Часть III
Операция «Узник»

Рита не ждала мужа в столь поздний час. Она, покормив и уложив дочь в крошечную кроватку, занялась стиркой, когда в дверь осторожно постучали. Маргарита прошла в прихожую, спросив:

— Кто там?

Андрей ответил:

— Тот, кого ты ждешь, любимая!

Рита воскликнула:

— Андрюша!

И распахнув двери, повисла на шее мужа, который обнял ее руками, в которых держал дорожную сумку и букет цветов, купленных в ларьке по дороге из военного аэродрома.

— Ты почему не сообщил, что приедешь сегодня?

— Хотел сделать тебе сюрприз!

— Вот теперь ты получил сюрприз –  жену-растрепашу. Позвонил бы, я и со стиркой повременила, и себя в порядок привела, и стол накрыла бы, а так выгляжу клуша клушей!

Супруги прошли на кухню, Андрей сказал:

— Ну что ты на себя наговариваешь, Рита! Посмотри в зеркало, да прекраснее тебя нет никого на свете!

— Конечно!

Маргарита только на кухне увидела, каким уставшим выглядит ее муж. Его буквально валило в сон. Но он, как настоящий офицер, держался, стараясь показаться бодрым, что удавалось ему не очень. Рита села за стол напротив, взяла его руки в свои ладони, спросила:

— Тяжелой выпала командировка, Андрюш?

Сургин вздохнул:

— Да нет! Все было обычно. Просто сутки пришлось не спать, да еще в безделье. Это тяжело, плюс перелеты. В общем, устал!

— Тогда умойся, я быстренько приготовлю легкий ужин, перекусишь и спать! А я достираю!

Андрей улыбнулся:

— Ну уж нет! Ты завязывай со стиркой до завтра, ставь на стол шампанское, зажигай свечи, а я приму душ, переоденусь, приведу себя в порядок, и мы, перед тем как вместе пойти в спальню, немного посидим!

— А сможешь?

— Обижаешь? Ну что, договорились?

— Как скажешь! Ты муж, хозяин!

— Правильно. Освободи, пожалуйста, ванную, а я переоденусь да на дочурку взгляну, соскучился по вам сил нет!

— И когда же успел?

— Успел вот! Как она, ничего?

— Ничего!

— Так и должно быть!

— Слушай, Андрюша, нам надо бы дать ей имя и покрестить. А то как-то нехорошо получается.

Сургин согласился:

— Ты права! Предлагаю назвать дочь Ириной, а крестить в ближайшее время, если, конечно, оно у меня будет!

— Ты вновь можешь уехать?

— Не знаю! Все возможно!

— А почему Ириной? С этим именем у тебя связаны какие-то воспоминания из прошлой жизни?

Андрей улыбнулся:

— Нет! Просто хорошее имя, но если у тебя иное мнение, я приму его безоговорочно!

— Ладно, переодевайся!

Воскресенье, 19 июня

Генеральская «Волга» подъехала к дому Сургина ровно в 10.30. Андрей, ожидавший ее у подъезда, сел в салон. Прапорщик-водитель развернулся и повел автомобиль по знакомому маршруту.

К даче Потапова прибыли в 11.40. Всю дорогу водитель молчал, а как настало время офицерам покидать салон, неожиданно произнес:

— Николая Викторовича с утра вызвали наверх. Он просил подождать его.

Сургин удивился:

— Вызвали наверх в воскресенье? Странно, обычно наши генеральские чины выходные чтят, как священные праздники.

Прапорщик сказал:

— Потапова вызвал не директор службы, ему приказали прибыть в Кремль!

— Ничего себе? С чего бы это?

— А вот этого, товарищи офицеры, не знаю!

Андрей протянул, взглянув на Павлова:

— Дела! Чувствую, Славик, нам сегодня же вновь придется куда-то лететь или плыть! В Кремль так просто не вызывают.

Павлов пожал плечами:

— Что мы можем изменить? Так и нечего головы ломать, пойдем лучше по саду прогуляемся. Воздух-то здесь какой чистый!

Сургин согласился:

— Пойдем, раз все одно генерала ждать.

«Мерседес» генерала прибыл в Яровое в 14.20.

