ГЛАВА 2
Звонок от прапорщика Кулибина раздался в 22.10, когда семья Шевченко с Рудаковым собирались отойти ко сну. Насчет Сережи вновь никто за весь день так и не позвонил, телевизор смотреть не хотелось, водку выпили, Надя выплакалась. Решили отдыхать.
Борис занял комнату племянника. Прилег на софу. Тогда-то и раздался тихий щелчок вызова.
– Рудаков слушает!
– Это Кулибин, командир!
– Понял, как наши дела, Сеня?
– Все о'кей, Борис Дмитрич! Достал «винторез» с оптикой, «клин». Запас боеприпасов, «груши» различных модификаций, даже дистанционное прослушивающее устройство надыбал!
– Молодец, прапорщик, дело чисто провернул?
– Чисто.
– Теперь слушай меня, Сеня. Где я живу в Москве, не забыл?
– Никак нет!
– Рядом с домом, метрах в пятидесяти от детского сада, – автомобильная стоянка. На месте 47 стоит новая «десятка», государственный номер… Завтра же утром, нет, лучше, если сможешь, прямо сейчас, ты сможешь?
Прапорщик ответил:
– Без вопросов, командир!
– Надо, Семен, надо! Так вот, забирай машину, ключи, документы и чистый бланк доверенности в «бардачке», езжай к себе, грузи арсенал и дуй ко мне в Павловск!
Кулибин спросил:
– А без тебя мне на стоянке машину отдадут?
– Покажешь удостоверение, отдадут! Сошлешься на меня, я предупреждал начальника стоянки, что машиной могут воспользоваться другие люди, но с документами, подтверждающими их принадлежность к спецслужбам.
– Понял!
– А понял, то давай, Сеня, работай! Как выедешь из столицы, сообщи мне, и при подъезде к Павловску, где-то километров за пятьдесят, тоже, я выеду к тебе навстречу на потрепанной «шестерке». Встреча сразу за постом ГАИ при въезде в город!
– Все ясно, командир!
– Спасибо, Сеня.
Прапорщик произнес свое неизменное:
– Ну, какие разговоры, майор? Что мы, чужие?
– Давай, брат, жду!
– Жди, буду! Конец связи!
Рудаков отложил сотовый телефон, вновь откинулся на софу, отметив время – 22.17. Он прикинул: из Москвы Кулибин сможет выехать где-то за полночь, пути ему до Павловска часов четырнадцать-пятнадцать. Посты ГАИ прапорщику не страшны, со своими корочками он их пройдет без проблем и досмотра машины. Следовательно, ждать Семена следует завтра где-то около пятнадцати часов. Плюс-минус час. Что ж, нормально.
Лишь бы новая тачка не подвела. Номера по прибытии через определенное время следует сменить, благо в багажнике лежали три пары местных, павловских знаков, питерских и московских. Настоящими были номера Подмосковья, 50-й регион. Но это все потом. Сейчас главное – получить оружие. Затем провести рекогносцировку местности, отправив Николая с Надеждой в безопасное место, определить конкретные цели, и… начать действовать! Более жестоко и агрессивно, чем действовал до сего времени противник, в лице ублюдков Долматовых и их отморозков из личной охраны, погубивших уже около десятка ни в чем не повинных людей! За все им придется заплатить сполна! Беда Долматова-старшего, что он даже не представляет, с кем в действительности связался.
Успокоившись сообщением прапорщика, покуривая в открытое окно, майор дождался первого установленного сеанса связи с подчиненным.
– Командир! Я Кулибин! Миновал МКАД, вышел на шоссе, ведущее в Павловск!
Рудаков посмотрел на часы. Семен обернулся за то время, на которое и рассчитывал майор. Стрелки его командирских часов показывали 0 часов 02 минуты. Спросил:
– Как машина?
– Сказка, майор! Не идет – шепчет! Я особо не гоню, из сотки не выхожу, автомобиль, видимо, не обкатан?
– Черт с ней, Сеня, с обкаткой! Выжимай из машины все, на что она способна! Мне важнее твое быстрейшее прибытие, а не состояние тачки.
Прапорщик проговорил:
– Жалко ведь.
На что майор ответил:
– Людей жалеть надо! А железка? Она так и останется железкой. Жду сигнала с рубежа при подъезде к городу!
