Книга: И тогда он зачистил город
Назад: Глава девятая
Дальше: Глава одиннадцатая

Глава десятая

Ночью пошел дождь. Александр не спал. Он лежал рядом с женой, обнимая ее поруганное бандитами, но такое родное тело. Он вспоминал Кара-Тепе, тот день, когда познакомился с будущей супругой. Тогда ему удалось отбить ее у местных, обкуренных насильников. Позже он спас ей жизнь, когда сбежавшие из тюрьмы заключенные захватили детский садик, где работала Татьяна, и она с детьми оказалась в заложницах. Дважды ему удавалось защитить свою любовь. А вот сейчас, в родном Городе, он оказался бессилен помочь жене. Тимохин испытывал противоречивые чувства, в нем кипела ярость, вызванная безнаказанными и беспредельными действиями Мирзы, смешанная с чувством собственной вины. Откажись он в свое время от кафе, и тогда Татьяну не тронули бы. Уйди он в сторону, и семью оставили бы в покое. Но что произошло бы позже? Когда Мирза ввез бы в город крупную партию наркотиков? Тогда он нанес бы вред не только семье отставного майора. Последствия деятельности Левоева оказались бы более губительными, нежели то, что случилось с супругой. Глядя в лицо любимой, Тимохин пытался успокоиться, убедить себя, что надо забыть о произошедшем и начать новую жизнь, переехав в другой город. Но… одновременно майор понимал, что не сможет ничего забыть, ничего простить и позволить Мирзе дальше губить людей. К тому же он поклялся отомстить бандитам. Значит, впереди его ждет схватка с бандой Левоева. Вступить в бой, имея рядом семью, он не мог, следовательно, в первую очередь требуется убрать ее из города. Тимохин поймал себя на мысли, что уже начал планировать то, как будет противостоять банде Левоева. Он тихо поднялся, дабы не разбудить с трудом уснувшую супругу, прошел на кухню. Сел у окна, по которому стекали струйки дождя. Закурил. Затушив окурок быстро выкуренной сигареты, посмотрел на свое отражение в оконном стекле. И принял решение, проговорив:
– Ну что ж, Мирза, война так война. Я уничтожу тебя и ублюдков, что прислуживают тебе. Всех уничтожу!
Он потянулся за второй сигаретой, но тут из спальни вдруг донесся крик жены:
– Уйди, мразь, не смей… не прикасайся ко мне… боже… мне больно, больно… Саша!
Александр вбежал в спальню, сел на постель:
– Танюша! Я здесь, здесь, рядом. Тебе ничто не угрожает, ты дома.
Татьяна, перестав кричать, посмотрела на мужа, улыбнулась, и ее взгляд, а еще более неестественная улыбка испугали боевого офицера. Такой Татьяну он не видел никогда. Особенно ее глаза, затуманенные поволокой безумия. Она спросила:
– Ты давно пришел, Саша? А то мы с Олей решили лечь спать пораньше. Умаялась я что-то сегодня на работе. Да и жаркий день выдался. Как у тебя в части дела?
Александр тряхнул головой:
– Таня!..
Жена положила свою ладонь на его руку:
– Это хорошо, что все нормально. Да что я лежу? Тебя же покормить надо?! Мне соседка, Елизавета Владимировна сегодня свежих баклажанов с рынка принесла. Смешная она, правда? Этих баклажанов полный огород, а она с рынка принесла. Но я приготовила вкусное пюре, тебе должно понравиться.
Тимохин не знал, что делать.
– Я не хочу есть, Танюша, да и поздно уже. Давай лучше спать.
– Нет, тебе обязательно надо поужинать.
Александр нагнулся к жене, но в глазах Татьяны вдруг вспыхнула ненависть. Оттолкнув мужа, она крикнула:
– Уйди, сволочь, уйди! Я не буду твоей. Подонок, что ты делаешь?
В комнату вошла Антонина Сергеевна:
– Что происходит, Саша?
Александр повернулся к матери:
– Не знаю! Похоже, Татьяна сошла с ума!
– Господи! Что ж теперь делать?
– Ну откуда я знаю? По идее, надо вызвать специалистов.
– И ее увезут в дурдом.
– А мы чем ей поможем? Вдруг что-то сыграет в больной голове и она перережет себе вены? Или из окна выбросится. Не связывать же ее. Черт! Не представляю, что предпринять. Не знаю.
Татьяна на время успокоилась, закуталась в одеяло и, отодвинувшись к стене, что-то неразборчиво шептала.
Антонина Сергеевна сказала:
– Кажется, я знаю, что нам делать.
– Что?
– Подожди! Посиди здесь!
– Ты только не вздумай бригаду вызвать!
– Не беспокойся. И Татьяну не тревожь. Лежит и пусть лежит.
– Да, пусть, но надолго ли это затишье? Ну, Мирза, ну тварь! Как же ты, пес, пожалеешь, что родился на этот свет!
– О чем ты?
– Ни о чем! Ты, кажется, хотела что-то предпринять?
Антонина Сергеевна вышла из спальни.
Отсутствовала она примерно полчаса. Вернулась вместе с участковым. Тот, запыхавшись, спросил:
– Что тут у вас?
Александр удивился:
– А ты, Михалыч, как у нас оказался?
– Матушка твоя позвала.
Тимохин взглянул на мать, вошедшую в спальню вслед за капитаном милиции.
– Зачем ты потревожила Михалыча?
Михайлов положил руку на плечо майору:
– Спокойно, Саня, мать твоя все правильно сделала! В смысле, вызвав меня. Так что здесь произошло? Только подробно.
– Тебе-то это зачем? Ты что, по совместительству врач?
