Глава 6

— Эй, Майкл, то был отличный контрвыпад.

Под низкими сводами коридора Лунной Базы доносившийся из громкоговорителя голос Фрэнка дополнился звенящим эхом, и если бы Майкл был облачен в «Ланселот», возможно, он бы развлекался, пытаясь выделить в нем разные призвуки, называющиеся, как он уже успел узнать, «гармониками». Но сегодня мальчик бездельничал; одетый в шорты, свободную рубашку и шлепанцы, он задумчиво бродил в одиночестве, все дальше и дальше уходя от оживленной части Базы. Уже несколько минут навстречу Майклу никто не попадался, и он вздрогнул, увидев застывшие без движения у стены контейнеры Фрэнка.

Но мальчик обрадовался встрече.

— Спасибо, — сказал он. — Но я не собирался отправлять вас в нокаут.

— Знаю. Ничего страшного. Сегодня у тебя нет испытаний?

Со времени учебного поединка прошло два стандартных дня.

— Нет. Думаю, мы продолжим завтра.

— Ты продолжишь завтра. Меня известили, что мне больше не придется напяливать на себя эту проклятую штуковину. В чем дело? Ты, кажется, чем-то встревожен.

— Ну… — Действительно, в последнее время Майкла беспокоили две вещи, которыми он еще не делился ни с кем, в том числе и с матерью. — Во-первых, оборудование решено переделать. На «Ланселот» попробуют установить дополнительное вооружение. Но…

Майкл, отчаявшись от безуспешных попыток убедительно высказать все, что думает по этому поводу, покачал головой.

— Ты сомневаешься, сможешь ли должным образом использовать это оружие.

— Да нет же! Скорее всего смогу. Но… дело в том, что «Ланселоту» это совершенно не нужно.

Фрэнк оторвался от стены, вагончики сдвинулись вместе. Его голос прозвучал взволнованно, в нем не было ничего механического:

— Послушай, малыш! Видишь ли, когда-нибудь тому, кто наденет эту штуковину, придется сразиться с берсеркерами, но до настоящего боевого испытания еще очень далеко. Если бы вместо меня тебе противостоял берсеркер… этих тварей голыми руками не возьмешь.

— Знаю! Я хочу сказать, что понимаю вашу мысль, Фрэнк. Но… мне кажется, я справлюсь. Имея «Ланселот». Когда разберусь до конца, как он работает.

Майкл буквально увидел, как Фрэнк, запрятанный в металлический ящик, покачал головой.

— Малыш! Майкл, послушай. Возможно, теоретически «Ланселот» способен вырабатывать энергию в таком количестве, но ведь и враг, грубо говоря, использует такие же источники энергии. А в настоящий момент аппаратное обеспечение «Ланселота» еще не доведено до ума.

— Вы имеете в виду железо?

Фрэнк умолк. Майкл, оглянувшись в ту сторону, откуда пришел сам, увидел приближающуюся грациозной походкой женщину из группы ученых-исследователей. Сейчас она, разумеется, была без скафандра, в длинном сером платье, причем плавные движения юбки со складками почему-то напомнили мальчику слабо колышущуюся на ветру высокую траву и склонившую изящные ветви плакучую иву.

— Майкл, — в донесшемся из громкоговорителя голосе Фрэнка появились какие-то неуловимые новые нотки. — Это Вера, миссис Тупелова.

— Здравствуйте, — учтиво поздоровался мальчик — мать была бы за него рада.

Полные губы женщины растянулись в улыбке, и оказалось, что она вовсе и не дуется.

— Разумеется, Майкла я знаю — его здесь все знают. Зови меня Верой, зайчик, хорошо?

Однако Майкл чувствовал какое-то напряжение. Судя по всему, произошло что-то неуловимое, имеющее отношение к тому, как ведут себя в обществе взрослые. Молчание затянулось, и Фрэнк это почувствовал.

— Мы с Майклом как раз говорили про «Ланселот». Есть кое-какие проблемы.

— О? — изобразила пристойное внимание Вера. — Если это не связано с математикой силовых полей, боюсь, я помочь не смогу.

— Да нет, скорее проблемы с пилотированием, — убитым голосом произнес Майкл.

— Зайчик, если испытания тебя все-таки достали, лучше скажи об этом врачам. — Обеспокоенность Веры, похоже, стала настоящей. — Или моему мужу. Или, хочешь, я сама ему скажу.

— «Ланселот» достал меня? Нет-нет! Я нисколько не устал от испытаний — ничего подобного.

Появившиеся из среднего контейнера Фрэнка две металлические руки закачались в верхних сочленениях. Этот жест, судя по всему, призывающий к терпению, заменял собой взмах ладони.

Заметив это, Вера покачала головой:

— Слушайте, ребята, думаю, мне лучше не мешать вам обсуждать проблемы пилотажа. До встречи!

