я сейчас смотрю на его фотографии, на которых ему три-четыре месяца, я поражаюсь, до чего он был худеньким: маленькое бледное личико с огромными доверчивыми глазами.
Когда он стал есть молочную смесь в сочетании с грудным молоком, началась прибавка веса. По рекомендации медсестры за два месяца до операции мы кормили его разными пюре с ложечки. Он быстро их полюбил. Казалось, для него было облегчением питаться густой пищей. Ему нравилась морковь, пюре из банана, всевозможные смешанные пюре. В шесть месяцев ему успешно наложили швы на небо, и он научился глотать, как другие. Медсестры сказали, как только он станет достаточно есть, его выпишут домой. Он научился есть овсянку и брокколи, тушеную говядину и чечевицу разных видов. Сын чувствовал себя отлично.
Проблема была во мне. Оглядываясь назад, я понимаю, что раньше постоянно беспокоилась о его кормлении.
Когда сыну исполнилось полтора года, у него появились классические капризы относительно еды, через которые проходят почти все дети.
Но возникли новые трудности, когда мужа направили работать за границу, и наша семья на десять недель переехала жить в другой город. Младший сын был самым капризным из всех моих детей. Блюда, которые раньше ему нравились, теперь летели на пол. В то же время он зациклился на сладких продуктах, выпрашивая сахарный творожок и имбирных человечков. Он называл их «бегунками» – как в сказке «Имбирный человечек»: беги, беги что есть духу. Может, он завидовал способности имбирного человечка от всех убегать. В его случае это он хотел сбежать от самой пищи. Вместо того чтобы спокойно переждать, пока все само собой не уладится, как советуют во всех книгах по воспитанию детей, а вместе с ними и мой здравый смысл, я начала форсировать события.
Сначала я заставляла его съесть «только одну ложечку», наполненную чем-то таким, что я знала, ему нравится, приговаривая «М-м-м» голосом клоуна. Сначала этот трюк удавался. После первого раза кормления спагетти с соусом болоньезе или чем угодно он вспоминал этот вкус и доедал сам. Но все чаще я стала замечать мотание головой даже после первой пробы. Мысль о том, что ребенок не ест, была ужасной. Может, нужно было другое блюдо, думала я, вклинивая ложку промеж его маленьких сжатых зубов. «Вспомни! Ты любишь морковку!» Но он не вспоминал.
«Я считал тебя плохой матерью», – сказал мне один знакомый на обеденной вечеринке, увидев, как я пытаюсь засунуть еду ребенку в рот. Чем больше я это делала, тем менее разнообразным становился его выбор блюд. Он даже стал отказываться от пирога.
Я сходила с ума, когда думала, как мало сын получал белка и как много сахара. Был период, когда он соглашался есть только бананы, имбирные пряники, маффины, сухие хлопья и йогурт.
Это были продукты, которые я не заставляла его есть, а значит, он мог ими наслаждаться. Сейчас меня бросает в дрожь при мысли о том, как это должно быть страшно, когда большой властный человек нависает над вами, втискивая ложку между зубов. «Самый ужасный аспект отнимания от груди, как мне кажется, – заметила Жермен Грир в своей лекции в 1989 году, – это когда пытаются договориться, приставив нож к горлу». Если разыгрывать сценку, будто ложка – это поезд или самолет, это только усугубит ситуацию: вам понравилось, если бы ваш рот использовался в качестве взлетной полосы? Взрослые, которых попросили вспомнить, на что похожи эмоции принудительного кормления, отметили злость, унижение, предательство. Насильственное кормление – это преступление в порыве страсти, основанное на желании родителя увидеть, как ест его ребенок. Так бывает во всех преступлениях, совершенных в порыве страсти, когда нарушитель ослеплен и не хочет признавать право на свободу любимого человека.
Заставляющий человек всегда в какой-то мере себя оправдывает (мне ли это не знать!). В 2001 году психологи попросили группу студентов вспомнить моменты из детства, когда их заставляли есть. Более чем две трети студентов смогли вспомнить, что хотя бы раз их принуждали есть. Почти в каждом случае студенты говорили, что воля родителей «ставила своей целью принести пользу ребенку». Самые распространенные доводы: нельзя выбрасывать еду в мусорное ведро, необходимо разнообразить рацион питания малыша и следует обеспечивать ребенку здоровое питание («мы волнуемся за твое здоровье, когда ты не ешь»). Иногда причиной принуждения являлась… традиция. Не менее пяти студентов из университета в пригороде Далласа заставляли есть коровий горох на Новый год, поскольку, согласно местным поверьям, этот ритуал приносит удачу. Одного студента обзывали «неамериканцем» потому, что он не хотел есть хот-дог в День независимости. Чаще всего принуждали есть овощи (49,5 %) и красное мясо (15,9 %).
