Книга: Число зверя
Назад: 32. «ГДЕ ЕСТЬ КОШКА, ТАМ ЕСТЬ ЦИВИЛИЗАЦИЯ» ДИТИ:
Дальше: 34. «…И ВСЕ МОИ МЕЧТЫ СБЫВАЮТСЯ!» ЗЕВ:
33. «СОЛИПСИЗМ — ЭТО ПРОСТО
ЖАРГОННОЕ ВЫРАЖЕНИЕ»
ЗЕВ:
В эту ночь я не спал с Дити. Но не по собственной инициативе. Лакей провел меня в комнату; Дити и Хильда остановились на верхней площадке лестницы (тоже волшебной — она вообще-то штука удобная, только не надо смотреть под ноги) и о чем-то оживленно разговаривали, а рядом стоял Джейк. Я увидел, что кровать в комнате односпальная. Лакей уже исчез; я вышел и увидел, что Дити с Хильдой тоже ушли и на площадке темно. Я произнес слово, которого в Стране Оз говорить не полагается, и вернулся в комнату. Но даже односпальная кровать выглядела очень заманчиво — я лег и мгновенно уснул.
Глинда завтракала вместе с нами в том же банкетном зале, который заметно съежился в размере. В Имперском Доме кормили тоже замечательно, но нет ничего вкуснее яичницы с ветчиной, поджаренного хлеба, мармелада и свежего апельсинового сока. Я выпил три чашки кофе и почувствовал, что готов сразиться с аллигатором.
Глинда на прощанье расцеловала Дити и Хильду на верхней площадке этой эшеровской лестницы, а мы с Джейком поцеловали ей руки. Она пожелала нам счастья и удачи — в ее устах это кое-что значило.
Ая Плутишка в лучах утреннего солнца выглядела прекрасно. Около ее носа стоял Тик-Ток.
— Доб-рое ут-ро, — сказал он. — Я всю ночь разгова-ри-вал с мисс Плу-тиш-кой. Она боль-шая ум-ни-ца.
— Привет, Зеб.
— Привет, Ая. Разве я тебе не говорил, чтобы ты не заговаривала с незнакомыми мужчинами?
— Ничего ты мне не говорил, Зеб. И потом Тик-Ток — никакой не незнакомый мужчина. Он джентльмен, а это не о всяком из моих знакомых можно сказать.
— По-верь-те, ка-пи-тан, я не и-мел в ви-ду ни-че-го плохо-го.
— Это шутка, ребята. Спасибо, Тик-Ток, что составил Ае компанию.
— Это бы-ло удо-вольст-ви-е и боль-ша-я честь. Я до-го-во-рил-ся с ноч-ным сто-ро-жем, и он каж-дый час за-во-дил ме-ня, что-бы на-ша бе-се-да не о-бор-ва-лась.
— Отлично придумано. Еще раз спасибо и до свиданья. Как только сможем, снова приедем в гости. Ая, откройся.
— Ты не сказал «пожалуйста», — ответил автопилот, но дверцы открылись.
— Рад слы-шать, что вы вер-не-тесь. У нас с мисс Плу-тиш-кой мно-го об-ще-го.
Шельма попрощалась с Тик-Током и залезла внутрь. Дити не только попрощалась, но и поцеловала его в медную щеку — Дити даже свинью готова поцеловать, если та не будет сопротивляться (а если попробует, я ее превращу в колбасу: Дитиными поцелуями не пренебрегают).
Тут из машины выглянула Хильда, все еще в вечернем платье.
— Дити, иди сюда. Скорее!
Я пожал руку Тик-Току (странное ощущение!) и сказал ему, чтобы отошел в сторонку. Потом влез внутрь. Наших жен не было видно. Я крикнул им:
— Побыстрее там! Мне нужен комбинезон.
— Лезь сюда, за переборку, — ответила Дити.
— Я не смогу там переодеться.
— Пожалуйста, милый. Ты мне нужен.
Когда Дити говорит, что я ей нужен, я иду к ней. Я протиснулся туда, но теперь там было как будто не так тесно, как в тот раз, на Термитной террасе.
— Где вы тут?
