В лесу, в сотне метрах от Дворца, я обнаружила полянку, отделенную от Дворца стеной деревьев. Я велела Ае определить дистанцию, сказала ей три раза, что это то самое место, — и она посадила себя сама, не хуже Зебадии.

Я отстегнулась, открыла люк в переборке и заползла назад, чтобы взять чистую одежду, — но потом передумала. Тетя Хильда влезла вслед за мной и сразу открыла какой-то ящик. Я села в позу лотоса и спросила:

— Шельма, что ты собираешься надеть?

— Платье, в котором выходила замуж, и обручальное кольцо, которое подарил мне Джейкоб в Виндзор-Сити.

— А украшения?

— Так, чуть-чуть.

Мама Джейн много лет назад говорила мне, что у тети Хильды безошибочный инстинкт — что когда надеть. Я достала платье, в котором была, когда соблазняла Зебадию, кулон, который подарил мне папа, обручальное кольцо и бальные туфельки. А как нарядить моего милого? В рабочий комбинезон? Ну нет — в трико в обтяжку и короткую белую шелковую рубашку-болеро, которую я сшила ему в Гнездышке. Красный шарф вместо пояса, бальные туфли, шорты — так будет в самый раз.

Я полезла обратно, держа все это в охапке. Мужчины еще сидели на своих местах, дверцы были закрыты Я спросила:

— Почему закрыты дверцы? Тут жарко и душно.

— Посмотри налево, — сказал Зебадия.

Я посмотрела. Там стоял крохотный домик из сказки с надписью над дверью: «ДОБРО ПОЖАЛОВАТЬ». Когда мы приземлялись, его здесь не было.

— Понимаю, — согласилась я. — Скинь-ка все, что на тебе, и надень трико и шорты. Папа, твои брюки у Хильды.

— Дити, это все, что ты можешь сказать?

— А что еще я, по-вашему, должна сказать, сэр? Папа, по твоей милости мы побывали во множестве диковинных мест, но уж в Стране Оз я не какая-нибудь там чужая в незнакомой стране. Я знаю, чего тут можно ожидать.

— Но какого черта…

— Тише, Зебадия. В Стране Оз не поминают чертей. И вообще не ругаются и не говорят грубых слов. Вот это — теперь уже не сиси и даже не груди — это перси, и упоминать их в разговоре нельзя. Наш словарь теперь ограничен — как в конце девятнадцатого века. Можно употреблять только самые осторожные эвфемизмы.

— Дити, будь я проклят, если стану вести себя не так, как привык.

— Сэр, я говорю как специалист. Нельзя лезть с фортраном к компьютеру, который понимает только логлан. Капитан, нельзя ли открыть двери?

— Минутку, — остановил меня отец. — Дити, ты назвала меня капитаном. Но с того момента, как мы приземлились, я уже в отставке.

— Ну нет, погоди! — перебил его Зебадия. — Ты должен помучиться не меньше моего — ты это заслужил, приятель.

— Ладно, ладно, — согласился папа. — Но ты говорил, что время, проведенное на земле, тоже идет в счет. Так что когда будем взлетать, нам все равно понадобится новый капитан. Лучше выбрать очередную жертву сейчас.

— Давайте переизберем папу, — предложила я. — Он провалился и должен пересдавать экзамен.

— Дочка!

— Я шучу, папа, — только не забывай, что ты действительно провалился, и больше никогда не действуй на нервы капитану. Предлагаю моего мужа.

— Надо сделать все, как полагается. — И папа достал четыре карточки. Я написала на своей «Зебадия» и отдала ее папе. Хильда зачитала, что было написано на карточках, показывая нам каждую: «Дити, Дити, Дити, Дити». Я возмутилась:

— Э-э! Требую пересчитать! Нет, лучше голосовать заново — тут кто-то сжульничал.

Я так расшумелась, что было решено сделать по-моему. Я написала на новой карточке «Зебадия», положила ее лицом вверх на сиденье первого пилота, сверху сложила одну за другой три остальные и начала читать сама: «Дити, Дити, Дити» — и снова «Дити», причем почерк был мой собственный!

Мне оставалось только сдаться. (Но я решила потом сказать Волшебнику пару теплых слов.)

Это был хорошенький домик с широким крыльцом, обвитым розами, — только для жилья непригодный: всего одна комната со столом посередине, и больше никакой мебели. На столе стояли ваза с фруктами, кувшин с молоком и четыре стакана. Справа и слева было по двери — на левой была нарисована маленькая девочка в большом капоре, а на правой — мальчик в коричневом костюмчике.

