4
Золотой стандарт

Чего же не хватает целенаправленной практике? Что еще требуется человеку для успеха, помимо усилий и выхода из зоны комфорта? Давайте поговорим об этом.

Как вы могли увидеть в первой главе, у разных людей целенаправленная практика дает разные результаты. Стив Фалун сумел запомнить 82 числа в последовательности, а Рене, приложившая не меньше усилий, всего 20. Принципиальная разница заключается в деталях подхода, который использовали Стив и Рене для развития памяти.

После того, как Стив продемонстрировал, что запомнить такое количество чисел возможно, его рекорд был побит, и неоднократно. Согласно данным Всемирного совета спортивных достижений в области памяти, в настоящий момент в мире есть как минимум пять человек, которые повторили последовательности из 300 чисел на официальном соревновании, и несколько десятков, которые осилили 100 чисел. На ноябрь 2015 года мировой рекорд принадлежал Цогбадраху Сайханбайару из Монголии, который на Открытом чемпионате по памяти на Тайване повторил последовательность из 432 чисел – в пять с лишним раз больше, чем когда-то Стив. Как и в случае со Стивом и Рене, разница между Стивом и действующим чемпионом – в особенностях их тренировок.

То же самое справедливо для любых других областей человеческой деятельности. Для каждой из них можно найти самый эффективный подход. Ну а эта глава будет посвящена самому эффективному подходу из всех – методу осознанного развития, «золотому стандарту» в сфере обучения, идеалу, на который нужно равняться.

Существуют такие виды деятельности, к которым попросту нет стандартных методов обучения, – например исполнение музыки в поп-группе, решение кроссвордов или народные танцы. Тут чаще используют «метод тыка», который дает непредсказуемые результаты. Кому-то повезло больше, например исполнителям классической музыки, математикам или танцорам балета: для их обучения применяются давно разработанные методики, доказавшие свою эффективность. Если вы будете усердно следовать им, вы с большой вероятностью добьетесь выдающихся успехов. Именно изучению таких видов деятельности я и посвятил значительную часть своей научной деятельности.

У всех их есть общие черты. Во-первых, в таких областях всегда существуют объективные (например, победа или поражение в шахматном турнире или гонках) или не совсем объективные (оценка жюри) способы оценки деятельности. Без четкого определения критериев успешности очень сложно, а порой и невозможно разработать эффективные методы обучения. Если неизвестно, к чему стремиться, то и как это делать, тоже непонятно.

Во-вторых, во всех этих областях царит жесткая конкуренция, вынуждающая постоянно совершенствовать свои навыки. В-третьих, эти навыки оттачивались десятилетиями или даже столетиями и для них существует устоявшаяся «школа». И наконец, в-четвертых, в таких сферах учителями и менторами выступают сами исполнители, которые со временем вырабатывают свои подходы для постепенного развития навыков. Совершенствование учебных методик и навыков идут рука об руку – развитие первых приводит к новым достижениям, которые в свою очередь стимулируют появление инновационных образовательных подходов. Такое взаимосвязанное развитие всегда идет путем проб и ошибок, когда практикующие специалисты на собственном опыте придумывают новые способы для совершенствования, отбрасывая неподходящие и оставляя удачные варианты.

Наиболее типичная в этом плане область – музыка, а именно обучение игре на скрипке или фортепиано. Здесь присутствует и высокая конкуренция, и отработанные веками методики обучения. Кроме того, чтобы встать в один ряд с лучшими исполнителями мира, и скрипачам и пианистам требуется 20 и более лет постоянной практики.

Короче говоря, на этом примере удобнее и проще всего изучать феномен выдающихся исполнителей. К моей большой удаче, завершив свое исследование возможностей человеческой памяти, я обратил внимание именно на способности музыкантов.

Осенью 1987 года я начал работать в Институте развития человека имени Макса Планка. Закончив работу со Стивом Фалуном, я какое-то время занимался исследованиями памяти в других областях, например у официантов, которые запоминают множество заказов, даже их не записывая, или актеров, которые заучивают роли. Я изучал мысленные образы, которые все эти люди разработали, чтобы улучшить свою память, однако вскоре наткнулся на препятствие: все они были «любителями», то есть не имели формального актерского или «официантского» образования, и развивали свои способности по наитию. Меня же интересовало, чего можно добиться с помощью четкой и строгой методики. Перебравшись в Берлин, я наконец получил возможность узнать ответ на этот вопрос, развернув исследование профессиональных музыкантов.

Большую роль в этом сыграла географическая близость Института Макса Планка к Берлинскому университету искусств, в котором учились 360 студентов четырех колледжей – изящных искусств, дизайна, исполнительских искусств, музыки. Уровень образования в последнем колледже оценивался особенно высоко. В число его выпускников входили дирижеры Отто Клемперер и Бруно Вальтер – известнейшие дирижеры XX века, а также композитор Курт Вайль, автор музыки к «Трехгрошовой опере» и знаменитой композиции «Баллада о Мэкки-Ноже» (Mack the Knife). Колледж год за годом выпускал в свет лучших в стране и мире пианистов, скрипачей, композиторов, дирижеров и других музыкантов.

В Институте Макса Планка я работал с двумя коллегами: Ральфом Крампом, студентом последнего курса, и постдоком Клеменс Теш-Рёмер. Втроем мы решили заняться изучением феномена успешности у музыкантов. Изначально мы думали сосредоточить свое внимание на мотивации, в частности, я хотел узнать, влияет ли мотивированность студентов на то, как долго и насколько успешно они занимаются.

В рамках нашего исследования мы изучали студентов скрипичного отделения: колледж был особенно славен своими скрипачами, и из нынешних выпускников через 10–20 лет наверняка выросли бы лучшие скрипачи мира. Разумеется, это можно было сказать не обо всех, ведь в колледже учились как хорошие, так и отличные и превосходные музыканты, что, кстати, позволило нам сравнить степень их мотивации и их достижения.