— Здесь. По левому борту, — донесся приглушенный голос Дити. Я обернулся, ударившись обо что-то головой, и обнаружил дверцу — там, где ее не должно было быть. Чтобы пролезть в нее, пришлось пригнуться, но внутри можно было выпрямиться. Комнатка чуть побольше телефонной будки — дверца со стороны кормы, дверца со стороны носа. Девочка в капоре — слева, мальчик в коричневом костюмчике — справа. Дити открыла левую дверцу.
— Иди посмотри!
Роскошная туалетная комната с ванной…
— Это та же самая, что была в том домике, — сказала Дити. — Только окошко матовое и не открывается. Но воздух тут свежий.
Я сказал: «Хм-м-м», потом добавил: «Ну-ну!» Заглянул в дверь с мальчиком. Да, та самая ванная, где мы с Джейком вчера мылись.
В двери показалась голова Джейка.
— Профессор, — сказал я, — не могли бы вы меня просветить?
— Зеб, я совсем отпал.
— Джейк, как твое мнение — это сооружение выдержит космический полет?
— Не знаю, Зеб.
— Давай поглядим снаружи.
Мы обследовали корпус — и глазами, и пальцами, и с правого борта, и с левого. Снаружи все выглядело безукоризненно — как и раньше. Но я услышал, как внутри спускают воду.
Я снова влез внутрь, прошел назад, еще назад и постучал в дверь с изображением девочки в капоре. Мне открыла Шельма.
— Сейчас выхожу, Зебби.
Она уже нарядилась в новый комбинезон.
— Дити сейчас будет готова.
— Погоди, Шельма. Мы с Джейком решили, что можно положиться на Глинду.
— А разве вы сомневались?
Я вошел; Дити обернулась ко мне из-за туалетного столика и улыбнулась. Рот ее был набит булавками.
— Капитан Дити, мы с твоим отцом решили, что это судно пригодно для космического полета. Условно пригодно.
— Я приняла такое решение еще за завтраком. И никакого «условно». Что это у тебя, милый?
Она взяла у меня бумажку и прочла:
— Это чтобы облегчить тебе жизнь, капитан Дити. Джейк пока еще не получил того, что заслужил. Но когда он будет сидеть справа, под моим присмотром, я смогу держать его в руках — он будет так занят своими верньерами, что ему некогда будет слово вставить. А «помощник кока» — это хитрая формулировка, которая означает, что, пока мы на земле, он будет под каблуком у жены.
— Продумано неплохо, Зебадия. Спасибо.
— Годится?
— Дай мне подумать.
Мне стало не по себе. Я спрятался за дверью с мальчиком в коричневом костюмчике и сидел там, коротая время, пока она меня не позвала.
— Есть небольшие изменения, Зебадия.
— Ничего себе — небольшие изменения! — обиженно сказал я.
Дити с беспокойством посмотрела на меня.
— Я предлагаю это на твое усмотрение, Зебадия. Я хочу оставить, как было при папе, — чтобы каждый мог справляться со всеми видами работ хотя бы настолько, чтобы дохромать до дома. Хильда быстро освоит верньеры: она сообразительная, схватывает все с первого раза, а рядом с ней я посадила самого изобретателя. Папе нужно практиковаться в воздушном пилотаже: у него это не так хорошо получается, как он думает, и он никогда не управлял такой скоростной машиной. Ты будешь сидеть сзади него, готовый дать команду к прыжку, если что-то пойдет неладно. Как по-твоему, милый, — так годится?
Я был вынужден признать, что штатное расписание, которое предложила Дити, удачнее моего.
— Это лучше, чем то, что я придумал, с меня фант. Где мои наручники и линек?
— В качестве заместителя командира на тебя возлагается обязанность поддерживать порядок и следить, чтобы приказы командира выполнялись, так?
— Конечно, Дити… капитан Дити, зачем так уж на этом настаивать?
— Ты знаешь зачем, Зебадия. Я хочу, чтобы все помнили — подчинение должно быть беспрекословным, и никаких дискуссий! Обойдешься без наручников и линька. Но вон в том правом ящике комода лежит рулон липкого пластыря шириной в десять сантиметров — как раз таким гангстеры заклеивают рты своим жертвам.
