34. «…И ВСЕ МОИ МЕЧТЫ
СБЫВАЮТСЯ!»
ЗЕВ:
Ая Плутишка плыла нужной стороной вверх в пятистах метрах над залитой солнцем приветливой сельской местностью. Джейк сделал круг. Я спросил:
— Мы что, снова в Стране Оз?
— Нет, Зебби. Я все правильно установил.
— Ладно. Хильда, в твоем волшебном списке сказано, где мы?
— Если это одна из тех девяти вселенных, то это… — Хильда написала на листке бумаги какое-то слово, сложила листок и протянула мне. — Положи в карман.
Я сунул листок в карман.
— Джейк, прыгни, а потом выведи нас вон на ту полянку и приземлись. Воздух проверим, когда будем на земле. Так спокойнее.
Джейк нацелил Аю на полянку, и она приземлилась.
— Зеб, — с беспокойством сказал он, — как мне узнать, сколько у нас горючего? Счетчик по-прежнему показывает, что баки полны.
— Надо подумать.
— Ладно. Капитан, ты уже составила ту новую программу, чтобы драпать?
— Кажется, да, папа. Она бросает Аю прямо вверх на сто тысяч километров — даже в полной темноте, или когда все ослеплены вспышкой, как угодно. Лишь бы кто-нибудь смог выговорить одно двусложное слово, и мы скакнем так далеко, что выгадаем время подумать, как быть дальше.
— Годится. Сможешь ввести программу до того, как я открою дверцу?
— Думаю, что да, Зебадия. А если Ая в это время будет спать, она тут же проснется и сразу ее выполнит.
— Хорошо, тогда вводи. Хильда, установи то же самое на своих приборах — пусть она будет сдублирована. А я пока пойду испытаю наши удобства. Не открывайте дверцы, пока я не приду.
Я вернулся через несколько минут.
— Нашел кусочек волшебного пространства еще тут — не спрашивайте почему, а то заору. Программу ввели?
— Да, Зебадия. Сказали три раза, и выполнение заблокировано, пока дверцы не будут закрыты и герметизированы. Я записала волшебные слова. Вот они.
Дити протянула мне клочок бумаги. Там было написано: «Ая, брысь!»
— Это самая короткая программа с необычным сочетанием звуков, какую я смогла придумать.
— Краткость может спасти нам жизнь. Давай поменяемся местами, Шельма, теперь моя очередь быть матерью первопроходцев. Всем задержать дыхание — я проверю воздух.
— Зебби, эта планета похожа на Землю до девятого десятичного знака.
— Значит, геройство мне ничем не грозит.
Я чуть приоткрыл дверцу и принюхался.
— Со мной все в порядке, — сказал я через некоторое время. — Ни у кого голова не кружится?
— Открывай дверцу шире, Зебби, здесь безопасно.
Я открыл дверцу и вылез на полянку, покрытую цветущими ромашками. Все вышли вслед за мной. На вид здесь действительно было безопасно — тихая, теплая, мирная полянка, по краю которой шла живая изгородь и бежал ручеек.
Вдруг мимо пробежал белый кролик, направляясь к живой изгороди. Он на секунду остановился, достал из жилетного кармана часы, взглянул на них и простонал:
— О Боже мой! Я опаздываю!
И побежал еще быстрее. Дити рванулась было за ним.
— Дити! — крикнул я.
Она остановилась как вкопанная.
— Я хочу найти его нору.
— Тогда лучше посмотри, куда пойдет она. Ты в кроличью нору не полезешь.
— Кто «она»? — Дити обернулась к живой изгороди. Девочка в переднике спешила к тому месту, где исчез кролик. — Ох! Но с ней-то в норе ничего плохого не случилось?
— Нет, но ей оказалось не так просто оттуда выбраться. У нас нет времени, это не такое место, где мы могли бы задержаться.
— Почему?
— В Англии девятнадцатого века была недостаточно развита медицина.
— Зебби, — сказала Хильда, — это не Англия. Прочти, что написано на той бумажке.
Я развернул листок бумаги и прочел: «Страна Чудес».
— Верно, — согласился я, протягивая бумажку жене, — Но она скопирована с Англии шестидесятых годов девятнадцатого века. В ней либо нет никакой медицины, как в Стране Оз, либо, если сеть, она на допастеровском уровне. А может быть, и на еще более раннем, до Земмельвейса. Дити, ты хочешь умереть от родильной горячки?
— Нет, я хочу на Безумное Чаепитие.
— Безумное чаепитие мы можем устроить сами. Лично я лишился рассудка уже несколько вселенных назад, а сейчас как раз время обедать. Шельма, ты удостаиваешься ордена Нострадамуса с бриллиантовым бантом. Можно мне задать два вопроса?
— Задать вопрос всегда можно.