Для начала мы попросили преподавателей колледжа составить список студентов, которые, по их мнению, могли в будущем стать всемирно известными солистами, то есть лучшими из лучших. На каждом курсе были такие «звезды», своими способностями затмевавшие менее заметных учеников. В итоге мы получили список из четырнадцати имен. Для трех из них немецкий не был родным языком (что ограничивало наши возможности), а одна была беременна и не могла заниматься в полную силу. В конце концов у нас осталось 10 человек – 7 женщин и 3 мужчин. Кроме того, преподаватели назвали нам и просто отличных студентов, которых, однако, не считали будущими суперзвездами скрипичной сцены. Из них мы также отобрали десятерых человек того же пола и возраста, что и участники первой группы. Наконец, была у нас и третья группа, которая состояла также из 10 человек того же пола и возраста, которых преподаватели оценивали не столь высоко. В будущем их, вероятнее всего, ждала карьера учителей музыки: студенты этой группы были гораздо способнее среднего человека, однако не дотягивали до уровня скрипачей первой и второй групп. Многие из таких будущих учителей безуспешно пытались пробиться в программу обучения, предназначенную для будущих солистов, однако в итоге отступились. Они и составили нашу «хорошую» группу. Набрав группы «хорошистов», «отличников» и «лучших из лучших», мы смогли приступить к их изучению.

Кроме того, участвовала в исследовании и группа из 10 скрипачей среднего возраста из знаменитых на весь мир Берлинского филармонического оркестра и Симфонический оркестр Берлинского радио. Преподаватели колледжа сообщили нам, что их лучшие студенты скорее всего попадут в один из таких оркестров (или схожий по уровню. То есть состоявшиеся скрипачи служили для нас эдаким «приветом из будущего»: они давали нам возможность представить, что ждет лучших студентов через 10–20 лет.

Нашей целью было понять, что же отличает на самом деле выдающихся студентов от просто хороших скрипачей. До сих пор считалось, что все дело в некоем врожденном даре, таланте. Главенствовало мнение, что, сколько бы и как человек ни занимался, если у него нет таланта, ему ничего не добиться. Мы же хотели проверить, так ли это на самом деле.

Трудно описать, в чем состоит сложность в игре на скрипке тому, кто видел ее лишь на сцене у профессионалов. В умелых руках скрипка звучит божественно, в неумелых – так, словно кто-то решил потоптаться на кошачьем хвосте. Чтобы извлечь одну-единственную верную ноту с чистым и мощным звуком, а не с ужасным скрежетом, нужно долго тренироваться. И это лишь первый шаг на длинном и трудном пути освоения инструмента.

Усложняет задачу и отсутствие на грифе скрипки ладов, как на гитаре, отделяющих одну ноту от другой и гарантирующих не слишком глухой и не слишком резкий звук (во всяком случае, если гитара нормально настроена). Из-за этого скрипач, чтобы извлечь ноту, должен ставить пальцы точно в нужное место. Буквально миллиметр – и звук уже изменится. Если палец окажется слишком далеко, прозвучит совсем не та нота, что нужно. А теперь представьте, что таких нот в каждый момент исполнения у вас далеко не одна! Скрипачи часами играют гаммы, чтобы «научить» пальцы легко порхать со струны на струну. И это еще не все. Дальше музыканту предстоит освоить разные нюансы, например вибрато – технику, при которой подушечка пальца покачивается (но не скользит) из стороны в сторону на струне. Как можно догадаться, освоение этой техники тоже требует многочасовой практики.

При этом постановка рук считается самым легким этапом в овладении скрипкой. Использование смычка – вот где начинаются трудности. Когда по струне проводят смычком, его часть, которая называется «волос», захватывает струну и чуть-чуть тащит за собой. Затем отпускает струну, потом захватывает снова, и так происходит сотни и даже тысячи раз в секунду – в зависимости от частоты вибрации струны. Движение струны после соприкосновения со смычком и придает скрипке ее совершенно особенное звучание. Скрипачи контролируют громкость звука, сильнее или слабее прижимая смычок. При этом они должны оставаться в определенном диапазоне: если смычок прижать слишком сильно, скрипка завизжит, слишком слабо – издаст не столь ужасный, но тоже малоприятный звук. Мало того, этот самый допустимый диапазон зависит от положения смычка на струне: чем ближе к подставке, тем больше усилий нужно прилагать музыканту.

Для того чтобы извлекать из скрипки разные звуки, музыканты должны уметь по-разному водить смычком. Можно плавно водить им по струнам, резко отрывать его от скрипки, «пилить» струны туда-обратно, слегка отпускать их и прижимать снова, заставляя вибрировать, и т. д.

Например, существует такая техника, как спикатто, – когда смычок бросают на струну, извлекая короткий отрывистый звук, а еще сотийе – более быстрая версия спикатто. А также стаккато обыкновенное и летучее, деташе, мартеле, легато, акцент и т. д. и т. п. Разумеется, все эти техники предполагают полную скоординированность и с левой рукой.

Такими навыками не овладеешь за пару лет. Все участники нашего исследования играли на скрипке больше 10 лет (в среднем они впервые брали инструмент в 8 лет) и обучались по стандартной для детей схеме – в раннем возрасте приступили к систематическим еженедельным занятиям под присмотром учителя. Во время занятий учитель оценивал успехи ученика, ставил перед ним краткосрочные цели и выдавал домашние задания.

Большинство учеников проводили с учителем по часу в неделю. Таким образом, разница между ними заключалась только в том, сколько времени они посвящали занятиям дома. Ученики, которые потом поступали в Берлинский университет искусств, уже в 10–11 лет проводили за занятиями скрипкой по 15 часов в неделю. Дома они выполняли задания для развития определенных приемов, которые давали им учителя. С возрастом такие целеустремленные юные музыканты уделяли занятиям музыкой все больше и больше времени.

Обучение игре на скрипке отличается от освоения других навыков (например, игры в футбол или алгебры) тем, что набор умений, которых ждут от скрипача, достаточно стандартен. Большинство приемов игры на скрипке были изобретены сотни лет назад. За это время были отброшены и забыты не самые удачные способы держать скрипку или смычок и сохранены наиболее рациональные. Некоторые из них очень трудно освоить, однако студенту помогает то, что он всегда знает, что именно и как ему следует делать.

Что это значило для нас? То, что студенты Берлинского университета искусств были для нас идеальным объектом для изучения того, какую роль играет мотивация в достижении выдающихся успехов и что отличает хороших исполнителей от лучших.