— Ах вот оно что!
— Зебадия! Не прибегай к этому без моего прямого приказа. Я присмотрю за тем, чтобы все подчинялись беспрекословно. Но я не хотела бы, чтобы, когда я отслужу свою очередь, отец навсегда перестал со мной разговаривать. У меня осталась последняя надежда — мой муж. Если ты категорически прикажешь заткнуться, этого для них обоих будет достаточно. Большую часть времени командовать будешь ты — разве что попросишь, чтобы я тебя подменила, или я сама решу взять управление на себя.
— Годится.
— Очень хорошо, сэр. Приступайте к командованию. Распределите обязанности, готовьтесь к взлету, принимайте рапорты, сообщите мне — я буду здесь! — когда будете готовы. Изменение в планах: поднимитесь вертикально на тысячу километров. Взглянем на Страну Оз, а потом будем продолжать по плану.
— Есть, капитан!
Я собрался идти, подумав про себя, что Дити имеет все шансы войти в историю в качестве второго капитана Блая.
— Зебадия!
— Да, капитан?
— Не уходи, пока не поцеловал меня, иначе я за эту дурацкую работу не возьмусь!
— Я не знал, что капитанов нужно целовать.
— Капитанов нужно целовать чаще, чем всех остальных, — ответила она, уткнувшись носом мне в плечо.
— Ну, тут за мной дело не станет. Будут еще приказания, мадам?
— Да.
— Какие?
— Когда я отслужу свой срок, используй, пожалуйста, свое влияние, чтобы посадить меня на верньеры. И еще — ты меня когда-нибудь поучишь сверхзвуковому пилотажу?
— Верньеры — да. А пилотаж… Тот, кто берет жену к себе в ученики, гарантирует себе развод. Ая сама научит тебя пилотажу, если ты ей разрешишь. На сверхзвуковых скоростях безопаснее всего, когда она на автопилоте. Она-то о себе позаботится — а если ты возьмешь управление на себя, это может кончиться плохо и для нее, и для тебя.
— Но ты-то берешь управление на себя. Как же мне научиться?
— Очень просто. Задай ей программу. Достаточно свободную, чтобы она могла исправлять твои ошибки. Держи руки и ноги на ручках и педалях, только старайся нажимать как можно легче. Будь терпелива, и в конце концов станешь частью Аи, а она станет частью тебя. Ну, хватит. Поцелуй меня.
Капитаны целуются лучше простых смертных.
Десять минут спустя мы были готовы к взлету. Я спросил:
— Никто ничего не забыл в нашей новой пристройке?
На самом деле я об этом и не думал. Джейк доложил:
— Горючее — один запятая ноль. Полные баки!
— Мы с Хильдой повесили там платья.
— Капитан, вы понимаете, что наша волшебная пристройка может вернуться туда, откуда появилась, в тот самый момент, как мы поднимемся в воздух?
— Хотите поспорим? Глинда неспособна нам такое устроить.
— Ну, платья ваши. Только слушайте официальное предупреждение исполняющего обязанности командира: на время маневрирования никогда не оставляйте там ничего нужного.
Я больше об этом не думал: Дити все равно сделает по-своему.
— Ая, ты и дальше будешь такой же разговорчивой, когда тебе вздумается?
— Зеб, на вахте буду говорить только по делу. Но девушка имеет право время от времени получать увольнение на ночь.
— Ты умница, Ая.
— Вот и Тик-Ток мне то же самое говорил, Зеб.
— Конец связи, Ая. Шельма, установи смещение, тысяча километров, ось h, плюс.
— Тысяча километров вверх по вертикали, установка верньера — три. Джейкоб, проверь меня, пожалуйста.
Джейк доложил, что установка правильная. Я скомандовал:
— Выполняй!
Джейк опустил нос Аи пониже. Перед нами была планета, похожая на Землю и так укрытая дымкой, что никаких подробностей я не разглядел — разве что прямо под нами, где виднелись четкие очертания Страны Оз, окруженной непроходимыми пустынями.