Потапов был за рулем сам. Завел машину во двор, вышел из салона. Спросил у прапорщика, сидевшего за книгой на заднем сиденье «Волги»:

— Где ребята?

Водитель указал на дом:

— Сначала гуляли по саду, потом вошли в дом. Телевизор, наверное, в фойе смотрят.

Сургин с Павловым действительно устроились в фойе, смотрели по телевизору какую-то развлекательную программу. При появлении начальника встали, поздоровались в один голос:

— Здравия желаем, товарищ генерал!

Потапов пожал обоим руки и предложил пройти в кабинет. Вскоре генерал и агенты сидели за круглым столом. Потапов, собираясь с мыслями, потер подбородок. Затем произнес:

— Так! То, что меня вызывали в Кремль, вам известно.

Сургин кивнул головой:

— Известно!

Потапов взял карандаш с чистого листа бумаги, который лежал перед ним:

— В общем, так, мужики, резко обострилась обстановка в Кунире!

Андрей не удержался:

— В смысле? Там-то чему обостряться?

Генерал бросил карандаш на стол, поднялся из кресла, прошелся по кабинету.

— Объясняю! Дело касается арестованного при ликвидации Усамбиева и не имеющего к ней никакого отношения сотрудника Службы внешней разведки Карнаухова Виктора Степановича. Буду краток. Вчера верховный эмирский суд Кунира признал его виновным в убийстве Алимхана и приговорил к расстрелу! Все попытки нашего МИДа и лично Президента повлиять на эмира Амад-бен –  Веяни-аль-Гани, черт бы побрал эти арабские имена, язык сломать можно, никакого результата не принесли. Местный бай уперся и переговоры вести отказался. Есть информация, что он действовал под сильным давлением руководства США. Влияние янки на эмира велико. По законам эмирата Карнаухов может лично в течение десяти суток обратиться к эмиру с просьбой о помиловании, но, судя по нынешнему поведению главы Кунира, ни на какое снисхождение разведчику рассчитывать не приходится.

Сургин со злостью ударил кулаком по столу:

— Почему СВР или ФСБ не арестуют пару кунирцев в Москве? Не обвинят их в шпионаже и также не приговорят к вышке? А затем не предложат обмен на этого Карнаухова? Это же общепринятая практика! За бугром ловят наших, у нас берут их разведчиков, спокойно, без шума меняют –  и все дела!

— Все, что было возможно, руководством страны сделано. Вам предстоит выполнить очень сложное и крайне ограниченное по времени задание, а именно вытащить из лап эмирской полиции и спецслужб нашего сотрудника внешней разведки подполковника Карнаухова. Вытащить из эмирата и доставить в Россию!

Сургин присвистнул:

— Вы считаете, это возможно?

Генерал развел руки в стороны:

— Считай, не считай, Андрюша, а выполнять приказ Верховного придется. Операция «Узник» –  таково ее кодовое название. Для доставки тебя, Сургин, с капитаном Павловым в Кунир предполагается следующая схема. В настоящее время в Средиземном море проводит учения Черноморский флот, с привлечением атомных подводных лодок Северного флота. Во вторник двадцать первого числа из Новороссийска вас перебросят в район учений. Прямо на флагманский крейсер. Встретит лично командующий учениями контр-адмирал Лавров. Далее доставят на одну из подводных лодок. Оттуда с наступлением темноты вы доберетесь до берега Кунира и выйдете на него в районе небольшого поселка Скрит. В подводном путешествии вас будут сопровождать боевые пловцы группы морского спецназа, которые в дальнейшем поступят в твое, Сургин, распоряжение. Скрит находится в шестидесяти километрах от Эль-Саида. Побережье возле поселка высадки примечательно тем, что там сохранились, и неплохо сохранились, древние оборонительные, в основном подземные, в виде катакомб, укрепления берберов. Кто такие берберы, узнаете из энциклопедии. На берег вы выйдете в штатской одежде и гражданами Чехии.

Генерал указал на Сургина:

— Ты –  Мартином Плевеком. Ты, –  Потапов повернулся к Павлову, –  Иржи Пенечем.

Сургин выказал удивление:

— Почему чехами? Лично я по-чешски ни бум-бум.

Павлов добавил:

— Я тоже!