Чтобы найти эти различия, мы провели множество бесед с каждым участником эксперимента. Мы узнали все об их музыкальной жизни: когда они начали заниматься музыкой, кем были их учителя, сколько часов они отводили на занятия и как менялась эта цифра с возрастом, какие конкурсы они выигрывали и т. д. Спросили мы, и что, по их мнению, влияет на совершенствование навыка игры – одиночные занятия или занятия в группе, игра в одиночку или в группе «для удовольствия», специальные занятия, репетиторство, прослушивание музыки, изучение теории музыки и т. д. Мы узнали, каких усилий требуют эти виды деятельности и какое удовлетворение приносят. Также мы попросили указать, сколько времени участники потратили на каждое из этих занятий во время предыдущей недели. Наконец, пытаясь понять, сколько часов они занимались музыкой за всю свою жизнь, мы попросили участников оценить среднее еженедельное количество часов, проведенных за одиночными занятиями, за все прошедшие годы.

Кроме того, 30 студентов обязались вести дневники, в которых на протяжении всей следующей недели указывали, сколько точно времени они потратили на те или иные занятия. Все действия разбивались на отрезки по пятнадцать минут и включали сон, приемы пищи, посещение занятий, учебу, одиночные и групповые репетиции, выступления на сцене и т. д. Спустя неделю мы уже хорошо себе представляли, как и чем живут наши участники, и были в курсе музыкальной биографии каждого из них.

На бо́льшую часть наших вопросов студенты из всех трех групп ответили одинаково. Почти все согласились, что наиболее важны для развития навыка одиночные занятия. Вслед за ними шли групповые занятия, уроки, выступления на сцене (особенно сольные), прослушивание музыки и изучение теории. Многие также отметили, что для успешных выступлений им необходимо высыпаться: иногда для восстановления сил студенты спали не только всю ночь, но и урывали часок среди дня.

Важный вывод, сделанный нами из этих данных, заключался в том, что большинство занятий, которые студенты оценили как полезные для развития, были трудоемкими и сложными. Исключение составили лишь прослушивание музыки и сон. Абсолютно все участники считали, что совершенствовать навык игры очень тяжело и что процесс этот нельзя отнести к числу приятных. Другими словами, среди участников не было студентов, которые просто обожали бы заниматься и потому меньше нуждались бы в мотивации. Все они были замотивированы на тяжелый труд, потому что знали: он необычайно важен для успеха.

Второй важнейший вывод заключался в том, что студенты каждой группы отличались от своих учеников только количеством часов, которое они тратили на одиночные занятия.

Мы собрали данные о количестве часов, которые участники потратили на музыкальные упражнения за всю свою жизнь вплоть до 18 лет – момента поступления в институт. Конечно, однозначно полагаться на их память было нельзя, но мы все же решили сделать такое допущение: как правило, серьезно настроенные на музыкальную карьеру дети выделяют конкретное время для занятий и редко их пропускают. Мы решили, что оценкам участников можно доверять. Что же мы выяснили? Лучшие из музыкантов в среднем посвятили занятиям музыкой больше времени, чем «отличники», а те – больше чем «хорошисты». Если говорить точнее, то средний студент из группы наименее успешных до 18 лет «наиграл» на скрипке 3420 часов, из группы «отличников» – 5301 час и из группы «суперзвезд» – 7410 часов.

Никого из участников нашего исследования нельзя было назвать лентяем: даже наименее усердные студенты за свою жизнь занимались несколько тысяч часов, что намного превышает показатели любого человека, играющего только ради удовольствия. Однако разница все же была налицо.

Изучив полученные данные подробнее, мы выяснили, что наибольшее расхождение во времени занятий приходится на школьный и подростковый возраст. Вполне логично: в это время ребенку особенно сложно подолгу заниматься музыкой, ведь есть еще школьные уроки, общение с друзьями, вечеринки и т. д. Наше исследование показало, что ученики, которые смогли в этом возрасте сохранить и даже увеличить продолжительность занятий скрипкой, в итоге оказались в группе «суперзвезд».

Мы также подсчитали количество часов у группы музыкантов из двух вышеназванных берлинских оркестров и выяснили, что до 18 лет они в среднем посвятили скрипке 7336 часов – практически столько же, сколько лучшие студенты музыкального колледжа.

Стоит отметить, что мы не учли некоторые факторы, которые могли повлиять (и вероятно, повлияли) на уровень развития навыков у наших участников – например хорошие преподаватели. Дети, которым повезло с учителями, вероятно, прогрессировали быстрее тех, кто ходил лишь к посредственным преподавателям.

В целом из нашего исследования можно было сделать два вывода. Во-первых, чтобы стать выдающимся скрипачом, нужно несколько тысяч часов практиковаться. Мы не обнаружили никаких исключений из этого правила. Во-вторых, даже среди способных студентов, отобранных в лучший музыкальный институт Германии, значительно успешнее были те, кто в среднем потратил на занятия скрипкой больше времени.

Та же закономерность наблюдается и у представителей других профессий, не только музыкантов. Тем не менее, прежде чем с уверенностью говорить о существовании такой схемы, исследователю нужно убедиться, что он может объективно оценить общее количество часов, потраченных на развитие навыка, и выделить справедливые критерии оценки лучших, отличных и хороших исполнителей. Это не всегда просто, однако, как говорит опыт, при соблюдении этих двух условий в итоге выясняется, что успешность напрямую зависит от количества часов.

Несколько лет назад я и мои коллеги, Карла Хатчинсон и Натали Сакс-Эрикссон (которая к тому же моя жена), провели исследование группы балетных танцоров. Мы хотели выяснить, насколько важны для успешных выступлений регулярные занятия. Для эксперимента мы отобрали танцовщиков из труппы Большого театра в России, Национального балета Мексики и американских «Бостонского балета», «Танцевального театра Гарлема» и «Кливлендского балета». Мы спросили их, как давно они начали танцевать и сколько часов в неделю они уделяют занятиям (по большей части в студии под руководством наставника). Мы специально попросили их не учитывать часы репетиций и выступлений. Уровень мастерства оценивался по тому, где танцует участник – в труппе местного уровня (такой как «Кливлендский балет»), национального («Танцевальный театр Гарлема») или международного (Большой театр или «Бостонский балет»), а также по статусу участника в труппе: является ли он солистом, ведущим танцовщиком или рядовым. Средний возраст танцовщиков составил 26 лет, но младшему из группы было всего 18. Чтобы сравнивать сопоставимые величины, мы решили собрать данные о количестве часов, потраченных танцорами на занятия до 17 лет, и сравнить уровень их мастерства к 18 годам.