– Понял!
– Удачи, Сеня!
– До встречи, командир!
Отключив связь, Рудаков разобрал постель. Разделся, лег, накрывшись простыней, по привычке, с головой, тут же заснул.
Проснулся он, как всегда, в 6.00, сделал зарядку, прошел в ванную, побрился, принял холодный душ.
В коридоре, на выходе из ванной, прикрытая коротеньким халатом, его ждала Надежда. Она спросила:
– Ты всегда так рано встаешь, Борь?
На что Рудаков задал встречный вопрос:
– А ты давно приобрела бессонницу?
– Заметно по глазам?
– Не только, весь твой вид указывает на потерю сна.
Она ответила:
– Тут не только сон потеряешь. Жить не хочется! Иногда такие мысли в голову приходят, что страшно становится. Гонишь их, а они назойливыми мухами возвращаются. И Николай изменился, ты сам это заметил.
Рудаков подошел к жене брата, спросил, глядя в глаза женщины ставшим вдруг холодным взглядом:
– Сказать тебе, Надя, почему вы с мужем попали в эту ситуацию?
Она не смогла скрыть удивления:
– И почему же?
– Потому что Коля допустил слабость! И допустил ее тогда, когда делать этого было нельзя! Долматовы этой слабостью и воспользовались. Если бы твой муж и мой брат сразу же повел себя с бандитами агрессивно, бесстрашно, они отступили бы, оставив вас в покое. Поверь, я знаю, что говорю.
Надежда вздохнула, признав:
– Да, Николай, к сожалению, не ты…
Сказав это, она сменила тему:
– Завтрак приготовить?
– Нет, я по утрам не завтракаю, иди лучше в спальню, постарайся хоть сейчас на пару часов уснуть!
Надежда послушно повернулась и пошла в крайнюю по коридору комнату.
Борис прошел к себе, закурил.
Позвонит ли сегодня Долматов? Или будет держать паузу и дальше, выматывая Николая с женой? И знает ли он о прибытии к его жертве брата?
Если вел слежку, то знает. Но вот знать, что собой может представлять ближайший родственник Шевченко, кроме того, что он офицер, владелец ЖБК не может! И это хорошо.
Ровно в 7.00 к нему вошел Николай, выглядевший разбитым после явно почти бессонной ночи.
Он присел рядом с Борисом, тоже закурил, спросив:
– Что будем делать, брат?
Рудаков ответил:
– До двух часов подождем звонка моего человека, ну и Долматова, если этот пес соизволит уделить нам внимание, затем я возьму твою «шестерку» и съезжу в одно место. К моему возвращению вы с Надеждой должны собраться к отъезду из города, но об этом скажешь ей сам.
Николай крайне удивился:
– Что? А сын?
– О нем не беспокойтесь! Я вытащу его и отправлю к вам, туда, где Долматову вас ни при каких обстоятельствах достать не удастся! Ну а я поработаю в городе, заставлю ответить этого нувориша за все его паскудство и гибель невинных людей. Долматов решил затеять войну? Он ее получит по полной программе, со всеми вытекающими последствиями. Но тебя с Надей в городе быть не должно! Мне необходимо работать спокойно, без оглядки на тылы!
Вдруг от двери комнаты раздался голос Надежды.
Мужчины и не заметили ее появления, а она стояла там с начала их разговора и слышала все.
– Я без Сережи никуда не поеду!
Рудаков встал, спокойно сказал:
– Ты, Надя, и ты, Николай, вправе поступать, как знаете. Можете оставаться, но тогда мне здесь делать нечего! Отдавайте Долматову собственность, получайте обратно сына, с тридцатью кусками баксов в придачу, и живите дальше спокойно! Это тоже вариант. Он как раз устроит Долматова. Один вопрос: как вы после всего того унижения, что претерпели от самоуверенного негодяя, в глаза друг другу и Сергею смотреть будете? Идите в гостиную, решайте, как поступить! Я выполню вашу волю. И… сегодня же покину город, если вы поднимете лапки перед Долматовым. Мне в Павловске оставаться будет стыдно. Идите же. Обсудите все и сообщите мне о своем выборе!
Майор встал, подошел к окну. Николай прошел к жене, дверь за ними закрылась. Около часа Рудаков в напряжении ходил по комнате похищенного племянника.