В нашей семье отказались от привычки принудительного питания. Я отступила, и у моего сына постепенно начал расширяться список любимых продуктов.
На протяжении следующих месяцев он снова учился любить морковь, когда я готовила ее на пару и приносила на детский стульчик. Я представляла ее как сюрприз, предлагая попробовать, если он хочет, но не заставляя это делать. Я отходила на безопасное расстояние, будто только что зажгла фитиль фейерверка, пока он спокойно брал овощи в руку.
Не сомневаюсь, вы никогда не поступали так безрассудно и жестоко с ребенком. Существуют другие, более мудрые способы побудить ребенка питаться. Как показал опрос матерей дошкольников, проведенный в 2011 году, 86 % использовали «словесное стимулирование» и 54 % использовали «физическое стимулирование» при кормлении детей. Словесное стимулирование могло означать что-то вроде «Ты не выйдешь из-за стола, пока не доешь». Физическое стимулирование могло включать в себя кормление с ложечки ребенка, которому это уже не надо, или накалывание для них еды на вилку. Другое исследование показало, что многие родители считали, что принуждение или попытка обманом заставить ребенка поесть было обычной стратегией во время еды. Это и впрямь выглядело совершенно обоснованным. Все понимают огромную разницу между тем, чтобы высечь ребенка, если он не доест тарелку лука-порея, и тем, чтобы уговорить его съесть еще три ложки.
Однако исследователи утверждают, что даже легкое вербальное принуждение изменяет взгляд ребенка на еду. Лиэнна Берч и ее коллеги в течение 11 недель проводили эксперимент, в ходе которого детей в Пенсильвании заставляли есть суп и давали есть суп без принуждения. Для эксперимента было выбрано два супа: с мускатной тыквой и с кукурузой. Половину детей заставляли есть только тыквенный суп, а вторую – только кукурузный. В ситуации, когда на детей оказывалось давление, взрослые спокойно напоминали им четыре раза с интервалом в одну минуту доесть суп. Ситуация без давления была точно такой же, кроме того, что взрослые не делали никаких напоминаний детям. Исследователи оценили количество съеденного супа, а также комментарии, которые делались при этом. Влияние воздействия зависело от самого ребенка. Многие с радостью встречали вызов, говоря что-то вроде: «Ух ты! Желтый суп! Я думаю, что могу съесть желтый суп!» и с гордостью показывали исследователям пустую тарелку. Но большая часть комментариев (157) в ситуации давления были негативными. Дети говорили что-то вроде: «Фу, снова желтый суп» или «Я уже говорил, что мне он не нравится». Когда им велели доесть суп, один ребенок сказал: «Вы всегда так говорите, а я не хочу это делать. Это так раздражает».
Дети, не испытывавшие негативных эмоций, съедали значительно больше супа любого вида, если их не заставляли это делать. Со временем дети стали меньше хотеть есть суп, который они ассоциировали с принуждением.
Другими словами, как часто случается, эффект давления дает результат, обратный тому, которого мы добиваемся. Желание любящего родителя видеть, что ребенок хорошо ест, ослепляет так, что мы не видим, как ставим преграды на его пути. В Пекине бабушки и дедушки думали, что сделают своих внуков здоровыми, стараясь накормить их досыта. Люди, заставляющие есть, думают, что могут научить ребенка быть менее придирчивым. В обоих случаях такие стратегии приводят к обратным результатам.
Так что же на самом деле может помочь при кормлении ребенка?
Вопрос, как родительский стиль кормления влияет на привычки питания ребенка, настолько сложный, что кажется, он выходит за рамки научного понимания.
Вне семьи никто не знает наверняка, что же подается на обед. В каждом доме свои особенные и странные негласные законы. Еще ребенком вы видите разницу между «перекусом» и «приемом пищи» и понимаете, когда просьба принести вторую порцию доставит родителям удовольствие или досаду. Такие вопросы нелегко объяснить постороннему человеку.
И все же огромное количество работы проведено с целью связи стиля кормления со здоровьем ребенка, и результаты достаточно ясны. В некоторых исследованиях детей попросили описать стиль кормления их родителей; в других опрашивали родителей насчет их собственного стиля кормления, используя всевозможные инструменты и опросники. А другие наблюдали за поведением родителей и детей во время приема пищи. Все эти исследования показывают, что одни способы кормления дают хорошие результаты, а другие – не очень.
Чтобы упростить дело, экспериментаторы делят родительские стили на четыре главные модели, основанные на степени ответственности и умении родителя прислушиваться к потребностям ребенка (иногда данная модель упоминается как «тепло»), и насколько проявляется требовательность к поведению ребенка. Основываясь на этих двух идеях, мы получаем четыре основных родительских стиля воспитания.