Генерал улыбнулся:

— Вот-вот! И никто практически, кроме работников посольства Чехии в Кунире, по-чешски ни бум-бум, английский кое-как вы знаете. Как раз в объеме среднестатистического туриста. Но далее. Минуете линию древних укреплений. Выходите на автомобильную трассу прямо напротив небольшой пальмовой рощи. Она там одна среди пустыни, не заблудитесь. Увидите старенький «Бьюик». Смело садитесь в него. За рулем будет находиться араб Талал Халиф. Он человек нашей разведки, завербован еще во время учебы в Союзе. Сейчас он лавочник, живет в Эль-Саиде. Халиф доставит вас к себе домой, где вы встретитесь с представителем резиндентуры нашей военной разведки. С ним и обсудите дальнейший план действий. Кстати, брат Талала, Амал Халиф, старший следователь эмирской прокуратуры, что весьма немаловажно.

Павлов подал голос вопросом:

— Этот Амал тоже наш человек?

Генерал утвердительно кивнул:

— Да!

Андрей недовольно проговорил:

— Берберы, Талалы, Амалы –  ну и имена!

Потапов съязвил:

— Ты бы, конечно, хотел, чтобы везде жили Иваны да Степаны!

— Я бы не был против!

— Ну уж извини, не получается по-твоему! Вопросы?

Сургин поднялся и так же, как Потапов ранее, прошелся по кабинету:

— Карнаухов в тюрьме Эль-Саида?

Потапов ответил:

— Да. В одиночной камере. В Эль-Саиде смертные приговоры в исполнение не приводятся. Для этого узника доставят в тюрьму Кайраун, этап в сорок три километра. Возможно, на этом этапе и придется отбивать подполковника.

Сургин, закурив, кивнул:

— Ясно. Почему вы, Николай Викторович, и словом не обмолвились о логове покойного Усамбиева? Ведь наверняка уже думали об этом? Как вместе с освобождением нашего разведчика зацепить и высокопоставленных чеченов, руководящих вылазками банд в Чечне?

Генерал вздохнул:

— Признаться, ты прав, Андрюша, и, узнав о той миссии, что Верховный возложил на управление, я тут же прикинул, как одновременно накрыть и шалман покойного Алимхана, но… мне запретили трогать его!

Сургин бросил быстрый взгляд на начальника:

— Запретили? Почему? Ведь если Сам решился на проведение операции за рубежом, которая вряд ли пройдет тихо, то отчего заодно не разнести осиное гнездо этого долбаного «правительства». Все равно, если наша работа пройдет успешно, ни у кого в мире не возникнет сомнения, КТО отбил российского разведчика. Это по-любому международный скандал. Так чего без толку страховаться? Одним больше, одним меньше, разницы-то по большому счету никакой!

Генерал согласился:

— И вновь ты прав. Но трогать чеченов в Кунире запретили по другой причине, которую мне раскрывать не стали. Думаю, что с Ризоевым, с тем, кто встал вместо Усамбиева, внешняя разведка планирует начать свою игру.

Андрей усмехнулся:

— А если, допустим, у нас нарисуется вариант освобождения Карнаухова, при котором захват кого-либо из «правительства» Ичкерии или их активных сообщников будет оперативно необходим? Тогда как? Все равно не трогать?

Генерал ответил:

— Если возникает такой вариант, ты должен сообщить о нем мне. А я уж тут буду решать вопросы по обстановке.

— Понятно! Что делаем дальше?

— Дальше вас отвезут домой. Завтра проведете день с семьей! В 20.00 выезд на аэродром! В 22.00 вылет в Новороссийск! Ну и далее по оговоренному плану.

Гулаев, находясь во второй группе всадников, оставшихся в лесу, внимательно следил за тем, как с его домом сближается группа Мулдашева. Нурпаша знал, что Зинченко с начфином уже прибыли, и прибыли «чистыми». Вряд ли спецслужбы, зная о предстоящей встрече, не организовали бы скрытое преследование оборотней, но по докладам постов, разбросанных по всему маршруту движения, от Урус-Мартана до Урус-Керта, таковое замечено не было. И в принципе Гулаев мог сам въехать в собственный дом, что и собирался сделать, но… в последнее мгновение чувство внезапно возникшей и необъяснимой тревоги остановило предводителя «Халифата».