— Шельма, передай мне, пожалуйста, бинокль, а потом превратись в заведующего научной частью и проверь, с нами ли еще новая пристройка.
Мне пришлось помочь ей открыть люк в переборке — в невесомости Шельме не хватает сил отвернуть гайку, которую я затянул при нормальной силе тяжести. Тем временем Дити смотрела в бинокль.
— Зебадия, там везде дымка, только под нами ясно видно. Вон Изумрудный Город, зеленый, как Ирландия, вон сверкает на солнце Дворец Глинды. А все остальное совсем как Венера. Только это не Венера.
— Дочка… то есть капитан, а на звезды ты не смотрела? — спросил Джейк. — По-моему, это наша Вселенная.
— Разве, папа? С какой стороны от Ориона должен быть Телец?
— Как с какой стороны? О Господи, Аллах, Зороастр! Она вывернулась наизнанку!
— Да, но не так, как в тот раз. В Стране Оз восток там, где у нас запад.
Я спросил жену:
— Капитан Дити, а как тут обстоят дела с течением времени?
— Ничего особенного не ощущаю. Только прошло, должно быть, около столетия с тех пор, как те три девочки переселились в Страну Оз. Не знаю, как они себя там чувствуют, я нарочно не стала спрашивать. Кто-нибудь обратил внимание, что там нет ни часов, ни календарей?
— Зебби!
— Да, Шельма? — откликнулся я.
— Наша новая канализация работает отменно. Только будь осторожен, когда туда пойдешь: там нет невесомости, пол внизу, а потолок вверху. Я будь здоров как грохнулась.
— Хильда, любовь моя, ты не ушиблась?
— Ни капельки, Джейкоб. Но в следующий раз я за что-нибудь ухвачусь, подтянусь к палубе плашмя и скользну внутрь.
— Заведующий научной частью, заприте все дверцы, садитесь на свое место и пристегнитесь. Потом вернитесь к своим прежним обязанностям и подготовьте следующее вращение согласно графику.
— Дверцы заперты. Задраиваю люк в переборке. Так. Пристегиваюсь. Где бинокль?
— Джейк куда-то сунул. Внимание, приготовиться к вращению.
Нас снова окружила полная тьма. Я сказал:
— Капитан, теперь кувырок, если только вы не хотите сначала проверить нашу новую канализацию.
— Канализация Дити не касается! Я заведующая научной частью и отвечаю за гигиену, сантехнику и искривление пространства.
— Я тебя сменяю, милый, — сказала мне Дити и, повысив голос, приказала Хильде: — Второй пилот, замолчите. Папа, погаси свет и совершай кувырок. Тетя Шельма, попробуй задать следующее вращение на ощупь и на слух, без света. Это будет номер восемь, третье во второй группе.
— Есть, капитан Блай.
После кувырка ничего не изменилось. Джейк включил свет и доложил, что следующее вращение задано Шельмой правильно. Дити попросила меня взять командование на себя и сказала:
— Заведующий научной частью, я намерена проинспектировать пристройку, находящуюся в вашем ведении. Прошу вас сопровождать меня.
Шельма молча последовала за ней.
Их не было довольно долго. Наконец я спросил:
— Джейк, а о чем говорят между собой женщины, когда уединяются в туалете?
— И подумать об этом боюсь.
Послышалось хихиканье — они возвращались. Я сделал вывод, что воспитательные приемы, примененные Дити, действуют вполне успешно. Когда они пристегивались, Дити сказала:
— Милый, снаружи темно, как в преисподней. А в оба окна ванной светит солнце. Что бы это значило?
— Это по линии заведующего научной частью, — уклончиво ответил я. — Приготовиться к вращению.
На этот раз не только Джейк почувствовал, что мы сели на воздух, — я это отчетливо услышал. Джейк поспешно выровнял машину.
— Второй пилот, высота?
— Тысяча триста метров.
— Слишком низко! Зеб, я выхожу в отставку и берусь за вышивание. Где мы? Я ничего не вижу.
— Мы над водой, папа, в легком тумане. По правому борту виднеется берег.
Джейк развернул Аю вправо. Я разглядел береговую линию. Крылья Аи были выдвинуты: Джейк перевел ее в пологое планирование и переключил на автопилот.