Нам пришлось работать не со строго определенными объективными параметрами, однако мы вновь обнаружили связь заявленного количества часов и успешности танцора. Чем больше человек занимался, тем лучше танцевал – во всяком случае, если судить по статусу участника и оценкам его коллег по труппе. Чтобы достичь определенного уровня мастерства, участникам из всех стран понадобилось примерно одинаковое количество часов.

Как и в случае со скрипачами, единственным фактором, отделяющим одну группу от другой, было общее количество часов занятий. В среднем к своим 20 годам танцоры занимались более 10 000 часов. Некоторые – гораздо больше, другие – гораздо меньше. И вновь эта разница коррелировала с тем, насколько хорош был участник как танцор. В ходе исследования мы также не обнаружили людей с «прирожденным» даром, благодаря которому они могли бы тренироваться меньше, но получать те же результаты. Исследования других ученых в этой же области подтвердили наши выводы.

На сегодня мы, опираясь на данные исследований в разных областях человеческой деятельности, можем с уверенностью утверждать, что выдающихся результатов невозможно достичь без выдающихся тренировок. Никто из известных мне ученых даже не сомневается в этом. Не важно, какую область они исследовали – музыку, танцы, индивидуальные или командные виды спорта, любые сферы с объективными критериями оценки, – результат всегда был один: лучшие из лучших тратили на развитие своих навыков огромное количество времени. Так, ученые, изучавшие лучших в мире шахматных игроков, выяснили, что для статуса гроссмейстера нужно постоянно играть в шахматы не меньше 10 лет. Даже Бобби Фишер, в свое время самый молодой гроссмейстер мира и один из лучших шахматистов в истории, занимался шахматами девять лет, прежде чем получить статус гроссмейстера. За прошедшие годы гроссмейстеры только молодеют, но это стало возможным благодаря развитию учебных методик, которые позволяют быстрее развивать у детей шахматные навыки. Тем не менее, чтобы стать гроссмейстером, по-прежнему нужны годы и годы.

В высокоразвитых областях деятельности – с многолетней историей и методиками обучения, которые оттачивались поколение за поколением, – поразительно сходятся принципы развития навыков у отдельных личностей. В балете, фигурном катании, гимнастике и музыке преподаватели применяют практически один и тот же набор принципов. Этот набор, с которым я впервые столкнулся, изучая скрипачей в Берлине, я назвал методом осознанного развития и с тех пор исследовал его применительно к самым разным областям деятельности. Опубликовав с коллегами результаты исследования скрипачей и их способностей, мы следующим образом описали осознанное развитие.

Сперва мы отметили, что уровень мастерства в музыкальной и спортивных сферах со временем значительно вырос, а отдельные исполнители заметно повысили уровень владения своими навыками, так же как и преподаватели и тренеры освоили и придумали новые методики обучения этим навыкам. Повышение уровня мастерства всегда было связано с появлением таких методик, и сегодня человек, который хочет добиться успеха в указанных областях, не сможет сделать этого без помощи преподавателей. Стандартный подход к обучению включает один или два занятия с преподавателем в неделю, после которых ученик получает домашнее задание. Как правило, учителя, исходя из индивидуальных особенностей ученика, подбирают задания такого рода, чтобы подтолкнуть его к выходу за пределы зоны комфорта. Именно эти задания мы с коллегами и окрестили «осознанным развитием».

Другими словами, мы назвали осознанным развитием методику, которая отличалась от других видов целенаправленного развития. Во-первых, принципы осознанного развития применимы только в уже устоявшихся областях деятельности, лучшие представители которых заметно выделяются на фоне новичков. Под это определение лучше всего подходят музыка, балет и прочие виды танцев, шахматы, индивидуальные и командные виды спорта, такие как гимнастика, фигурное катание или прыжки в воду. А какие сферы не годятся для осознанного развития? Те, в которых практически полностью отсутствует прямая конкуренция (например, садоводство или другие хобби), а также многие офисные виды работ. К менеджерам, учителям, электрикам, инженерам или консультантам применить принципы осознанного развития непросто – в основном потому, что у них отсутствуют объективные критерии успешности.

Во-вторых, осознанное развитие невозможно без учителя, который снабжает ученика специально подобранными для него заданиями. Чтобы такие учителя появились, сперва должны появиться отдельные выдающиеся исполнители, которые, отработав определенные методики развития навыков, смогут передать их дальше.

Это определение поможет нам разграничить целенаправленное развитие – когда человек изо всех сил старается развить какой-то навык, – и осознанное развитие, предполагающее, что человек также старается изо всех сил, однако делает это с полным пониманием того, что он делает. Такое понимание обычно опирается на предыдущие достижения в области и полное понимание того, каким образом они стали возможны.

Подводя итоги, можно выделить несколько признаков методики осознанного развития:

Осознанное развитие возможно за счет использования уже опробованных и отобранных другими людьми наиболее эффективных методик обучения. Расписание занятий должен составлять учитель или тренер, который может оценить уровень мастерства наилучших представителей профессии и знает, как можно его достичь.

Для осознанного развития человек должен постоянно выходить за пределы зоны комфорта и пытаться «прыгнуть выше головы». Это тяжело и малоприятно.

Принципы осознанного развития предполагают четко определенные конкретные цели, иногда направленные на совершенствование какой-то одной характеристики. Цель «стать лучше» не подойдет. После постановки конечной цели учитель или тренер должен разработать план, состоящий из множества мелких задач, выполнение которых позволит человеку двигаться в нужном направлении. Развитие какой-то одной черты, связанной с поставленной целью, позволяет понять, что труды были не напрасны.