 

1. Невовлеченный: мало тепла и мало требований.
2. Авторитарный: мало тепла и много требований.
3. Потакающий: много тепла и мало требований.
4. Авторитетный: много тепла и много требований.

 

Очевидно, существует гораздо больше родительских стилей воспитания. Да и, честно говоря, эти стили не всегда переносятся на способ кормления. У некоторых родителей стиль меняется в зависимости от приема пищи: например, они могут быть авторитарными за завтраком, не успев выпить свою чашку кофе, и снисходительными за обедом, раздобрев от первого бокала вина. Но такая модель – это начало.

 

В этой классификации невовлеченный стиль – наиболее нездоровый. Если у ваших родителей был такой же стиль, у них не получилось дать вам нужную пищу, а также не удалось научить основам правильного питания. Мы не говорим о странных обедах из консервов, завалявшихся в кухонном шкафчике. При невовлеченности каждый прием пищи будет хаотичным, когда вы приходите домой к беспорядочно забитому холодильнику, и родителям, которые даже не пытаются узнать о том, что вы едите. Некоторые основательные исследования обнаружили, что дети, которых кормят таким образом, обречены иметь лишний вес. Если никто не заботится о вашем питании, то очень сложно научиться самостоятельно питаться правильно.

 

Оставшиеся три стиля менее очевидны.
Авторитарный стиль кормления присущ родителям, которые кормят с принуждением.
Такой родитель возлагает высокие требования на ребенка, чтобы тот ел хорошо («Доешь суп!», «Попробуй эти кабачки!», «Не ешь конфеты!»), но при этом не видит в ребенке человека и не учитывает того, что ему действительно нужно и нравится.
Потакающий родитель, наоборот, как старшее поколение Китая, слишком досконально знает предпочтения детей в еде и умеет дать ребенку то, что он съест с удовольствием.
В то время как авторитарный родитель самонадеянно думает, что знает лучше. Такой родитель ласков и отзывчив.
Потакающий все же предъявляет некоторые требования к ребенку во время приема пищи, когда предлагает новые виды овощей или останавливает его при насыщении. Родитель не заставит ребенка ждать ужина и не запретит намазать на бутерброд майонез или сливочное масло. Он будет печь разные торты или, что более вероятно, покупать их, пока не найдет тот самый, который вызовет широкую улыбку на лице ребенка.
Потакающий стиль кормления имеет оборотную сторону. В некоторых семьях дети умеют искусно манипулировать родителями относительно еды с раннего детства. Они понимают, что еда может быть объектом обмена или способом привлечь внимание. А если долго канючить плаксивым голосом, можно получить желаемое угощение. Они повсюду. Многим родителям гораздо проще перейти на потакающее кормление, чем придерживаться старой системы, учитывая явное преобладание продуктов, нарочно придуманных для детей, которым позволяют получать желаемое.
Чем бы это ни было вызвано, растущий объем данных показывает, что потакающее кормление подвергает детей большей опасности ожирения. Рэйчел Воллмер и Эми Мобли провели значительный обзор существующей литературы вплоть до 2013 года о том, как стили кормления влияют на здоровье ребенка, и обнаружили, что даже самый мягкий потакающий стиль является стопроцентной гарантией ожирения. Одно исследование примерно 400 испанских семей-иммигрантов обнаружило, что потакающим стилем кормления можно объяснить 26 % детского ожирения различной степени, даже после контроля разницы ИМТ родителя. Более того, этот стиль поведения был наиболее популярным у всех исследованных матерей, он применялся более чем в трети семей. Семь независимых друг от друга исследований показали, что потакающий родительский стиль (иногда его называют «позволяющим») провоцировал появление лишнего веса у детей.. Потакающее кормление ассоциируется с детьми, потребляющими больше продуктов с низким содержанием важных питательных веществ и с высоким содержанием сахара и жира.
Возможно, более удивительно то, что авторитарный стиль кормления, который характеризуется большими требованиями в отношении питания наряду с низкой чувствительностью ребенка, также связывают с лишним весом у детей. Исследователи, наблюдавшие примерно за тысячей американских детей от рождения до четырех с половиной лет, доказали, что следствием авторитарного стиля кормления являлся самый высокий риск детского ожирения по сравнению с остальными стилями воспитания..
У детей, которых воспитывали авторитарные родители, было в пять раз больше шансов набрать лишний вес к семи годам, чем у тех детей, чьи родители проявляли более мягкий подход.
Как минимум пять исследований обнаружили связь между авторитарным воспитанием и набором веса, хотя доказательства менее однозначны, чем в случае с потакающим кормлением.