– Рассказывай, майор, не тяни время. Оно сейчас может дорого стоить.
– Ничего не понимаю! Но ладно. Началось все с того…
Тимохин поведал участковому о неожиданном изменении состояния жены.
Капитан, выслушав, покачал головой:
– Понятно! Выйдем-ка, чтобы я чего не забыл.
– Куда? Чего не забыл?
– Все скоро поймешь. Идем в прихожую, нам нужен телефон.
– Я не дам вызвать бригаду!
– Идем! А с Таней Антонина побудет.
Тимохин, ничего не понимая, прошел с участковым в прихожую. Михайлов присел на пуфик, снял с телефона трубку. Александр остановил его:
– Эй, Михалыч, ты кому собираешься звонить? Я же сказал, никаких бригад.
– А я сказал, не мешай. Знаю, что делаю.
Участковый набрал номер. Долго ждал соединения, да и немудрено, часы показывали четвертый час. Наконец Михайлову ответил недовольный сонный женский голос. Тимохин в тиши квартиры услышал его без труда.
– Алло! Родимцева!
– Доброй ночи, Валентина Алексеевна!
– Что? Кто это?
– Не узнала, Валюша? Михал Михалыч из Города.
Женщина удивилась:
– Дядя Миша? Но…
Участковый перебил женщину:
– Понимаю, Валя, удивлена, однако ты знаешь, я, не имея срочного дела, не позвоню!
– Ты, имея и десяток срочных дел, не позвонишь. Но сейчас, видимо, что-то серьезное стряслось у тебя, что именно?
– Валенька, ты уж прости старого дурака, но не могла бы ты немедленно приехать в Город? Лучше со своим водителем.
Женщина удивилась еще больше:
– Срочно приехать в Город? Да что произошло, дядя Миша?
– Беда, Валя! Ты очень нужна мне. По телефону я не могу всего рассказать.
– Беда? И я могу помочь?
– Да только ты и можешь!
– Ничего не понимаю.
– Ты приедешь?
– А разве я могу отказать родному дяде, которому обязана всем, что имею?
– Не преувеличивай. Когда будешь?
Женщина прикинула:
– Примерно через час, полтора. У твоего дома припарковаться можно?
– К нему не надо подъезжать.
– Где остановиться?
Участковый назвал адрес Тимохиных.
– Вот возле этого дома и остановитесь.
– Но это же…
– Валя! Через час я буду ждать вас во дворе указанного дома.
– Ну, хорошо!
– Спасибо, Валюша. Ты у меня умница. И была и остаешься ею! Жду!
Михайлов положил трубку на телефонный аппарат.
– Ты объяснишь, кому звонил? – спросил Тимохин.
– Конечно! Пройдем на кухню!
За столом Михайлов сказал:
– Ты слышал о клинике для душевнобольных в селе Дубрава? Рядом с известным женским монастырем?
– О монастыре слышал, о клинике – нет!
Капитан поднял вверх указательный палец правой руки:
– Вот! И многие другие, что живут постоянно в Городе, о монастыре наслышаны, а о клинике ничего не знают. Потому как закрытая она, для тяжелых пациентов. Главным врачом в этой клинике женщина, которой я и звонил, Родимцева Валентина Алексеевна. Специалист высшей квалификации. Доктор наук. Она мне племянницей приходится. Дочь сестры покойной супруги. Сестра одна растила ее, муж умер рано. От рака! Мы с покойной женой помогали чем могли. В том числе и поступить в мединститут. Она тогда полбалла, что ли, не набрала. Ну, я к начальству. Тот звонок в институт, и племянницу зачислили. Тогда подобное широко практиковалось, а с начальством я был в хороших отношениях. Валя изучала психиатрию. Ей после института предлагали преподавателем остаться. Отказалась. Хотела быть практиком. Ну и отправили ее в психбольницу. Со временем главным врачом стала, приезжала диссертацию защищать. Умная женщина.
Александр взглянул на участкового:
– Так ты хочешь Татьяну в дурдом определить?
– Я хочу, чтобы Валя помогла Татьяне, а она это может. У них там…
Тимохин прервал участкового:
– Погоди-погоди, Михалыч… мне надо кое-что прикинуть.
– По-моему, тебя тоже надо Валентине показать.
– Покажешь! А пока помолчи и завари кофе.
– Чапай думать будет?
– Вот именно! Думать!
Александр отошел к окну. Глядя в мокрую черноту улицы, глубоко задумался.
Михайлов сварил кофе, разлил по чашкам.
Тимохин неожиданно ударил ладонью по подоконнику:
– Это вариант!
– Ты о чем? – удивленно спросил участковый.
Александр подошел к нему:
– Да, Михалыч, это самый оптимальный вариант.
– Что ты имеешь в виду?
– Погоди с расспросами. Твоя племянница сможет на некоторое время укрыть Татьяну в своей клинике, чтобы никто об этом не знал?
– Это у нее спросим, а что?
– Ничего! Я с ней сам поговорю, ты только познакомь нас.
– Без проблем! А почему укрыть? Валентина наверняка заберет в клинику Татьяну, где и поставит ее на ноги.
– Это хорошо. Будем надеяться на ее профессионализм. Но надо не просто положить Таню в больницу и вылечить.
– Что же еще?
– Потом объясню! И не только то, что касается жены. А сейчас давай попьем кофе!
– Что-то теперь я не пойму тебя, Саня!
– Поймешь, Михалыч. Всему свое время.
– Ну, ладно. Пьем кофе!
В 4.10 участковый встал из-за стола:
– Пора на улицу. Валентина должна скоро подъехать!