Наконец дверь отворилась, и к нему вошли брат с женой.
Решение объявила женщина:
– Мы все обсудили, Борис, и пришли к выводу, что прощать Долматовым того, что они сделали с нами, нельзя! Иначе, ты прав, наша семья долго не просуществует. Мы решили во всем довериться тебе. Одно прошу, Боря, сделай, пожалуйста, так, чтобы Сереже эти бандиты не нанесли вреда.
Рудаков ответил:
– Если с Сережей до сих пор ничего не произошло, то, обещаю, Долматов его не посмеет и пальцем тронуть, и вскоре вы будете вместе.
– Куда и когда именно ты собираешься переправить нас? – задал вопрос Николай.
– Я уже ответил на этот вопрос! Туда, где вас Долматову не достать. Но это место преждевременно я раскрывать не имею права. Сами все потом увидите!
Наступило молчание.
Главные слова были сказаны, решение принято, все чувствовали облегчение.
Борис попросил Николая передать ему сотовый телефон. Тот исполнил просьбу брата, не понимая еще, для чего понадобился мобильник Шевченко Рудакову.
Борис же осмотрел старенький «Эрикссон», преимущество которого перед новейшими современными моделями составляли устойчивый прием и передача сигнала, а главное, имелся вывод для громкоговорящей аппаратуры, который можно было использовать для параллельного прослушивания разговора абонентов третьим лицом.
– Хороший аппарат, – оценил телефон майор, – сейчас мы с ним произведем некоторые манипуляции. А насчет вашего выбора, то я считаю его достойным и единственно верным. Никогда нельзя пасовать перед опасностью. На полученную боль следует отвечать еще более сильной болью, на удар еще более сокрушительным ударом. К сожалению, в нашем быстро изменившемся мире эти правила стали над заповедями божьими, чтобы не дать злу уничтожить добро. Все сказанное мной, естественно, не постулат, а лишь личное мнение. Но мнение, которое не раз находило подтверждение в жизни. Я его вынес из войны, а это проверенный и неоценимый опыт, которым здесь, в так называемой мирной обстановке, на гражданке, обладают далеко не многие люди. Уж Долматовым он точно неизвестен. А значит, начиная борьбу за торжество справедливости, мы изначально имеем преимущество перед противником. Что очень важно. Я рад, что вы приняли именно такое решение.
Закончив несколько напыщенную речь, Рудаков предложил Надежде заняться делами по дому, а Николаю помогать жене.
Сам вышел в прихожую и вернулся в комнату со своей десантной сумкой. Извлек из нее небольшую коробку со специальным инструментом, начал колдовать над телефоном брата. Вскоре от него был отведен шнур с наушником.
– Порядок, – проговорил Борис, – теперь мы сможем вместе послушать Долматова. И то, что ты скажешь ему. А сказать ты должен будешь следующее…
Борис проинструктировал брата. И сделал это вовремя. В 10.40 телефон издал сигнал вызова. Определитель высветил на дисплее номер с буквами ДД, что означало Долматовы!
Кто-то из них, скорее всего отец, вновь звонил, не скрываясь, из служебного кабинета директора завода.
Борис сделал брату знак, чтобы тот не спешил включаться, пока майор не наденет наушник. Сделав это, Рудаков разрешил Николаю ответить. Тот включил аппарат, произнеся дежурное:
– Да?
– Николай Евгеньевич?
– Он самый, господин Долматов.
– Что вы мне скажете, уважаемый господин Шевченко? Какое решение вами принято? После… совета со своим братом, который весьма кстати выбрался в отпуск для встречи с вами?
Николай изобразил удивление:
– Вы и об этом знаете?
Долматов-старший самодовольно ответил:
– Конечно! Я знаю все… естественно, в части, меня интересующей. Так что вы мне скажете?