В некоторых случаях авторитарное кормление может быть полезным. Очень маленьким детям, в частности в семьях с низким доходом, можно настоятельно рекомендовать есть фрукты и овощи и не есть слишком много вредной еды, и это окажет положительное влияние на формирование у них здоровых привычек.
Диктаторский стиль кормления также будет оказывать различное влияние на развитие здоровых привычек в зависимости от семейных ценностей.
Одно исследование ученых из Нью-Йорка демонстрировало, что авторитарное кормление несло меньше отрицательного значения для группы китайско-американских семей, чем для группы белых американских семей. В китайско-американских семьях этот стиль воспитания не оказывал влияния на вес ребенка, в то время как в неазиатских семьях кормление детей в запрещающей и контролирующей манере связывалось с набором веса. Всегда есть опасность, что попытки контролировать питание детей слишком строго будут иметь обратные последствия.
Самым большим недостатком авторитарного питания, не считая неприятной атмосферы за обеденным столом, является то, что оно мешает ребенку научиться самостоятельно распознавать сигналы организма о голоде и насыщении. Лиэнна Берч провела еще один весьма показательный эксперимент, на этот раз с привлечением 192 девочек.
Исследователи познакомились с девочками, когда им было по пять лет, а затем встретились, когда тем стало уже семь. Они попросили мам этих девочек заполнить анкету с целью определения уровня их попыток контролировать питание своих дочерей, отвечая на утверждения, например «Если бы я не направляла или не регулировала питание дочери, она ела бы слишком много вредных продуктов», с вариантами ответа от 1 (не согласна) до 5 (согласна). Самим девочкам после обеда давали свободный доступ к различным перекусам (крендели с солью, чипсы, попкорн и печенье с шоколадной крошкой). Девочки, имеющие наиболее властных матерей, съедали больше еды ввиду того, что не понимали, голодны они или нет. К семи годам у них были все шансы растолстеть. Берч сделала вывод, что, чем больше запретов накладывается на ребенка, тем больше у него развивается стиль питания, который способствует лишнему весу.
Все эти исследования могут загнать родителей в депрессию. Потакание делает ребенка полным. Запреты делают ребенка также упитанным и вдобавок несчастным.
Так хочется всплеснуть руками в отчаянии, как когда-то делала моя мама в напряженные моменты: «Да, я знаю! Я все делаю не так!»
Однако есть и хорошая новость для родителей еще не повзрослевших детей. Можно научиться кормить детей так, чтобы это питание приносило больше пользы, а не наоборот. Самая сложная часть – лишение себя многих удовольствий, которые обычно получаем от кормления. Придется забыть (ну или хотя бы стараться не думать) о том, какая это радость, когда маленькое создание уплетает лакомства. Вам также нужно распрощаться с иллюзией власти или чувством, что желудок ребенка растягивается или уменьшается по вашему желанию, от твердой уверенности в том, что вы можете заставить ребенка перестать или начать есть, потому что вам виднее.
Стиль кормления, который был показан специально, чтобы предложить лучшие варианты развития события для здоровья детей, во многих исследованиях называется «авторитетным». Такие родители очень «требовательны» к питанию ребенка. Но они также очень «отзывчивы» на желания детей (поэтому здесь нет насильственного питания или принуждения). Другой способ это объяснить – много тепла, много контроля.
Идеальный сценарий для ребенка – вырасти в доме, где нет большого количества вредной еды, и в то же время где его не запугивают жутким влиянием на организм сахара или жира.
Четыре масштабных исследования американских семей показали, что, когда детей кормят в «авторитетном» стиле, они едят больше фруктов и овощей, даже когда становятся подростками. Они потребляют больше молочных продуктов, но при этом меньше конфет и сладких газированных напитков. Они больше едят домашних блюд и меньше фастфуда. У них меньше вероятность растолстеть. Может быть, самое важное, что эти счастливые дети имеют меньше шансов вырасти в эмоциональных обжор. В 2009 году исследователи опросили 450 матерей и их детей (в среднем их возраст составлял семь лет). Дети, чьи мамы имели авторитетный стиль – ласковый с контролем, – редко говорили, что едят, когда испытывают злость.
Конечная цель кормления ребенка очень отличается от цели родителей, когда в результате сумасшедшего беспорядка и спешки во время приема пищи, нужно покормить детей, перемыть всю посуду и перейти к следующему делу. Главная цель – это независимость, то есть возможность достичь той точки, когда можно самому ребенку регулировать потребление пищи и выбирать блюда, которые приносят пользу наравне с удовольствием. И другое дело – отучить от груди, особенно если малыш еще в вас нуждается.