– Я с тобой! – сказал Александр. – Поговорим с ней во дворе. Я только в спальню загляну и выйду!
– Давай!
Тимохин прошел в комнату, где они с Татьяной были так счастливы. Мать, сидевшая на кровати, увидев сына, прошептала:
– Уснула! Не мешай!
Татьяна действительно лежала не в углу, а посередине кровати, бережно накрытая Антониной Сергеевной легким одеялом. Она спала.
Тимохин так же шепнул:
– Я с Михалычем на улицу!
– Зачем?
– Он племянницу-врача по этой самой, психиатрии вызвал.
– На это я и рассчитывала.
– Ну, ладно, я ушел! Скоро заявимся.
– Давай, давай, пусть Таня еще поспит!
Александр вышел из квартиры. Спустился во двор. Прошел к Михайлову, спрятавшемуся от дождя под козырьком второго подъезда.
«Волга» пикап с красными крестами по бокам и мигалкой на крыше подъехала в 4.40. Родимцева из салона увидела родственника. С небольшим чемоданчиком в руке вышла из машины, подошла к мужчинам.
– Вот и я! А кто это с тобой, дядя Миша?
– Тот, чьей жене нужна твоя помощь, сын Антонины Сергеевны, Тимохин Александр Александрович. Майор запаса.
Женщина кивнула:
– Очень приятно! Родимцева Валентина Алексеевна. Врач.
– Мне Михалыч говорил о вас.
– Что случилось?
Участковый сказал:
– Нам в соседний, первый подъезд. Но Александр хотел до осмотра супруги поговорить с тобой. Как побеседуете, заходите в подъезд.
Михайлов отошел в сторону.
– Так что произошло с вашей супругой, Александр Александрович? – спросила Родимцева.
Тимохин рассказал врачу все, что произошло с женой.
Выслушав Александра, Валентина взяла Тимохина за руку:
– Искренне сожалею, Александр Александрович. Мир стал настолько жесток, что люди превратились в разменную монету обезумевших от вседозволенности подонков разной масти. Конечно, я помогу вам. Сделаю, что в моих силах, но надо осмотреть пострадавшую.
– Подождите, Валентина Алексеевна. Скажите, смогли бы вы укрыть Татьяну в клинике, не афишируя это?
– В смысле не афишируя?
– Ну, чтобы о ее присутствии в вашем заведении знали как можно меньше людей.
– Вы предполагаете, что бандиты не оставят вашу супругу в покое?
– Возможно, скоро они начнут искать ее!
Родимцева внимательно посмотрела на Тимохина и увидела в его глазах стальной блеск беспощадного человека, способного и умеющего убивать.
– Кажется, я понимаю вас! Хорошо. Я живу на территории охраняемой клиники в отдельном доме. Поместим Татьяну в нем!
– Муж не будет против?
– Не будет!
– Он тоже врач в клинике?
– Был. Пока не встретил другую женщину и не уехал с ней в Горький. Но, прошу, не будем больше об этом!
– Я вас понял!
– Вот и прекрасно! А сейчас пройдем к больной?!
– Да, конечно! Пожалуйста, первый подъезд, квартира 10.
Родимцева беседовала с Татьяной наедине около получаса. Выйдя из спальни, прошла на кухню, где собрались Тимохин, его мать и участковый. Присела за стол, закурила.
– В общем, картина ясная. Сильный стресс нанес удар по психике. Подобное происходит не так уж и редко после случаев изнасилования. В нашей ситуации состояние пострадавшей усугубляется тем, что она какое-то время провела в заточении. Состояние заложника – это состояние особое. Постоянное ожидание страшного, унижений, избиений, нахождение в условиях постоянных угроз бесследно не проходит. Но помутнение рассудка у Татьяны явление временное. Однако требующее обязательного медицинского вмешательства со сменой обстановки. Так что я забираю женщину. О месте ее нахождения проинформирован муж. Александр Александрович знает, где будет находиться его супруга. – Главный врач клиники взглянула на мать Тимохина: – Антонина Сергеевна, помогите Татьяне собраться, вы, как женщина, знаете, что ей необходимо взять с собой.
Мать Тимохина кивнула:
– Да, конечно! Сейчас соберемся! Ох, Таня, Таня!
Антонина Сергеевна вышла из кухни.
Родимцева достала записную книжку, вырвала листок, написала на нем цифры. Передала листок Тимохину:
– Визитку по понятным причинам не даю, так что мобильный телефон на листке. Звоните.
Тимохин спросил:
– Сколько я должен вам дать денег? Ведь наверняка потребуются лекарства, да и работа…
Врач улыбнулась:
– Если вы что-то и должны мне, майор, так это чашку крепкого кофе! Приготовите?
– Конечно, какой разговор, но деньги…
– Закроем эту тему!
Участковый подтолкнул Тимохина:
– Не навязывайся, Саня, бесполезно. Валя сказала, что не возьмет денег, значит, не возьмет! Готовь кофе!
– Да как-то неудобно, но ладно, а кофе сейчас приготовлю!
Видимо, во время беседы с супругой Тимохина Родимцева ввела Татьяне какой-то препарат. Потому что та вышла из спальни спокойная, покорная. Поцеловав мужа сухими, бесчувственными губами, прошла к выходу. Врач, допившая с удовольствием кофе, вышла следом за ней. Участковый пошел провожать племянницу. Александр тоже было хотел выйти, но Михалыч остановил его:
– Не надо, Сань! Я провожу!
– Ладно, но потом зайди, у меня к тебе еще один разговор есть.
– Хорошо! Провожу, зайду!
Участковый вернулся через десять минут:
– Уехали!
