Все эти сложные определения и объяснения нужны нам вот для чего: если человек считает богов и духов существами, с которыми он вступает во взаимодействие, значит, оно будет определяться когнитивными системами, отвечающими за наше регулярное взаимодействие с другими, несверхъестественными, созданиями.

На первый взгляд взаимодействие с ними очень похоже на взаимодействие с людьми – в том отношении, что большинство наших штатных систем логического вывода активируется и производит умозаключения в обычном, в общем-то, режиме. Подчеркиваю это обстоятельство, потому что именно из-за него коммуникация с этими скрытыми от глаз существами получается настолько естественной. У богов и духов есть сознание, поэтому они воспринимают происходящее; мы прогнозируем, что события отложатся у них в памяти, что у них возникнут определенные намерения и что они предпримут некоторые действия для осуществления этих намерений. К богам и духам применимы и более тонкие аспекты социального взаимодействия. Как мы видели на примере квайо, приведенном у Кизинга, жертвовать свинью одному предку, когда на самом деле невзгоды навлекает другой, – это напрасная трата ресурсов. Недовольный дух будет продолжать насылать на людей болезни, пока кто-нибудь не принесет ему правильную жертву. Все это вполне естественно, и прорицатель квайо, которого цитирует Кизинг, не расписывает в подробностях всю подоплеку, потому что она и так подразумевается. Но подразумевается она, только если применять соответствующие системы логического вывода.

В общих чертах все боги, предки и духи интерпретируются как сущности, с которыми можно взаимодействовать с участием систем социального интеллекта. Вы молитесь богу, потому что хотите исцелиться. Это требует допущения, что бог воспринимает вас как больного, понимает, что вы хотите выздороветь, желает вам благополучия, понимает, как это благополучие обеспечить, и т. д. (Кстати, молитвы и другие обращения к богу и духам требуют, чтобы адресат понимал не только слова нашего языка, но и намерения. Слова «Боже, как было бы хорошо, если бы моя родня поладила друг с другом» подразумевают, что бог сможет воспринять завуалированное желание как прямую просьбу: «Пожалуйста, сделай так, чтобы мои родственники поладили».) Боги и духи, желающие чего-то конкретного, зачастую стремятся получить это и удовлетворяются, только когда это просходит, не раньше, а за попытку смошенничать или словчить наказывают и т. д. Шаблонность этих представлений только подчеркивает, насколько они интуитивны, если рассматривать их в ключе соответствующих систем логического вывода.

Значит, предки и боги совсем как люди? Не совсем. Есть одно важное, но тонкое различие, как правило не выраженное явно в высказываниях об этих могущественных существах. Вот в чем оно заключается: в социальном взаимодействии, как я уже говорил, мы всегда исходим из ограниченности доступа других лиц к стратегической информации (и пытаемся просчитать степень их осведомленности). При взаимодействии со сверхъестественными силами человек исходит из полноты их доступа к стратегической информации.

Сверхъестественные сущности наделяются хорошим доступом к информации. Нахождение в нескольких местах одновременно или невидимость дает им возможность получать сведения, которые реально существующим людям добыть труднее. Это не значит, что такие сущности непременно считаются мудрее простых смертных. Смысл не в том, что они знают лучше, а в том, что им зачастую попросту известно больше. И действительно, во многих историях (курьезных случаях, воспоминаниях, мифах и т. п.), где наряду с людьми действуют и такие силы, расклад, при котором религиозная сущность владеет информацией, которой у человека нет, встречается намного чаще, чем обратный. Бог знает больше, чем мы; предки наблюдают за нами. В большинстве местных описаний духов и других подобных сущностей мы обнаруживаем подразумеваемый доступ к информации, которого нет у обычных людей.