 

Диетолог и семейный терапевт Эллин Саттер говорит о «разделении обязанностей» при кормлении. С детства до взросления родитель отвечает за то, «сколько и нужно ли вообще». Ее мысль заключается в том, что со временем ребенок, которого кормят хорошей домашней едой и предоставляют полную свободу есть сколько ему хочется, вырастет «разбирающимся едоком».
«Авторитетная» модель также предусматривает такое поведение, при котором взрослый учит детей самостоятельно питаться правильно. Так, многие питаются хорошо только время от времени и излишне строго. В следующий раз, когда вы сядете есть, представьте, что вы идеальный родитель любимого ребенка. Правда, было бы здорово съесть горячую пищу, с переменой блюд, безо всякой спешки? Вы не будете наказывать себя разрушающими диетами, но и не будете есть слишком много вредного. В первую очередь при выборе еды вы должны думать о том, сколько питательных веществ получит ваш организм. Ну и, разумеется, получить удовольствие от еды. Необходимо выбрать «свои» продукты из «правильных» и питаться ими постоянно.
Искусство кормления, как оказалось, состоит не в том, чтобы запихивать «еще кусочек» в чей-то рот, какой бы здоровой ни была еда. И не в авторитарных требованиях воздерживаться от сладостей. Оно состоит в создании такой атмосферы питания, где, как в эксперименте Клары Дэвис, едоки свободно развивают собственные вкусы, потому что выбор на столе состоит из настоящей полезной пищи.
Новое движение за правильное кормление детей возникло из предположения, что детей можно научить «саморегулированию» с более раннего возраста, чем утверждалось ранее. Джилл Рэпли, британская акушерка и патронажная сестра, была недовольна старомодным взглядом, что детей нужно отлучать от груди с помощью кормления пюре с ложечки. Рэпли изобрела новую систему под названием «педприкорм детей с шести месяцев». Вместо кормления детей замысловатыми органическими пюре, замороженными в контейнерах со льдом, вы просто кладете небольшое количество еды перед ребенком: овощи, приготовленные на пару, мягкую грушу; затем кусочки тоста или даже ягненка. Всю еду можно есть руками, даже такие неоднородные продукты, как ризотто. Ребенок или попробует что-либо, или нет. Если он решит не делать этого, родитель не должен «наступать» на него с ложкой. Суть состоит в подражании условиям грудного вскармливания, когда ребенок сам выбирает количество нужной пищи.
Несомненно, всегда были такие родители, которые так и кормили своих малышей. Но как официальное движение педприкорм появился только десять лет назад – в результате новой рекомендации Всемирной организации здравоохранения предлагать ребенку твердую пищу не ранее чем в 6 месяцев.
В четыре месяца ребенок еще не готов брать еду самостоятельно, но в шесть месяцев многие дети на это способны.
В связи с этим Рэпли считает «логичным» полностью отказаться от кормления с ложечки и позволить детям учиться питаться «самостоятельно».
Радикальная точка зрения в поддержку педприкорма заключается в том, что, с точки зрения физиологического развития, мы можем осознанно глотать только после того, как научимся жевать. Дети, говорит Рэпли, не умеют перемещать пищу к глотке до того, как они полностью не освоили жевательный навык. Целью нововведения Рэпли было позволить малышам сначала научиться жевать. Многие первые блюда детей, питающихся таким образом, вызовут рвотные движения и сплевывания, но, по мнению Рэпли, это не плохо. Если ребенок срыгивает пастернак, это не повод отчаиваться, а знак того, что ребенок узнает различные вкусы и консистенции. Что же касается страха, что педприкорм вызовет удушье, Рэпли заявляет, что этого не произойдет: дети «вряд ли подавятся, если сами контролируют еду, поступающую им в рот».
Спустя десятилетие после появления этой системы педприкорм нашел восторженных последователей среди мам среднего класса. Они утверждали, что исключили все волнения и стрессы, возникающие из-за кормления детей.