Гулаев решил на всякий случай послать вместо себя Мулдашева, приказав в целях маскировки прикрыть боевикам лица платками. Нурпаша уже поднял руку, чтобы отдать приказ своей группе выдвинуться вслед Мулдашеву, как тишину селения разорвали четыре короткие пулеметные очереди. И тут же два передних всадника его группы, составляющие передовой дозор, свалились с седел, пораженные пулями бесшумного оружия спецназа. Кто-то другой, возможно, и промедлил бы, пытаясь разобраться в том, что произошло, но не Гулаев. Ни слова не проронив, развернулся, подняв лошадь на дыбы, и, пришпорив ее, направил в густые заросли кустарника. Сзади услышал вскрик, за ним второй. Не обернулся, изо всех сил нахлестывая своего породистого скакуна. Тот вынес главаря банды из зоны обстрела. И только тогда Нурпаша услышал топот коня сзади. Бросив взгляд через плечо, увидел перекошенное болью лицо одного из своих личных телохранителей, Умара. Проехав до ложбины, Нурпаша остановился. Конь с Умаром встал рядом. Телохранитель нагнулся к холке своего скакуна. Гулаев же слушал лес. Тот издавал обычные, присущие ему звуки. И ничто постороннее не тревожило эту своеобразную, полную звуков тишину. Убедившись, что преследования нет, Гулаев подъехал к чечену, который долго служил ему верой и правдой. Положил руку на плечо телохранителю, спросив:

— Как ты, Умар?

Бандит простонал:

— Плохо, Нурпаша! Легкие прострелены. Истекаю кровью, мне нужна помощь!

— Конечно, брат! Конечно! Сейчас я помогу тебе!

Умар начал сползать на землю. Он еще был в силах самостоятельно сделать это, ожидая, что хозяин окажет первую помощь и остановит кровь. А затем и доставит в глухой аул на окраине леса, где обитала семья Умара и жил врач из Грозного, обслуживающий раненых бойцов отряда Гулаева. Умар надеялся выжить.

Вместо санитарного пакета Гулаев извлек из ножен кинжал, присел и с силой вонзил клинок прямо в сердце верного охранника. Умар неестественно выгнулся, бросил взгляд на хозяина-убийцу, хотел что-то сказать, но ртом хлынула кровь. Тело обмякло и задергалось в предсмертных судорогах. Гулаев выдернул кинжал, вытер его о куртку телохранителя. Произнес:

— Прости, брат. Иначе я не мог. Тебе сильно не повезло. У меня нет времени возиться с тобой. Прости, я буду молиться о тебе.

Поднявшись, Нурпаша прыгнул на своего скакуна и, резко развернув его, погнал в сторону Урус-Мартана.

Лошадь же Умара сначала побежала за лошадью Гулаева, но тот длинным кнутом отогнал ее. Тогда она развернулась и вернулась к мертвому хозяину. Почувствовав запах крови, шарахнулась в сторону и, сориентировавшись по одной ей известным ориентирам, опустив голову и поводья, медленно пошла в сторону глухого аула, где находилась ее открытая конюшня. Где ждало свежее сено, чистая, холодная вода и отсутствовал неприятный, раздражающий и пугающий запах крови. Запах смерти!

Гулаев гнал лошадь до глубокого оврага, в низине которого паслась отара овец.

Чабан увидел гостя. К нему же бросились и собаки, молчаливые и свирепые для чужаков кавказцы. Пастух окликнул их, и псы потеряли к чужаку всякий интерес. Нурпаша подъехал к чабану, почтенному старцу, поздоровался:

— Ассалам аллейкум, уважаемый!

— Ва аллейкум, –  ответил старик. –  Издалека ли путь держишь?

Гулаев кивнул:

— Издалека!

— Что забыл в наших краях? Я не знаю тебя.

Нурпаша подтвердил:

— Ты и не можешь знать меня, я не местный, из Урус-Керта.

Аксакал спросил:

— Кто ты?

— Какая разница? Путник, попавший в беду!

Чабан переспросил:

— В беду?