— До-о встре-е-е-чи-и-и… — ответил Фрэнк голосом, сильно заниженным за предел речевого спектра человека, похожим на ворчание огромного хищника.

Вера хихикнула. Подмигнув Майклу и помахав рукой, она развернулась, крутанув юбкой, и у мальчика мелькнула смутная мысль, чего ради она вообще проделала столь долгий путь.

Однако его интересовали более насущные дела:

— Фрэнк, можно у вас кое-что спросить?

— Валяй. Но только если ты мне кое о чем расскажешь.

— О чем?

— Обещай, что научишь меня, как обращаться с ним. С «Ланселотом». Когда будет время.

Майкл помолчал, а потом кивнул:

— Попробую.

— Звучит не слишком обнадеживающе. Ну да ладно. Так какой у тебя ко мне вопрос?

Собравшись с духом, Майкл, чувствуя себя так, словно входит в неведомую стремнину, спросил:

— У вас никогда не возникало ощущения, что вы превращаетесь в машину?

— И всего-то? Нет, черт побери. Разумеется, эти ящики стали моей неотъемлемой частью. Но я сам принадлежу только себе… о, ты, наверное, имел в виду управление космическим кораблем? Да, знаешь, иногда возникает ощущение, и очень сильное, что корабль и пилот сливаются в одно целое. Но это же чувство — точь-в-точь такое же — я испытывал и до того, как меня искромсали. Это чувство свойственно всем настоящим пилотам — ты становишься чем-то большим, чем есть на самом деле.

— Однако это не то, будто тебя что-то поглотило?

— Поглотило? Нет. — Фрэнк помолчал, задумчиво вращая жидкими линзами искусственных глаз. — Я ответил на твой вопрос?

— Не знаю. Наверное, нет.

— А… Для меня «Ланселот» — это вовсе не машина. Если бы он был машиной, если бы он вел себя как машина, я бы смог это перенести. Но для тебя «Ланселот» — это машина, и его механическая составляющая берет верх над человеческой, так? А человеческая составляющая — это ты?

— Да.

Удивительно, какое облегчение он испытал, наконец высказав это — хоть кому-то.

— Уверен, это ощущение исчезает, как только ты поднимаешь эту чертову штуковину вверх.

— Да. Только…

— Почему бы тебе не послушаться совета Веры и не пожаловаться на это?

— Тогда мне скорее всего не позволят надевать «Ланселот». — Исповедь, изливаемая шепотом… — Я счастлив, когда он на мне. А когда его снимают, мне кажется, у меня отнимают что-то жизненно важное.

— Проклятье! — Искреннее сочувствующее восклицание, хотя и произнесенное механическим голосом. — Мне тоже больше по душе, когда я за штурвалом корабля.

Но ведь это не одно и то же. Впрочем, так ли? Майкл не был готов к спору. Однако, несомненно, ему стало легче после того, как он облегчил душу. Даже несмотря на то — а может быть, напротив, именно потому, — что слушали его металлические ящики.

Фрэнк хранил молчание больше пяти секунд, что для него было затянувшейся задумчивой паузой.

— Давай прогуляемся, — наконец проворчал его громкоговоритель.

Майклу пришлось поторопиться, чтобы не отстать от быстро катящегося поезда. Фрэнк уверенно направился назад, в ту часть Базы, где постоянно сновали люди и машины.

Жидкая линза на крышке первого контейнера внимательно изучала мальчика.

— Полагаю, тебе не показывали псевдоличности?

— Что? Нет, не показывали.

— Черт побери, понятия не имею, почему Тупелов так избегает общения с тобой. Это сильно облегчило бы твою задачу.

Майкл увидел знак, предупреждающий, что впереди запретная зона, однако Фрэнк, нисколько не замедляясь, прокатил мимо часового.

— Полковник Маркус! Мне бы хотелось взглянуть на пропуск этого парня, если он направляется…

— Отставить! Это ты должен иметь разрешение, чтобы только разговаривать с ним…

Оставив часового позади, друзья кто пошел, а кто покатил дальше. Наконец тележки Фрэнка резко затормозили перед ничем не примечательной дверью без вывески и без ручки. Протянув металлическую руку, пилот, прикоснувшись к гладкой поверхности, каким-то образом набрал нужный код, и дверь открылась.

Майкл вошел в тесное загроможденное помещение. Вдоль двух узких проходов располагались невысокие стеллажи, заставленные сотнями металлических ящиков. Каждый ящик, размером как раз такой, чтобы его свободно мог нести в одной руке взрослый мужчина, обладал удобной ручкой.

Фрэнк покатил по проходу, изучая таблички на ящиках.

— Вот те ублюдки, которых мы с тобой должны заменить в системе «Ланселот». Точнее, ты и другие ребята, похожие на тебя, если мы сможем таких найти. Я это не потяну. Честное слово.

— Ничего не понимаю.

В ящиках находилось какое-то сложное оборудование, являющееся составной частью чего-то еще более запутанного, — глубже этого Майкл не смог проникнуть в них своими органами чувств.