— А Лавкрафт тоже есть в этом списке?
— Он получил всего один голос, Зебби. Твой.
— Слава Кталху! Шельма, его рассказы гипнотизируют точно так же, как змеи, говорят, гипнотизируют птичек. Но я предпочел бы попасть в лапы Желтого Короля, чем оказаться в мире Некрономикона. Хм… А хоть какой-нибудь триллер получил четыре голоса?
— Нет, дорогой, мы, остальные, больше любим, когда все кончается благополучно.
— Я тоже! Особенно когда это касается меня. А Хайнлайн там есть?
— Четыре голоса, но они разделились: два — за «Историю будущего», два — за «Чужака в чужой стране». Поэтому в мой список он не попал.
— Я не голосовал за «Чужака» и не стану никого смущать, спрашивая, кто это был. Господи, чего только не пишут ради денег!
— Как говорил Сэмюэл Джонсон, всякий, кто пишет ради чего-то другого, просто дурак.
— Джонсон был толстый, напыщенный, прожорливый, похотливый старый дурень, который давно был бы вполне заслуженно забыт, если бы за ним не таскался повсюду один лизоблюд и подхалим. А Пол Андерсон в список попал? Или Нивен?
— Зебби, это уже не два вопроса, а гораздо больше.
— Я еще не дошел до второго. Вот он: а что у нас там есть на безумное чаепитие?
— Сюрприз! Глинда оставила нам в туалетной комнате корзинку для пикника.
— Я не заметил, — признался я.
— Ты не заглянул в гардероб, — Шельма усмехнулась. — Интересно, окажутся бутерброды из Страны Оз съедобными в Стране Чудес? Или они просто «тихо, беззвучно исчезнут»?
— Так иди за ними, пока я тебя не прогнал взашей!
Несколькими сотнями калорий позже я заметил, что поблизости нерешительно мнется какой-то молодой человек. Казалось, он хочет заговорить с нами, но стесняется. Дити вскочила и быстро подошла к нему.
— Достопочтенный мистер Доджсон, не так ли? Я миссис Зебадия Картер.
Он сорвал с головы соломенную шляпу.
— Да, я мистер Доджсон, хм, миссис Картер. Мы с вами знакомы?
— Да, мы познакомились очень давно, задолго до моего замужества. Вы ведь ищете Алису?
— Боже мой, да, конечно. Но откуда…
— Она в Кроличьей Норе.
У Доджсона, видимо, отлегло от сердца.
— Значит, скоро выйдет. Я обещал вернуться с ней и с ее сестрами до темноты.
— Вы и вернулись. То есть вернетесь. Это то же самое, все зависит от выбора координат. Пойдемте, я познакомлю вас со своей семьей. Вы обедали?
— О, вы знаете, я не хотел бы навязываться.
— Вы и не будете. — Дити крепко взяла его за руку. Мое сокровище сильнее большинства мужчин, и он покорно пошел за ней, но поспешно высвободил руку, как только ее хватка сделалась слабее. Мы с Джейком поднялись на ноги, Хильда осталась сидеть в позе лотоса.
— Тетя Хильда, это мистер Доджсон, преподаватель математики в Крайстчерч-колледже Оксфорда. Моя мачеха, миссис Берроуз.
— Здравствуйте, миссис Берроуз. О Боже, я, наверное, слишком навязчив.
— Ничуть, мистер Доджсон. Садитесь.
— А это мой отец, доктор Берроуз, профессор математики. И мой муж — капитан Картер. Тетя Хильда, найди, пожалуйста, чистую тарелку для мистера Доджсона.
Когда с представлениями было покончено, молодой преподаватель стал держаться уже не так застенчиво, но все же куда официальнее, чем Дити может стерпеть. Он сел на траву, аккуратно положил шляпу рядом с собой и сказал:
— Спасибо, миссис Берроуз, я только что пил чай с нашими тремя девочками.
Дити не обратила внимания на его слов а и положила на его тарелку несколько бутербродов и пирожных. Шельма налила ему чаю из термоса. Чашку и тарелку сунули ему в руки, и теперь деться ему было некуда.
— Не сопротивляйтесь, сын мой, — посоветовал Джейк. — Разве что вам действительно надо идти. С сестрами Алисы ничего не сделается?
— Нет, профессор, они спят тут поблизости, в тени под стогом. Но…
— Тогда не беспокойтесь. В любом случае вам придется дожидаться Алису. Каким разделом математики вы занимаетесь?
— Большей частью алгебраической логикой, сэр, и отчасти ее приложениями к геометрии. — Достопочтенный мистер Доджсон сидел лицом к Ае Плутишке, в тени от ее левого крыла, но ничем не показывал, что заметил этот анахронизм.
— Вы не дошли в своих исследованиях до многомерной неевклидовой геометрии? — спросил Джейк.