— Да! В ауле русские проводили зачистку, ты знаешь, что это такое, всех мужчин арестовали. Сказали, что отправят в лагерь, проверять, не воевал ли кто из них. Дома грабили. Мой на отшибе, и я ушел с братом, брата убили. Увидели-таки гяуры нас и выстрелили в спину. Мне удалось уйти, и вот я здесь.

Старик понимающе покивал папахой, проговорив:

— Да, времена сейчас смутные. Совсем горцев прижали. Скоро бороды брить заставят, кинжалы отнимут, веры лишат! Плохие времена настали. Нет Джохара, нет того, кто защитил бы народ. Джохар был воином, остальные так себе. Все власть делят, между собой резню устраивают, своих убивают. А гяуры пользуются этим. Благодари Аллаха, что спасся.

— Я уже благодарил, буду молиться еще.

— Куда путь держишь?

Гулаев ответил:

— Мне в Грозный надо.

Старик зацокал языком:

— Грозный –  опасно, я могу тебя на время укрыть. Потом домой вернешься.

Нурпаша отказался:

— Благодарю тебя, но мне нужно в Грозный. На лошади дальше хода нет, пешком не пройти. Помоги!

Чабан погладил бороду, оглядев скакуна:

— Помочь, говоришь? Это дело святое, помогать правоверным, но как?

Гулаев понял старика:

— Придумай что-нибудь. Взамен коня оставлю, знатный конь.

— Это я вижу. Твой ли?

— Мой, клянусь, мой!

— Хорошо.

Чабан достал из-под полы халата военную портативную рацию малого радиуса действия, включил ее, поднес ко рту:

— Амин? Слышишь меня?.. Да, я! Ты вот что, Амин, возьми машину и приезжай к оврагу! Нет, все нормально… дело одно сделать надо. Жду.

Отключив рацию, чабан предложил Гулаеву:

— Проедем к роще, там в тени подождем внука. Это с ним я разговаривал. Он приедет на машине. Он же увезет тебя в Грозный.

— А не опасно в открытую разъезжать по дорогам, на которых полно постов русских и продавшихся им наших шакалов?

Старик усмехнулся:

— Не опасно. А ты, смотрю, с новой властью не дружишь?

— Да. Будь проклято их племя!

— Воевал?

— Да.

— У кого?

— Сам был командиром.

— Вот как? И где твои подчиненные?

— Далеко. Но они ждут меня и готовы противостоять русским.

Чабан вновь чему-то усмехнулся, проговорив:

— Ну-ну. Дело мужчины такое –  защищать свою землю. Поедем. Внук явится скоро.

Старик оказался прав.

Не успели всадники спешиться у рощи, как по еле заметной дороге, идущей вдоль склона оврага, показался почти новый «УАЗ». Он остановился рядом с чабаном и Гулаевым. Из салона вышел молодой, лет двадцати, парень.

— Я приехал, дед.

— Вижу, не слепой.

Он указал на Гулаева:

— Перед тобой человек, которого надо доставить в Грозный.

Амин удивился:

— В Грозный?

Аксакал повысил голос:

— У тебя со слухом плохо? Уши заложило?

Парень покорно опустил голову:

— Извините.

Чабан продолжил:

— Сейчас сажаешь этого человека в машину, возвращаешься с ним в райцентр. Подъезжаешь к дому, забираешь Айну с сыном. Далее едешь к дяде Али в милицию. Пусть сделает быстренько справку о том, что этот человек является мужем Айны, а паспорт сдал на обмен. Скажешь Али, я просил. Как получишь бумагу, отправляйся в Грозный. Оставишь его, –  старик кивнул на Гулаева, –  там, где он укажет. После чего возвращайся. Все понял?

— Да, я все понял!

— И еще. Пришли ко мне Мурада. –  Чабан повернулся к Гулаеву: –  Езжай, путник, да поможет тебе Аллах!

Нурпаша поклонился и сел в «УАЗ».

Внук чабана развернул внедорожник и повел его в сторону Урус-Мартана.

В четыре часа Гулаев был уже в Грозном. Он попросил Амина остановить машину на окраине, в секторе частных построек. Внук чабана выполнил просьбу пассажира, не проронившего за всю дорогу ни слова и даже не взглянувшего на красавицу Айну.