Борис, слушавший диалог брата с директором завода, подал Николаю условный знак. Тот кивнул головой и обратился в микрофон трубки:
– Игорь Владимирович! Не могли бы вы дать мне еще хотя бы суток трое! После чего, думаю, я смог бы дать вам положительный ответ. Я сам в принципе пришел к выводу, что противостоять вам губительно и лучше закрыть дело мирно. Мне надоело постоянное ожидание чего-то страшного, а жена вообще сходит с ума от отсутствия сына. Но вся собственность принадлежит нам с братом в равной доле. Я уже довел до него, какая сложилась вокруг нашего дела обстановка, но он солдафон, в коммерции ничего не понимает! Твердит одно – о своей доле. Мне нужно время, чтобы убедить его в том, что уступить вам жизненно необходимо. Но, извините, чтобы значительно облегчить дело, вам придется увеличить откупную сумму до пятидесяти тысяч долларов.
После недолгого молчания Долматов неожиданно легко согласился:
– Эх, беда у нас с этим офицерьем! Они хотят и в штабах сидеть, звездочки да квартиры на халяву получать, да еще со стороны капиталец цеплять. Хорошо, Николай Евгеньевич. Сегодня у нас 7 июля, одиннадцатого числа, в это самое время, я записываю в своем календаре, жду вашего звонка прямо на завод. А сумму я увеличу, чтобы не возбухал ваш братец. А то понаделает шуму, племяннику вред нанесет. А я человек гуманный, церковь вот начал в деревне восстанавливать. Но это уже лишнее. Все, решено, господин Шевченко!
Николай не дал Долматову закончить разговор, попросив:
– Игорь Владимирович, я не мог бы поговорить с сыном?
– Сейчас нет! Я же нахожусь на работе, но, понимая ваши родительские чувства, сам, слава богу, отец, пойду и здесь вам навстречу. Ждите, где-то минут через двадцать Сережа сам позвонит вам! Еще просьбы будут?
– Нет, это все!
– До свидания, Николай Евгеньевич!
– До свидания, Игорь Владимирович!
Связь отключилась, Борис процедил сквозь зубы:
– До скорого свидания, господин Долматов, от которого, уверен, ты не будешь в восторге, козел старый!
Николай спросил:
– Ты чего там бормочешь, Боря?
– Ничего, не обращай внимания.
Брат позвал жену, и они сели рядом друг с другом на диван в гостиной, ожидая обещанного звонка Сережи.
Борис же прошел на кухню. Пусть поговорят. Не стоит им мешать. А майор поговорит с племянником, когда вручит ему чучело варана – подарок из Чечни, – вырвав мальчика из грязных лап легализовавшихся преступников.
Рудаков задумался.
Долматову известно о его прибытии к брату, значит, за Николаем следили все время, как и за Надеждой. Это объяснимо и легко просчитываемо. Следовательно, и этот дом находится под наблюдением, вопрос: насколько оно плотно и профессионально организовано. Но в любом случае вариант встречи с Кулибиным на машине брата отпадает сам собой. Остается еще вопрос: как незамеченным днем выйти из здания, находящегося, будем исходить из худшего варианта, под плотной опекой достаточно подготовленных для этой работы специалистов? Здание имеет всего два входа-выхода. Парадный, через который и попал в квартиру брата Рудаков. И пожарный, или так называемый черный. Его открытые двери при входе заметил майор. Следовательно, бандитам Долматова достаточно двух сменных постов, чтобы заблокировать дом. Через двери из здания незамеченным не выйти. С крыши, по торцу, с помощью веревки днем тоже бесполезно спускаться, заметят! Но выходить придется, и скоро. Как? Стоп! Когда они подъехали с вокзала сюда, Борис, кроме дверей черного хода, заметил и проемы окон подвального помещения. Интересно, они опоясывают здание со всех сторон или выходят только с фронта и тыла?
Об этом надо узнать у брата. Чуть позже. Из гостиной послышались возбужденные голоса родственников.
– Сережа? Сынок? Как ты? – кричала в трубку Надежда. – Нормально? Что? Не волнуйся, милый, скоро… да совсем скоро мы опять все будем вместе! Как тебя кормят? Хорошо? Не болеешь? Целую тебя, сыночек! Вот папа еще хочет поговорить с тобой…
Николай сказал сыну примерно то же, что и жена.
Общение их было недолгим, видимо, мальчик получил строгий регламент телефонного разговора. Буквально через три минуты он оборвался, и на кухню вышел Николай. Волосы на голове взъерошены, глаза предательски блестят:
– Мы поговорили с сыном! Он говорит, что у него все в порядке.