Доджсон заморгал.
— Боюсь, что мой подход к геометрии несколько, хм, консервативен.
— Отец, мистер Доджсон работает не в твоей области геометрии, а в моей.
Доджсон слегка поднял брови. Джейк пояснил:
— Моя дочь не представилась как следует. Она действительно миссис Картер, но ее девичья фамилия — доктор Д. Т. Берроуз. Ее область — математическая логика.
— Вот почему я так рада, что вы здесь, мистер Доджсон. Ваша книга «Символическая логика» — основополагающая работа в этой области.
— Но, моя дорогая леди, я не писал книги под названием «Символическая логика».
— Я перепутала. И потом все дело опять-таки в выборе координат. Если бы сейчас мы были в конце царствования королевы Виктории, вы бы уже опубликовали ее пять лет назад. Понимаете?
— Вполне понимаю, — очень серьезно ответил он. — Мне нужно только спросить Ее Величество, сколько еще она намерена царствовать, и вычесть пять лет.
— Вот именно. Вы любите играть в сориты?
Он в первый раз улыбнулся.
— Да, очень.
— Давайте сочиним несколько штук, а потом поменяемся и будем отгадывать.
— Хорошо… только не очень длинные. Мне в самом деле надо возвращаться к моим юным подопечным.
— Мы тоже здесь ненадолго. Кто-нибудь еще будет играть?
Никто больше не захотел. Я растянулся на траве, прикрыв лицо платком; Джейк с Шельмой отправились прогуляться.
— Давайте ограничим число посылок шестью, — предложил Доджсон.
— Хорошо. Но заключение должно быть истинным. Не бессмысленным. Договорились? (Дити обучила меня этой игре, она в ней мастер. Я решил, что останусь бессловесным свидетелем.)
Некоторое время они молчали, а я очень похоже похрапывал. Сначала Дити изображала «леди», но потом растянулась на животе и принялась грызть карандаш. Я посматривал на них одним глазом из-под платка.
Сначала она исписала своими каракулями несколько страниц, выписывая посылки, которые должны были привести к единственно возможному заключению. Потом проверила их с помощью символической логики, переписала посылки в случайном порядке и подняла глаза.
Молодой математик серьезно смотрел на нее, держа в руке блокнот.
— Закончили? — спросила моя жена.
— Только что. Миссис Картер, вы напоминаете мне мою маленькую подругу Алису Лиддел.
— Знаю, — ответила она. — Поэтому я ее сразу узнала. Меняемся?
Доджсон вырвал листок из блокнота.
— Это нужно решать от первого лица; заключение относится к вам.
— Ладно, попробую.
Дити прочла вслух:
— Первое. Всякая моя мысль, которая не может быть выражена в виде силлогизма, на самом деле нелепа. Второе. Ни одну мою мысль по поводу сдобных булочек с изюмом не стоит записывать. Третье. Ни одна моя мысль, которая не оказывается истинной, не может быть выражена в виде силлогизма. Четвертое. У меня никогда не бывает нелепых мыслей, которые я не сообщила бы сразу же своему адвокату. Пятое. Все мои мысли — только о сдобных булочках с изюмом. Шестое. Я никогда не сообщаю своих мыслей адвокату, если их не стоит записывать.
Дити радостно рассмеялась:
— Как мило с вашей стороны! Это в самом деле истинно: все мои мечты сбываются!
— Вы так быстро его решили?
— Но тут же всего шесть посылок. А вы мой решили?
— Я его еще даже не прочитал.
Он тоже начал читать вслух:
— Первое. Все, что не совершенно безобразно, можно держать в гостиной. Второе. Ничто из того, что покрыто налетом соли, никогда не бывает совершенно сухим. Третье. Нельзя держать в гостиной ничего такого, что хоть немного влажно. Четвертое. Машины для путешествий во времени всегда держат поблизости от моря. Пятое. Ничто из того, что таково, как вы ожидали, не может быть совершенно безобразным.
Шестое. Все, что держат поблизости от моря, покрывается налетом соли.
Он, моргая глазами, еще раз просмотрел список и спросил:
— Заключение истинно?
— Да.
Он впервые посмотрел в упор на Аю Плутишку.
— Значит, это… Получается, что это машина для путешествий во времени?
— Да, хотя она умеет делать и много чего еще.
— Она не такая, как я ожидал… Хотя не знаю, какой я ожидал увидеть машину для путешествий во времени.
Я снял с лица платок.
— Хотите прокатиться, мистер Доджсон?
Молодой преподаватель задумался.
— Искушение очень велико, капитан. Но на мне лежит ответственность за трех маленьких девочек. Поэтому должен поблагодарить вас за гостеприимство и распрощаться. Передайте, пожалуйста, мои извинения профессору и миссис Берроуз и объясните, что меня зовет долг.