Осознанное развитие не зря называется «осознанным» – оно требует от человека полной концентрации и понимания того, что происходит. Просто следовать указаниям и инструкциям учителя тут недостаточно. Необходимо сосредоточиться на конкретной цели: это позволит при необходимости внести коррективы в процесс обучения.

Осознанное развитие невозможно без обратной связи. В самом начале пути человек получает отклик от учителей или тренеров, которые отслеживают прогресс своего ученика, указывают ему на слабые места и подсказывают, как их можно исправить. Однако со временем человек должен научиться самостоятельно отслеживать свои успехи, замечать ошибки и вносить соответственные коррективы. Для объективной самооценки необходимы подробные мысленные представления.

Осознанное развитие приводит к появлению таких представлений и зависит от них. Развитие навыков взаимосвязано с развитием мысленных образов. По мере роста мастерства эти образы становятся все более детализированными и эффективными, стимулируя дальнейший рост. Благодаря ментальным образам возможно отслеживать собственный прогресс: они подсказывают нам, как делать что-то правильно, и помогают замечать и исправлять ошибки.

Осознанное развитие почти всегда предполагает совершенствование уже существующих навыков, в основном за счет совершенствования их отдельных аспектов. Со временем развитие отдельных аспектов приводит к общему повышению мастерства. Таким образом, новые навыки возникают на базе уже существующих. Именно поэтому очень важно в начале обучения получить нужные фундаментальные базовые навыки, чтобы не пришлось тратить на них время в будущем.

Как можно заметить, для методики осознанного развития характерны строго определенные черты. Вам понадобится учитель или тренер, который поможет развить конкретные навыки, опираясь на отработанный комплекс знаний. Сама область должна быть связана с навыками, которым в принципе можно обучить. Под все эти критерии подпадает не так много сфер деятельности.

Но не переживайте: даже если вы работаете в профессии, к которой нельзя применить все принципы осознанного развития, эта методика все равно поможет вам разработать наиболее эффективный подход к развитию нужных навыков.

Чтобы привести пример, давайте снова вспомним наш эксперимент с запоминанием чисел. Когда Стив приступил к занятиям, он не применял принципы осознанного развития: во-первых, до него никто не мог запомнить по 40–50 чисел, а значит, и выступить в роли его ментора. Тогда лишь некоторые люди могли запомнить по 15 цифр. Во-вторых, в те времена не существовало никаких учебников, и Стив двигался вперед вслепую, методом проб и ошибок.

Сегодня сотни людей тренируются в запоминании чисел и участвуют в специальных соревнованиях. Некоторые из них преодолевают рубеж в 300 цифр и даже больше. Как им это удается? Насколько мне известно, не благодаря принципам осознанного развития (в строгом смысле), ведь тренеров, натаскивающих на запоминание числовых последовательностей, так и не появилось.

Тем не менее кое-что со времен Стива изменилось: возникли проверенные предыдущими поколениями методики развития такого типа памяти. Все они представляют собой варианты разработанного Стивом метода, когда он разбивал цифры на группы, а потом запоминал последовательность уже этих групп.

Я своими глазами видел, как работает этот метод, когда встречался с И Ху во время исследования, посвященного одному из рекордсменов в области запоминания цифр Фэном Ваном из Китая. В 2011 году Фэн поставил мировой рекорд, повторив последовательность из трехсот цифр со скоростью одна цифра в секунду. Когда помощник профессора Ху протестировал систему кодирования Фэна, выяснилось, что тот использовал метод, похожий на метод Стива, только более проработанный. Тренируя память, Фэн прибегал к хорошо известным методикам, которые мы описывали ранее.

Сперва он составил список запоминающихся образов, каждый из которых привязал к паре цифр от 00 до 99. Затем создал «карту» конкретных мест и объектов – аналогично известному со времен древних греков «методу Локи». Услышав последовательность цифр, Фэн разбивал их на группы по четыре, затем ассоциировал первую и вторую пары цифр с конкретными образами и «перемещал» их в подходящее место на мысленной карте. Например, последовательность 6389 он закодировал как образы «банан» (63) и «монах» (89) и поместил их в воображаемый горшок: «В горшке лежит банан, монах очищает банан». Прослушав всю последовательность и мысленно пройдясь по придуманной им карте объектов, Фэн вспомнил цифры: созданные образы ему в этом помогли. Как и Стив когда-то, Фэн привязал цифры к объектам, уже существующим в его долговременной памяти, и тем самым обошел ограничения памяти кратковременной . Разница была лишь в том, что Фэн использовал для этого более продуманный способ.

Сегодня человек, который хочет развить память, может опираться на опыт предыдущих поколений. Для этого нужно просто определить лучших в своей области – что несложно, так как в любой сфере существуют объективные критерии отбора, – и понять, какие методики они использовали. И хотя на помощь репетиторов тут полагаться не приходится, к услугам желающих развить память – советы бывших и действующих рекордсменов, собранные в их интервью или книгах. Таким образом, тренировка памяти для запоминания последовательностей цифр в полной мере не является методикой осознанного развития, но задействует один из ее главных принципов – учебы у лучших из лучших по опробованным методикам. Как мы видим, этого оказалось достаточно для резкого качественного скачка в данной области.

Старайтесь задействовать как можно больше принципов осознанного развития, и в какой области вы бы ни работали, вас ждет успех. В реальности это обычно сводится к применению методик целенаправленного развития с тремя дополнительными шагами: определить наилучших в данной сфере, выяснить, какие действия привели их на вершину успеха, понять, что нужно сделать, чтобы эти действия повторить.

Чтобы ранжировать исполнителей в той или иной области, нужны объективные критерии, как, например, в индивидуальных видах спорта. Выбрать лучших среди представителей исполнительских искусств тоже несложно: несмотря на изрядную субъективность оценок, в этой сфере все же существуют устоявшиеся стандарты, которым должны соответствовать специалисты мирового класса. (Когда речь заходит о групповых видах спорта или искусства, задача усложняется. Впрочем, как правило, все равно ясно, является ли отдельный исполнитель лучшим или худшим среди других.) В некоторых областях определить лучших не так-то просто. Как, например, выбрать лучшего врача, пилота или учителя? По каким критериям можно определить лучшего менеджера, архитектора или маркетингового специалиста?