Протянув металлическую руку, Фрэнк снял со стеллажа один из ящиков. Протащив тяжелую ношу по проходу в дальнюю часть помещения, где было посвободнее, он умело вставил ящик на консоль и, настроив визуализатор, кивком пригласил Майкла подойти ближе.

Взглянув на экран мощного оптического увеличительного прибора, мальчик увидел нечто, показавшееся ему на первый взгляд искусственными снежинками, изготовленными из чего-то вроде пластмассы, уложенными в замысловатый узор.

У него за спиной послышался голос Фрэнка:

— Это Красный Барон. С ним связана интересная история. Кое-какие другие образцы тоже опробовались в бою — встроенные как в корабли старых моделей, так и в первые версии «Ланселота». Их пытались применить там, где человеческий мозг под действием нагрузок склонен давать сбои. Этим машинам неведома усталость, но заменить человека они не могут — я имею в виду в полной мере.

Название «Красный Барон» Майклу ничего не говорило. Мальчик пытался определить, как настраивать визуализатор. Работая органами управления, он увеличивал и увеличивал масштаб изображения. Когда световые кванты уже стали слишком грубыми для точной передачи деталей, их автоматически заменили электроны. На экране по-прежнему оставались причудливые кристаллы искусственных снежинок, сделанных из вещества, о природе которого Майкл теперь не мог уже и гадать.

Кристаллики становились все меньше и меньше, и казалось, нет предела точности, необходимой для подробного отображения их строения.

— Это похоже… похоже на что-то живое. Однако это не так.

— Да, это сделали люди. Давай, если хочешь, крути дальше.

Послушавшись его совета, Майкл наконец дошел до предела возможностей визуализатора. Внутреннее строение псевдоличности оказалось не похожим ни на одно творение рук человеческих, которые ему доводилось видеть. Чем крупнее был масштаб изображения, тем более сложной и совершенной казалась структура исследуемой материи.

— Малыш, это по большей части имитации реальных исторических личностей. Разумеется, имитации их мозга. Они были созданы для моделирования исторических ситуаций, но в отчаянии от безысходности власти попытались применить их в боевых условиях. Вместо подсознательно мыслящего человеческого мозга. Тебе известно, что часть нашего разума существует вне времени?

— Я об этом слышал. Не знаю, так ли…

— Это правда. Вот что, в частности, дает нам преимущество над врагом.

Майкл слушал его невнимательно. Он не мог прийти в себя от увиденного — его поразили не столько возможности этого необычного творения, сколько мастерство его создателей, пожалуй, в чем-то даже превзошедших конструкторов «Ланселота».

Мальчик пробормотал что-то в ответ.

— Для создания подобных вещей приходится работать в частичном измерении. Майкл, ты знаешь, что это такое?

Майкл недовольно пожал плечами. Почему от него ждут того, что он будет разбираться в сложных технических терминах, которые используют взрослые?

— Наверное, что-то очень маленькое, да?

— Если говорить грубо, это выглядит приблизительно так: у линии одно измерение, у точки — ни одного. Частичное измерение — это нечто между.

Оторвавшись от экрана визуализатора, Майкл провел ладонью по ящику с псевдоличностью.

— И вот это может заменить человека в управлении «Ланселотом»?

— Я бы сказал, у псевдоличностей это получается неважно, иначе нас с тобой здесь не было бы. Ну а эту подделку лучше вообще не трогать.

— Почему?

— Надо знать, кто такой был настоящий Красный Барон. Такому «Ланселот» ни за что нельзя доверять. Как и мне. — Громкоговоритель Фрэнка издал серию нарастающих по высоте писков, которые, как догадался Майкл, должны были изображать сардонический смешок. — Однако, черт побери, даже я справляюсь с «Ланселотом» лучше этих штуковин. В общем-то, именно с этой целью я тебя и привел сюда. Мы с тобой — живые люди, а это — всего лишь груда железа. А те, кто лезет в философские дебри, об этом забывает. — В голосе Фрэнка нарастало презрение. — Если бы эти ящики, самые современные машины, созданные людьми, могли выполнять мою работу лучше меня, Тупелов не притащил бы тебя сюда с Альпина, и нам бы не пришлось через пару дней отправляться на полигон. Мы — люди. Как только речь заходит о соревновании с машинами, мы — бесспорные победители. И мы победим в этой войне. Заруби это себе на носу!

— Фрэнк? Еще два вопроса.

— Валяй.

— Кто поведет «Ланселот» в бой?

Пятисекундная пауза.

— Тот, кто научится достаточно неплохо управлять им.

Майкл кивнул; почему-то ему уже был известен ответ на этот вопрос. И об этом еще предстоит задуматься.

— Второй вопрос. Где находится полигон?

— О господи, тебе действительно ни о чем не рассказывают. Нам предстоит отправиться на спутники и кольца Урана. Отсюда туда около шести часов лета.