Мы с Хильдой направились прямо туда, где был нарисован капор. Проходя мимо стола, я ухватила кисть винограда и выпила залпом стакан молока, после чего у меня на лице остались молочные усы. Уж и не помню, сколько времени не пила молока. Восхитительно!

Хильда уже наливала ванну, одновременно скидывая одежду. Окно оказалось открытым, но располагалось оно высоко, и я тоже разделась. Очень скоро мы были уже чисты и «красивы», то есть снова устроили себе прически почуднее, только без драгоценностей. В той туалетной комнате оказалось все, что нужно, от мочалки до губной помады как раз такого цвета, какой предпочитает тетя Хильда.

Мы очень спешили и уложились в сорок две минуты. Зебадия был чудо как хорош, и папа не хуже в темных брюках и изысканно простой гавайке.

— А мы думали, вас засосало в водосток, — сказал мой муж.

— Зебадия, прошло всего сорок две минуты. Если у вас это заняло меньше тридцати, вы просто не отмылись.

— Можешь понюхать.

Я понюхала — слабый аромат мыла и немного лосьона.

— Да, больше тридцати минут. Поцелуй меня.

— Тридцать шесть по моим часам. Скажи «пожалуйста».

Я сказала «пожалуйста», и он впился в меня, не дав мне закрыть рот — он всегда так делает. Зебадия — это то, что мне надо, и если я когда-нибудь дулась на него или упрямилась, значит, это было необходимо.

К Дворцу вела тропинка. Папа с тетей Хильдой пошли вперед, мы за ними. Сандалии тетя Хильда несла в руке, я тоже свои сняла и оглянулась на поляну. Как я и ожидала, домик исчез. Зебадия это заметил, но ничего не сказал. Очень интересное у него было выражение лица.

Тропинка привела нас в сад перед Дворцом. Земля здесь была твердая, и мы с Хильдой обулись. Дворец Глинды был больше похож на нормандский замок или на родовое гнездо Берти, чем на эти унылые замки на Рейне, — но он был прекрасен, как сказка, и немного он напоминал Тадж-Махал.

Мы только начали подниматься по широким мраморным ступенькам к огромной двери, как Зебадия споткнулся.

— Что за черт!

— Ш-ш-ш! — сказала я, — Не выражайся, милый. Это волшебная лестница. Глинда не хочет, чтобы ее гости поднимались вверх. Вообрази, будто ее сконструировал Эсхер. Держи голову выше и иди, как по горизонтальной плоскости.

Когда мы вступили на широкую террасу, из огромных дверей вышли два высоких трубача, подняли свои длинные трубы, и прозвучали четыре торжественные ноты. Как только они затихли, появился какой-то весело ухмыляющийся старик в клеенчатом матросском плаще, с густыми бакенбардами, сверкающей лысиной и деревянной левой ногой. Я удивилась, почему он здесь, а не в Изумрудном Городе.

Вынув изо рта трубку, он сказал:

— Добро пожаловать во Дворец Глинды Доброй! Я капитан Билл. Вы, сэр, — Волшебник доктор Берроуз со своей замечательной супругой — Принцессой Хильдой. Вы, вероятно, капитан Зеб Картер — привет, капитан! — а Дити все знают: так много времени она провела в Стране Оз. Привет, Дити! В последний раз, когда я тебя видел, ты еще под стол пешком ходила, а теперь — гляньте-ка! Ростом мне почти по плечо и уже замужем! Поздравляю, капитан. Вам повезло.

— Мне тоже так кажется, капитан.

— Я знаю, Дити. Озма шлет свои наилучшие пожелания и велела сказать, что ты и твоя семья будете желанными гостями Королевства столько времени, сколько пожелаете.

— Пожалуйста, передай Ее Королевскому Величеству мою благодарность, капитан Билл. (На самом деле я теперь выше ростом, чем капитан Билл, — но для него, конечно, всегда останусь маленькой девочкой. Это очень приятно.)

— Передам, непременно передам. Заходите, друзья, мы тут не слишком церемонимся. По крайней мере, я. Я ведь не дворецкий, я просто подменяю на дежурстве одного приятеля.

Капитан Билл взял меня за руку. Ладонь у него была мозолистая, как у Зебадии, — и сжала мою руку так же нежно.

Он повел нас во Дворец.

— А где Трот? — спросила я.

— Где-то тут, вы ее увидите. Должно быть, выбирает самую красивую ленточку для волос, чтобы выйти к вам. Или помогает Бетси с Хэнком — крошка Бетси не может, чтобы не работать, и, клянусь Нептуном, с этим осликом носятся больше, чем со всеми ослами штата Миссури, вместе взятыми. Сюда, друзья, в библиотеку.