При этом чаще всего эксплицитно выражается лишь смутное предположение, что духи или боги просто знают больше, чем мы. Однако, судя по всему, на самом деле подразумевается нечто более конкретное, а именно что у богов и духов имеется доступ не ко всей подряд информации, а к стратегической (в нашем определении). Это хорошо видно на примере рассказов квайо о предках. На первый взгляд, их слова кажутся подтверждением того, что предкам просто известно больше: «Адало видят каждую мелочь. От них ничего не укроется. От нас [живых людей] – да [но не от них]», «Адало видят что угодно». Но стоит квайо начать пояснять эти утверждения, и они немедленно переходят от «сущностей, которым известно больше» к гораздо более конкретным «сущностям, которым больше известно о стратегических фактах»: «Адало видят что угодно <…> если что-то делается тайком, адало увидят; если кто-то помочится или будет менструировать [в недозволенном месте – это оскорбляет предков] и попытается скрыть, <…> адало увидят».

Иными словами, можно сказать, что адало, в принципе, видят скрытое от обычного человека, однако в первую очередь напрашивается вывод, что они отслеживают поступки, имеющие последствия для социального взаимодействия: тот, кто осквернил определенное место, ставит под удар других, поэтому должен совершить соответствующий обряд очищения. Информация о том, нарушил ли кто-то правила или нет, безусловно, является стратегической. Представление о возможных нарушениях активирует системы социального взаимодействия в сознании человека. Кроме того, всем и каждому из этих людей ясно, что именно такого рода информация доступна адало. Даже если она скрыта от человека (вот он «принцип несовершенного доступа»: обладание стратегической информацией не гарантировано), это не означает, что она скрыта от сверхъестественных сущностей (у них доступ не ограничен).

Вот еще один пример значимости стратегической информации. Колдуны – особенные, говорят представители малазийского племени батаки, поскольку могут превращаться в тигров с человеческой головой, а потом становиться невидимыми! Вроде бы явное описание противоестественных качеств. Но тут возникает принципиально важное продолжение: поскольку теперь они невидимы и летают где захотят, шаманы-оборотни могут подслушивать разговоры. От них ничего невозможно скрыть.

Именно так люди представляют предков и богов по всему миру. Человек переживает определенное событие. Какие-то сведения об этом событии оказываются стратегическими, то есть активируют системы логического вывода, обслуживающие социальное взаимодействие (обман, оценка доверия, сплетни, социальный обмен, создание коалиций и т. п.). При этом у человека имеется представление о находящихся вокруг сверхъестественных сущностях. И он спонтанно исходит из того, что этим сущностям доступна вся стратегическая информация о соответствующих событиях, даже если он сам и остальные люди не владеют ею в полном объеме.

Предельное выражение этого – представление о богах, которые знают все. Теологическая, литературная версия таких представлений постулирует, что богу доступна вся информация о мире со всех возможных точек зрения. Но мы знаем, что действительные представления часто расходятся с теологическими, как показали нам Барретт и Кил, поэтому совсем не факт, что люди в самом деле считают богов в буквальном смысле всеведущими. В этом случае они исходили бы из того, что вся информация обо всех аспектах происходящего в мире в равной степени ведома богу. А значит, вполне естественно утверждать следующее:

Хотя на самом деле гораздо привычнее следующие утверждения:

Все зависит от контекста. Если в каком-то контексте утверждения из первого списка будут относиться к некоей стратегической информации, они покажутся естественными. Почему бы не считать, что богу ведомо содержимое вашего холодильника (если там находятся продукты, украденные у соседей), состояние неких механизмов (если вы используете их во вред) и поведение насекомых (если это саранча, которую вы в проклятиях насылали на врага). В таком контексте информация оказывается стратегической. Человек, представляющий подобную ситуацию, интуитивно и автоматически исходит из того, что стратегической для него информацией располагает бог.

Итак, между интуитивным представлением о людях, с которыми мы взаимодействуем, и интуитивным представлением о сверхъестественных сущностях имеется разница. Вторые воспринимаются как стратегические действующие силы с неограниченным доступом, то есть владеющие любой стратегической информацией. В определенной ситуации и при наличии сведений, активирующих системы логического вывода, человек исходит из того, что стратегическая действующая сила с неограниченным доступом этими сведениями располагает.