Рудаков ответил:
– Я слышал обрывки вашего разговора, вы так кричали, но давай-ка успокойся и ответь мне на несколько вопросов.
– Да?
– Вход в подвал дома открыт?
Николай удивился:
– Что?
Майор повторил вопрос:
– Я спрашиваю, вход в подвал дома держится открытым или он запирается?
– Открыт! Там даже решетки, не то что двери, нет!
– Отлично, вопрос второй: окна чердачного помещения выходят на улицу по всему периметру здания или только с фасада и тыла?
Николай, внимательно посмотрев на брата, спросил сам:
– Ты хочешь узнать, можно ли незаметно покинуть дом?
– Да.
– Для этого окна подвала не понадобятся.
– Говори ясней, Коля.
– В подвале, в левом с фасада углу, есть канализационный колодец. Достаточно отодвинуть люк, спуститься в шахту, и попадешь в старый широкий коллектор, больше напоминающий тоннель, идти в нем можно, не нагибаясь. Оттуда, если идти по течению стока, метров через триста выйдешь к очередному колодцу, лестница которого выходит в заросли сквера, через квартал от дома.
Настала очередь Борису удивленно посмотреть на брата и спросить:
– Ты-то сам откуда про этот ход знаешь?
– Все просто, Боря! Как-то Сережа туда забрался. Интересно ему, видите ли, стало. Он и рассказал и про колодцы, и про коллектор. Сын еще говорил, что по тоннелю можно пройти и дальше, но он не пошел, стало страшно, и Сережа поднялся по первой же лестнице.
Борис удовлетворенно хмыкнул:
– А он у тебя пацан отчаянный! Не каждый взрослый рискнет шагнуть в неизвестность.
Николай согласился:
– В этом ты прав. В смелости и решительности он больше похож на тебя.
Рудаков не среагировал на реплику брата, сказав:
– За домом следят, поэтому уходить будем по этому коллектору. Вариант с использованием мной твоей машины сегодня тоже отпадает. В два часа я буду выбираться из дома по коллектору, заодно и посмотрю его. Потом вернусь и заберу вас. Подготовь Надю к длительному путешествию.
Николай кивнул головой:
– Я это уже слышал. И к нужному времени мы будем готовы.
– Вот и хорошо. Извини, у меня еще дела.
Борис прошел в комнату племянника.
По сотовому телефону вызвал Каракурта.
Тот ответил:
– Кауров слушает!
– Майор Рудаков, товарищ генерал!
– А, «Барс»? Признаюсь, не ожидал твоего звонка, случилось что?
– Случилось!
Голос генерала сразу стал строже:
– Докладывай, что произошло?
– Это длинная и сугубо личная история, генерал. Мне нужно спрятать семью родного брата на одной из наших охраняемых дач.
– Это решим. Еще какая помощь требуется?
– Больше никакой. Сам здесь управлюсь. Ситуация не сложная.
Каракурт предупредил:
– Не переоцени себя, Боря! И если что, немедленно звони либо мне, либо своему командиру, в крайнем случае включай маяк тревоги, надеюсь, он при тебе?
– Как положено.
– Так семью, говоришь, спрятать? Численность семейства?
– Брат с женой, сын у них пока в заложниках, но ненадолго. Его после освобождения надо будет доставить к родителям.
Генерал, с долей изумления, но сохраняя спокойствие, спросил:
– В заложниках? Мальчик?
– Пока в заложниках.
– Что значит – пока? А ты говоришь, что тебе не нужна помощь!
Но Борис подтвердил:
– Я сам в состоянии со всем разобраться.
– Ну, смотри. А семью можешь перебросить в дачный поселок загородной резиденции. Я немедленно отдам соответствующий приказ. Сам их привезешь?
– Нет, Кулибин.
– Но он же в отпуске? И уже, насколько мне известно, покинул базу?
– Он едет ко мне.
Генерал проговорил:
– Вот оно что? Ну, добро! Но смотри: возникли проблемы, решай, только Службу не засвети! А лучше, мой тебе совет, обратись, как положено, к Феликсу. Уже то, что против семьи одного из руководителей групп спецназа действует преступная группировка, причем с захватом заложников, даст Борисову основания отдать приказ на проведение группой или отрядом специальной операции.
