Книга: По закону войны
Назад: ГЛАВА 2
Дальше: ГЛАВА 4

ГЛАВА 3

Когда официант убрал со стола остатки обеда, поставив перед прапорщиком чашку крепкого кофе, Рудаков спросил:
– Что привез?
– То, что и заказывал: «винт», «клин», боеприпасы, гранаты и дистанционку.
– Молодец! Сейчас я отвезу тебя в гостиницу, там выспишься в отдельном номере, машину оставим там же. Ночью, около трех часов, выходи из отеля и выезжай со стоянки, увидишь кинотеатр «Венера», там и припаркуешься. Чуть позже туда подъеду я с мужчиной и женщиной. Отвезешь их в загородную резиденцию Службы. Комендант будет в курсе, где поселить моих родственников, с Кауровым вопрос решен. Ну а после езжай в отпуск, отдыхай, Семен. Машину я позже заберу. Вот такие планы.
Прапорщик, отставив от себя пустую чашку, сказал:
– План нормальный, и родственников твоих я вывезу отсюда, только «отдыхать» вернусь к тебе, в Павловск.
Рудаков удивленно посмотрел на подчиненного:
– В смысле, вернешься в Павловск? Ты мне здесь не нужен, отдыхай, как положено.
– Не могу. Приказ генерала! Оказать своему командиру всяческую поддержку и осуществить, если придется, его прикрытие, при решении им внезапно возникших проблем личного плана. Это буквально то, что передал мне по связи при подъезде к городу Каракурт. Хотя мог и не делать этого! Я все равно не оставил бы тебя одного здесь.
Майор спросил:
– А как же твой отпуск? Когда еще удастся вырваться домой?
– Генерал подумал об этом и перенес начало отпуска на день окончания работы в Павловске. Так что, командир, вновь будем действовать вместе, как всегда, против противника, численно превышающего нас, но уже в условиях населенного пункта, что все же легче, чем в горах.
Борис только и смог произнести:
– Ну генерал! Ну Каракурт! Ведь я же говорил ему, что способен решить свои проблемы сам!
Кулибин возразил:
– Генерал прав, майор! Раз ты решился на эвакуацию родственников, оставив их сына в заложниках, значит, дело серьезное, и лишний ствол тебе не помешает.
Рудаков недовольно спросил:
– Каракурт тебе и про это поведал?
Прапорщик ответил:
– Исключительно только об этом. Подробности возникшей проблемы я надеюсь услышать от тебя, командир.
Борис задумался.
В принципе, конечно, прикрытие, тем более такого опытного профессионала, как Кулибин, значительно облегчит ему работу по Долматовым и иже с ними, но, с другой стороны, было как-то неудобно привлекать подчиненного для решения своих личных проблем. Но раз генерал так распорядился, то вставать в позу было бы просто глупо. К тому же Кулибин заявил, что он и без приказа не оставил бы командира одного в сложной обстановке. Борис проговорил:
– Ну, хорошо! Тогда вывозишь семью, отдыхаешь на базе и возвращаешься. А сейчас надо подумать, где тебя устроить.
Прапорщик ответил:
– Об этом, командир, Каракурт побеспокоился. Он дал мне адрес зарезервированной в городе конспиративной квартиры, так что никакой гостиницы нам не потребуется. Только заедем на железнодорожный вокзал, в одной из ячеек автоматической камеры хранения возьмем ключи от хаты. Квартира, как сказал, Кауров, укомплектована по полной экипировке и оборудована по последнему слову техники, а это значит, что в ней должно быть и оружие, и средства связи, и всевозможное специальное оборудование для слежения за противником. А также резервный автомобиль, «девятка», как сказал генерал. Но мы сами сможем убедиться в этом, причем Каракурт ясно дал понять, что мы можем использовать арсенал конспиративки в полном объеме.
Рудаков подозвал официанта, рассчитался с ним.
Офицеры вышли из кафе и, перейдя шоссе, направились, соблюдая небольшую дистанцию, к стоянке.
Семен зашел на ее территорию, Борис прошел за пост ГИБДД, где его вскоре подобрала серебристая «десятка» с подмосковными номерами.
Через час они уже находились на конспиративной квартире. Она представляла собой отдельный одноэтажный дом жилого сектора в промышленной зоне города, но недалеко от центра. Преимущество его состояло в том, что стоял он на углу пересечения двух улиц, Гагарина с Лунной, и имел два входа, с закамуфлированным с левой стороны, с улицы Лунной, гаражом. Кроме того, второй вход, он же выход, выходил на пустырь и был скрыт от ненужного глаза густыми зарослями акации и высоким забором, два пролета которого и являлись воротами в потайной гараж. Другими словами, в конспиративную квартиру вполне можно было пробраться незамеченным и на автомобиле, даже при наличии тотального контроля за фасадом и центральным входом здания!