Если вам нужно найти лучшего специалиста в той области, где отсутствуют четкие правила, индивидуальная конкуренция или объективные критерии успешности (временные или оценочные), не забывайте: субъективные суждения не адекватны действительности. Исследования показывают, что на наше восприятие профессионализма другого человека влияют его образование, опыт, узнаваемость, возраст, дружелюбность и привлекательность. Мы уже отмечали, что зачастую люди склонны считать более опытных врачей лучшими специалистами, а обладателей нескольких ученых степеней – более компетентными в любой области. Исследования доказали, что даже в музыке, где существуют достаточно объективные критерии оценки, на мнение судей влияют такие нерелевантные факторы, как репутация, пол и внешняя привлекательность музыканта.

Во многих сферах бывает и так, что общепризнанные «эксперты», если судить объективно, таковыми вовсе не являются. Мой любимый пример – знатоки вина и сомелье. Считается, что развитые рецепторы позволяют им выделять тонкие нюансы вкуса, незаметные для большинства из нас. Однако многочисленные исследования показали, что это далеко не так. Известно, что эксперты совершенно по-разному оценивают разные виды вин. Но, как сообщило в 2008 году издание Journal of Wine Economics, зачастую специалисты и вовсе противоречат сами себе.

Несколько лет назад владелец небольшой калифорнийской винодельни Роберт Ходжсон обратился с интересной идеей к главному судье конкурса вин крупной калифорнийской выставки, в котором ежегодно представляют к участию тысячи вин. Ходжсон предложил провести эксперимент. В ходе конкурса каждый судья дегустирует по 30 вин за один тур, все они разливаются в одинаковые бокалы и никак не маркируются. Суть эксперимента заключалась в том, чтобы трижды включить в конкурс одно и то же вино и посмотреть, одинаково ли оценят его судьи все три раза.

Главный судья поддержал идею Ходжсона. Эксперимент проходил во время четырех выставок, с 2005-го по 2008 год. Выяснилось, что очень немногие судьи одинаково оценивали трижды попробованное ими одно и то же вино. Нередко случалось, что разница в оценках составляла целых 4 балла: первый образец судья оценивал в 91 балл, второй – в 87, а третий – в 83. 4 балла для вина – это много: 91 балл считается высокой оценкой и присуждается самым дорогим винам, в то время как 83 балла – оценка посредственного вина. Некоторые судьи присуждали одному образцу из трех золотую медаль, а второму – бронзовую или вовсе никакую. Каждый год встречались судьи, которые меньше других противоречили себе в оценках, однако на следующий год их оценки оказывались наиболее разноречивыми. Никто из судей (среди них были сомелье, критики, виноделы, закупщики и продавцы вина) не был последователен в своих оценках.

Исследования показали, что во многих областях специалисты справляются со своей работой ничуть не лучше людей, которые мало или вовсе ничего в ней не понимают. В книге «Карточный домик: миф как основа психологии и психотерапии» (House of Cards: Psychology and Psychoterapy Built on Myth) ученый Робин Доус описывает исследование, в ходе которого выяснилось, что терапия, проведенная сертифицированными психиатрами и психотерапевтами, по эффективности не уступает терапии, проведенной людьми с весьма приблизительными представлениями о психологии.

То же справедливо и для финансовых экспертов: они выбирали «удачные» ценные бумаги для покупки с той же частотой, что и новички фондового рынка или генераторы случайных чисел. И, как мы заметили ранее, врачи общей практики с десятками лет опыта за плечами зачастую работают хуже (по объективным оценкам) прошлогодних выпускников – в основном потому, что у последних знания более актуальные и свежие. Вопреки распространенному мнению опыт врача или медсестры вовсе не гарантирует хорошего знания им своего дела.

Вывод прост: лучших в своей области специалистов определить непросто. В идеале для этого нужны объективные критерии оценки или хотя бы максимально приближенные к объективным. Например, в областях, где напрямую оценивается работа человека или созданный им продукт – у сценаристов или программистов, – стоит обращать внимание на мнение коллег, не забывая, впрочем, об их возможной предубежденности или пристрастности. Однако многие специалисты, включая врачей, психотерапевтов и учителей, работают сами по себе, и их коллеги имеют слабое представление об уровне их мастерства и применяемых ими методиках. Поэтому имеет смысл ориентироваться на профессионалов, которые часто сотрудничают со многими коллегами: наглядный пример – медсестры, нередко ассистирующие разным хирургам. Также стоит обращать внимание на тех, к кому обращаются за советом. Разузнайте, кого из коллег специалисты считают самым сильным профессионалом, но не забывайте о том, что их суждениям, возможно, не стоит доверять.

Если область вам знакома (например, связана с вашей работой), постарайтесь хорошенько обдумать, что значит в ней «быть профессионалом» и как это можно оценить. Затем изучите людей, которые показывают наилучшие результаты в направлениях, наиболее важных для вашей области. Помните, что в идеале вам нужно определить объективные воспроизводимые критерии оценки, по которым можно будет регулярно отделять лучших исполнителей от посредственных.

Определив лучших из лучших в вашей области, можно переходить к следующему этапу: попытаться понять, чем они отличаются от менее успешных коллег и какие действия привели их к успеху. Это не так-то просто. Почему у одного преподавателя дети учатся лучше, чем у другого? Почему у одного хирурга пациенты выживают чаще, чем у другого? Почему один менеджер продает больше другого? Конечно, можно пригласить эксперта и попросить его со стороны оценить работу коллеги, но стоит учитывать, что даже опытные профессионалы не всегда могут понять, что именно отличает лучших исполнителей от всех остальных.