– Будем надеяться, что Валентина Алексеевна поставит Танюшу на ноги, – сказал Александр.
– В этом не сомневайся! О чем еще поговорить хотел? А то время-то уже шестой час.
– Пройдем на кухню.
За столом Тимохин спросил участкового:
– Ты, Михалыч, сегодня можешь еще кое-что для меня сделать?
– Если дашь немного отдохнуть. Хотя бы пару часов.
– Отдохнешь.
– Тогда говори, что тебе надо?
– Во-первых, вывезти мать с Олей в лес, к деду Акиму. Откуда нас с Татьяной забирал.
Участковый удивился:
– В лес? К тому старику, но зачем?
– Надо, Михалыч, надо!
– Оля понятно, а вот Антонина согласится ли оставлять квартиру?
– Уговорить мать – мое дело!
– Что ж, уговоришь, отвезу. Дело нехитрое, дорогу помню. Что во-вторых?
– Мне нужна съемная квартира, предпочтительнее в новом доме, где соседи еще не знают друг друга, однокомнатная, желательно второй этаж. Но снять ее необходимо через третье лицо. Надежного человека, чтобы ты в этом деле засвечен не был. Понимаю, как тяжело будет сделать это, но надо, Михалыч.
– Есть хата, только двухкомнатная. И знаешь, чья?
– Ну откуда мне знать?
– Все той же Родимцевой Валентины Алексеевны.
– Не понял.
– А что тут понимать? Купила Валя квартиру в Городе. Не все же время ей клиникой руководить. Наступит время, придется уходить, вот и позаботилась о том, чтобы собственное жилье было. Ключи от ее квартиры у меня. Я изредка езжу туда, приглядываю, так сказать.
– И где находится эта квартира?
– Напротив центрального стадиона двенадцатиэтажный дом видел? Там еще на первом этаже магазины и парикмахерская? Этаж, правда, третий, но с учетом крыш магазинов квартира удобная для скрытного отхода, как, впрочем, и проникновения. Удобна тем, что два окна выходят во двор, балкон на сторону стадиона и нависает прямо над магазинами. Хата меблирована. Дому два года. Ну а уж знают ли соседи друг друга или нет, об этом не скажу, но когда приезжал туда в последний раз, две семьи вселялись. И еще весьма немаловажная деталь, участковый в том районе мой хороший знакомый. Так что если поступят жалобы от соседей, то я буду знать о них. Но уверен, ты не допустишь этого.
Александр воскликнул:
– Михалыч! И что бы я делал без тебя?
– Нашел бы другой выход. Как человек военный, ты знаешь – безвыходных положений не бывает. Не хватает сил или ума найти этот выход. Ты же ни тем, ни другим не обделен. В общем, пошел я спать, а ты решай вопрос с матерью. Как надо будет везти, позвони!
– Давай, Михалыч!
Закрыв за участковым дверь, Тимохин решил пройти в спальню, ему тоже был нужен отдых, но увидел стоящую в коридоре мать. Она спросила:
– И что за вопрос ты желаешь решить со мной? Извини, я случайно услышала окончание вашего разговора с Михалычем. Так что за вопрос?
– Я хотел поговорить с тобой об этом позже, но раз ты в курсе, давай решим вопрос сейчас.
Антонина Сергеевна устроилась в гостиной.
– Понимаешь, мама, мне надо, чтобы вы с Олей на время покинули Город.
Женщина удивилась:
– Это еще зачем?
– Затем, чтобы я получил свободу действий.
Мать насторожилась:
– Каких еще действий? О чем ты говоришь?
– Действий против бандитов, что изнасиловали Таню, лишили нас кафе, поломали такой уютный и привычный образ жизни. Сделав это нагло, цинично, беспощадно. Неужели ты думаешь, что я смогу простить им насилие над своей семьей? Позволить до конца добить всех нас?
Антонина Сергеевна подсела к сыну поближе:
– Ты с ума сошел, Саша? По-моему, тебе надо было ехать вместе с Таней в клинику. Что ты один можешь сделать против целой банды, которая творит в городе все, что захочет? Что ты можешь сделать Мирзе, да будет проклято его имя, когда у него сила. Сила и связи во всех органах так называемой народной власти? Ты хочешь и себя и всех нас погубить?
Александр встал, прошелся по комнате. Дойдя до окна, за которым продолжал идти дождь, спросил:
– Мам! Что ты знаешь о моей службе в армии?
– Как что? То, о чем ты писал мне. Другой информации получить было неоткуда. Что служил ты в рембате, а что?
– Ты ничего не знаешь о моей службе! Видимо, настало время открыть тебе правду. Я не имею на это права, но иначе убедить тебя сделать необходимое не получится.
Антонина Сергеевна с удивлением взглянула на сына:
– Я не понимаю тебя, Саша!
– Сейчас все поймешь. Да, формально я служил в батальоне технического обеспечения, но наверняка помнишь, как часто выезжал в командировки. Так вот, в этих командировках я не ремонтировал технику, а в составе секретной спецгруппы спецназа участвовал в боевых операциях на территории Афганистана. В подразделении нас было одиннадцать человек, собранных из разных частей округа и прошедших специальную подготовку для проведения диверсионных акций против душманов. Против значительных сил моджахедов. Иногда мы выходили на банды, численностью более ста человек. И выполняли поставленные задачи. За все время привлечения нашей группы к боевым операциям мы не потеряли ни одного человека. Раненые были, погибших нет. Я знаю, мама, как воевать с бандитами. С бандитами, профессионально подготовленными иностранными инструкторами, по сравнению с которыми наши местные, доморощенные бандюки – шелупонь. Воевать в одиночку. Да, я допустил ошибку, недооценив коварство Мирзы. Но исправлю ее. И чтобы это сделать, мне необходимо одно, самое главное условие – лишить бандитов возможности нанести удар в спину, удар по семье.