Я говорила с людьми, которые утверждают, что эта система делает равным взаимодействие между ребенком и родителем, рядышком сидящими за столом.
Но, как и в случае споров в отношении грудного вскармливания против кормления из бутылочки, обсуждения педприкорма на сайтах по воспитанию детей может быстро превратиться в злобную перепалку между обеими сторонами. Более догматичные сторонники педприкорма утверждают, что кормление с ложечки в любой форме способствует замедлению развития ребенка.
Самое удивительное в литературе по педприкорму то, что эта система уничтожает традиционную роль родителей как кормильцев. Родитель больше не рассматривается как благодетельный раздатчик угощений, как мама-птичка, несущая червяков в свое гнездо. Родители, говорит Рэпли, должны противиться соблазну «помочь» ребенку, который пытается положить еду себе в рот. Они также не должны решать, когда нужно перестать пить молоко, или сколько нужно дать еды. Рэпли рекомендует также кормить детей грудным молоком в сочетании с твердой пищей, так как ребенок, питающийся грудным молоком, всегда находится «под контролем» и получит столько молока, сколько ему нужно. «Маме (ребенка) не нужно решать за него». Она не должна его торопить или подгонять. И уберите ножи, не нужно резать еду на маленькие кусочки. Главная роль родителя состоит не в покупке и приготовлении еды, любой, кроме фастфуда, готовых продуктов или повышающих риск удушья продуктов, вроде орехов, а в наблюдении.
Пока не все данные о педприкорме положительные. С одной стороны, мамы, которые придерживаются педприкорма, должны меньше сдерживать и довлеть над ребенком, чем мамы с традиционным кормлением с ложечки.
Дети, питающиеся таким образом, имеют больше возможностей есть ту же еду, которой питается вся семья. И это является положительным моментом при условии, что семья питается правильно.
Но в результате одного небольшого исследования американских матерей, которые придерживались системы педприкорма, выяснилось, что взрослые – и косвенно дети – ели избыточное количество сахара и соли и недостаточное количество микронутриентов, особенно фолата.
Существуют также сомнения в том, все ли дети физически достаточно развиты в шесть месяцев, чтобы брать кусочки еды. Профессор Шарлотта Райт, педиатр из Глазго, обнаружила на примере шестисот семей, что только 40 % детей на самом деле готовы перейти на самостоятельное питание в полгода. К девяти месяцам 90 % детей готовы спонтанно брать еду. Это стало для Райт указанием на то, что «неразумно» полагать, будто дети могут полностью перейти на самостоятельное питание, начав только пробовать твердую пищу. Другая проблема с педприкормом заключается в том, что, пока ребенок не достиг полугода, для перехода к самостоятельному питанию твердой пищей он может пропустить важный период с четырех до семи месяцев, когда он наиболее восприимчив к новым вкусам.
Возможно, педприкорм не единственный правильный способ кормить ребенка, потому что идеального приема и не существует. Но это доказывает, что детям нужно оказывать гораздо меньше помощи с кормлением, чем обычно думают родители. Особенно когда большая часть этой «помощи» приводит к обратным результатам.
Понимание, что не в наших интересах есть «еще кусочек» или доедать до конца блюдо, когда уже наелся, может занять годы, как и то, что люди, которые учили нас питаться, сами далеко не мастера в искусстве питания. Я знаю одного взрослого человека, младшего из четырех детей, чья мать кормила его из бутылочек для младенцев, когда он пошел в школу. Сейчас он средних лет и все еще проявляет интерес к детским смесям. Рано или поздно (лучше рано) нам всем нужно выйти из-под гнета родительской ложки.
Контейнер с обедом
Художник Рич Голд однажды сказал, что о контейнере с обедом нужно думать, как о «переносном алтаре дома», который мы приносим во враждебную среду школы. Это надежная коробка безопасности оформлена любимыми мультяшными персонажами вроде Человека-паука или Хэллоу Китти и наполнена едой, которая создает ощущение, что родители где-то рядом.