Дом был разбит на четыре комнаты: гостиную, столовую и две спальни, не считая санузла, кухню, душевую и прихожую с длинным коридором. В спальнях стояло по четыре армейских двухъярусных кровати. В тайнике одной из комнат «спецы» «Барса» обнаружили магазинный гранатомет «ГМ-94» с ящиком гранат различного предназначения, от газовых с «ударом» до осколочных! 9-миллиметровый бесшумный автомат «ВАЛ«, эффективно бьющий на четыреста метров. Бронебойную «гюрзу» с тремя 9-миллиметровыми восемнадцатизарядными обоймами. Снайперские винтовки «винторез» и «СВДС» с боеприпасами для них, магнитные мины по 400 граммов тротила, направленного радиоуправляемого действия. Бинокли, приборы ночного видения, модифицированное компактное дистанционное прослушивающее устройство «игла-2», рассчитанное на устойчивую работу в пределах трехсот метров с различными сканерами и портативными миноискателями. Боевые аптечки, ящик с двадцатью гранатами «РГД-5» и пояс с десятью мощными «Ф-1». Также склад имел несколько приборов кодированной, импульсной, гарантированно защищенной от перехвата связи.
С этим арсеналом можно было не только на банду Долматовых выходить, но и держать длительный бой с отрядом профессионалов-наемников, до которых отморозкам владельца завода ЖБК ой как далеко, в плане боевой и психологической подготовки.
Рудаков с Кулибиным, осмотрев тайник, прошли в гостиную.
Прапорщик указал на спальню с кондиционером:
– Вот здесь я остановлюсь, командир. Кровати в порядке, белье в шкафу, кондер пашет, что еще нужно для отдыха нашпигованного шашлыками человека?
Рудаков задумался. Затем, приняв решение, произнес:
– Тогда план эвакуации семьи брата меняется. Я забираю тачку и к трем часам подъеду сюда со стороны пустыря. Остановлюсь, не доезжая до дома метров сто. Отправлю тебя, здесь же и заночую.
Прапорщик согласился:
– Логично! Да, оружие с базы в десантной сумке, в багажнике машины, оставишь его здесь?
– Нет. Возьму с собой. Отдыхай, Сеня, я поехал.
– До встречи, командир.
– Пока.
Командир вышел из конспиративной квартиры Службы «Виртус».
Дошел до своей машины, сел в салон. Было 16.53. Пять часов, грубо говоря. Надо возвращаться в квартиру брата. Проверить готовность родных к отъезду, проинструктировать о правилах поведения в загородной резиденции, хотя это и без него сделает комендант базы. Но общие правила они знать должны, чтобы ехать к новому, пусть и временному, месту обитания более-менее спокойно.
Майор, оставив Кулибина отдыхать, вернулся в район, где приобрели себе жилище брат с женой. Поставил «десятку» у тротуара недалеко от кустов, закрывающих люк подземного коллектора. Затем, повторив свой путь по колодцам и тоннелю, только в обратном направлении и с мешком за спиной, поднялся в квартиру четы Шевченко.
Его ждали. И первой вопрос задала Надежда:
– Ну что, Боря?
– Все по плану. В 2.00 уходим из дома. А до этого собрать необходимые вещи для проживания в дачном поселке загородной резиденции одной из спецслужб. Питанием вас там обеспечат. Ограничат, правда, в свободе перемещения по поселку, но… ничего не поделаешь, таков режим секретного объекта! Но, думаю, находиться вам там долго не придется. А сейчас собрать шмотки и спать! Ночь предстоит бессонная. Я понимаю, что вы уже привыкли к недосыпанию, и все же постарайтесь отдохнуть, дорога вас ждет долгая, изнурительная.
Николай спросил:
– А как же связь с Долматовым одиннадцатого числа?
– Оставишь мне свой сотовый телефон. Разговаривать с этим ублюдком теперь буду я. Кстати, у Нади есть свой телефон?
– Конечно!
– Вот и хорошо! Значит, связь с вами буду держать через нее. Да, фонарь у вас дома имеется?
Брат пожал плечами:
– Вообще-то, у Сережи где-то был. Надо посмотреть в его вещах.
– Посмотри. Он будет нужен в коллекторе. Но если не найдешь, то и свечи сгодятся, а их на кухне я видел в избытке. Часто свет вырубают?
– Бывает, – ответил Николай.
Рудаков напомнил:
– Но фонарь все же поищи.
Николай отправился в комнату сына, Надежда же подошла к Рудакову. Спросила:
– Ты, наверное, голоден, Боря? Пойдем на кухню, покормлю.
Майор ответил:
– Спасибо, я уже пообедал в городе.
Он хотел пройти вслед за Николаем в комнату племянника, но Надя удержала Рудакова:
– Боря! Почему ты так сух со мной? Неужели у тебя ничего не осталось от того, что когда-то составляло наше счастье?
Майор пристально посмотрел на женщину:
– Не надо об этом, Надя. Ты жена моего брата, и этим все сказано.
– Но ты же сам виноват в этом!
Борис ответил:
– Нет, дорогая, не я, служба разъединила нас на два года, и ты могла бы дождаться моего возвращения оттуда, куда я был распределен после окончания военного училища. Но ты не дождалась. Хотя это, может, и к лучшему. Сейчас муж всегда при тебе, а со мной ты была бы обречена на постоянное ожидание супруга из бесконечных командировок. Думаю, что в конце концов такая жизнь тебе надоела бы. А измены я не потерпел бы в любом ее проявлении. Так что…
Надежда прервала Бориса:
– Почему ты так плохо думаешь обо мне? Ты не допускаешь, что эти дни, недели, месяцы ожидания приносили бы мне счастье? Больше радости, чем постоянное торчание на кухне в угоду человеку, которого я никогда не любила и не люблю по сей день?
Рудаков отстранил от себя ее руку.
– В таком случае, Надя, надо было понять меня, а не писать грубое, ничем не оправданное и обидное послание, в котором ты, по сути, сама и решила нашу судьбу.
Женщина хотела еще что-то сказать, но Борис не дал ей сделать этого:
– Все, Надя. И давай больше не возвращаться к этой теме. У тебя своя личная жизнь, у меня своя, не такая, какой бы я хотел жить, но она моя, и ничего, к глубочайшему сожалению, изменить уже нельзя!
В это время из комнаты сына вышел Николай. В руке он держал большой, на четыре батарейки, металлический фонарь. Протянул его брату:
– Вот, нашел. И запас батареек новых в тумбочке. Так что порядок.
– Хорошо, – ответил Борис, – положи его, пожалуйста, в мою сумку!
Николай открыл «молнию» брезентового десантного мешка и… отстранился от него, заметно побледнев.
– Там… там оружие!
Борис усмехнулся:
– Ты рассчитывал увидеть там что-то другое? Новогодние подарки от Деда Мороза, да?
– Нет, но… Это боевое оружие. И раз оно в сумке, значит, ты намерен применить его?
Рудаков ответил:
– Это мое дело, Коля. Положи фонарь и закрой мешок. Это все, что от тебя требуется.
Николай взглянул на брата:
– Скажи, Борис, тебе уже приходилось убивать людей?
– Людей, нормальных людей – нет. Нелюдей в человечьем обличье, тех, кто сам убивал невинных, отрезал им головы, обрубал руки и ноги, вспарывал животы, тех – да, и немало! Я все же офицер спецназа и служу на Кавказе. Еще после окончания училища, – Борис бросил взгляд на Надежду, – я охотился не на шакалов! У меня были другие, двуногие цели! Их я валил без сожаления! А что? Тебя коробит от этого?
Шевченко, недолго промолчав, задал еще один вопрос:
– И при этом ты никогда не чувствовал себя убийцей?
Рудаков вплотную подошел к брату, проговорил ему в лицо:
– Слушай, ты, гуманист хренов, я что сказал делать? Почему не выполняются мои требования?
Николай резко развернулся, пошел в спальню супругов. За ним, опустив голову, последовала и Надежда.
Майор прошел на кухню, достал из холодильника початую бутылку водки, из горла выпил граммов двести, все, что в ней оставалось. Закурил, успокаиваясь.
В 1.55 Борис собрал семью брата в прихожей.
Тоном приказа произнес:
– Итак, начинаем. Первым в подвал спускаюсь я, через минуту за мной следует Надежда, ты, Николай, идешь последним. Таков же порядок спуска в коллектор. Коля, закроешь за собой крышку люка. Касаемо тебя, Надя. В тоннеле сейчас наверняка полно крыс…
– Ой! – вскрикнула женщина. – Этого еще не хватало! Терпеть их не могу и боюсь до ужаса.
Рудаков продолжил инструктаж:
– Поэтому и предупреждаю. Приготовься к соседству этих тварей. И чтобы во время отхода я не слышал ни вскрика, ни возгласа, даже если они будут прыгать по твоим ногам.
Надежда скривила лицо:
– Фу, Борис, какую гадость ты говоришь!
– Это чтобы ты была в курсе. И помни, все крысы, вместе взятые, не так опасны, как только один Долматов. По сравнению с ним, животные совершенно безвредны. Так что соблюдать молчание при любых обстоятельствах! Ибо дом под контролем, а голоса ночью разносятся далеко. До выхода на поверхность в сквере общение языком жестов или, в крайнем случае, шепотом. Ясно?
– Да.
Ровно в 2.00 из квартиры ь 3 двухэтажного старого дома, по одному, вышли три человека с дорожными сумками в руках.
Первым, как и было решено, шел Рудаков.
Темный подъезд прошли незаметно, и вскоре все собрались у люка шахты подвального колодца.
Майор сдвинул люк, включил фонарь, направив его луч вниз, начал спуск, закрепив свой мешок на спине.
Через минуту из коллектора был подан трехкратный световой сигнал.
Очередь была за Надей. Женщина бросила свою сумку в шахту. Ступила на первую скобу лестницы.
Борис поймал баул Надежды. Он был легок и содержал в себе, судя по весу, лишь белье женщины. Рудаков подсветил ей.
Надя задержалась на последней скобе, прошептав:
– Ой, как высоко, я боюсь.
Майор шепотом произнес:
– Сын не испугался, а ты… Прыгай, я поддержу тебя.
Надежда соскользнула вниз, в объятия поймавшего ее Бориса, и вдруг прижалась к нему горячо, еле слышно зашептав:
– Не могу без тебя, слышишь, Боря? Ты говоришь, что изменить ничего нельзя. Можно, любимый, все можно, лишь бы ты захотел этого. Мы же любим друг друга!
Борис ладонью зажал рот женщине, отстранив ее в сторону. Принял вещи брата, помог спуститься и тому. Жестом руки определил направление движения, направо по тоннелю, стараясь не смотреть на Надю, передав заботу о ней мужу.
Через полчаса все трое оказались в кустах сквера. Люк водворили на место.
Борис сказал:
– Я ухожу. Через пять минут отсюда выходите вы. На дороге, за обломками забора, увидите серебристую «десятку», в нее и садитесь, сумки в багажник, понятно?
– Да, – ответил Николай.
Надя, расстроенная, молчала.
– Ну а раз понятно, выполнять. Я пошел.
Рудаков вышел из кустов, прошел к тротуару, где припарковал машину, отключил специальную сигнализацию, не позволявшую угонщикам сделать свое дело из-за заряда усыпляющего газа, начинавшего накрывать облаком машину при попытке несанкционированного вскрытия, бросил свою сумку в багажник, сел за руль.
Вскоре к нему присоединились брат с женой.
Борис завел машину, тронулся с места и повел «десятку» в сторону конспиративной квартиры.
Остановил машину, как и договаривался с Кулибиным, за сто метров от дома на пустынной улице. Обернулся к сидящим сзади родственникам, сказал:
– Сейчас я вновь уйду. Вместо меня место водителя займет другой человек, мой сослуживец. Он и доставит вас в безопасное убежище. Вот и все. Давайте попрощаемся, что ли?
Надежда, отвернувшись к темному окну, произнесла:
– Мы будем очень ждать Сережу! Ты постарайся быстрее вытащить его!
Рудаков спросил:
– Больше ничего ты мне не скажешь?
Надежда повернулась к майору:
– Все, что я хотела сказать, ты уже слышал, но… не захотел услышать! Прощай, Борис!
Николай, ничего не понимая, обратился к жене:
– Ну зачем ты так, Надя? Борис же остается, чтобы спасти нашего сына и честь семьи! Остается, рискуя собой! А ты так к нему, словно он чем-то оскорбил тебя!
Женщина промолчала, ничего не ответив на реплику мужа, только поднесла платок к своим повлажневшим глазам.
Николай пожал плечами:
– Ты не обижайся на нее, Борь! Сам понимаешь, пережитый стресс не мог пройти для Нади бесследно.
Майор ответил:
– Не переживай, брат. Я все прекрасно понимаю. Ну ладно, давай, Коль. До встречи.
– До встречи, брат.
Выходя из машины, Рудаков вновь встретился взглядом с глазами своей бывшей невесты, увидел в них столько прощальной нежности и страдания, что ему стало не по себе. Зачем он так грубо оттолкнул ее от себя? Но как следовало поступить? Поощрить желание Надежды к сближению? Разбить семью брата, лишив его еще и этого? Нет, так, даже любя Надю, офицер Рудаков поступить не мог! Черт бы побрал эту жизнь, с ее выкрутасами!
– До свидания, – сказал он, резко захлопнув за собой дверь.
Кулибин уже ждал командира. Рудаков спросил:
– Отдохнул, Сеня?
– Так точно, товарищ майор!
– Вести машину готов?
– Как пионер, командир!
Борис достал бумажник, вытащил из него несколько тысячных банкнот.
Передал их прапорщику:
– Это на бензин и на завтрак. Обедать, не загадывая, думаю, будете уже в резиденции.
Кулибин разумно и коротко ответил:
– Посмотрим.
– Ну а послезавтра, Семен, девятого числа, буду ждать тебя здесь. О ходе движения периодически сообщай мне на сотовый телефон, а также обязательно свяжись со мной при обратном подъезде к Павловску.
– Есть, майор!
– Тогда вперед, Семен. Ключи в замке зажигания, пассажиры в салоне. Ни пуха тебе, прапорщик!
– К черту, командир! Пошел я?
– Иди.
Кулибин вышел на улицу.
Следом, до угла дома, последовал и Рудаков.
Он проводил взглядом красные габаритные огни развернувшейся в сторону выезда из города машины.
Затем, осмотревшись, вернулся в дом, где упал на диван в гостиной.
Стараясь не думать о Надежде, начал считать про себя. На цифре 85 майор спецназа крепко, но чутко уснул.
На следующий день, проснувшись в шесть утра, проделав обычную физическую зарядку и приняв водные процедуры, Борис закурил и задумался. Он строил планы на ближайшие сутки.
Первое, что следовало сделать, это постараться увидеть противника, отца и сына Долматовых, в лицо, ознакомиться с их распорядком дня, определить место проживания и порядок передвижения по городу. А также узнать количественный состав постоянно находящейся с ними охраны. Другими словами, получить максимум информации о Долматовых. И самое главное, просчитать возможность проведения акции по захвату сына владельца завода Антона. Где его в дальнейшем содержать, ясно. Подвал конспиративной квартиры «Виртуса» надежно спрячет молодого негодяя! А как захватить его и доставить в этот самый подвал – вопрос пока открытый. Им вкупе с остальной работой против преступников и придется заняться.
В 10 часов на «девятке» Службы из центральных ворот усадьбы Рудаков выехал на улицу Гагарина.
Чтобы проехать до завода железобетонных конструкций, майору понадобилось чуть более получаса. Он остановил машину, не доезжая пивной, расположенной напротив административного здания предприятия. Здесь торчали с десяток субъектов с помятыми физиономиями, явно и неудержимо нуждающихся в опохмелке. Среди них были люди практически всех возрастов и сословий. От бомжа до опустившегося интеллигента. Они были разными, одно объединяло их – желание как можно быстрее прийти в себя после вчерашнего, видимо, обильного возлияния, догнавшись с утра пивком, а то и соточкой-другой напитка покрепче.
В кафе прошел и майор.
Осмотрелся. Непонятно, почему владелец этого отстойника назвал темное и грязное помещение «Кафе», когда к нему даже название «Рюмочная» подходило с большой натяжкой.
Слева, в пролете между двух обшарпанных, как и все тут, колонн, за деревянной стойкой возле пивного крана, восседал крупный лысый мужчина. Рядом с ним находился такой же по комплекции парень помоложе, но внешне очень похожий на лысого бармена, чья должность с фамилией и инициалами едва прочитывалась на болтающейся в районе пупка потертой визитке. На ней должность обычного разливалы так и называлась – бармен. Как в приличном кабаке! Бармен это тебе не халам-балам, а фигура! Вот только бармен чего? Закрепленных на железных уголках, по периметру стены всего помещения, досок, служивших для посетителей местом, где они могли поставить кружку пива или стакан с водкой и закуской – сухарями из черного хлеба, обильно сдобренных солью?
За рабочим местом так называемого бармена стояло нечто похожее на витрину, где в ряд выстроились пустые, но закрытые пробками бутылки из-под водки и вина, а также дешевые сигареты, в основном «Прима».
Да, «Мальборо» с бокалом чешского «Праздроя» здесь явно не купить. Но в сигаретах Борис не испытывал недостатка, а пить ему все равно было нельзя – за рулем. Он выстоял очередь и заказал себе пятьсотграммовую бутылку минеральной воды без газа.
Лысый бармен посмотрел на Рудакова так, словно тот только что съел живого дождевого червя. Видимо, настолько его удивил вполне нормальный заказ. Нормальный заказ для нормальных, более цивилизованных заведений, но никак не для этого гадюшника.
Борис под удивленным взглядом бармена перегнулся через стойку и взял открывалку с лимонадным бокалом, снял с бутылки крышку, бросил ее вместе с открывалкой бармену в грудь, проговорив:
– В следующий раз, «кучерявый» ты мой, я бутылку о твою железную челюсть открою, а бокал после применения в задницу тебе плашмя загоню, чтобы ты помнил о своих обязанностях, фофон зачуханный!
Ни лысый, ни его напарник ни слова против не произнесли, проводив изумленным взглядом странного, но непростого, в чем они имели возможность убедиться, посетителя, скрывшегося за фанерной перегородкой, разделявшей кафе на два зала.
Молодой спросил:
– Кот! Чего это он на тебя так, каким-то фофоном назвал, да еще зачуханным? Позвать ребят, разобраться с ним?
– Иди с посудой разберись, разборщик! Встречай тачку и принимай товар. Да смотри, читай накладную, а то опять нае…ся, как в прошлый раз!
Молодой напарник лысого недовольно проворчал:
– Будешь теперь упрекать всю жизнь?! Подумаешь, проворонил ящик бормоты? Списать на бой за месяц можно!
Лысый прикрикнул:
– Я тебя, мудака, спишу, если не займешься делом, и не посмотрю, что ты мне брат, понял?
– Да понял, понял! Чего орешь-то? Ты иди, на того борзого поори!
И тут же скрылся за дверью, увидев, как побагровел старший брат.
А тот, имевший в недалеком прошлом возможность познать зону, правда, всего на год, знал язык зэков и понял, что к нему с пренебрежением отнесся мужчина из криминальной среды. И связываться с ним по меньшей мере рискованно: кто он на самом деле? Может, из авторитетов? А Рудаков встал возле окна, рядом с двумя молодыми мужчинами, которые, после того как кинули на грудь по лобастому, начали оживленный разговор. Майор прислушался к их диалогу. Первым заговорил ближний к майору мужик:
– Нет, Витек, ты прикинь? Иду вчера за получкой, а в ведомости – штука семьсот! Это че за бабки? За весь отработанный месяц? Я на кассира, та – иди, мол, в бухгалтерию, не я начисляю зарплату. Пошел на второй этаж. Наш гараж вела молодая деваха. Спрашиваю у нее, что за дела, что за получка в 1700 рублей? По какому тарифу? Она талмуд свой открыла, пролистала, отвечает: «Не понимаю. Вам, Романов, начислено 5343 рубля». Ты понял? Я говорю, а чего же в ведомости другая сумма? Она, Ленка, говорит: «А вот по этому вопросу обращайтесь к коммерческому директору». Это к сопляку, сыну Долматова.
– К Антону-гандону?
– К нему, собаке!
– Ну и ты че?
– Пошел. Не мириться же с такой наглой обираловкой? Тот у себя в кабинете был. В приемной бугаи из охраны, окружили секретутку и ржут, как лошади, рассматривая какой-то порножурнал, где трое одну трахают. А один бугай спрашивает: «А ты, Светка, значит, так смогла бы?» Она им: «Денег у вас, тупоголовых, не хватит, чтобы я вас подобным образом развлекала, но соберете штуки три баксов, отчего не попробовать?» И опять ржут! Тьфу, противно стало! Но спрашиваю: «Извините, к Антону Игоревичу зайти можно?» Один из бугаев мне: «За каким хером? И вообще, ты чьих будешь?» Понял? Чей, мол, раб? Но опять-таки, сдержавшись, отвечаю: «Из транспортного цеха я». Он: «А чего к коммерческому директору прешься? У тебя начальника цеха нет?» Думаю, скажу, что по поводу зарплаты явился, так тут же и выкинет охрана из приемной, это для них как два пальца обоссать, решил схитрить! Да, говорю, должен я ему пятихатку, так как дал он мне деньги в долг, по доброте своей душевной, вот и пришел отдать да расписку, что взамен денег написал, забрать! Бугай почесал затылок, а секретутка, эта блядь Светка, и говорит: «Да пропустите его, пусть зайдет, все одно шеф какую-то шмару ждет, сейчас свободен». Меня и впустили! Сидит этот бай двадцатилетний в кожаном кресле, ноги, как американец, на столе крестом сложил и сигарой пыхтит! Увидел меня, спрашивает: «Чего тебе надобно, старче?» Это из стиха какого-то, помню, в школе учили. Я ему объясняю обстановку, а он: «На работе пил?» Я отвечаю: «Нет». Он: «Врешь. – И листает чего-то там. – Вот в среду прошлой недели замечен на проходной после смены с запахом спиртного!» Я объясняю: «Так это же после работы, в раздевалке, перед душем на пятерых пузырь раздавили. На какой же это работе?» А он ноги опустил, уставился на меня и шипит, как змея: «Слушай меня, «афганец», мне по херу, что ты «за речкой» по горам «духов» гонял. За это тебя орденами да медалями, как клоуна, обвешали. Я на производстве дисциплину нарушать никому не позволю! И наказывать буду рублем! Выйдешь с завода, хоть упейся, а на предприятии – ни-ни! Потерял бабки? В следующий раз думать будешь, перед тем как стакан к хлебалу на заводе подносить! Все, и вали отсюда, у меня без тебя дел полно!» Я со зла ему: «А как же ваша охрана, она поголовно без пива по территории не лазает! С ними ты тоже такой принципиальный?» – «Чего? – взвился он. – Ты чего там вякнул, скот? Червь навозный, быдло! Ты еще, полудурок, мои действия обсуждать будешь? А ну, пшел вон! И чтобы на заводе я тебя больше не видел! Ты уволен! Иди в суд, в прокуратуру, там тебе помогут!» Я не выдержал, говорю: «Ну и сука же ты!» Он как заорал: «Охрана!» Бугаи в секунду в кабинет вломились. Антон продолжает орать: «Кто этого козла сюда впустил?» Они объясняться, он не слушает, орет в приемную: «Светка, блядина, немедленно приказ на увольнение этого мудака с завтрашнего дня по статье мне на стол, и бухгалтерию предупредить – никакого расчета! А вы, – это он охране, показывая рукой в перстнях на меня, – выкинуть этот кусок дерьма с завода!» Бугаи, в натуре, скрутили меня и с проходной – прямо на улицу! Один гад еще и подножку подставил, я о бордюр чуть голову не разбил, видишь ссадины?
– Вижу, – ответил друг «афганца», – пидоры они все, эти директора да хозяева! Сами, козлы, по беспределу хапнули на халяву предприятия, помещения да землю. А теперь изгаляются над народом. Ты с голода подыхай, им до манды, им Канары подавай да проституток с кабаками!
Витек тяжело вздохнул:
– Эх, Вован, понимаю я тебя, брат, да вот помочь ничем не могу. Сам без работы уже год! Куда ни пришел бы, ответ один: не нужен! Морда, видишь ли, им моя не нравится, пропитая она! А как тут не запить, при жизни такой?
«Афганец» согласился:
– Точняк! Вот и я вчера взял да пропил эти гроши. И домой на полусогнутых. Жена, сам понимаешь, в слезы, а я на диван. Утром просыпаюсь, на столе записка: «Живи как хочешь, мне эта нищета и твои пьянки надоели! Изменишься, бросишь пить, сможешь жить нормально, обеспечивая семью, – вернусь! Гулять от тебя не буду! Об этом не думай! И пойми меня, я тоже человек. Катя».
«Афганец» вздохнул:
– Вот так, Витек. И я Катьку не виню! Нет. А что делать – не знаю. Устроили, бляди, жизнь нам, хуже собачьей, хоть удавись! Твари!
Друзья замолчали, закурив «Приму» из пачки афганца.
Рудаков посчитал, что настал момент и ему вклиниться в их диалог. Раз «афганец» работал на заводе, причем водителем, то от него вполне можно получить интересную информацию о Долматовых.
Майор извинился, приблизившись к мужчинам:
– Простите, не помешаю?
«Афганец» ответил:
– Да вставай, место не куплено!
Рудаков произнес, обращаясь к Владимиру:
– Я, браток, краем уха услышал, что Афган ты прошел?
Тот ответил со злобой и обидой:
– Ну и что? Какое это ТЕПЕРЬ имеет значение? И кому это теперь интересно?
Майор ответил:
– Мне интересно! И еще миллионам нормальных людей.
«Афганец» усмехнулся:
– Где ты, браток, видишь этих нормальных? Здесь, в рюмочной? На улице? Да не нормальные они, а узники! В рабов всех, суки, превратили, из людей волков сделали, мать их! Эх, автомат бы, да завалить кое-кого из «Белого Дома», с губернатором вместе, коммунистом хреновым! Задолбали, скоты!
«Белым домом» в Павловске, как, впрочем, и в большинстве городов России, принято было называть здание бывшего обкома КПСС, ныне Администрации области.
Немного успокоившись, афганец спросил у Бориса:
– Сам что, тоже «за речку» имел удовольствие прогуляться?
Рудаков коротко ответил:
– Имел!
– Свой, значит? Где воевал?
– Под Кандагаром, в десанте.
– А я в армейской разведке. За два с лишним года, считай, весь Афган прошел! Даже у узбека Дустума и Пандшерского Льва, таджика Ахмад-шах-Масуда в тылах побывал. Две «Отваги», «За БЗ» и «Красную Звезду» с двумя осколками и одной пулей привез оттуда! А ты?
– «За БЗ» и тоже «Звезду».
Под наградами подразумевались ордена «Красная Звезда», медали «За Отвагу» и «За Боевые Заслуги».
«Афганец» оценил:
– Тоже не хило! Как зовут-то тебя, брат?
– Анатолий, – представился Борис.
– Трудишься где?
– На пенсии.
– Из офицеров, что ли?
– Из них.
«Афганец» проговорил:
– Да! Там разницы особой между нами, я служил сержантом, не было! Все под одним прицелом ходили. Деньгами не богат, Толик?
Рудаков понял, куда клонит «афганец», ответил утвердительно:
– Есть немного, но вы вроде похмелились уже? В разнос не пойдешь?
– Нет, – ответил Владимир, – сегодня уже нет!
Борис достал сотенную, протянул ее бывшему сержанту-разведчику.
Тот взглянул на щедрого соседа, взял деньги, тут же передав банкноту собутыльнику:
– Сгоняй, Вить, в магазин, возьми пузырь! Не хер лысому переплачивать. И сигарет прихвати!
Виктор послушно вышел из рюмочной.
«Афганец» спросил:
– Тебя-то, Толя, каким ветром сюда занесло? Раньше я тебя здесь не видел, а посещаю сие заведение частенько.
Рудаков указал взглядом на здание конторы ЖБК:
– Да, вот, думал там работу найти! Направление из бюро по трудоустройству взял, есть вакансии на заводе и зарплату обещают неплохую. На пенсию, даже военную, сейчас нормально не проживешь.
«Афганец» усмехнулся:
– На ЖБК решил податься? Ну-ну! Попробуй!
Майор заметил:
– Да слышал я, как там с работягами обращаются, но, может, где в конторе за место зацеплюсь?
Владимир вновь саркастически усмехнулся, переспросив:
– В конторе? Помечтай! Там только поджопники Долматовых сидят, родственники, бляди, блатные. А тебе, Толя, кроме вибратора на бетоне, рассчитывать не на что, или на водилу, если права есть! Только учти, пахать задарма будешь, как негр на плантации! Это я тебе как «афганец» говорю!
Рудаков спросил, хотя прекрасно знал ответ на свой вопрос:
– И кто же превратил завод в концлагерь?
Владимир поднял указательный палец вверх:
– Вот! Вот тут ты дал абсолютно точное определение режиму на заводе! В натуре, концлагерь! А фюрерами там некие Долматовы, отец и его отвязанный сын! Слыхал о таких?
– Слыхать слыхал, но в лицо не видел.
Владимир, указав все в то же окно, проговорил:
– Это, Толян, исправимо. Видишь, джип с двумя иномарками подъехал? Сейчас смотри, из джипа «Тойоты» выйдет сам его благородие, лейтенант запаса, господин Антон Игоревич Долматов. Так и пришил бы этого ублюдка.
Рудаков взглянул на улицу.
К зданию администрации завода подъехал кортеж машин.
Впереди джип «Лендкрузер», за ним два «трехсотых» «Мерседеса». Из них вышло шесть человек, довольно солидной комплекции, но, как отметил профессиональный взгляд майора, обычные, практически беспомощные в рукопашном бою, «качки». Среди них появилась фигура молодого человека в снежно-белом костюме. Это и был сын Долматова, Антон.
Майор обратился к «афганцу»:
– Извини, Володь, я сейчас выйду, тачку проверю и вернусь.
– Давай, – безразлично ответил тот.
Рудаков прошел к «девятке», сел за руль.
Из машины Долматов-младший был хорошо виден Борису.
Непонятно, что задержало сынка директора у входа, но он не спешил в контору, о чем-то весело болтая со своей охраной.
Рудаков достал миниатюрную видеокамеру из арсенала «Виртуса», умещающуюся в ладони. Оперся рукой о сиденье переднего пассажира, снял на пленку и Антона, и физиономии всех его охранников, а также номера машин из его кортежа. Затем понял, почему Антон не заходил в здание.
Он ждал отца, который с более солидной охраной и на более шикарной технике, в виде коробки черного «шестисотого» «Мерседеса» и трех новеньких «БМВ», подъехал к центральной проходной. Антон поздоровался с отцом, и вся толпа вошла в контору.
Борис снял и эту картину. Довольный результатами проделанной работы, он положил камеру в «бардачок».
То, что он хотел узнать в первую очередь, майор узнал. Не мешало еще послушать «афганца».
Рудаков вернулся в распивочную к Владимиру, который уже разливал принесенную дружком водку в три стакана. Борис перевернул свою тару, произнеся:
– Я, ребята, пас! За рулем. А вы похмеляйтесь!
Владимир с Виктором выпили, похрустев сухарями, закурили:
Майор спросил:
– Наверное, не слабые особнячки папаша с сынком имеют, раз разъезжают на крутых тачках?
«Афганец» ответил:
– Отец, тот да! Живет за городом, но недалеко, в санаторной зоне, я ему еще туда землю для теплицы возил, а сын нет, у того недалеко отсюда, на перекрестке, в «свечке» одноподъездной девятиэтажки весь последний этаж куплен. А на крыше сад зимний разбит. Светится ночью, как маяк! Тоже круто, базара нет, но все же до папаши далеко в этом плане.
Рудаков спросил:
– Он женат?
– Кто?
– Антон.
– Да! Но детей не имеет. И бабу откуда-то из деревни взял, сироту! Она у него тоже в роли рабыни, только и держит ее, ублюдок, чтобы за домом следила, комнат-то в хате много, да жрать ему готовила. А так, знающие люди говорили, он ее ни во что не ставит, частенько таская к себе проституток. А баба молчит, да и куда ей деваться, бедолаге? Мне об этом, правда, по пьянке рассказывали, но люди сведущие. А тебе, командир, все это для чего?
Майор пожал плечами:
– А черт его знает! Теперь вроде и ни к чему. На этом заводе мне ловить нечего, а спрашивал об Антоне так, чтобы разговор поддержать.
– А! Я уж подумал, интерес у тебя какой к Долматовым имеется.
Рудаков перебил «афганца»:
– Нужны они?! Таких бог накажет!
– Ага! Накажет, когда нас с тобой на кладбище отнесут, офицер!
– Их тоже ждет могила, и кто сказал тебе, что эти козлы переживут нас? Ну ладно, мужики, спасибо за компанию и нужную информацию, поехал я дальше искать работу!
«Афганец» внимательно и трезво посмотрел на Бориса, сказал:
– Тебе спасибо, командир! – И неожиданно добавил: – Если нужда в человеке, который был неплохим разведчиком, вдруг возникнет, то найти меня сможешь здесь. Самого не будет, бармен подскажет, где найти. Бывай!
– Бывай, разведка!
Рудаков вышел из кафе, сел в «девятку» Службы, отъехал от «рыгаловки».
Остановился у въезда на территорию какого-то оптового склада. Оттуда хорошо был виден центральный вход на завод и окна конторы, а также машины Долматовых на стоянке возле проходной. Правда, прослушка отсюда до окон здания не доставала, но сейчас разговоры внутри конторы майора особо не интересовали. Борис готовил второй этап плана действий на сегодня. Он был в принципе готов, но для привязки его к реальности нужно было посмотреть за передвижениями противника. Сейчас главной целью являлся Антон. Вот за ним сегодня и понаблюдает майор спецназа Борис Рудаков.
Назад: ГЛАВА 2
Дальше: ГЛАВА 4