Мать Тимохина произнесла:
– Понятно! Я чувствовала, что в твоей службе что-то не так. Но верила твоим словам. Наверное, потому, что хотела верить. И изменить ничего не могла. Но скажи, зачем сейчас, когда нас оставили в покое, когда никто нам больше не угрожает и надо думать о том, как жить дальше, ты сам вновь желаешь спровоцировать конфликт? Согласна, твое желание отомстить за Таню объяснимо, но оно пройдет. Танюша вылечится, вернется в семью, и будем жить, как все. А со временем и жизнь изменится. То, что происходит в стране сейчас, долго длиться не может. Справедливость рано или поздно, но восторжествует, иначе Россия просто перестанет существовать. И тогда перевернется весь мир.
Александр взглянул на мать:
– Возможно, когда-то все и изменится. Только вряд ли мы доживем до этих изменений. Я имею в виду семью. Нас не оставят в покое, мама. Мирза отнимал кафе не для того, чтобы использовать его по назначению. Таких кафе он мог открыть с десяток, безо всякого насилия. Оно нужно ему для других целей. И чтобы реализовать эти цели, Левоеву необходимо, не сразу, позже, но просто необходимо будет убрать всех, кто когда-то имел отношение к нашему заведению.
– О чем ты говоришь, Саша?
– О том, что нас не оставят в покое. Мирза обещал сегодня передать в виде компенсации за кафе и ущерб, нанесенный здоровью Тани, немалые деньги. Для чего ему выбрасывать на ветер пятьдесят тысяч долларов, когда вопрос по заведению он решил, получил его в собственность, а по Татьяне никто ни в чем его не обвиняет? Затем, чтобы мы, смирившись, либо забыли о нем, начав новую жизнь, либо уехали из Города. На самом деле он покупает время, дабы безопасно начать реализовывать те цели, о которых я уже говорил, и дабы позже, хорошо подготовившись, здесь ли или в другом городе, без проблем, по-тихому уничтожить всех нас. Меня, тебя, Таню, Олю! Всех.
– Ты говоришь страшные вещи, Саша!
Тимохин отрицательно покачал головой:
– Я, мама, трезво оцениваю ситуацию возможного дальнейшего развития событий. Оцениваю, исходя не из предположений и домыслов, а из логики действий, которые вынужден будет предпринять Мирза, даже будучи убежденным в том, что мы никакой опасности для него не представляем. Понимаю, я говорю языком, который ты, скорей всего, не можешь воспринять как следует, но поверь, мама, если я не сумею победить Мирзу, а для этого в принципе не требуется много, то Левоев уничтожит нас. И это тоже не составит для него особого труда. У Мирзы преимущество, а посему первый удар должен нанести я. Только в этом случае у меня появятся довольно неплохие шансы на победу. А чтобы подготовить и нанести этот удар, я должен быть уверен в том, что семья недосягаема для бандитов. Вот поэтому я прошу, чтобы ты с Олей на время уехала из Города.
– Но куда?
– Туда, куда отвезет Михалыч! В лесной домик одного славного старика, деда Акима. Конечно, условия проживания там не те, что в городе, зато девственный лес, чистый воздух. Что для твоего здоровья полезней всяких лекарств.
Антонина Сергеевна замялась:
– Ну, не знаю! А ты что, останешься?
Александр улыбнулся:
– Как же я из леса смогу воевать с Мирзой?
– А что я скажу Оле?
– То, что мама с папой поехали на встречу с друзьями из Туркмении. Скажем, на Алтай, а заодно выбрать место, где позже можно отдохнуть всей семьей. А ей ничего не сказали, потому что за ними ночью заехал знакомый. Будить не стали, слишком уж сладко она спала. Но чтобы не торчать в каникулы дома, тебе поручили вывезти ее в лес. Ненадолго. До нашего приезда. В общем, что-нибудь в этом роде. Главное, чтобы вы покинули город, и бандиты не знали, где вас искать. Впрочем, думаю, скоро им станет не до вас.
Поднялась и Антонина Сергеевна:
– Что собой представляет дед Аким, его дом, что нам надо взять с собой и когда выезжаем?
Тимохин обнял мать:
– Ты у меня самая лучшая на свете, самая мудрая. Сейчас давай поспим немного, наберемся сил, а в обед пригласим Михалыча и проведем последний перед отъездом военный совет, на котором и обсудим все вопросы. Договорились?
– С тобой не договоришься!
– Тогда отдыхаем!
Тимохин хоть и упомянул о деньгах, что должны были доставить бандиты, но тут же забыл о них. Возможно, потому, что считал обещание Мирзы блефом. Но Левоев не блефовал. Не успел Александр войти в спальню, раздался телефонный звонок. Тимохин прошел в прихожую, поднял трубку:
– Да!
– Привет, бывший владелец кафе!
– Кто ты?
– Посланец твоего хорошего знакомого. Обещанное «бабло» привез. Или не возьмешь?
– Не надейся. Поднимайся на этаж!
– Нет, браток, ты выходи! Прямиком ко входу в парк.
Раздались короткие гудки. Посланец Левоева, наверное, звонил либо от магазина, либо от аптеки, где стояли городские телефонные аппараты.
В прихожую вышла мать:
– Кто звонил?
Александр, положив трубку на телефон, ответил:
– Бандюган Мирзы. Деньги привез, я выйду заберу!
– А это не ловушка?
– Нет!