Как описать Глинду Добрую? Всякий знает, что она высока ростом, величественна и прекрасна, никогда не сердится и целый день ходит в очень красивых, на мой взгляд, вечерних платьях с длинным шлейфом. Но это всего лишь ничего не значащие слова. Может быть, достаточно будет сказать, что если Дея Торис — самая красивая женщина в своем мире, то Волшебница — в своем.

Ее окружала стайка красивейших девушек со всей Страны Оз, но Глинда без труда затмевала их всех. Имя египетской царицы Нефертити означало в одно и то же время «красивая» и «добрая», я думаю, это вполне подходит и к Глинде.

Оторвавшись от своей Великой Книги Событий, она заскользила нам навстречу. Поцеловала Хильду, поцеловала меня и сказала: «Добро пожаловать домой, Дити!», так что у меня даже дух перехватило, и я ничего не могла сказать в ответ, а только сделала реверанс. Она протянула обе руки Зебадии и папе, они одновременно поклонились и поцеловали ей руки.

Глинда жестом предложила нам сесть на стулья (которых только что здесь не было). Зебадия шепнул мне:

— Похоже, ты тут чувствуешь себя как дома.

— Ну, не совсем, — шепнула я в ответ. — Но я жила в Стране Оз дольше, чем где бы то ни было. Когда я была маленькая, мама с папой то и дело переезжали из одного университета в другой, но Страну Оз я каждый раз брала с собой.

— Что ж, я рада, что из-за вас мне пришлось принарядиться.

Нам представили девушек, стоявших рядом с Глиндой, и каждая из них сделала реверанс; все было как в Имперском Доме — только эти девушки были не ссыльные и не на жалованье. Подумав об этом, я припомнила, что в Стране Оз не существует денег — никакой «экономики» там нет.

Девушки были нарядно одеты, каждая по-своему и каждая в платье цвета ее королевства: голубого цвета Жевунов, фиолетового — Гилликинов, желтого — Мигунов, а кое-кто был в зеленом. Одна, в красном, — из Кводлингов, разумеется, мы ведь были в Королевстве Кводлингов — показалась мне знакомой. Я спросила ее:

— Тебя зовут Бетти?

Она вздрогнула от удивления.

— Ну да. Ваше Высочество, — откуда вы узнали?

И она сделала реверанс.

— Я бывала здесь, спроси капитана Билла. Только я не «Ваше Высочество», а просто Дити. У тебя есть друг по имени Берти?

— Да, Ваше… Да, Дити. Его сейчас здесь нет, он в колледже профессора Кувыркуна.

Я подумала, что надо будет рассказать о нем Бетти… но не сейчас, а как-нибудь потом.

Невозможно рассказать обо всех, кого мы встретили во Дворце Глинды — их было слишком много, и прибывали все новые и новые. Выглядело это так, словно нас здесь ждали и были нам рады. Папа ничуть не свихнулся, когда увидел Страшилу, потому что к тому времени увлекся беседой с профессором Жуком-Кувыркуном и Великим Озом, Придворным Волшебником Королевы Озмы. Он едва взглянул на Страшилу, вежливо пожал ему руку и сказал: «Здравствуйте, мистер Страшила», а потом продолжал разговаривать с профессором и Волшебником. Я даже не уверена, что он Страшилу разглядел. В этот момент он как раз говорил: «Вы очень четко это сформулировали, профессор. Хотел бы я, чтобы вас мог слышать профессор Мебиус Тор. Если альфа будет равна нулю, то совершенно очевидно, что…»

Я отошла в сторонку, потому что, когда папа говорит: «Совершенно очевидно, что…», — на самом деле очевидно только одно: Дити лучше смыться.

Обед был накрыт в банкетном зале, мест в котором оказалось ровно столько же, сколько гостей. У Глинды банкетный зал всегда в точности такого размера, чтобы в нем могли поместиться все, кто будет обедать, — включая и тех, кто обедать не будет, потому что и Тыквоголовый Джек, и Тик-Ток, и Железный Дровосек, и Деревянный Конь, и Страшила, и другие, кто никогда не обедает, тоже там сидели, и даже те, кто вообще не люди: Трусливый Лев, Голодный Тигр, Предводитель Летучих Обезьян, Лоскутушка, Тотошка, ослик Хэнк и очаровательная кошка с длинной шерстью и высокомерным видом.