— Разгерметизироваться пока не будем: брать пробы воздуха на такой высоте я не желаю.
— Эй, вижу парус!
— Где, Шельма?
— Справа по носу. Парусное судно!
Убей меня Бог, и в самом деле! Корабль семнадцатого века — с прямыми парусами, высоким полубаком и кормовой надстройкой. Джейк немного снизился, чтобы было лучше видно. «Бояться нечего, — говорил я сам себе. — У тех, кто плавал на таких кораблях, управляемых снарядов не было».
Выглядело это очень красиво. Джейк заложил глубокий вираж, чтобы крыло не мешало нам смотреть. Однако наш вид у команды корабля, судя по всему большого восторга не вызвал. Матросы метались по палубе, рулевой, зазевавшись, дал кораблю свалиться под ветер, и паруса его беспомощно заполоскали. Я не хотел, чтобы беднягу протащили под килем, и велел Джейку выровнять Аю и направиться в сторону берега.
— Господи, папа, — сказала Дити, — ты напугал меня до полусмерти.
— Почему, Дити? То есть капитан Дити? Это они перепугались. Неужели ты боишься пушек, которые стреляют порохом?
— Да ты чуть не задел правым крылом за воду.
— Не говори глупостей, Дити, до воды было еще больше двухсот метров. Ну, может быть, сто пятьдесят во время виража. В общем, хватало.
— Погляди на альтиметр. И на барометр.
Джейк посмотрел, и я тоже посмотрел. Судя по радарному альтиметру, мы находились над водой в девятнадцати метрах; Джейку пришлось переключить прибор на другую шкалу, чтобы в этом убедиться. Барометр показывал около тысячи миллибар — почти как на уровне моря.
— АЯ, ПРЫГ! — крикнул я.
Она прыгнула. У меня перехватило дыхание.
— Дити, как я мог сделать такую ошибку? — спросил Джейк.
— Не знаю, папа. Мне виден конец крыла, а тебе нет Когда мне показалось, что ты вот-вот заденешь за воду, я посмотрела на приборы и совсем уже собралась завопить, когда ты ее выровнял.
— Капитан, я не смотрел на приборы, я ориентировался по мачтам этого корабля. Могу поклясться, что до него было не меньше трехсот метров по прямой. Значит, высоты должно было хватить с избытком.
— Джейкоб, а ты не узнаешь это место? — спросила Шельма.
— Ты что, хочешь сказать, что раньше тут бывала?
— Нет, я его знаю только по книгам, любимый. По пересказу для детей — в третьем классе. По более подробному варианту — в шестом. В конце концов я добралась и до полного текста, без купюр, и он произвел на меня тогда большое впечатление. Я до сих пор с удовольствием читаю все эти непристойности.
— Что ты там несешь. Шельма? — строго спросил я.
Вместо нее мне ответил Джейк:
— Как ты думаешь, Зеб, что это может быть за корабль, если я, глядя на него, решил, что лечу высоко, а на самом деле чуть было не врезался в воду?
— Поняла! — воскликнула Дити.
— Сдаюсь, — сознался я.
— Скажи ему, папа.
— Корабль, на котором матросы ростом в пятнадцать сантиметров.
Я задумался. Мы приближались к берегу; я сказал Джейку, чтобы он поднялся до двух километров — строго по приборам! — и велел Ае держаться на этой высоте. Но по всему казалось, что мы гораздо выше.
— Если кому-нибудь доведется повстречаться с преподобным Джонатаном Свифтом, дайте ему хорошую оплеуху от моего имени.
— А как, по-твоему, Зебадия, — спросила Дити, — этот континент и есть страна великанов — Бробдингнег?
— Надеюсь, что нет.
— Почему, милый? Подумай, как было бы здорово.
— У нас нет времени возиться ни с лилипутами, ни с великанами. Ни у тех ни у других не найдется акушеров, которые могли бы быть вам полезны. Шельма, приготовься к набору высоты до ста тысяч километров. Потом вращение. Кто-нибудь имеет хоть какое-то представление о том, что с нами происходит? Если не считать того, что говорит Шельма: будто мы уже умерли, только еще этого не знаем?