Тут очень важную роль играют мысленные представления. Во многих областях на уровень мастерства сильно влияет качество мысленных образов, которые по своей сути сложно поддаются наблюдению и измерению. Давайте еще раз вернемся к тренировкам памяти. Человек, который видел фильм про Стива Фалуна, где тот проговаривал последовательность из 82 цифр, и про Фэна Вана, который запомнил 300, очевидно, понимает, что Ван справился с задачей лучше. Но вот почему так вышло, он сказать не сможет. Лично я знаю почему – но только оттого, что провел два года, изучая Стива и логику его мыслительного процесса и придумывая эксперименты для изучения его ментальных представлений. Точно так же я поступал и тогда, когда работал с Фэном Ваном. Благодаря этому опыту я могу с легкостью определить важнейшие отличия Стива от Фэна, но это все-таки исключение из правила. Ученые-психологи только начинают понимать роль, которую играют мысленные образы в успешности. Существует очень мало областей, относительно которых мы можем с уверенностью сказать: «В этой сфере выдающиеся профессионалы используют такие-то и такие-то мысленные представления, которые более эффективны, чем другие, по таким-то и таким-то причинам». Если вас в принципе интересует психология, попробуйте поговорить со специалистами интересующего вас направления и попытайтесь понять, какие способы решения рутинных задач они выбирают и почему. Правда, даже с таким подходом вам скорее всего удастся лишь ненамного приоткрыть завесу тайны их успеха, потому что зачастую лучшие мастера своего дела и сами не знают, почему они лучшие. Более подробно эту дилемму мы обсудим в седьмой главе.

К счастью, в некоторых случаях можно и вовсе не гадать о причинах отличия лучших от остальных, просто обратив внимание на то, каковы особенности их подхода к тренировкам и занятиям. Например, в 20–30-е годы XX века финский бегун Пааво Нурми поставил 22 мировых рекорда на дистанциях от 1,5 до 20 километров. На протяжении нескольких лет никто не мог превзойти Пааво, какую бы дистанцию тот ни выбрал, все просто соревновались за второе место. Но постепенно остальные бегуны поняли, что Нурми выигрывает гонку за гонкой благодаря особенному подходу к занятиям: он бегал с секундомером, прибегал к интервальным тренировкам и занимался круглый год без перерывов, чтобы не выпасть из ритма. Как только эти методики стали использовать повсеместно, общий уровень бегунов резко вырос.

Отсюда следует вывод: повстречав на своем пути «звезду», постарайтесь понять, что́ этот человек делает не так, как остальные. Конечно, не всё будет иметь отношение к его успешности, но для начала это все-таки неплохо.

И не забывайте о своей цели – сделать свое собственное целенаправленное развитие более продуктивным. Если вы понимаете, что какой-то подход работает, не отказывайтесь от него. Если наоборот – бросайте без сожаления. Чем больше ваши тренировки будут похожи на тренировки лучших в этой области профессионалов, тем выше будет результат.

По возможности всегда работайте под присмотром хорошего наставника, который понимает, что́ требуется для разработки продуктивного режима занятий, и сможет подогнать его под ваши индивидуальные нужды.

Такой инструктаж совершенно необходим в таких областях, как музыка или балет, где для достижения высокого уровня мастерства требуется 10 лет и больше, а навыки развиваются «послойно», надстраиваясь один над другим. Знающий учитель поможет создать хорошую базу, к которой вы сможете без проблем «пристроить» новые навыки. К примеру, для игры на фортепиано необходимо с самого начала правильно поставить руки. Простые композиции можно играть и неправильными пальцами, но для исполнения более сложных вещей требуется отработанный навык правильной постановки рук. Опытный учитель знает и понимает это. Ученик же, каким бы мотивированным он ни был, вряд ли справится с такой задачей в одиночку.

Наконец, не стоит забывать и о том, что преподаватели служат источником ценной обратной связи. Они не просто сообщают вам о ваших ошибках. Хорошего учителя математики, например, интересует не только то, решил ли ученик задачу. Ему важно и ка́к он это сделал. При необходимости профессиональный преподаватель даст совет и расскажет, как эту же задачу можно решить более коротким или эффективным путем.

Результаты исследования скрипачей, которое мы провели вместе с Ральфом Крампом и Клеменс Теш-Ремер, увидели свет в 1993 году. Эта публикация вызвала большой интерес у наших коллег, интересующихся схожими темами, и в дальнейшем на нее неоднократно ссылались ученые. Однако только в 2008 году, когда была опубликована книга Малкольма Гладуэлла «Гении и аутсайдеры», наше скромное исследование привлекло внимание широких масс. Рассуждая о природе гениальности, Гладуэлл провозгласил «правило 10 000 часов». Согласно этому правилу, чтобы стать экспертом практически в любой области, требуется 10 000 часов практики. Мы и впрямь упоминали это число, рассказывая о среднем количестве часов, которые лучшие скрипачи тратили на индивидуальные занятия до своего двадцатилетия. Гладуэлл подсчитал, что The Beatles прорепетировали 10 000 часов, играя в Гамбурге в начале 70-х, а Билл Гейтс посвятил столько же времени программированию, в результате чего и стал основателем Microsoft. По предположению Гладуэлла, правило 10 000 часов справедливо почти для любого рода деятельности.

Конечно, звучит это правило крайне привлекательно. Во-первых, его легко запомнить: если бы речь шла об 11 000 часов репетиций у наших скрипачей, эта фраза не разлетелась бы повсюду с таким же успехом. Во-вторых, это правило отвечает вечной потребности человека искать во всех простую причинно-следственную связь: потрать 10 000 часов – и станешь экспертом в чем угодно.

К сожалению, это правило ошибочно, и вот по каким причинам. Во-первых, никакого особенного волшебства в числе 10 000 нет. Гладуэлл с тем же успехом мог упомянуть среднее количество часов, потраченных на занятия скрипачами к возрасту 18 лет – то есть примерно 7400 часов. Но он предпочел выбрать более круглое и красивое число. Как бы то ни было, ни к 18, ни к 20 годам скрипачей и близко нельзя было назвать мастерами своего дела. Они очень хорошо владели инструментом и были многообещающими студентами, однако им предстояло пройти еще очень долгий путь. Пианисты в среднем одерживают победы на международных конкурсах в возрасте примерно 30 лет, а это 20–25 тысяч часов практики. 10 000 часов – всего лишь половина этого длинного пути.

Кроме того, само число сильно зависит от сферы деятельности. Стив Фалун стал обладателем лучшей в мире памяти (на тот момент), когда у него за плечами было всего 200 часов практики. Я не знаю, сколько часов потратили на тренировки нынешние рекордсмены, но практически уверен, что это число – меньше 10 000.