От угла дома Александр увидел белую «девятку», стоявшую у входа в парк. Подошел. Навстречу вышел Рудик:
– А ты неплохо выглядишь, майор! – сказал он.
– По-твоему, я должен был запить с горя?
– Так поступило бы большинство.
– Я не большинство, давай деньги!
– Держи!
Рудик передал Тимохину увесистый сверток:
– Здесь все пятьдесят тысяч! Пересчитывать будешь?
– Ага! Прямо здесь, на капоте твоей лайбы!
– Оценил юмор! Но не волнуйся, с бабками порядок. Мирза если платит, то не обманывает.
– Вообще-то я думал, что он и тебя следом за насильником в ад отправит.
– Как видишь, не отправил!
– Ты забыл добавить «пока»! Но жить тебе осталось недолго, от тебя уже сейчас падалью смердит.
– Ты чего?
– Ничего! Проваливай! И помни мои слова.
– Да пошел ты, тоже мне провидец нашелся.
– Это ты точно заметил, провидец!
Тимохин пошел к дому. «Девятка» отъехала и скрылась в ближайшем переулке.
В спальне Александр пересчитал деньги. Их оказалось ровно пятьдесят тысяч долларов. Он бросил пачки в кресло, упал на кровать, еще сохранившую запах Татьяны, и тут же уснул чутким сном.
На так называемый совет Тимохины и Михалыч собрались в 13.00.
Он длился недолго. Решено было, что сначала к деду Акиму съездит Александр, а потом участковый перевезет в лес его мать и дочь.
Тимохин выехал из города в 15.00, до этого изрядно поколесив по его улицам и убедившись, что «хвоста» за ним нет. На трассе он также не заметил никакого наблюдения за своей «десяткой» и подъехал к дому бывшего лесничего в 16.30. Тот, как и в прошлый раз, появился перед машиной неожиданно все с тем же карабином в руках. Узнал гостя:
– А! Это ты, майор! Здравствуй!
– Здравствуй, дед Аким! Как здоровье?
– Чего ему будет? В порядке. А ты, чую, решил все же перевезти ко мне семью.
– Если, конечно, ты примешь ее!
– Мы уже говорили об этом. Сильно достают бандиты?
– Пока нет, но могут начать доставать. Тогда родных спрятать не успею. Поэтому решил сделать это сейчас.
– Правильно решил. А чего сразу не привез их? Сомневался, что приму? Сомневался. А зря. Я от своих слов не отказываюсь. Только хочу спросить, почему ты вдруг поверил мне? Ведь доверяешь, по сути дела, незнакомому человеку самое дорогое?
– Я научился распознавать людей.
– Ладно! Когда привезешь семью? Мне им комнату приготовить надо, поесть сварганить, встретить по-людски.
– Привезу не я, а тот человек, что приезжал за нами с женой!
– Участковый?
– Да!
– Когда?
– Думаю, часам к девяти. Пойдет?
Бывший лесничий кивнул:
– Пойдет!
Александр сказал:
– У меня мать болеет, лекарства я, конечно, прикуплю, но если что, укол сделать сможешь?
– А что у нее?
Тимохин объяснил симптомы болезни.
Старик заверил:
– Вот заодно и вылечим твою маманю. У меня тут травка разная на чердаке висит. Отвар сделаю, через неделю любую хворь снимет как рукой. А укол? Сделаю! Чего не сделать? Дело нехитрое.
– Продукты я закуплю…
Дед Аким прервал Тимохина:
– Дочке сладости купи, остального всего в достатке.
– Но тогда деньги возьми.
– А на что они мне?
– Мало ли!
– Не надо денег! Не предлагай. Лучше подумай, как связь держать будем.
Александр достал купленный по дороге сотовый телефон.
Дед поморщился:
– И ты мне эту бесову трубку суешь? Внук свою забрал, ты другую притащил. Не могу я ей пользоваться.
– Это несложно. Я ввел в память только один номер. Достаточно нажать две клавиши, и я отвечу.
– Покажи!
Тимохин показал, как пользоваться телефоном.
Старик спросил:
– А мать твоя, кстати, как ее по имени-отчеству, умеет обращаться с этой дурой? – дед Аким указал взглядом на мобильник.
– Умеет! А зовут ее Антонина Сергеевна.
– Так чего ты тогда мне мозги забиваешь? Она наберет, мы поговорим.
– Можно и так!
– Ну что, поезжай, организовывай отправку.
– Ладно, поехал. Спасибо тебе!
– Не за что, майор. Пока не за что. Забирать обратно будешь, тогда и отблагодаришь. Бутылкой «Столичной».
– Ящиком!
– Бутылки хватит!
В этот вечер Михайлов перевез Антонину Сергеевну с Олей в лес. До поворота на грунтовку Александра сопровождал милицейский «УАЗ». И на этот раз слежки он не заметил. Ее не было. На время бандиты действительно оставили его вне зоны своего внимания. А напрасно.
В 22.30, оставив «десятку» на западной окраине города, Тимохин вернулся не к себе домой, а в квартиру Родимцевой. Она оказалась удобной, в плане скрытого экстренного отхода. С балкона без проблем можно спуститься на крышу магазинов, с нее на улицу, оживленную чуть ли не до полуночи, что позволяло раствориться в толпе, даже в условиях непосредственного и ближнего преследования. Из квартиры он позвонил своему второму бармену, Грудову. Тот оказался дома и ответил сам:
– Алло!
– Артем! Это Тимохин!
– Сан Саныч? Не ожидал! Как у вас дела? Скоро открываемся?
Тимохин проигнорировал вопрос, сказав:
– Надо встретиться, Артем!