Глинда Добрая сидела во главе стола на одном конце, а Королева Озма — на другом. Папу посадили по правую руку от Глинды, а Зебадию — от Озмы. Слева от Глинды сидел Волшебник, а слева от Озмы — профессор Кувыркун. Тетя Хильда и я оказались напротив друг друга посередине стола. Рядом с ней с одной стороны сидел Железный Дровосек, а с другой — Страшила, и она делала все, чтобы очаровать их обоих, а они оба делали все, чтобы очаровать ее, и все преуспевали.

А у меня соседей было целых трое. Вообще-то сначала их было двое — Трусливый Лев и Голодный Тигр. Лев ел все, что ели другие, а перед Тигром стояла миска кукурузных хлопьев величиной с небольшую ванну, и он очень аккуратно черпал из нее ложкой соответствующего размера. Мы с Трусливым Львом только принялись за ассорти из рыбы, моллюсков и креветок, как кошка потерлась о мою ногу, чтобы привлечь к себе внимание, взглянула на меня и сказала:

— Судя по запаху, ты тоже кошка. Отодвинься немного от стола, я сяду, — и вспрыгнула мне на колени.

Я спросила:

— Эврика, а Дороти тебе разрешила?

— Что за глупости! Дороти сама просит у меня разрешения. Дай мне сначала омара, а потом креветок. Одну креветку можешь оставить себе.

Голодный Тигр положил на стол свою огромную ложку и сказал:

— Ваше Высочество, позвольте мне устранить помеху.

— Не трудись, приятель, — вмешался Лев. — Я сам сейчас ее устраню — одним глотком. Только передай мне, пожалуйста, соус: кошки такие безвкусные.

— Не обращай внимания на этих грубиянов, девчонка, и дай мне омара. Животных вообще не следовало бы пускать за стол.

— Смотри-ка, кто кого обзывает животным, — проворчал Трусливый Лев.

— Это не животное, Лео, — возразил Голодный Тигр. — Это насекомое. Ваше Высочество, я вегетарианец, но я готов ради вас один раз отступить от своих правил и настругать ее себе в миску. Позвольте?

— Дороти это не понравится. Раджа.

— Пожалуй, вы правы. Может, попросить Тото шугануть ее отсюда?

— Пусть Эврика остается. Она мне не мешает.

— Девчонка, нужно было сказать «она оказывает мне честь». Не обращай внимания на этих скотов из джунглей — они не кошки. Да будет тебе известно, что домашняя кошка, Felix domestica, была приручена на много поколений раньше, чем все вы, низшие животные, вместе взятые. Как говорила моя светлейшая прародительница Бубастис, богиня Нила, — «где есть кошка, там есть цивилизация». Дай мне скорее этого омара.

Я скорее дала ей омара. Эврика очень изящно проглотила кусочек, едва коснувшись кончика моего пальца шершавым языком, и отвернулась.

— Больше не надо, я скажу тебе, когда захочу еще. Почеши меня за левым ухом — только понежнее. Я помурлычу, а потом засну. А ты храни почтительное молчание.

Тетя Хильда с помощью Аи все запротоколировала, опросив каждого из нас и сопоставив наши показания, поэтому я буду рассказывать только самую суть. После того как все разошлись по домам или по своим комнатам, нас четверых пригласили в Библиотеку. Она стала меньше, чем была раньше, и уютнее: девушки Глинды пошли спать. Когда мы вошли, Глинда сидела за своей Великой Книгой Событий. Она улыбнулась нам и кивнула, не вставая. Мы расселись.

— Друзья, — сказала она. — Доктор, капитан. Принцесса Хильда и Дити, чтобы не тратить зря времени, я скажу вам, что, пока шли танцы, я переговорила с Озмой, Волшебником и профессором Кувыркуном. Я просмотрела в Книге Событий записи о ваших необычных приключениях и вкратце их им изложила, а потом мы обсудили ваше положение. Прежде всего, позвольте мне сказать, что Озма еще раз приглашает вас. Вы можете остаться здесь навсегда, и куда бы вы ни отправились, вас радушно встретят. Дити это знает, и Принцесса Хильда это тоже знает, хотя и не так в этом уверена, как Дити. Однако чтобы не сомневались вы, джентльмены, мы с Волшебником расширили Страну Оз на четверть дюйма во все стороны. Это слишком маленькое изменение, чтобы его можно было заметить. Но вы, доктор, понимаете — на таком дополнительном жизненном пространстве вполне могут поместиться еще четыре хороших человека, а также ваша небесная колесница — мисс Ая Плутишка. Четверть дюйма, капитан, — это шесть и тридцать пять тысячных миллиметра. А раз уж мы за это взялись, то по совету профессора Кувыркуна мы чуть-чуть усовершенствовали мисс Аю Плутишку…

Зебадия вздрогнул и с беспокойством поглядел на нее. Он был влюблен в Аю задолго до того, как встретил меня, и заботится о ней так же тщательно, как и обо мне. Ему ведь неизвестно — как это известно мне, — что на Глинду вполне можно положиться.