Во-вторых, это число для наших скрипачей было лишь средним значением. Половина участников группы «суперзвезд» не преодолела планку в 10 000 часов. Гладуэлл этого не понял и ошибочно утверждал, что все скрипачи группы провели за занятиями по 10 000 часов.

В-третьих, Гладуэлл никак не различал целенаправленные осознанные занятия скрипачей из нашего исследования и другие действия, которые можно при желании назвать занятиями музыкой. Например, в доказательство существования правила 10 000 часов он приводил The Beatles: якобы в период с 1960-го по 1964 год группа отыграла в Гамбурге 1200 раз по 8 часов за концерт. В 2013 году Марк Льюисон выпустил подробнейшую биографию группы под названием «Настройся на волну», в которой подсчитал, что реальное количество часов составляет примерно 1100. Таким образом, The Beatles стали знаменитыми и успешными, далеко не достигнув пресловутого барьера в 10 000 часов. Что еще более важно, выступления совсем не идентичны занятиям. Конечно, после многих выступлений в Гамбурге группа наверняка стала играть лучше – в основном потому, что они играли одни и те же песни и постоянно видели реакцию публики на свою работу. Благодаря постоянному отклику они находили способы улучшить свои выступления. Но все-таки часовое выступление перед толпой, когда тебе нужно выдать наилучший из возможных результатов, отличается от часа занятий, нацеленных на исправление конкретных недостатков – а именно так и занимались студенты скрипичного отделения в Берлине.

Не стоит упускать из виду и то, что, по мнению Льюисона, своим успехом The Beatles были обязаны не тому, что они хорошо исполняли чужие композиции, а своим собственным песням. Если мы считаем за факт то, что они прославились благодаря многочасовой практике, тогда следует определить занятия, которые позволили Джону Леннону и Полу Маккартни (авторам большинства песен) развить навыки написания песен. Часы, проведенные на сцене в Гамбурге, вряд ли могли чем-то помочь в этом Леннону и Маккартни.

Осознанное развитие предполагает наличие конкретной цели, а просто занятия – нет. Это очень важное различие: нужно понимать, что не всякие занятия приводят к повышению уровня владения навыком, что мы видели на примере музыкантов и танцоров балета. Осознанное развитие и связанные с ним виды практических занятий включают индивидуальные тренировки, рассчитанные на одного человека, которые ставят своей целью улучшение конкретных, строго определенных параметров.

Ну а главная проблема с «правилом 10 000 часов» состоит вот в чем: хоть сам Гладуэлл и не формулировал эту мысль, многие его читатели пришли к выводу, что практически любой из них может стать экспертом в любой области, потратив на это 10 000 часов. В моем исследовании не говорилось ничего подобного. Чтобы я мог такое заявить, мне бы пришлось сначала набрать группу из случайно отобранных людей, велеть им 10 000 часов заниматься на скрипке и только потом оценить результаты. Наше же исследование лишь показало, что из тех студентов, кто изначально был достаточно хорош, чтобы их приняли в Берлинский университет искусств, наибольшего успеха добились те, кто в среднем потратил больше часов на одиночные занятия.

Пока что вопрос о том, может ли абсолютно любой человек достичь мастерства в любой области по его выбору, остается открытым. В следующей главе мы еще обсудим эту тему. Тем не менее в том нашем исследовании не было никаких предпосылок для такого вывода.

Впрочем, один верный вывод у Гладуэлла был, и его стоит повторить: чтобы добиться успеха в устоявшейся области с богатой историей, нужно прилагать огромные усилия на протяжении многих лет. Возможно, ровно 10 000 часов на это не понадобится, но несколько тысяч – обязательно.

Подтверждение тому мы видели у скрипачей и шахматистов, но они – не единственный пример. Писатели и поэты часто долгие годы пишут «в стол», прежде чем создать по-настоящему удачное произведение, а ученых в среднем от первой публикации до наиболее значимой отделяет примерно 10 лет. Исследование композиторов, проведенное психологом Джоном Р. Хейсом, показало, что с момента начала занятий музыкой и до создания выдающейся композиции в среднем проходит два десятка лет, но никогда не менее десяти. В правиле 10 000 часов Гладуэлла было зерно истины: чтобы стать лучшим из лучших в своей области, нужно потратить на это многие годы.

Впрочем, говоря о тяжких усилиях, которые нужно приложить, чтобы стать хорошим музыкантом, шахматистом или ученым, мы как-то забываем об очень важном выводе нашего исследования скрипачей. Мы словно запугиваем людей этими огромными числами. Мало кто воспримет это как вызов, как интересную задачу. Большинство из нас просто скажет: «Нет, это не для меня. Десять тысяч часов? Я и пытаться не буду». Как было верно замечено в комиксе «Дилберт», «если ты хочешь заниматься одним и тем же делом на протяжении десяти тысяч часов, значит, у тебя проблемы с головой».

Но я все же считаю, что основной вывод нашего исследования заключался не в этом. При правильной методике тренировок у человека есть невероятные возможности развить уровень своего мастерства абсолютно в любой области. Даже позанимавшись чем-то 200 часов, вы увидите значительный прогресс. Вспомните хотя бы, куда привели 200 часов занятий Стива Фалуна. Но это же только начало: вы можете двигаться вперед и вперед, становиться все лучше и лучше, и то, чего вы добьетесь, зависит только от вас.

По-моему, это позволяет нам совершенно по-новому взглянуть на правило 10 000 часов: вам необходимо посвятить игре на скрипке, игре в шахматы или в гольф не менее 10 000 часов только потому, что столько же времени отдали этому делу лучшие представители профессий. Хотите стать одним из них? Придется пожертвовать временем и долго, трудно и сосредоточенно «пахать», только чтобы получить шанс сравняться с ними.

Надо помнить и о том, что на сегодняшний день нам пока не удалось нащупать «потолок» в какой-либо области человеческой деятельности. С развитием обучающих методик появляются все новые рекорды, и люди из самых разных сфер все более совершенствуются в своем деле. И пока что незаметно никаких признаков того, что это когда-нибудь прекратится. С каждым новым поколением горизонт человеческого потенциала отодвигается все дальше.