Борис отверг предложение Каурова:
– Спасибо за поддержку, генерал, но в моем случае проводить какую-либо масштабную или локальную акцию считаю нецелесообразным. С теми проблемами, что у меня возникли, я в состоянии разобраться и сам. Служба никаким боком не будет замешана в этом!
– Что ж, Боря, как говорится, флаг тебе в руки! Особо там не распаляйся, а то поднимешь шухер на весь город, а с ним милицию и Управление ФСБ. А у них профессионалы тоже имеются. Будь аккуратней. Удачи тебе! И знай: Служба всегда готова прийти тебе на помощь.
– Спасибо, генерал! Конец связи!
– Конец!
Борис отключил телефон.
Так! Акция вроде началась нормально.
Время на подготовку ответного удара против него не знающий методов работы спецслужб уровня «Виртуса» Долматов, по своей глупости, любезно предоставил. Скрытный выход из дома определился. С убежищем Николая и Надежды вопрос решен. Осталось встретить Кулибина и получить необходимый арсенал вооружения и специальных средств, в виде той же системы дистанционной прослушки, а также неизвестную бандитам Долматова машину. Этого хватит, чтобы развернуть против семейки новых хозяев жизни войну.
Рудаков опустился на диван, посмотрел на часы: 12.05. Час пятьдесят пять до выхода из дома. Но надо предупредить Кулибина об изменившейся обстановке и, как следствие, о новом порядке встречи.
Майор вновь взял сотовый телефон, вызвал прапорщика. Тот ответил сквозь шум движения:
– Кулибин на связи, командир.
– Ты далеко от Павловска?
– Километрах в двухстах, точнее сказать не могу!
– Как машина ведет себя?
– Ласточка! Я все гадал, какую себе взять? Теперь вопрос отпал.
Рудаков спросил:
– Будешь «десятку» брать?
– Однозначно! – ответил Кулибин. – И тут же задал встречный вопрос: – А почему ты вызвал меня, ведь это должен был сделать я? Изменения в обстановке?
Майор коротко бросил:
– Да!
Прапорщик проговорил:
– Слушаю тебя внимательно.
Борис объяснил:
– Меняется порядок встречи. Не доезжая поста ГАИ, слева начнется череда шашлычных, автомагазинов, стоянок, заправок, кафе, а у самого поста, справа, еще одна платная стоянка. Загонишь «десятку» туда! Сам же перейдешь дорогу, вернешься назад, найдешь кафе с вывеской «У Аркадия». Там и встретимся! Ну а дальше по обстановке!
Прапорщик ответил:
– Изменения в порядке встречи принял. Сделаю, как ты сказал.
– Вот и отлично. Жду тебя, Сеня!
Отложив телефон, Борис прилег.
Порядок. Теперь осталось лишь ждать. И стрелки часов, как назло, словно резко замедлили свой ход. Рудаков терпеть не мог ждать.
В 13.50 майор поднялся.
Переоделся в джинсы и легкую рубашку. Вышел в прихожую, где тут же появилась Надежда. Она спросила:
– Ты уже уходишь?
– Как видишь. Ухожу, чтобы часа через два вернуться. Телефон в квартире отключить, отвечать только на звонки моего сотового, на звонки в дверь не реагировать! Вопросы?
– Что ты ко мне, как к солдату?
– Привычка, Надя, но извини, коль обидел!
Надя вздохнула:
– Разве я могу на тебя обижаться? Просто хотела сказать, чтобы ты был осторожен. Нас ты прячешь, а сам остаешься один против целой банды! Идешь на смертельный риск!
Рудаков внимательно посмотрел на жену брата. В ее глазах было больше, чем она сказала.
Борис, отвернувшись, произнес:
– Борьба с бандами – моя работа, так что ничего необычного для меня в этом нет, а осторожен я всегда.
Женщина вновь вздохнула:
– К сожалению, мне ли не знать этого?
Зря Надя вспомнила прошлое. Борис чувствовал себя в ее присутствии неловко, а тут она еще со своими намеками.
Не прощаясь, майор вышел из квартиры.
Спустился на первый этаж, юркнул под лестничный пролет.