Глинда ласково улыбнулась:

— Не беспокойтесь, капитан, мы не причинили никакого вреда ни конструкции вашего любимого судна, ни его техническому состоянию. Когда вы заметите эти изменения — а вы их обязательно заметите, — и если они вам не понравятся, вам нужно будет только сказать вслух: «Глинда, сделай Аю опять такой, какой она была». Я прочту это здесь, в своей Книге, и выполню ваше желание. Но не думаю, чтобы вы меня об этом попросили. Это не пророчество — настоящая колдунья пророчествами не занимается. Но это мое твердое мнение. Теперь о главном. В Стране Оз нет Черных Шляп. Если бы хоть одна по глупости здесь показалась, я узнала бы об этом из своей Книги и изгнала бы ее в Гибельную Пустыню. О том, что там с ней стало бы, говорить лучше не будем, — но злу не место в Стране Оз. Что же до тех тварей, которые проникли в ваш мир, то юрисдикция Озмы на него не распространяется и мои возможности здесь ограниченны. Правда, Великая Книга сообщает мне, что там происходит, но она не отличает тварей, переодетых людьми, от людей, злых по своей собственной природе. Я могу заколдовать вас так, чтобы ни одна Черная Шляпа никогда к вам не приблизилась. Вы бы этого хотели?

Папа бросил взгляд на Зебадию. Мой муж сказал:

— Минутку, Глинда Добрая. А что это значит?

— Колдовство всегда действует буквально, капитан, вот почему с ним иногда бывает столько мороки. Я редко к нему прибегаю. Это значит в точности то, что я сказала: что ни одна тварь из тех, которых вы зовете Черными Шляпами, не сможет к вам приблизиться.

— В таком случае мы не сможем их увидеть, верно? И подойти на такую дистанцию, чтобы уничтожить?

— Вероятно, придется изобрести какой-нибудь способ делать это на расстоянии. Колдовство не рассуждает, капитан. Оно, как компьютер, действует буквально.

— А они смогут видеть нас? Устраивать для нас ловушки? Бомбить нас?

— Не знаю, капитан. Из моей Книги мне известно только, что они уже сделали, а не что они могут сделать. И при этом, как я уже сказала, она неспособна распознать переодетую Черную Шляпу. Поэтому я о них мало что знаю. Вы хотите, чтобы я вас заколдовала? Вам необязательно решать сразу. А если вы останетесь в Стране Оз, это вам вообще не понадобится.

— Надо оставаться здесь! — выпалила я.

Глинда улыбнулась мне грустной улыбкой.

— Милая Дити… Ты решила отказаться от того, чтобы иметь своего ребеночка?

— Это как? То есть прости, Глинда…

— Ты прожила в Стране Сказок дольше, чем другие. Ты знаешь, что у тебя здесь никогда не родится дочка — так же как никто здесь никогда не умирает.

Я не успела вымолвить и слова, как тетя Хильда сказала:

— Спасибо большое, Глинда, но я не останусь.

Я проглотила слюну.

— Я тоже не останусь, тетя Глинда.

— Так я и думала. Хочешь, дорогая, я дам тебе хороший совет?

— Да. Конечно!

— Раз уж ты решила быть женщиной, а не маленькой девочкой, как Дороти или Трот, постарайся поскорее покинуть Страну Оз — а то как бы тебе не захотелось остаться здесь навсегда.

Папа взглянул на Зебадию, а потом сказал:

— Мадам Глинда, мы отбываем утром. Мы благодарны за ваше щедрое гостеприимство… но я думаю, так будет лучше.

— Я тоже так думаю, доктор. Но помните — приглашение Озмы остается в силе. Когда вы устанете от жизни в том мире, приезжайте сюда отдохнуть и привозите с собой детей. Дети здесь счастливы, их никто никогда не обижает. Страна Оз была придумана ради детей.

— Приедем, обязательно приедем!

— Есть еще что-нибудь такое, что нам нужно обсудить? Если нет, то…

— Одну секунду! — перебила ее тетя Хильда. — Дити вы уже сказали — а мне?

Глинда улыбнулась:

— В моей Книге написано, что у вас будет мальчик.