— У меня есть еще одна гипотеза, Зебби.
— Выкладывай, Шельма.
— Только не смейся. Потому что ты рассказывал, что ее суть вы с Джейкобом уже обсуждали. Будто человеческая мысль существует в виде квантов. Я не знаю, чем кванты отличаются от «Фанты», но знаю, что это неделимая величина. Ты рассказывал, что вы с Джейкобом говорили о такой возможности: что у воображения тоже есть свои неделимые величины, или кванты, вы называли их «фиктонами» — или «фиктантами»? В общем, что всякая история, которая кем-то сочинена — или еще только будет сочинена, если это имеет значение, — уже существует в одной из вселенных Числа Зверя.
— Но, Хильда, дорогая моя, это были просто абстрактные рассуждения!
— Джейкоб, твои коллеги и эту машину тоже считали «абстрактным рассуждением»! Разве ты мне не говорил, что человеческое тело — это просто сложное уравнение волновой функции? Помнишь, когда я тебя укусила? Я ничего не имею против того, чтобы быть волновой функцией, волны — это красиво, а укусила я тебя за это словечко «просто».
— Зебадия, там слева город. Взглянем на него, прежде чем отправляться дальше?
— Капитан, это вам решать. Вы видели, какую панику мы вызвали на том корабле. Представьте себе, что вы четырнадцати сантиметров ростом и живете в этом городе, а тут в небе появляется огромное чудище и начинает на вас пикировать. Вам это очень понравится? Сколько этих маленьких человечков упадут в обморок от страха? Сколько умрут от сердечных приступов? Скольких вы считаете возможным убить, чтобы удовлетворить свое любопытство? Для них мы чудища пострашнее, чем Черные Шляпы для нас, — добавил я.
— Ох, милый! Ты прав, Зебадия, — к моему огромному сожалению. Сматываемся отсюда поскорее.
— Второй пилот, приготовьтесь к смещению до высоты сто тысяч километров.
— Смещение по оси А, в положительном направлении, установка верньера пять — готово.
— Выполняйте. Капитан, я хотел бы еще некоторое время посидеть в этом кресле.
— Хорошо, Зебадия.
— Шельма, давай дослушаем твою гипотезу. Капитан, я уже до смерти перепуган — слишком часто мы оказываемся на волосок от гибели. Мы знаем, как перемещаться с одного аналога Земли на другой — хватило бы свободного места. Но от этих вращений я скоро поседею. Рано или поздно законы случайности с нами поквитаются.
— Зебби, законы случайности не имеют к этому никакого отношения. Не думаю, чтобы во время этих вращений нам грозила хоть какая-нибудь опасность.
— Да? Шельма, я готов поменяться с тобой местами, как только получу разрешение капитана.
— Нет, нет, я…
— А, струсила?
— Зебби, одна из причин, почему я говорю, что законы случайности не имеют к нам отношения, — это твои предчувствия.
— Шельма, статистические закономерности — самые надежные из всех законов природы.
— А в Стране Оз они действуют? — спросила Дити.
— Хм… Почем я знаю? Очко в твою пользу.
— Зеб, я бы сформулировал это не так, как Хильда, но я с ней согласен. Называть уравнения статистики «законами природы» вообще неправильно. Эти уравнения отражают меру нашего незнания. Когда я подбрасываю монетку и говорю, что ее шансы упасть орлом или решкой — пятьдесят на пятьдесят, я просто признаю, что совершенно не знаю, как она упадет. Если бы я знал все условия, результат можно было бы рассчитать заранее. Но мы уже познакомились с двумя вселенными, в которых физические законы не такие, как у нас дома.
— С тремя, Джейкоб. Лилипутия — третья.
— Не понимаю, моя дорогая.
— Здесь не годится закон кубов и квадратов, который лежит в основе всей биологии. По законам нашей биофизики человеческий мозг не может иметь объем наперстка. Но мы отвлеклись от гипотезы, которую Зебби просил меня изложить. Я могу продолжать?