Гулаев, проводив взглядом «УАЗ», огляделся, прошел улицей два квартала, свернул на узкую улочку. Возле второго дома слева остановился, вновь осмотрелся. Вокруг никого. Толкнул калитку. Она оказалась на запоре. Постучал ногой. Через минуту услышал настороженный голос:

— Кто?

— Свои, Азим, открывай.

— Нурпаша?

Калитка открылась. Гулаев вошел во двор. Хаджимурадов, а это он обитал в доме, выглянул на улицу, так же, как недавно Гулаев, посмотрел по сторонам. Никого не заметил. Захлопнул железную дверь, задвинул засов, произнеся:

— Нурпаша! Откуда ты?

Гулаев прошел к топчану, сел, папахой протерев вспотевшее лицо. Взглянув на заместителя, ответил:

— Из ада, Азим, из ада! Зинченко сдал нас спецслужбам и притащил вместе с начфином отряд спецназа, который приготовил мне ловушку в собственном доме. Я послал вперед Вахида и хотел идти следом, как раздались очереди. Русские атаковали усадьбу. Нападению подверглась и моя группа в лесу. Но в «зеленке» спецы, видимо, оставили слабый заслон, мне удалось вырваться. Хотя остальных эти твари успели завалить. Вот так! Думаю, Урус-Кертом русские не ограничились. Боюсь, они тряханули и главную базу.

Хаджимурадов сплюнул на гравий:

— Ты прав. В полдень на связь выходил Шамиль. Он успел выкрикнуть, что база подверглась штурму. Сначала удар нанесла авиация, потом то, что осталось, атаковали русские. Подробности не знаю. Речь Шамиля оборвалась по полуслове, видимо, ее оборвала пуля или осколок.

Гулаев вздохнул:

— Да! Зацепили нас спецы. Теперь мы с тобой остались без войска.

— Главное, ты живым выбрался! А отряд наберем, деньги есть. «Халифат» не уничтожен.

Нурпаша отбросил папаху в сторону:

— Интересно, чем закончился бой в усадьбе? Что стало с Вахидом?

Хаджимурадов твердо, уверенно заявил:

— Мулдашев погиб! Ему сдаваться нельзя! За ним столько крови гяуров тянется, что русские из Вахида живого жилы по одной вытащат! Нет, он погиб, да упокоит Аллах его мятежную душу!

Гулаев проговорил:

— Мне бы твою уверенность!

Хаджимурадов взглянул на главаря:

— Ты допускаешь, что русские могли взять его живым?

— Не знаю. Судя по тому, как агрессивно они действовали, скорее всего нет. Огонь по усадьбе велся на полное поражение. Из пулемета. Да и в лесу по мне открыли огонь далеко не щадящий. Вероятно, спецназ имел задачу уничтожить противника. А те долго не рассуждают, в чем лишний раз убедился. Но их целью был Я. И, не обнаружив моего трупа, неверные начнут поиски. Они определят, что я ушел в Урус-Мартан, а там просчитают и Грозный. И что в первую очередь сделают?

Задав вопрос, Гулаев сам же на него ответил:

— Правильно! Спецы перекроют все подходы к городу, блокируют его, а затем подключат шакалов Службы безопасности для проверки населения. Спешить им некуда. Поэтому я должен сейчас же покинуть Грозный.

Хаджимурадов воскликнул:

— Тогда и я должен идти с тобой! Но куда мы пойдем?

— Главное, Азим, как можно быстрее покинуть Чечню, а дальше я знаю, что делать. Так что прикажи приготовить мне душ, чистое белье, обед. Пока буду приводить себя в порядок, вызови нашего мента с тачкой и приготовь поклажу с деньгами и документами. В 18.00 мы должны выехать из города. Автоматическое оружие не брать, только пистолеты и кинжалы да средства связи. Деньги забери все! Давай, командуй.

Гулаев поднял глаза в чистое, без единого облачка небо, произнеся короткую молитву.

Появился Хаджимурадов. Воду в чане подогрели, можно хоть душ принимать, хоть искупаться, как в ванне. Белье и одежда также ждали его в сарае. Возле очага копошились женщины. По двору поплыл аппетитный запах жареного мяса. Гулаев направился в сарай. Поздним вечером этого же дня, восемнадцатого числа, благополучно миновав все заслоны, Гулаев и Хаджимурадов покинули Чечню.