– Сейчас? – спросил Грудов.
Александр ответил:
– Нет! Сегодня уже поздно. Давай завтра.
– Завтра так завтра! Когда и где?
– В 11.00, на железнодорожном вокзале, у касс поездов дальнего следования.
– Понял, буду! Случилось что?
– Узнаешь при встрече! Да, ты о Славике ничего нового не слышал? А то я занят был, не мог в больнице проведать его.
– А я-то думаю, чего вы о нем не вспоминаете. Ничего не знаете!
– Что я должен знать?
– Умер Славик! – проговорил Грудов.
Внутри у Тимохина похолодело:
– Вот оно как? Когда?
– В ночь с двадцать шестого на двадцать седьмое. Сегодня похоронили. А Ирину Михайловну, мать его, с кладбища в реанимацию областной больницы увезли. Инфаркт. Как бы и ее вскоре не пришлось класть рядом со Славиком. Такие вот дела, Саныч!
– Ясно! До встречи!
И Тимохин опустил трубку на рычаги телефонного аппарата. Ударил кулаком в стену:
– Суки! Твари! Мрази! Кровушки напиться захотели? Напьетесь! Досыта напьетесь, шакалы! – прорычал он.
Александру нестерпимо захотелось выпить. Он пожалел, что не купил водки по дороге. Выйти, купить сейчас? Рублей не хватит, а поменять доллары негде. Возможно, продавец в ларьке и возьмет баксы, но кто знает, не обдирают ли ларек отморозки Мирзы? Тогда можно засветиться. Ничего страшного в этом нет, но лучше не рисоваться. Когда начнется основная работа, то и такая мелочь может иметь ненужные последствия.
Он прошел на кухню.
Наверное, холодильник пуст. Ведь хозяйка здесь бывает редко. Но почему он тогда включен?
Тимохин заметил вставленную в розетку у плинтуса вилку шнура холодильника.
Открыл дверцу.
На полках увидел консервы, рыбные, мясные. А глубже… бутылку коньяка «Белый аист»! Непонятно, для чего держала коньяк Валентина Алексеевна. А может, иногда встречалась здесь с мужчинами или мужчиной? Женщина она одинокая, сравнительно молодая. Заводить связь в клинике не с руки, скажется на авторитете! В городе же можно без проблем. Но тогда получается, что любовнику в качестве закуски она предлагала тушенку? Хотя это не его дело. Коньяк Александр конфискует, чтобы завтра же вернуть такую же бутылку на место. А сейчас ему просто необходимо выпить. Он пил прямо из горлышка. Глоток, второй, третий. Отставил наполовину опорожненную бутылку. Хватит! Коньяк слегка ударил в голову, одновременно успокоив майора. Он присел возле мойки, закурил, стряхивая пепел в раковину, так как пепельницы на кухне не нашел. Уснул он на диване, в зале, когда на часах было 0.23.

 

Понедельник, 30 мая
Воспользовавшись общественным транспортом, Тимохин подъехал к железнодорожному вокзалу в 10.40. Купил в киоске свежую местную газету и две пачки сигарет, присел на скамейку на привокзальной площади. Делая вид, будто читает газету, внимательно осмотрелся. Больше не для того, чтобы попытаться определить слежку. Он не страдал манией преследования, а для восстановления былой концентрации внимания, которой обычно владел, являясь офицером секретной группы спецназа, действовавшей в тылу противника во время афганской войны. Тимохину требовалось в кратчайшие сроки вновь стать спецназовцем, готовым к любым ситуациям. Готовым к ведению боя с превосходящими силами противника в неблагоприятных условиях, имея задачу уничтожить врага. И он чувствовал, что натренированный организм постепенно перестраивался, восстанавливая былые боевые возможности боевого офицера.
Ровно в 11.00 Александр вошел в зал, где располагались кассы продажи билетов на проходящие поезда дальнего следования. Где было не так много народа и где можно контролировать обстановку. Увидел своего бармена у стенда с расписанием движения поездов. Подошел к нему со спины. Спросил:
– Куда ехать собрался, Артем?
Тот, словно ожидая вопроса, никак внешне не отреагировав на неожиданное появление Тимохина, ответил:
– Да вот в Сочи не отказался бы прокатиться, но, к сожалению, на юга поезда через наш город не следуют!
Тимохин протянул руку парню:
– Здравствуй, Артем!
Тот ответил на рукопожатие:
– Здравствуйте, Сан Саныч! Здесь говорить будем? Или пройдем в пивную, что недалеко от стоянки такси?
– Пройдем в пивную!
В павильоне заказали по кружке пива, отошли в дальний темный угол полупустой грязной пивнушки. Бармен спросил:
– Что у вас за разговор ко мне?
– Во-первых, мне пришлось продать кафе!
– Что? Вы пошли на поводу у Мирзы?
– Я вынужден был сделать это! Бандиты убийством Славика не ограничились, они захватили в заложники мою жену. Подонок Колун изнасиловал ее. Татьяна сейчас в психиатрической лечебнице. Правда, Мирза поиграл в благородство, приказав убить насильника. Колуну на моих глазах перерезали глотку. Они сделали бы это и с Татьяной, не подпиши я нужные им бумаги. – Александр сделал глоток пива: – Вот так, Артем!
– Дела, – проговорил бармен. – Теперь я вас понимаю. И сочувствую.
– Спасибо. Ты узнал о моем горе, но я позвал тебя на встречу не для того, чтобы плакаться. Мне нужно оружие, Артем!
Грудов удивленно взглянул на Тимохина:
– Оружие? Но при чем здесь я?