 

Возможно, мы вкладываем слишком много веры в чувство защищенности, которое возникает, когда берем с собой контейнер с едой. Проблема с обедом на вынос – это проблема с тем, каким образом мы кормим детей.
Родители верят, что еда из «волшебной коробки» принесет ребенку только пользу, потому что она приготовлена с любовью.
Содержимое обычного контейнера дает достаточно странное представление об обеде. Образец 1 314 школьных обедов, которые подавали в американских начальных школах в 2014 году, показал, что еда из дома содержала больше сахара, больше калорий, больше высокообработанных закусок, больше сладких напитков и меньше белка, клетчатки и кальция, чем школьные обеды.

 

 

Эту плохо сбалансированную пищу едят в изоляции, ни с кем не общаясь, за исключением, пожалуй, случаев спонтанных перекусов едой, которую удалось выменять («Отдашь батончик с хлопьями в обмен на шоколадку?»). Родители могут давать детям обед с собой, потому что они считают детей неразборчивыми в еде, но социологическое исследование 2009 года показало, что дети, питающиеся едой из столовой, гораздо более открыты для новой еды, чем дети, которые берут с собой еду из дома.
Но все-таки у этой «волшебной коробки» есть положительная сторона. Когда взрослые питаются самостоятельно, контейнер с обедом может стать отличным инструментом приучения себя к здоровому питанию.
Японский бенто – изобретенная в начале XX века алюминиевая коробка, разделенная на секции, – предлагает структуру, идеально разработанную для правильного питания. Прямоугольные отделения наполняются едой с различными вкусами, которая красиво выкладывается: рис, овощи, белок (тофу или рыба, жаренная в масле, несколько котлет или омлет по-японски), красивые фрукты.
Коробки, которые берут с собой из дома и дети, и бизнесмены, ненавязчиво подсказывают, какого размера должны быть порции, поэтому не нужно даже считать калории.
Макико Ито, автор системы питания Just Bento («Просто бенто»), с помощью этих коробочек похудел на 14 килограммов, так как в ней было сосредоточено внимание на «разнообразии и размере порции». Если вы едите только то, что находится в вашем бенто – 300 мл для маленьких детей, 600 мл для взрослых с умеренными аппетитами и 900 мл для любителей поесть, – то переесть просто невозможно.
Назад: Глава 3 Еда из детства
Дальше: Глава 5 Братья и сестры