Вход в подвал, как и говорил брат, был открыт. Найдя нужный люк, Борис сдвинул его, спустился по железным скользким скобам вниз, предварительно закрыв люк, очутился в кромешной темноте. Пришлось некоторое время простоять на скобах, привыкая к мраку, плотно закрыв глаза. Потом он увидел, что и колодец, и часть коллектора внизу приняли отчетливые очертания. Майор достиг дна колодца. Спрыгнул с последней ступени в коллектор, свернул вправо, удивляясь, как восьмилетний мальчик решился пройти здесь, где даже он, майор спецназа, почувствовал необъяснимый дискомфорт. Молодец Сережа. Да, он точно пошел не в Николая, хотя и был его сыном.
Выход майор нашел быстро. Поднялся по лестнице, вновь удивившись, как мальчик сумел зацепиться за крайнюю скобу колодца, до которой от дна было не менее двух метров. Наверное, воспользовался какой-нибудь коробкой, которые иногда проплывали по желобу стока. Но это теперь неважно. Рудаков поднялся по лестнице узкой шахты колодца, осторожно приподнял крышку. На этот раз пришлось привыкать к яркому уличному свету. Привыкнув, он сдвинув люк в сторону, огляделся. Кругом кусты. Прав оказался племянник.
Борис вылез на поверхность, установив крышку люка на место, осмотрел и обнюхал свою одежду.
Испачкаться он не испачкался, а вот запах канализации слабо, но ощущался. Рудаков достал небольшой флакончик дезодоранта, брызнул на себя. Теперь можно и к людям выйти, но сначала пройтись по улице, проветриться. Тем более, время позволяло сделать это. Заодно посмотреть, не прицепился ли к нему «хвост», хотя такой вариант был даже теоретически маловероятен. Майор еще в подземелье обнаружил бы слежку, так как, перед тем как выйти на поверхность, он сделал паузу минут в десять. Кроме журчания воды да писка невидимых крыс, в тоннеле никого и ничего опытный разведчик не заметил. Да и интуитивно Рудаков чувствовал, что чист от постороннего наблюдения.
Майор вышел к супермаркету, около которого на небольшой площадке притулилось несколько машин такси.
Ехать предстояло недалеко, и Борис небезосновательно опасался, что водители могут отказать ему в своих услугах. Придется переплачивать.
Так и вышло.
Таксист, к которому он обратился, узнав маршрут, сморщился, как от зубной боли:
– Да туда троллейбусом быстрее доедешь!
На что майор грубо ответил:
– Не тебе, корешок, решать, на чем мне ездить! Плачу стольник! Едем или мне соседа нанять?
– Стольник? – переспросил таксист. – Так сразу и сказал бы! Едем, какой базар?
Рудаков мог заставить таксиста хоть весь день бесплатно возить его, достаточно было предъявить удостоверение, но это было лишним.
Через полчаса «Волга» остановилась у кафе с названием «У Аркадия». Таксист поинтересовался, не подождать ли щедрого клиента. Получив отказ, развернулся и уехал в сторону города.
Борис немного прошелся вдоль дороги, отбившись от толпы цыган, сразу окруживших его, корочкой сотрудника спецслужбы. Тех при виде удостоверения как ветром сдуло. Майор постоял немного в тени разлапистого клена, внимательно следя за машинами, которые останавливались у кафе и шашлычных.
Ничего подозрительного не заметив, вошел в уютное и прохладное помещение небольшого кафе. Оно было пустым от посетителей.
Рудаков занял место в кабинке у окна, выходящего на шоссе. Заказал три порции шашлыка на косточках, салат и бутылку холодной минеральной воды. Ожидая заказ и Кулибина, вспомнил Надю. Ее поведение в прихожей. Оно было объяснимо. Давно, еще в школе, Надя стала первой любовью Рудакова. Она была младше его на три года и старше брата на два. Борис с Надей всегда и везде были вместе, хоть родители и противились, молоды, мол, еще!
Николая тогда Надя воспринимала исключительно как брата Бориса. Рудаков любил ее, она любила его, так казалось им в те школьные годы. И сколько слез было ею пролито, когда после окончания школы Борис уехал поступать в военное училище. Потом все четыре года она чуть не каждый день писала ему письма. И он с нежностью и теплотой читал их, поднося потом к лицу, вдыхая слабый, но такой сладостный запах ее духов. По окончании третьего курса и выпуска Надежды из школы, во время отпуска Бориса, они впервые познали друг друга. И близость принесла им столько счастья, что словами это было не передать. Они были вместе целый месяц, брат же гостил, как обычно, у бабушки в деревне. И Борис с Надей уже договорились о свадьбе на лето следующего года, в первый офицерский отпуск Рудакова. Но… судьба распорядилась их планами по-своему. Лейтенанту Рудакову перед выпуском была предложена служба в частях спецназа, что являлось мечтой каждого выпускника. Но что предполагало и отмену положенного отпуска, с немедленным, после получения диплома и погон, убытием в специальный учебный центр. Для двухгодичной доподготовки офицера. Борис согласился и написал об этом невесте. Надежда, так ожидавшая его возвращения и свадьбы, вдруг посчитала себя подло обманутой. И ответила грубо.
В своем последнем письме она обвинила Бориса во всех смертных грехах. Что он лишь использовал ее как проститутку во время отпуска, а сам при училище встречался с кем-то, ну и так далее.
Ответить ей Борис уже не смог. Режим подготовки офицеров Секретной службы не допускал частой и подробной переписки. Только редкие послания самым близким родным, мол, жив, здоров, чего и вам желаю. Надя же не считалась близким родственником, а посему она писем не получала.
Прошло два года.
Она окончила медицинское училище, Николай школу, поступив в университет. А начавшаяся война в Афганистане и специальные задания по ликвидации наркокараванов и наркоточек завертели старшего лейтенанта Рудакова в огненно-кровавой карусели.
А посему в первый свой отпуск он прибыл только на похороны родителей, нелепо погибших в автомобильной катастрофе. Рудакову дали три дня. И тогда Борис смог встретиться с Надеждой, которая, как оказалось, уже полгода была женой брата Николая! Это был удар для офицера. Подобного он даже предположить не мог!
Надя после поминок попыталась объясниться с Борисом, но тот, уязвленный в самое сердце, как ему представлялось, подлым предательством бывшей невесты, слушать ее не стал. Он никого не стал слушать, вечером убыв на центральную базу «Виртуса» в Подмосковье.
Потом боль притупилась. Но Борис, изредка получая отпуск, в Павловск особо не стремился. Долю от наследства брат переводил на счет майора в один из банков.
И Рудаков не вмешивался в дела семьи Шевченко. Пока какое-то необъяснимое тревожное предчувствие не позвало его сюда, к попавшим в беду Николаю и женщине, которую майор когда-то безумно любил. И зря Надежда сегодня попыталась как-то сблизиться с ним. Зря! Ломать семью брата он не станет, хотя и понимал сердцем Борис, что Надя по-прежнему любит его, живя с Николаем по привычке. Но… ничего в отношениях майора и бывшей его невесты уже не изменится! Так решил Борис! Помочь он, естественно, поможет, вытащит семью из той клоаки, в которую привела их слабость и беспомощность Николая. И когда дело будет сделано, он покинет их. Покинет надолго. И жизнь пойдет по-прежнему – частые Колины письма, редкие ответы на них. Короткие встречи, неловкое застолье, быстрое прощание. И ничего больше! НИЧЕГО.
Хотя все могло сложиться иначе, и не был бы Рудаков холостяком, так и не встретившим той, которая вытеснила бы из души Надежду. Он имел много женщин, но никогда не испытал ничего из того, что познал с Надей. Только вот, пожалуй, певица Тоня как-то задела боевого майора. Но она была сейчас так же далека и недоступна, как и Полярная звезда.
Борис тяжело вздохнул, прикуривая сигарету, которую пришлось тут же затушить. Официант принес заказ, и проголодавшийся Рудаков с удовольствием принялся за отлично приготовленный шашлык.
А тут появился и прапорщик Кулибин.
Он вошел в кафе, быстрым профессиональным взглядом окинув полутемное помещение. Заметив Бориса, прошел в его кабину, присел напротив:
– Здравия желаю, товарищ майор!
– Привет, Сень. Прибыл?
– А куда бы я делся?
– Пообедаешь?
– Не откажусь.
Рудаков позвал официанта, заказал подчиненному тот же шашлык, себе чашку двойного кофе, спросил:
– Все нормально, Семен?
– Разве могло быть иначе?
Майор согласился:
– Ты прав, иначе быть никак не могло. Поешь, потом поговорим.