На этом этапе рассуждений может показаться, что мы намеренно усложняем довольно простые представления о богах и предках как могущественных силах. Но это не так. Сложность умозаключений о том, что носит стратегический характер, а что нет, владеют этой информацией другие или нет, выявляется только при подробном анализе, если рассматривать их как цепочку осмысленных рассуждений. Однако в сознании эти умозаключения производятся иначе.

Деление информации на стратегическую и нестратегическую может показаться непривычным: мы не делаем этого различия в открытую. Но это не значит, что не делаем вовсе. Наоборот, социальные психологи собрали достаточно большой массив данных, подтверждающих, что в любой конкретной ситуации человек обращает особое внимание на сигналы, касающиеся социального взаимодействия, и относится к ним иначе, чем к другой информации. В том, что процесс этот неосознанный, нет ничего удивительного: большинство систем логического вывода именно так и работает. Вспомните хотя бы систему интуитивной физики и целенаправленности движения. При виде собаки, которая за кем-то гонится, у вас активируются и сосредоточиваются на определенных сигналах обе системы. «Физическая», в частности, предсказывает, что собака врежется в забор, если не свернет в сторону, а система целенаправленности движения отмечает, что объект преследования внезапно изменил курс, и предсказывает, что собака сделает то же самое. Каждая система выполняет собственные расчеты, выдавая интуитивные ожидания. Но осознанного правила, велящего отличать в текущей ситуации чисто механические объекты от целеполагающих, у нас нет. Точно так же нам не требуется осознанного указа обращать особое внимание на аспекты текущей ситуации, которые могут повлиять на взаимодействие с другими участниками. Нам это не нужно, поскольку наши системы логического вывода эту информацию отслеживают сами и особым образом обрабатывают.

Установка, что боги и духи обладают полным доступом и владеют любой стратегической для данного контекста информацией, не осмысливается и не требует эксплицитного выражения. Как я уже упоминал в предыдущей главе, многие существенные аспекты сверхъестественных представлений, строго говоря, не оглашаются и не транслируются вовсе. Они воссоздаются каждым индивидуально в ходе усвоения концепции. Вам не сообщают, что духи воспринимают происходящее или отличают желаемое от действительного. Вы делаете это умозаключение сами, спонтанно. Точно так же не требуется оговаривать, что боги (духи, предки) владеют стратегическими для конкретной ситуации данными. Вы просто слышите что-нибудь вроде: «Духи недовольны, потому что мы не закололи для них свинью» или «Когда кто-то мочится в доме, мы, люди, можем этого и не видеть, но адало очень сердятся». Из этих утверждений следует, что для адало (или любой другой сверхъестественной сущности, о которой идет речь) стратегическая информация доступна.

Сверхъестественные сущности наделяются самыми разными способностями в зависимости от местности. Где-то считается, что боги и духи невидимы, где-то они живут в небесах, где-то проходят сквозь стены, а где-то обращаются в тигров. Однако свойства, обеспечивающие полноту доступа к стратегической информации, присущи им всегда. Возможно, именно это разрешает загадку африканских религий, ставившую в тупик миссионеров: как можно верить во всемогущего бога-творца и совершенно с ним не считаться.

В традиционной религии фанг подразумевается, что у предков-призраков есть доступ к стратегической информации. Когда человек представляет определенную ситуацию со всеми ее стратегическими данными, он автоматически допускает, что предкам о ней известно. Это основа умозаключений и действий фанг по отношению к предкам, и она очень схожа с тем, что происходит у квайо. При этом Мебеге (создатель всего живого) и Нзаме (создатель материальной культуры) обладателями доступа к стратегической информации не представляются. Интуитивного понимания, владеют ли эти боги информацией о происходящем, у людей нет, что подтверждается отсутствием историй, которые не имели бы смысла без подобного допущения. Когда миссионерам удавалось убедить кого-то из фанг, что Нзаме-Господь этой информацией располагает, знает о тайных действиях одних членов племени по отношению к другим и ему ведомо то же, что и участникам событий, люди начинали посвящать Нзаме обряды, жертвоприношения и молитвы (хотя такая адаптация христианских идей миссионерам зачастую претила, но это другой вопрос). Могущественные боги не обязательно значимы для людей, зато всегда значимы те, что обладают стратегической информацией.