— Да, — распорядилась Дити. — Заткнитесь все, кроме тети Хильды. И я тоже заткнулась. Валяй, Шельма.
— Хорошо. Это не случайность, что мы побывали в трех вселенных — той, что наизнанку, той, где Страна Оз, и в лилипутской — за… меньше чем за двадцать четыре часа, так, Дити?
— Меньше чем за двадцать один.
— Спасибо, золотце. И это не случайность, что все они — «вымышленные» вселенные — приходится так их называть за неимением лучшего слова — и все хорошо известны каждому из нас. По какому-то совпадению — опять не слишком удачное слово, но это не «случайность», — мы все четверо очень любим фантастику. Сказки. И все любим одно и то же. Кто из нас любит детективы?
— Кое-какие — не все, — ответила Дити.
— Признаю одного только Шерлока Холмса, — сказал я.
— Пустая трата времени, — вставил Джейк.
— Интересно было бы проделать эксперимент, — продолжала Хильда— Напишите названия двадцати книг, которые доставляют вам больше всего наслаждения. Или групп книг — рассказы о Стране Оз будут считаться за одну, и серия романов о Марсе Берроуза тоже, и все четыре путешествия Гулливера. Это должны быть те книги, которые вы перечитываете ради удовольствия, когда слишком устали, чтобы взяться за что-то новое.
— Шельма, а можно узнать, как ты собираешься это использовать?
— Можно, Зебби. Если моя гипотеза правильна, то в следующий раз, когда мы совершим вращение и окажемся около какой-то планеты, она будет местом действия одной из книг, которая фигурирует во всех четырех списках. Мы появимся там на достаточной высоте, чтобы Джейку хватило времени выровнять Аю, но достаточно низко, чтобы приземлиться. Но мы никогда не угодим внутрь какой-нибудь массы и не окажемся в таком опасном положении, из которого не сможем найти выхода. Случайность тут ни при чем, она к нам не имеет отношения. Когда мы попали в Страну Оз, я удивилась. А когда оказались в Лилипутии, — нет, я этого и ожидала. Ну если не этого, то такого места, которое всем нам известно из книг.
— А как насчет этих пустых вселенных? — спросил я.
— Возможно, это такие места, о которых только еще напишут книги, а может, уже написали, но эти книги не попали в число наших любимых, поэтому мы и не оказались поблизости от места их действия. Но это мои догадки. С точки зрения моей гипотезы эти вселенные не существуют — они не считаются. Мы находим только наши вселенные.
— Шельма, ты только что изобрела пантеистический коллективный солипсизм. Никак не думал, что это теоретически возможно.
— Зеб, теоретически возможно все, что угодно.
— Спасибо, Джейкоб. Зебби, «солипсизм» — это просто жаргонное выражение. На самом деле мы наткнулись на «Дверь в стене» — ту, что ведет в Страну Исполнения Желаний. Я не умею подыскивать рациональные толкования и не вижу в них смысла. Я вижу закономерность и не пытаюсь ее объяснить. Она существует, и все тут.
— А как согласуется с твоей гипотезой тот пустотелый мир?
— Да я же читала десятки книг про подземные миры! Наверняка и вы тоже. Жюль Верн, С. Фаулер Райт, Уэллс, Мур, Лавкрафт — эту тему не обошел ни один из великих мастеров фантазии. Послушайте, давайте кончим разговоры? Прежде чем мы приступим к следующему вращению, я хочу иметь все эти четыре списка.
Джейк изменил курс, чтобы планета лилипутов оказалась прямо по носу, и велел Ае так держать. Планета казалась крохотной, словно мы были от нее в миллионе километрах, — так и должно быть, решил я и принялся писать.
Наконец Дити объявила:
— У меня готово, тетя Шельма.
Вскоре и ее отец протянул Шельме свой список.
— Не считай тех, которых я вычеркнул, дорогая, — слишком много их мне приходило в голову.
— Двадцать — произвольное число, Джейкоб, я могу оставить и те, что оказались лишними.
— Нет, дорогая, те четыре, которые я вычеркнул, не так хороши, как двадцать, которые я оставил.
