Взаимодействие с другими существами (отдача, обмен, взятие обязательств, сотрудничество, мошенничество и т. п.) требует социального интеллекта, то есть разновидности систем сознания, специализирующейся на организации такого взаимодействия. Это важно, поскольку именно системы социального интеллекта отвечают как за тесное сходство между сверхъестественными сущностями и людьми, так и за принципиальные различия, придающие им значимость.

У нас имеются системы логического вывода, регулирующие социальное взаимодействие. Как мы уже убедились, они выполняют сложные вычислительные операции. Надежный ли из этого человека партнер? Считать ли эти новости лакомыми сплетнями или сухими фактами? Представьте себе семейную пару, которая проводит собеседования, подыскивая няню для своих детей. Родители, конечно, расспрашивают кандидатов в открытую, но при этом учитывают все признаки и сигналы, которые, на первый взгляд, не имеют отношения к делу. Если предполагаемая няня не смотрит в глаза, пускается в разглагольствования, краснеет и мямлит на вопрос, замужем ли она, ее, скорее всего, сочтут непригодной для работы. Если же она сообщит о своей принадлежности к мормонам – тут я привожу подлинные данные социологических исследований в Соединенных Штатах, – шансы, наоборот, повысятся. У самих же родителей все это смешивается в общем «впечатлении» – либо благоприятном, либо нет, основанном вроде бы на довольно расплывчатых «ощущениях». На самом же деле механизмы на нашей мысленной «кухне» работают с предельной точностью. Такие признаки, как избегание взгляда, играют ключевую роль при оценке надежности во взаимоотношениях. Система эта действует у людей в любом уголке мира, но в зависимости от места проживания настраивается по-разному. (В Соединенных Штатах постоянный зрительный контакт – норма, в других местах он будет расценен как агрессия или вызов, но в любом случае система этот признак учитывает и выдает соответствующие заключения, даже если мы об этом не подозреваем.) Причина, по которой мормонская няня для многих американцев предпочтительнее, вытекает из местных исторических особенностей, но и здесь требуются сложные вычисления. Основное объяснение, лежащее на поверхности, состоит в том, что мормонское воспитание наделяет человека высокими моральными принципами. Но там есть и более глубокая, ускользающая от осмысления подоплека: человеку беспринципному или ненадежному было бы очень трудно оставаться мормоном. Вести себя приемлемо для остальных членов этого сообщества, славящегося строгими нравственными установками, если у тебя таких установок нет, не просто сложно – почти невозможно. (Я не говорю, что это на самом деле так, но интуитивное предположение у людей возникает именно такое.)

Система социального интеллекта обрабатывает самые разные сигналы и признаки, возникающие в любой ситуации взаимодействия. При этом она отвечает лишь за часть информации, проходящей через наше сознание. Пока вы разговариваете с человеком, оно отслеживает местонахождение вашего собеседника, ваше собственное положение в пространстве, разные звуки и т. д. То же самое относится к любой другой ситуации социального взаимодействия. Если в беседе за обедом начинают проскакивать нотки флирта, сложные заключения и домыслы хлещут потоком («Она говорит, что "Много шума из ничего" ей нравится больше, чем "Ромео и Джульетта", – это расценивать как тонкий намек? Намек на что?»), потому что активируются системы логического вывода, специализирующиеся на конкретном типе социального взаимодействия, которые выдают эмоционально заряженные интерпретации происходящего. Но и это лишь часть обрабатываемой сознанием информации. Мозг все это время занимается и другими делами, именно поэтому, по крайней мере в большинстве случаев, люди во время разговора не падают со стульев, благополучно пережевывают пищу и откусывают от котлеты, а не от вилки.

Повторюсь: информация, поступающая в систему социального интеллекта, – это лишь часть информации, обрабатываемой сознанием. И поскольку нам хорошо бы отличать эту социально нейтральную информацию от той, которая активирует системы социального интеллекта, дадим общее определение: стратегическая информация – это подвид всей информации, доступной в данный момент (определенному лицу относительно определенной ситуации), которая активирует системы сознания, отвечающие за социальное взаимодействие.

Если родители отмечают перекошенное лицо няни, отсутствующий взгляд и привычку курить как паровоз, для них эта информация будет стратегической. Если ее манера одеваться никак не затрагивает их системы социального взаимодействия – не вызывает никаких умозаключений относительно ее надежности, – это не стратегическая информация. Если литературные вкусы вашего собеседника на вашем дальнейшем взаимодействии никак не отражаются, эта информация не имеет стратегического значения. Если же она приводит к умозаключениям, касающимся дальнейших действий, то переходит в разряд стратегической.

Все это достаточно просто, однако именно тут кроется существенное различие между человеком и большинством других животных. Передача данных, значимых для взаимодействия, сотрудничества, обмена, спаривания присутствует у многих из них. Но в большинстве случаев предельно ясно, является ли та или иная информация стратегической. Например, у большинства видов есть очень четкие сигналы готовности к брачным играм. С недвусмысленными сигналами связана и иерархия. Самцы шимпанзе, бросая вызов вожаку с целью свергнуть его и утвердиться самим, начинают верещать и трясти ветки. Остальные члены стаи безошибочно распознают в этом сигнале посягательство на расстановку сил. Ни один шимпанзе не перепутает его с ухаживаниями или призывом напасть на другую стаю. Для каждой области взаимодействия имеется собственный набор сигналов.

У людей предсказать, окажется ли информация стратегической, невозможно. Все зависит от того, как стороны представляют соответствующий сигнал, текущую ситуацию, лицо, подавшее сигнал, и т. д. В зависимости от моего отношения к ситуации, наличие мяса у вас в холодильнике может быть как нестратегической информацией (в большинстве случаев), так и стратегической (если мясо украдено из моей кладовой, если я голоден, если вы на каждом углу кричите, что вы вегетарианец). Во всех этих случаях полученные сведения могут, пусть незначительно, но повлиять на наше взаимодействие. Если я голоден, мне может захотеться этого мяса; если вы считались вегетарианцем, я могу заподозрить, что вашим словам не всегда можно верить, и т. д. То, что вчера вы ходили в другое селение, может быть как нестратегической информацией (если я просто принимаю к сведению, что вы отсутствовали), так и стратегической (если я заподозрю, что вы ходили туда на встречу с потенциальным половым партнером). А то, что вы разговаривали с тем-то и тем-то, может приобрести стратегическое значение, если я заподозрю вас в сговоре или кознях против меня.

Стратегический характер информации означает лишь, что она была учтена системами логического вывода конкретного человека, специализирующимися на социальном взаимодействии. Разница между стратегическим и нестратегическим зависит от представлений о конкретной ситуации. Она «в глазах смотрящего», а поскольку точка зрения у каждого своя (и она может быть неправильной), спрогнозировать, окажется ли информация стратегической, нелегко. Назвать какую-то информацию стратегической – не значит сообщить что-то о ней самой – только о том, как она воспринимается сознанием рассматривающего ее человека. Не очень понятно? Возьмите более привычное явление, которое работает точно так же, – напоминание. Говоря, что какой-то объект или ситуация служит напоминанием, мы понимаем, что речь идет о напоминании о конкретном факте конкретному человеку. Нельзя, войдя в комнату, с ходу предсказать, какие предметы в ней служат напоминанием, тогда как для конкретного человека какие-то предметы в эту категорию попадут, провоцируя особые процессы в памяти. Точно так же превращение информации в стратегическую зависит от отношения конкретного человека к текущей ситуации.

Я использую слово «стратегический» как стандартное обозначение для тех случаев, когда человек совершает шаги (что-то говорит, занимает ту или иную позицию), последствия которых зависят от действий других людей. Это технический термин, вовсе не означающий важности или критичности соответствующей информации. Например, мелкие любовные интрижки всегда вызывают у сослуживцев любопытство. Согласно нашему определению, информация эта стратегическая, поскольку системы социального интеллекта отслеживают новости, которые могут стать поводом для сплетен, и эмоционально вознаграждают, пусть и незначительно, за их сбор и распространение. Однако в большинстве случаев эта информация никакого значения не имеет. И наоборот, знание, что лучше – застыть столбом или бежать при встрече с тем или иным хищником, – стратегического характера не имеет (поскольку не активирует никаких особых систем логического вывода, регулирующих социальное взаимодействие), но имеет жизненно важную ценность.

Человек как участник социума со сложными схемами взаимодействия не только сам воспринимает стратегическую информацию, но и представляет, в какой мере ею располагают другие. Например, в ситуации, когда у вас имеется что-то нужное мне, у меня автоматически создается представление не только о том, что вы располагаете желаемым мною, но и о том, что вы можете осознавать его желанность для меня, и это может как-то влиять на ваши намерения и т. д. Такие сложные умозаключения находятся в ведении нашей интуитивной психологии, которая дает нам представление о психическом состоянии других людей и их доступе к информации.

Один из фундаментальных принципов интуитивной психологии заключается в том, что доступ к информации несовершенен. Сталкиваясь с ситуацией и получая какую-то информацию о ней, мы не считаем автоматически, что информация эта одинаково доступна всем и каждому. Например, вытащив ключи из кармана вашего пиджака, пока вас нет в комнате, я буду заведомо считать, что вы об этом не знаете. И отсутствие ключей станет для вас неожиданностью. Как мы видели в третьей главе, нормальный ребенок с четырехлетнего возраста способен выполнять экспериментальные задания, требующие оценки подобных препятствий к владению информацией. То, что ваши ключи теперь в моем кармане, не означает автоматически, что вы об этом знаете. И представление об этом не требует сознательного рассуждения, поскольку интуитивная психология исправно выполняет свою работу на «кухне» сознания. Принцип «несовершенного доступа к информации» настолько фундаментален, что отсутствие его в когнитивном арсенале приводит к таким патологиям, как аутизм.

Этот принцип относится к информации в целом, а значит, и к стратегической информации как ее подвиду. То есть в определенной ситуации и при наличии некой информации о ней, которая для вас лично будет стратегической (активирующей способности к социальному взаимодействию), вы не можете автоматически допускать, что другие – а именно участники ситуации – тоже этой информацией владеют. Это общий принцип несовершенного доступа: в социальном взаимодействии мы исходим из того, что доступ других людей к стратегической информации не бывает совершенным и автоматическим.

Допустим, вчера вечером вы ходили в соседнюю деревню на тайное свидание. Информация о том, с кем вы встречались, может, по крайней мере потенциально, оказаться стратегической для других. (Даже если настоящей ценности она не имеет.) Знание, что вы встречались с таким-то или такой-то, активирует их системы логического вывода и может повлиять на взаимодействие с вами. Однако сами вы до конца не знаете, в какой степени этой информацией владеют другие. То есть вы не можете исходить из того, что им все известно. Вы можете надеяться, что не известно (боясь скандала), или, наоборот, желать, чтобы они знали (тогда можно будет похвастаться победами на личном фронте).

Люди, как правило, много времени и сил тратят на размышления о том, владеют ли другие стратегической, на их взгляд, информацией. Они гадают, какие заключения, намерения, планы и т. п. эти другие на данной информации построят, пытаются проконтролировать их доступ к такой информации и отследить либо повлиять на их умозаключения, сделанные на основе этой информации. В основе всех этих сложных вычислений лежит допущение, что доступ к информации и у нас, и у других сложен и, как правило, несовершенен.