– Все бандиты вооружены. Значит, они где-то берут стволы? Вспомни, не рассказывал ли тебе покойный муж сестры чего, что касалось бы этой темы?
– Леня? О нем я не подумал. Подождите, дайте вспомнить.
– Вспоминай! Это очень важно!
Тимохин выпил полкружки пива, когда бармен произнес:
– А ведь он действительно говорил о закупке оружия, еще пистолетом хвастал, когда я к ним в гости заходил. Так что же он говорил? Сколько времени прошло, могу и не вспомнить.
Александр попросил:
– Напрягись, Артем! Повторяю, это важно!
– Минуту. Ездили за стволами они в Москву… на какой-то рынок… какой не вспомню, так их встречал то ли Арно, то ли Барон, то ли черт его знает кто. Хотя… этот встречающий вроде какой-то мастер, что-то чинит на этом рынке. Вспомнил – часы, да, часы, и будка у него сразу у входа на рынок. Еще покойный Леня сказал, будто этот мастер инвалид, называл его уродцем. Но это было давно, Саныч.
Тимохин повторил:
– Москва – рынок – мастерская – уродец. То ли Арно, то ли Барон…
Артем прервал Тимохина:
– Арно, Саныч, точняк, Арно – уродец. С ним пацан.
– Как бы узнать, что за рынок. Их сейчас в Москве сотни, больших и малых.
– Подождите. Тот рынок возле станции метро, где стоянка тянется под какой-то аркой!
Александр сказал:
– Я понял, что это за рынок. Вопрос, поддерживают ли наши бандиты связь с торговцами оружием и работает ли сейчас точка уродца.
– Этого я сказать не могу!
– Понятно, что не можешь. Ладно, проверю.
– Может, лучше я?
– А вот тебе, Артем, я советую на месячишко уехать из города. Лучше подальше.
– Для этого деньги нужны, а я на мели.
Тимохин огляделся, так, чтобы никто из редких посетителей пивной не видел, достал пачку стодолларовых купюр. Разделил ее примерно поровну. Одну из половин сунул бармену в карман:
– Этого хватит! Только уезжай, понял?
– А вы, Саныч?
– Я, Тема, еще поработаю в Городе. Ну, ладно, за информацию спасибо. Я выйду первым, после ты и, очень прошу, покинь город, если хочешь жить.
Тимохин вышел из пивной, нанял такси. Забрав «десятку» со стоянки, он через час был уже в пути. И держал курс на Москву. В столицу въехал через пять часов. Трассу прошел на приличной скорости, умудрившись не попасться гаишникам. Здесь ему повезло. Рынок в это время, а часы показывали 18.10, должен был быть закрыт, но Александр все же решил заехать туда, перед тем как искать место для ночлега.
К его удивлению, на рынке еще оставались открытыми некоторые палатки, а главное – работала часовая мастерская. Та самая, о которой рассказывал бармен. Вот только выполняла ли она ту функцию, что и ранее? Но это нетрудно проверить. Оставив «десятку» недалеко от станции метро, Тимохин подошел к часовой мастерской. В окне торчала ушастая голова пацана нерусской национальности. Александр подошел к окну:
– Салам, юноша!
Мальчишка взглянул на Тимохина:
– Салам! Что хотите? Сдать или получить часы?
– Нет! Я хочу увидеть Арно!
– Ты его знаешь?
– Нет! Но он мне нужен!
– Ладно.
Парень крикнул внутрь будки:
– Дядя Арно, тебя здесь какой-то мужик спрашивает. По имени назвал.
До Тимохина донесся голос:
– Скажи, пусть обойдет мастерскую.
Мальчишка повернулся к майору.
Тот кивнул:
– Я все слышал! Спасибо!
И, бросив в окошко купюру, пошел в обход мастерской. У дверей увидел маленького человечка, опиравшегося на костыль. Тот оглядел Тимохина:
– Я – Арно, кто ты?
– Какая разница, уважаемый! Дело у меня к тебе.
– Говори!
– Оружие надо!
– Какое оружие? Не видел вывеску? Здесь часовая мастерская. Откуда тут может быть оружие?
– А откуда я узнал о тебе и о твоей мастерской?
– Не знаю и не хочу знать. Уходи!
– Не спеши гнать, старик. Я не мент.
– А мне откуда знать, кто ты? Да и без разницы это.
Тимохин показал две пачки по десять тысяч долларов:
– Это тоже без разницы?
Инвалид внимательно посмотрел на Тимохина:
– И это тоже без разницы. Пройдись-ка лучше по рынку, может, на свои баксы еще успеешь тряпья прикупить.
Александр понял намек.
– Хорошо! Я пройдусь и вернусь.
– Иди, иди!
Майор обошел пару рядов, вернулся к мастерской, возле дверей которой вместе с Арно стоял парень спортивного телосложения.
Александр подошел к ним. Парень сказал:
– Следуй за мной!
– А ты кто?
– Тот, кто тебе нужен!
И пошел вдоль ограды к небольшому зданию. У лестницы остановился, повернулся к Тимохину:
– Тебе наверх!
– Ясно!
Александр, приготовившись отбить внезапное и вполне возможное нападение, поднялся по лестнице. Открыв дверь, оказался в тамбуре. Увидел еще одного молодчика. Тот кивнул на боковую дверь:
– Туда!
Александр вошел в помещение, отделанное под офис небольшой фирмы. Увидел стол, за столом кресло, обращенное к нему высокой спинкой. Кашлянул. Кресло развернулось. В нем сидел мужчина, при виде которого Александр изумленно воскликнул:
– Ты?
Назад: Глава девятая
Дальше: Глава одиннадцатая