Я долго кусал кончик карандаша и в конце концов заявил:
— Шельма, я застрял на семнадцатой. В голове вертится еще чертова дюжина, но это все не то.
— Хватит и семнадцати, Зебби, — если это твои самые любимые.
— Самые-самые.
Хильда взяла у меня список и пробежала его глазами.
— Психоаналитики могли бы много чего из этого извлечь.
— Эй, погоди! Шельма, если ты собираешься показать эти списки психиатру, то отдавай мой обратно.
— Зебби, я никогда этого не сделаю. Мне нужно несколько минут, чтобы их сличить, — добавила она.
Я взглянул на Лилипутию.
— Помочь?
— Нет. Я поставила единичку против каждой книги в своем списке. Потом я сравнила его с Дитиным и поставила двойку там, где они совпали, а те, что она выбрала, а я нет, приписала в конце с единичками. То же самое я сделаю со списком Джейкоба — расставлю тройки, двойки и единички. Потом очередь Зебби, и у нас будет список тех книг, которые получили четыре голоса — то есть прошли единогласно, — другой список с тремя голосами, еще один — с двумя и последний — с одним.
Несколько минут Шельма сосредоточенно писала, потом взяла чистый листок бумаги, выписала список и сложила его.
— Следовало бы запечатать его в конверт, чтобы подтвердить мою репутацию предсказательницы. Зебби, в этом списке девять, так сказать, воображаемых вселенных. Куда бы мы ни попали после вращения, мы окажемся около одной из них.
— А пустотелую ты тоже включила?
— Она получила только два голоса. Я по-прежнему считаю, что это комбинация разных подземных фантазий. Но голосование позволило понять, что это был за мир с ослепительным светом — тот, где ты беспокоился насчет радиации.
— Не может быть!
— По-моему, да. Четыре голоса за «Наступление ночи» доктора Айзека Азимова. Я думал, что пройдут и его романы о Фонде, но они получили только три голоса. Жаль, потому что его планета-библиотека помогла бы нам узнать, что такое наши твари, откуда они взялись — и как их одолеть.
— Это я виновата, тетя Шельма. Папа говорил мне, что надо бы их прочесть, но я так и не собралась.
— Шельма, — сказал я, — мы можем через пять минут высадить тебя в Нью-Йорке. Доктор уже в преклонных годах — теперь он каждый год пишет меньше миллиона слов, — но он все еще любит хорошеньких девушек. Он должен знать, что есть и чего нет в этой Галактической Библиотеке — ведь он сам ее выдумал. Так что позвони ему. А еще лучше — посиди у него на коленках. Поплачь, если понадобится.
— Зебби, уж если где и полно Черных Шляп, то это в Нью-Йорке. Можешь сам сидеть у него на коленках.
— Ну уж нет! Если мы узнаем, как освободить от тварей нашу планету, я подумаю о том, как довести это до всеобщего сведения. Но пока я в их списке смертников иду под номером первым.
— Нет, первый — Джейкоб.
— Нет, Шельма! Джейк и Дити погибли, тебя похитили, а меня следует «ликвидировать с особой тщательностью». Однако я рискну приземлиться на посадочной площадке у Гудзона ненадолго — чтобы ты успела нанести визит доктору. Твой муж может тебя сопровождать, а я буду прятаться в ванной. Насколько я понимаю, она все еще в Стране Оз, и там мне ничего не будет грозить.
— Иди ты к черту!
— Шельма, дорогая, мы не собираемся на Землю ноль. Передай список Дити, она не станет подглядывать. Капитан, приступим к вращению? Офицер по науке наполовину убедила меня, что с нами ничего не случится; давайте поторапливаться, пока у меня не сдали нервы. Четвертая и последняя вселенная во второй группе, так? — спросил я Шельму.
— Да, Зебби.
— Все, кто так же трусит, как я, пусть скажут. Неужели никто нас не выручит? Выполняй!
Назад: 32. «ГДЕ ЕСТЬ КОШКА, ТАМ ЕСТЬ ЦИВИЛИЗАЦИЯ» ДИТИ:
Дальше: 34. «…И ВСЕ МОИ МЕЧТЫ СБЫВАЮТСЯ!» ЗЕВ:
