Глава 7
Серебристый «Форд» свернул на Волгоградский проспект. Коростылев, увеличив скорость, прого-ворил:
– Вот так бы всегда, а то пробки чуть ли не по детским площадкам объезжаешь. – На этот раз проспект был необычно пуст. – А ведь было время, Лариса Константиновна, когда мы эти проклятые пробки только по телевизору и видели, в Нью-Йорке, в Риме, за рубежом, короче.
– Ты это помнишь?
– Да еще три года назад гораздо легче было ездить по Москве. А сейчас кошмар сплошной! Представляете, что завтра здесь твориться будет?
– Представляю. Но, извини, Гена, у меня нет ни сил, ни желания разговаривать.
– Понимаю! – вздохнул Коростылев.
– Ну, тогда, пожалуйста, помолчи! И без обид.
– Хорошо!
Геннадий посмотрел в зеркало заднего вида и заметил, как сзади, соблюдая дистанцию, за «Фордом» идет черная тонированная «Тойота», но не придал этому никакого значения. Мало ли машин в Москве?
А «Тойота» выдерживала тот же скоростной режим, что и «Форд», иногда меняя полосы движения. Она могла легко обогнать «Форд», но шла за ним.
Не обратил внимания Коростылев и на то, что «Тойота» свернула за его автомобилем на улицу Зеленодольскую. Подъехав к дому Бестужевой, он поставил машину на стоянку.
– Ты что, в гости ко мне собрался? – удивленно взглянула на него Лариса.
– Нет! Но считаю, что мое присутствие здесь хотя бы на несколько часов лишним не будет.
– Как мне все это надоело! – выходя из машины, бросила она.
– Я провожу вас до квартиры, Лариса Константиновна, – последовал за ней Коростылев.
– Это лишнее.
– Всего лишь до квартиры.
– Делай, что хочешь, устала я, – махнула рукой Бестужева. – Сейчас приму душ, и спать.
Лариса в сопровождении Геннадия вошла в подъезд, и они поднялись наверх.
В это же время из-за угла дома вышел человек в черных брюках и темной рубашке, с пышной шевелюрой, тонкой полоской усиков и в почти наполовину скрывающих лицо солнцезащитных очках. Человек спешил. Быстро осмотрев двор, он тоже вошел в первый подъезд, но подниматься не стал, укрывшись за пролетом, выходившим к тамбуру. Там он надел перчатки, аккуратно положил под лестничный пролет целлофановый пакет и прислушался.
Бестужева, подходя к своей квартире, говорила:
– Ну, вот я и дома, Гена, слава богу, и сегодня на коврике нет проклятой сломанной гвоздики. Я уже начинаю бояться цветов.
Человек внизу усмехнулся.
– Бояться надо тех, кто их ломает вместе с чьей-то жизнью, а цветок, он что? Обычный цветок. Не знаю, почему гвоздики считают похоронными цветами?
– Наверное, Гена, потому, что их чаще всего приносят на похороны и к могилам на кладбище.
– Возможно.
– Я сказала, все, Гена, можешь идти.
– Вы квартиру сначала проверьте! И не закрывайте дверь. Если что… я рядом. А за вас…
– Ты опять за свое? – прервала его Бестужева. – Ступай, говорю, отдыхай, и нечего возле дома торчать. Мне есть кому позвонить в случае опасности. А ты сходил бы лучше в какой-нибудь молодежный клуб, на дискотеку. Развеялся. Глядишь, и познакомился бы с девушкой. Только не надо говорить о своих чувствах ко мне. У тебя своя жизнь, у меня своя.
– Я знаю, и все же не гоните меня, как собаку.
Бестужева покачала головой, открыла дверь, прошла в квартиру и вскоре вернулась:
– Дома все в порядке, Гена. Завтра прошу не опаздывать. До свидания.
– До свидания, Лариса Константиновна.
Дверь квартиры № 13 закрылась на два замка. Коростылев медленно и задумчиво пошел вниз. Как она сказала? У нее своя жизнь, у него своя. Но он не может без нее. Может быть, надо пересилить себя, бросить к чертовой матери эту работу, уйти из отделения, уехать из Москвы? Далеко! Куда-нибудь на Мальдивы. Пить вино и джин, или что там подают? Гулять с местными красотками напропалую. Но… сможет ли он так? Чего уж себя обманывать, не сможет. Ему просто необходимо каждый день видеть Ларису, ощущать близость ее такого желанного тела, еле уловимый, сводящий с ума аромат духов. Хотя бы это. Если кто-нибудь раньше сказал ему, что именно такой и бывает настоящая любовь, он бы рассмеялся. А сейчас не до смеха, сейчас плакать хочется. И все же на душе как-то тепло. Да, любовь нередко приносит боль, но как же сладостна эта боль, это ожидание встречи с возлюбленной, как дорог ее мимолетно брошенный взгляд, очаровательная улыбка. Возможно, он сошел с ума. Пусть. Пусть сошел с ума. Но он, несмотря ни на что, счастливее других. В нем живет настоящая любовь, ради которой он готов на все. Даже на смерть.
Если бы знал Гена Коростылев, насколько близок он к ней был, к этой смерти.
Человек в черной одежде появился внезапно. Он вышел откуда-то сбоку и перегородил дорогу. Странная личность. В подъезде сумрачно, а на нем очки, на улице под тридцать градусов, а он в черной одежде. Прическа странная, и эти идиотские усы.
– Что вам надо? – спросил Геннадий.
И это были последние слова в его жизни.
Человек в черном резко выбросил вперед руку, и тело Гены взорвалось от нестерпимой, парализующей боли. Он открыл рот, но крик застыл где-то глубоко внутри, накрытый чем-то солоноватым, приторным, рвавшимся быстрее крика наружу. Между тем человек ударил второй раз, выше, в солнечное сплетение. В глазах Гены вспыхнуло пламя и рассыпалось тысячами искр, каждая из которых пронзила его раскаленными осколками. Убийца не вытащил нож, он так же резко дернул его вниз, распарывая живот. Теряя сознание, Гена с ужасом увидел, как наружу выползают его кишки.
Человек в черном подхватил тело, быстро протер лезвие о рубашку жертвы, потащил его под лестницу к двери, ведущей в подвал, и замер, напрягшись.
В подъезд вошли люди. Их было двое. Судя по голосам, пожилая пара:
– И все же, Костя, что бы ни говорили, а Вадим не пара Рите. У девочки утонченная душа художника, она, как хрустальная веточка, чуть подвинешь, переломится. Рита живет в мире танца, музыки. Вадим же ухоженный, здесь ничего не скажу, красивый, этого тоже не отнять, но холодный, расчетливый. В его глазах нет любви.
– Все ты, дорогая, успела высмотреть! Остается удивляться, когда только успела. И, в конце концов, это не наше с тобой дело, что Вадим и Рита решили связать свои судьбы. Родители молодых выглядели вполне довольными.
– Как же! Конечно, довольны, особенно Мария. Дочь выходит замуж за преуспевающего бизнесмена с прекрасной репутацией и отличной перспективой совсем скоро возглавить крупный международный холдинг. Что еще матери надо?
– Но и Рита имеет собственное мнение. Ее же насильно под венец никто не тащит!
– Ритуля – еще несмышленый ребенок, ей только исполнилось восемнадцать. Она еще не понимает, что такое любовь. Боюсь…
Шаги на лестнице стихли. Разговор пожилой пары оборвался на втором этаже звуком закрывшейся двери.
«Черт, – подумал человек в черном, – принесла вас нечистая. А ведь так можно было и спалиться. Пришлось бы и их валить. Прокол. В следующий раз надо быть осторожнее».
Он затащил окровавленный труп в подвал, закрыл за собой металлическую дверку, обошел лужицу крови, что протянулась до площадки первой секции почтовых ящиков, вышел из подъезда и не спеша, прижимаясь к зданию, ушел за угол. Туда, откуда пришел. Вскоре черная «Тойота» неслась по проспекту к Садовому кольцу…
«Опель» Воронова подъехал к девятиэтажному дому, так называемой «брежневке» в 22.20. Следователь указал на лет двадцать не видавшее ремонта здание:
– Это и есть твой дом, Диман?
– Он чем-то тебе не нравится?
– Да уж, офицеру, командиру группы спецназа, что реально воюет с террористами разных мастей, могли бы выделить жилье и получше, и не на окраине.
– А мне здесь нравится. Если учесть, что бываю дома в лучшем случае раз в году.
– Представляю, что у тебя в самой квартире творится.
– Там все нормально, только пыль, наверное, с палец толщиной, так это поправимо. Минут двадцать работы пылесоса, и порядок.
– Пылесосить в это время?
– А что? Еще нет одиннадцати. Но если мы и дальше будем болтать в машине, то тогда действительно придется убирать пыль вручную.
– Веди в свои апартаменты.
– Лишь бы лифт работал, а то накупили кучу разной всячины. Забивать холодильник сам будешь!
– Не волнуйся.
Офицеры достали из багажника шесть объемис-тых фирменных супермаркетовских пакетов и пошли к дому.
– Да! Согласен! – сказал вдруг Воронов.
– С чем? Или с кем? – посмотрел на друга Веселов.
– Придется мне повозиться с холодильником. Он хоть какой марки у тебя?
– «Орск». Старый надежный советский «Орск».
– Ну, мы так не договаривались, я думал, у тебя действительно холодильник, а в «Орск» и половины купленного не впихнешь.
– Это, Валера, твои проблемы.
Лифт работал, и друзья в 22.35 вошли в квартиру № 62.
– Занесло тебя на седьмой этаж, – недовольно пробурчал Воронов.
– Я не выбирал.
– Понятно! Открывай окна, а то в морге легче дышится.
– Сравнил тоже. Занимайся продуктами, и бог тебе в помощь, Валера!
Быстро наведя поверхностный порядок, офицеры устроились на кухне. Выпили, закусили, вспомнили школьную молодость.
– А помнишь, Диман, как ты Катюху у меня – отбил?
– Она сама выбрала меня.
– Конечно, если ты ей прохода не давал. А я любил ее, и у нас все могло бы сложиться. Но ты – ни себе, ни людям.
– Интересно, где она сейчас? Что делает? Счастлива ли?
– Насчет счастлива или нет, не знаю, но Катя сейчас в Канаде.
– В Канаде? – удивился Веселов. – Каким ветром ее туда занесло?
– Вышла замуж за канадца. В каком городе живет, точно не знаю, у нее двое детей.
– Ну, вот видишь? А что она с нами имела бы? Но ладно, ты хотел поговорить со мной насчет Ларисы Бестужевой.
– Да, – кивнул Воронов, – но прежде ответь, пожалуйста, на вопрос – о Сергее, ее муже, есть какие-либо известия?
– Была наводка. Как раз перед отпуском один кавказец сообщил о банде, устроившей базу возле населенного пункта. Его название тебе ни о чем не скажет, так что не буду называть. Этот же кавказец сообщил, что в банде находится русский офицер, якобы год назад сдавшийся в плен бандитам и именно в районе, где пропал Сергей. Чабан не видел лица офицера, однако отметил, что тот при оружии и свободно общается с главарем. Мою группу бросили на эту базу. Мы разгромили ее, предателя взяли живым. Честно скажу, больше всего я не хотел, чтобы этим предателем оказался Бестужев. К счастью, страхи не оправдались. Мы взяли другого человека, тоже когда-то старшего лейтенанта. Он был смертельно ранен, но я успел с ним поговорить. О Сергее он ничего толком не знает. Слышал, «духи» некоего Бахшана сумели взять нашего раненого офицера. Так что у меня есть веские основания считать, что Бестужев находится у Бахшана.
– И вы не пытались ликвидировать его базу?
– Нет, Валера, потому что Бахшан со своими головорезами сейчас в Грузии. Конечно, поступи приказ, мы достали бы «духов» и там, но руководство не решилось накалять и так непростую обстановку вокруг отношений Москвы и Тбилиси. А почему ты спросил меня о Бестужеве? Лариса просила? Но я и сам бы ей все рассказал.
– Дело в том, Дима, что события, происходящие вокруг Ларисы, наводят на мысль, что Сергей Бестужев и есть тот убийца, который убирает всех, кто каким-либо образом приближается к его жене, – вздохнул Воронов, перекидывая из одной руки в другую зажигалку.
– Ты это серьезно?
– Вполне!
– Считаешь, что Бестужев бежал из плена, тайно вернулся в Москву и начал валить всех, кто оказывал Ларисе повышенные знаки внимания?
– Примерно так.
– Полная чушь! Запомни, во-первых, Сергей не сдался бы в плен, имей хоть малейшую возможность сопротивляться. Он бы подорвал себя вместе с «духами». Скорее всего, и я уверен в этом, боевики вынесли его с поля боя тяжелораненым. Во-вторых, при любых обстоятельствах, даже вылечившись у «духов», он не стал бы с ними сотрудничать, а попытался бы бежать. И, дойдя до наших, первым, кому сообщил бы о своем освобождении, так это Ларисе и мне. Так что смело можешь отбросить свою идиотскую версию о причастности к преступлениям Бестужева. Он либо до сих пор в плену, либо… мертв. И о его судьбе мы узнаем, когда Бахшан вернется в Россию. Тот долго сидеть в Грузии не будет. Ему «бабки» «Аль-Каиды» надо отрабатывать на Кавказе, а не пить грузинское вино.
– А как ты, Диман, объяснишь следующее… – И Воронов рассказал Веселову о взломе квартиры Бестужевой, обо всем, что за этим последовало.
– Говоришь, неизвестный вскрыл хату Ларисы и взял только кольцо Сергея, подбросив пустую пачку сигарет «Ява»? – заметно помрачнел Веселов, выслушав друга.
– Да! Кольцо в распиленном виде и в той же пачке из-под сигарет «Ява» он прислал в офис Бестужевой. Откуда неизвестный знал, где может хранить кольцо Лариса? И кто знал, что, кроме «Явы», Сергей никаких других сигарет не курит?
– Ты упускаешь один веский момент, следователь.
– Да? И какой же?
– Сергей никогда не был в новой квартире Ларисы. Наш батальон бросили на Кавказ до того, как Лара поменяла квартиру. Откуда тогда Сергей мог знать, где жена хранит его обручальное кольцо?
– Да, ты прав, об этом я как-то не подумал. Но и Бестужева даже словом не обмолвилась, что Сергей не был в ее новой квартире. Однако… это ничего не меняет.
– Как это не меняет? – удивленно взглянул на следователя Веселов. – Это все меняет. Это… это подтверждает то, что не Сергей посещал квартиру Ларисы.
– Я понимаю тебя, Диман, но согласись, для того, чтобы забрать кольцо, достаточно было знать, где обычно Лариса хранит драгоценности и деньги. Она их хранила в шкатулке. Сергей знал об этом, и ему надо было всего лишь найти шкатулку. Он ее нашел.
– Ну, а пачку сигарет зачем бросил в мусорное ведро? Показать, я в городе, женушка? Для чего все эти движения, когда он смело мог прийти к ней? И какая причина у Сергея убивать мужиков, которые слишком близко подходили к его жене, человеку публичному, политику?
– Значит, ты исключаешь, что Бестужев все же мог оказаться в Москве? – задумчиво проговорил Воронов, разливая водку по рюмкам. – Втайне от всех и в первую очередь от своего командования и близких друзей?
– Знаешь что, Валера, на словах-то не лови меня! Я не подследственный. И потом, я строю предположения. В моей работе часто приходится просчитывать варианты вероятного развития событий при выполнении боевой задачи. Даже те, что возможны лишь теоретически, да и то с натяжкой. В деле с убийствами членов партии «Великая Россия» личное участие Сергея исключаю полностью, а размышлениями пытаюсь убедить тебя, что Бестужев действительно не причастен к преступлениям последних дней. Кольцо же и сигареты – провокация, имеющая целью направить следствие по ложному пути. – Дмитрий залпом выпил вторую рюмку. Прикурил сигарету и, выпустив облако дыма в сторону открытой форточки, добавил: – Вот так-то, Валерий Андреевич.
– Это хорошо, что ты защищаешь друга. Очень хорошо. – Воронов поднялся и подошел к окну. – Я, Дима, интересовался, как погибло отделение, которое в лесном массиве под командованием старшего лейтенанта Бестужева попало в засаду боевиков. Не без труда, но мне удалось получить нужную информацию.
– Для этого тебе не надо было обращаться в Министерство обороны или в штаб ВДВ. Спросил бы меня, я все разложил бы тебе по полочкам.
– Но ты же не принимал участия в том бою?
– А генералы высоких штабов принимали, да? Те, что информацию тебе передали. Кстати, то, что ты получил, это, по сути, мой отчет о боестолкновении в районе блокпоста у селения Кулгар 7 июля прошлого года.
– Тебя еще найти надо было. Но ладно. Так вот, в полученной мной информации, составленной по твоему отчету, указывается, что командир роты, то есть ты, выйдя к месту боя в восточном лесном массиве, обнаружил сложенные в ряд трупы сержантов и солдат второго отделения взвода старшего лейтенанта Бестужева. Так?
– Так! А точнее, трупы обнаружили разведчики.
– Не столь важно. Важно другое, у всех солдат были вспороты животы. Это подтверждаешь?
– Да! «Духи» изуродовали трупы бойцов.
– Но почему они вспарывали животы, когда обычно отрезали головы? Тебе гораздо лучше меня известно, что горцы казнят врага перерезыванием горла с криком «Аллах Акбар!» А в этом случае вдруг животы вспороли.
– Ты это у меня спрашиваешь? Откуда мне знать, зачем этим отморозкам пришло в голову вспарывать животы? И почему тебя заинтересовало это?
– Потому, Дима, что у Корнеева и у убитого на день позже Себенко тоже были вспороты животы.
На кухне наступила тишина.
– Что ты сказал? – наконец тихо проговорил Веселов. – У московских жертв неизвестный вспорол животы?
– Именно так, Дмитрий Николаевич. А посему я хочу попросить тебя вспомнить, как были вспороты животы у твоих солдат?
– В смысле?
– Ну, сверху вниз, снизу вверх, слева направо, справа налево или как-то иначе? Ты же осматривал трупы своих подчиненных?
– По-твоему, я должен это помнить?
– По-моему, подобное при всем желании забыть нельзя.
– Да ты хоть раз видел, что представляет собой труп с распоротым животом? Это же куча вывалившихся наружу кишок, закрывающих рану.
– Я видел трупы с распоротыми животами. В нашем случае убийца первый удар наносил в печень, второй в солнечное сплетение и затем резко резал тело от верхней раны к нижней.
– В печень? А черт его знает, может, и солдатам сначала всаживали нож в печень, а может, и нет. Я самих ран не видел.
– А в морге?
– Каком, к черту, морге, Валера? Давно ты не был на войне. Слушай, давай заканчивать этот – базар!
– Нам, Диман, надо найти убийцу. И чем быстрее, тем лучше. Думаю, на Себенко он не остановится. Пока неизвестный валит только тех, кто близко подходит к Бестужевой. И что-то подсказывает мне, последней жертвой в этой серии убийств может стать сама Лариса. Так что разговор придется продолжить.
Дмитрий налил по третьей рюмке, поставив пустую бутылку под стол:
– За тех, кто не вернулся с войны.
Они молча выпили. После непродолжительной паузы Воронов сказал:
– Диман, давай без эмоций, чисто теоретически примем вариант, что убийцей является все же – Сергей.
– Черт с тобой, все равно не отстанешь.
– Это верно, не отстану. Итак, представим, что Корнеева и Себенко убил Бестужев.
– Для начала, как у вас говорят, необходимо выяснить мотив убийств. А перед этим просчитать, почему Сергей появился в Москве тайком и каким образом он оказался в столице.
– Верно.
– Что верно? В Москве Бестужев мог оказаться лишь в двух случаях. Либо ему удалось бежать из плена, но тогда он объявился бы в первой войсковой части, дислоцирующейся на Кавказе, и приехал к Ларисе открыто. Либо… что, повторяю, считаю невозможным, он после выздоровления принял сторону боевиков. Хотя нет, этого, я имею в виду последнее, даже теоретически произойти не могло.
– Ну, а если представить следующий вариант возможного развития событий. 7 июля ты отправляешь Бестужева с отделением в «зеленку», чтобы проверить, есть ли в лесу боевики, или нет. В зеленом массиве отделение попадает в засаду. Главарь банды решает уничтожить всех солдат, офицера же пленить. Такое было не раз. За офицера можно получить хороший выкуп, обменять его на попавших к федералам подельников, на оружие или боеприпасы. Но Бестужев отчаянно сопротивляется. Силы не равны, в результате Сергей получает ранение и теряет сознание, не успев подорвать себя.
– Так оно наверняка и было, – согласился Веселов.
– Далее. Раненого, без сознания, Бестужева переправляют на какую-нибудь горную базу. Чтобы в дальнейшем использовать офицера, его надо привести в порядок. И Бестужеву оказывают медицинскую помощь. Представим, он лежит в какой-нибудь охраняемой палатке, а за ним ухаживает местная девушка неописуемой восточной красоты. Она влюбляется в русского офицера, что также на практике уже случалось, и ухаживает за Сергеем нежно, ласково. Сергей приходит в себя и видит восточную девушку.
– Погоди, погоди, – прервал Воронова Веселов, – ты хочешь сказать, увидев восточную девушку, Бестужев теряет голову и напрочь забывает Ларису?
– Нет! Он не забывает Ларису, и память у него не отшибает. Но его жена далеко, а восточная красавица рядом.
– А отец этой красавицы или братья поощряют ее нежность к вражескому офицеру, неверному, так?
– Девушка может быть сиротой.
– Ладно, пусть так, но Ларису Сергей не забы-вает.
– Нет!
– Тогда восточной красавице ничего не светит. Как бы она ни ухаживала за Бестужевым, сердце Сергея все равно будет рядом с Ларой.
– Возможно. А если главарь банды Бахшан, ты говорил?..
– По словам чабана, Бахшан, но Сергей может находиться у другого полевого командира.
– Добро! А если главарь банды, решивший не продать Сергея, не обменять его, а привлечь на свою сторону, оттого всячески поощряющий любовь восточной красавицы, предоставляет Бестужеву дезинформацию о разгульной жизни жены? Кавказцы – коварный и умный народ, состряпать же «дезу» не составляет никакого труда. Пара снимков Лары с кем-нибудь в ресторане во время сугубо деловой встречи, видеозапись из квартиры, где женщина, очень похожая на Ларису, вовсю занимается любовью с каким-нибудь мужиком. Это же просто. Тем более что ни новой квартиры, ни коллег Ларисы по партии Сергей не видел. Это все не может повлиять на него? При очень нежной, повторяю, заботе о нем влюбленной и очень красивой молодой чеченки.
Веселов прикурил очередную сигарету и тут же затушил ее в переполненной окурками пепельнице:
– Черт! От табака уже мутит. Или, может, водка плохая попалась?
– Ты не ответил на вопрос, Дима.
– А я не знаю, что тебе ответить. Если «дезу» сфабрикуют качественно, то, конечно, Сергей не останется безучастным. Да еще если рядом будет заботливая молодая красавица.
– Значит, ты все же допускаешь, что при определенных условиях Сергей мог поверить бандитам?
– Не знаю, Валера, ты вконец запутал меня.
– Допускаешь, хотя все в тебе противится этому.
– Ладно! – ударил кулаком по столу Веселов. – Предположим, Сергея убедили в измене жены, а ласки чеченки сделали свое дело. Он, потерявший веру в то, во что верил свято, да еще считающий, что я не очень-то спешил на помощь погибающему отделению, принимает предложение главаря банды перейти на его сторону, получая вдобавок и восточную красавицу, готовую ему пятки лизать. Предположим, что произошло именно так. Но тогда зачем он едет в Москву? И почему его отпускают в Москву? Если главарь банды потратил на него столько сил, времени и средств, то не для того, чтобы Сергей мстил своей бывшей жене. У этих ребят в горах другие цели и задачи.
– Месть жене может быть одним из условий Сергея при переходе на сторону боевиков.
– Хорошо! Возможно. Бестужев упрям, и если решит отомстить Ларе, то добьется разрешения полевого командира на выезд в Москву. Тем более что подобная месть в обычаях и традициях горцев. За измену они карают смертью. Допустим, Сергей тайно приезжает в Москву. Но почему же тогда он не едет к Ларисе, хотя бы для того, чтобы убить ее? Почему не мстит, а устраивает вокруг нее кровавые игрища? Такую самодеятельность «духи» ему вряд ли позволили бы. И приехал бы он сюда не один. Плюс те из кавказцев, что обретаются в столице под видом коммерсантов, торговцев, прочих рабочих, составляющих неплохо функционирующую агентурную сеть сепаратистов. И не только агентурную. За этот год, точнее, за половину текущего года, только в Москве и Питере было обезврежено восемь довольно крупных, хорошо организованных преступных группировок. А сколько не удалось нейтрализовать? Террористические акты в аэропортах, метро, на улицах, в транспорте, захват заложников – явное тому доказательство. Большую часть бандформирований не удалось нейтрализовать. И бандиты в Москве. Они под контролем своего руководства. Так что и без сопровождения из Чечни за Бестужевым в Москве непременно установили бы плотное наблюдение. А он спокойно следит за Ларисой, валит одного слишком рьяного поклонника, затем режет советника председателя партии, который не приставал к Ларе, а пытался заставить не участвовать в выборах. При этом оставляет у квартиры гвоздики. Сломанные гвоздики. Нет, Валера, вот тут твоя версия дает серьезный сбой!
– Ничуть! – покачал головой Воронов. – Если предположить, что Бестужева направили в Москву для реализации планов боевиков, время которым еще не подошло. И тут Сергей вполне мог добиться разрешения главаря банды на кровавую игру. Ведь это, по сути, тоже на руку сепаратистам. Та же террористическая деятельность! В этом случае объясняется если не все, то очень многое.
Веселов встал со стула, прошел к холодильнику, открыл дверку. На пол полетели консервы и упаковка кетчупа.
– Ну, ты «затарил машину»! Где водка-то?
– Может, хватит на сегодня?
– Не хватит.
– Справа от тебя, на той же полке, где стояли консервы и кетчуп.
– Действительно. Не заметил.
Дмитрий выставил водку на стол, сорвал пробку и спросил:
– Будешь?
– Нет!
– Как хочешь, пьянка – дело добровольное. – И, не разливая в рюмки, капитан из горлышка ополовинил бутылку, затем бросил в рот малосольный огурец и продолжил разговор: – И что же многое в этом случае объясняется?
– Первое, Дима, брошенная в мусорное ведро пачка сигарет «Ява». Лариса прекрасно знала, что именно эти сигареты курил Сергей. Это знак того, что он здесь, рядом. Второе – гвоздики. Сломанные гвоздики, как сообщение об убийстве. Бестужев дарил жене в основном гвоздики. А то, что они бросались сломанными, как раз и говорит, что оборвалась чья-то жизнь. Третье, обручальное кольцо. Его похищение, распиливание на две половинки и возвращение супруге через курьера – это предупреждение о том, что между ними все кончено. Четвертое, убийство Корнеева и Себенко тем же способом, каким были убиты подчиненные Бестужева.
– Солдаты погибли от пуль и осколков, «духи» обезобразили трупы, – поправил друга Веселов.
– Это не столь важно. Пятое, телефонные звонки с молчанием и странного содержания сообщения на телефон Ларисы. Возьмем первое, оно у меня записано: «Жизнь в страданиях имеет конец, страдания в жизни бесконечны». Бестужев говорит жене, что он сильно страдал, понятно, в плену – не в цирке, но страдания оборвались бы смертью. А эти же страдания при жизни – мучительны и бесконечны. И боль душевную ему доставляли ее измены.
– Дальше? – Веселов становился все мрачнее.
– Теперь по действиям убийцы. Ни в первом, ни во втором случае он не оставил ни малейшего следа. Отпечатков его пальцев эксперты не обнаружили даже на пятисотрублевой купюре, которую убийца передавал курьеру открытыми, без перчаток, ру-ками.
– Стоп, Валера! Я выслушал тебя. В логике тебе, конечно, не отказать, но Сергей в любом случае не стал бы убивать кого-либо, не проверив информацию, которую, по твоей версии, ему сбросили «духи». Но тогда каким образом он узнал об ухаживаниях Корнеева? Ведь дело, опять-таки по твоим словам, происходило в офисе отделения. Ну, с этим кавалером ладно, его Сергей мог увидеть и у дома жены. Но Себенко? Он не волочился за Ларисой, напротив, выступал против нее, принуждая снять свою кандидатуру в пользу нефтемагната. Его-то зачем было валить Сергею? А главное, откуда он мог узнать содержание разговора Себенко с Ларой, который происходил в офисе партии за закрытыми дверями? И вообще, откуда Сергей знал про все перемещения Ларисы? Следить за ней открыто он не мог.
Воронов прошел в гостиную и, вернувшись с кейсом, достал две фотографии, два экземпляра сделанных Верейко фотороботов:
– Вот примерно так был загримирован убийца.
Веселов сразу взял в руки фото Сергея:
– Это Бестужев. Ни парик, ни дурацкие усики, ни очки не помогут, чтобы стать полностью неузнаваемым для тех, кто хорошо знал его. А кто лучше Лары мог знать Сергея? К тому же в таком виде вести наблюдение невозможно, так как камуфляж сразу бросается в глаза. И Лариса обратила бы внимание на человека с такой внешностью. А обратив внимание, узнала бы Сергея. Если не секрет, откуда у тебя этот фоторобот? Кто-то из свидетелей видел этого человека на месте убийства?
– Нет! В таком виде его видел только курьер. Но раз ты опознал Сергея, то Лариса сделала бы это гораздо быстрее. Сергей заходить в офис не мог. А почему он убил Себенко? Вот распечатка телефонного разговора советника председателя партии с нефтемагнатом, господином Гриневичем. Сам посмотришь или мне озвучить?
– Давай ты.
– Хорошо. Итак, разговор состоялся в четверг 23 июля в 11.58. Длился двадцать две секунды.
«– Эдуард Львович? – так зовут Гриневича. – Себенко!
– Слушаю тебя. Надеюсь, ты договорился с Бестужевой?
– К сожалению, мне это не удалось.
– Что? Почему?
– Потому что Бестужева уперлась.
– Ты должен был заставить эту бабу снять свою кандидатуру. Надави на нее сильнее!
– Что? Но это невозможно.
– Отчего же?
– Она наверняка обратится за разъяснениями к Борисову.
– Этого нельзя допустить.
– Но как?
– Послушай, Себенко, тебе заплатили за работу?
– Да, заплатили, и выполнить работу я готов…»
Здесь, – пояснил Воронов, – Гриневич резко обрывает Себенко, берет небольшую паузу, после чего отдает приказ:
«– Если невозможно по-хорошему договориться с этой слишком много возомнившей о себе шлюхой, то ее следует убрать. Чтобы не мешалась под ногами. Ты понял, что я имею в виду?
– Понял, – отвечает Себенко, – но тогда мне потребуется ваша помощь.
– А может, мне тебе весь бизнес отдать? Ну, ладно, очевидно, что ты сам не в состоянии убрать бабу. Завтра же позвони Максу, передай заказ на Бестужеву. Предупреди, что дело должно быть сделано чисто, имитировано под несчастный случай… хотя Макс знает свою работу. Максимум до субботы вопрос должен быть решен. И особое предупреждение, я в ваших делах не участвую.
– Понял, вас в дела не вмешивать, решить са-мому…
– И чтобы место в гордуме лежало у меня в кармане.
– Да, конечно!
– Отзвонишься мне по окончании дела. По спутниковому каналу.
– Обязательно.
– Это надо же, запороть такое простое дело!
– Ну, что поделать, если Бестужева на дыбы встала?
– Ты хорошо понял меня, засранец?
– Да понял я все! Что-нибудь придумаю.
– Думать теперь будет Макс. Работа в указанный срок.
– Да, не позднее субботы».
– Все? – спросил Веселов.
– Да, – ответил Воронов, кладя распечатку обратно в кейс.
– Ясно. Макс – это киллер, он должен был до субботы убить Ларису. И тогда Гриневич занял бы ее место и прошел в городскую думу.
– Бумага-то, я имею в виду распечатку, наверняка носит гриф секретности?
– Само собой!
– Но тогда, Валера, объясни мне, каким образом о содержании разговора мог узнать Бестужев?
– Я думаю, он использовал дистанционное прослушивающее устройство. Оттого и был в курсе всех связанных с Ларисой событий.
– Прослушку?
– Да, прослушку, которой, как и автомобилем, квартирой и всем остальным необходимым, Сергея вполне могли обеспечить его новые хозяева. И вот в этом случае действия Бестужева принимают объяснимый характер. У него был свой план мести неверной супруге, а тут вмешательство третьего лица. Он планирует сам до конца разобраться с женой, а ее намеревались убрать все те же третьи лица. Он решает опередить их и «валит» вечером того же дня господина Себенко.
Веселов посмотрел на окно, по стеклу которого начал барабанить летний дождь, сильный и быстрый, но, задумавшись, даже не заметил дождя.
– Еще вопрос, Валера.
– Давай!
– Себенко был убит в собственной машине?
– Да!
– Каким образом Бестужев мог оказаться рядом с ним? Вряд ли Себенко подсадил случайного попутчика.
– На месте преступления, Дима, недалеко и впереди «Хонды» – автомобиля советника председателя партии «Великая Россия», были обнаружены следы от протекторов другой машины, предположительно «Тойоты». И, судя по следам, «Тойота» подрезала «Хонду», да так, что Себенко пришлось резко тормозить. Естественно, это вызвало у него недовольство, которое он наверняка высказал водителю «Тойоты». Тот же, по нашей версии…
– По твоей, Валера, версии, – поправил друга Веселов.
– Хорошо, по моей версии, Бестужев вышел из «Тойоты» и пошел к Себенко извиняться. Он мог использовать старый как мир, но продолжающий безотказно действовать трюк – якобы узнал Себенко, известного политика, которого часто показывают по телевидению, и попросил визитку с автографом. Себенко это польстило, и он сам открыл дверь «Хонды». Оказавшись в машине, Бестужев… дальше продолжать?
– Не надо. Но у Сергея не было гарантии, что, узнав о смерти Себенко, Гриневич напрямую не свяжется с киллером. И тогда ликвидация советника становится бессмысленной. Бестужев, как профессионал, должен был просчитать этот вариант.
– Сразу же после убийства убийца отправил с телефона покойного уже Себенко SMS на номер Гриневича.
– Да? И что именно он передал нефтемагнату?
– Зачитываю! – Воронов вновь открыл кейс: – Так! SMS от Себенко: «Забудь о политике, иначе следующим будешь ты. Привет из ада. Себенко». А до этого он позвонил по номеру нефтемагната, но ему ответил помощник Гриневича, сказал, что босс сейчас занят, и посоветовал перезвонить завтра. И тогда убийца послал SMS. Но, думаю, Бестужев этим не ограничился. Он наверняка усилил наблюдение за Ларисой и вычислил бы киллера. Не знаю, в этом случае он бросил бы на коврик ее квартиры сломанную гвоздику?
– Нашел, о чем думать.
– Вот такой расклад, Диман. Признаюсь, хреновый расклад.
– А ты не рассматривал версию, по которой кто-то «косит» под Бестужева?
– Рассматривал, но не нашел, кто бы это мог быть, такой информированный о личной жизни Ларисы, службе Сергея и его захвате в плен, о практически всех ее делах, как в политике, так и в быту. Искал кропотливо, но не нашел. Конечно, ты скажешь, плохо искал. Но у всех свои возможности. Я сделал, что мог.
– Ты уже доложил руководству свою версию о возможной причастности к убийствам Бестужева?
– Пока нет!
– Почему?
– Потому что, Дима, я, как и ты, не уверен в том, что убийства Корнеева и Себенко совершил Бес-тужев.
– Но ты только что расписывал мне обратное!
– Я хотел узнать твое мнение. Мнение человека, хорошо знающего старшего лейтенанта Бестужева, как офицера. И я узнал его.
– Ну, спасибо на этом!
– Не за что. Мы, Диман, должны найти убийцу!
– Ты уже говорил об этом. И если вопреки всему им окажется Сергей, то ты возьмешь его в ближайшее время.
– Что ты хочешь этим сказать? – с удивлением посмотрел на друга Воронов.
– То, что сказал.
– А если серьезно?
– Серьезно? Пожалуйста. Бестужев наверняка считает, что я, пусть и косвенно, виноват в том, что произошло в «зеленке». В том, что не успел помочь брошенному, по его мнению, отделению. Как только в лесу начался бой, я связался с ним, и Сергей передал, что подразделение попало в засаду. «Духов» не менее двадцати рыл. Последнее, что я услышал: «Духи» прут со всех сторон, Диман, я ранен. Это конец». Я крикнул: «Продержись немного, иду на помощь», но его станция уже не работала. «Духи», скорее всего, сказали Бестужеву, что никакой помощи с блокпоста не выходило, а взвод ждал усиления. Возможно, сначала он им не поверил, но в конце концов мысль о том, что я не сделал ничего, чтобы помочь ему, укрепилась в голове Сергея. Он приехал мстить жене, а тут еще появляюсь я, по мнению Бестужева, главный виновник его трагедии. И если уж он решил отомстить Ларисе, то случая убрать и меня Сергей не упустит. Он начнет охоту за мной. Я подставлюсь, а ты возьмешь его.
– Но это же смертельный риск, Дима!
Веселов усмехнулся:
– Валера, вся моя служба сплошной смертельный риск, так что мне не привыкать. Зато мы сразу получим ответы на все вопросы. А если убийца не Бестужев, то мне ничего не грозит. И вот тогда следствие зайдет в тупик.
– Но ведь не исключено, что Бестужев не имеет к тебе претензий, к тому же прекрасно понимает, что убрать Себенко и Корнеева или тебя – далеко не одно и то же. Он знает твои боевые возможности и осознает, что сам может стать жертвой. А ему надо отомстить Ларисе.
– Сергей знает мои возможности, я знаю его возможности. Но на стороне Бестужева преимущество первого удара. И фактор, как он считает, неожиданности. Даже если до сего времени у него не было ко мне претензий, в чем я сильно сомневаюсь, то он все равно пойдет на мое устранение, чтобы окончательно вывести Ларису из равновесия. Моя смерть сильно ударит по ней. Она поймет, что защитить ее не сможет никто. Впрочем, я не собираюсь умирать в отпуске. В горах, в бою, пожалуйста, но не в Москве. Это была бы слишком большая роскошь для боевиков. Так что завтра надо мне вступать в игру, а тебе протянуть время с докладом руководству, иначе оно нам все сломает.
– Да, ситуация. Черт, я обещал же позвонить – Ларисе!
– Посмотри на время. Она наверняка уже спит!
– Да, почти час! Звонить действительно поздновато. Как быстро пролетело время!
– Ну, что, давай по последней и спать?
– Я что-то не хочу, Диман.
– А я выпью. Как говорится, не ради пьянки, а здоровья для.
– Да уж, спиртное, как ничто другое, укрепляет здоровье.
– Не учи отца делать детей! Ступай лучше, стели себе постель на диване, белье, насколько помню, на нижней полке шкафа.
– А дождь разошелся не на шутку, – заметил Воронов.
– Дождь? – Только сейчас Дмитрий обратил внимание, как по стеклу стекают ручейки дождя. – Дождь – это хорошо, Валера.
– Сейчас, а завтра парить будет.
– Сегодня, Валера, уже сегодня.
– И как я забыл позвонить Ларисе?
– Бывает.
Веселов выпил еще сто граммов, и офицеры начали разбираться с бельем. На нижней полке платяного шкафа его не оказалось. Впрочем, уснуть в эту ночь им все равно было не суждено.
…Воронов вполне мог позвонить Ларисе в час ночи. Бестужева не спала, а смотрела телевизор, не вникая в то, что происходит на экране. Ее больше занимали события последних дней. Неожиданно пошел дождь, и так же неожиданно, как гром среди ясного неба, во дворе завизжала автомобильная сигнализация. Вслед за этим послышалась мужская ругань.
«Этим-то чего не спится? Нажрались и разойтись не могут? Старые счеты вспомнили? Мне бы их проблемы», – подумала Лариса, вставая с дивана и подходя к окну. Сигнализация замолчала. Она уже хотела вернуться, как вдруг увидела на стоянке слегка изменивший от дождя цвет «Форд» Коростылева. «Этого еще не хватало, совсем тронулся мальчишка. Он что, всю ночь до утра решил стоять возле дома? Ну, Гена, это уже переходит все границы».
Бестужева взяла сотовый телефон, нашла в памяти номер Коростылева и нажала клавишу вызова. Послышались длинные гудки. Геннадий не брал трубку. Лариса усмехнулась, тоже сторож нашелся, спит, как сурок. Гудки оборвал писк и металлический голос: «Абонент не может ответить, оставьте сообщение после…»
Лариса закрыла крышку телефона и пробурчала про себя:
– Ну, и черт с тобой. Если делать нечего, спи в машине.
Надо было ложиться спать, но спать не хотелось. Неожиданно во дворе вновь завизжала сигнали-зация.
«Неужели Гена не слышит этого рева? От него не то что в соседней машине, а в соседнем квартале проснешься», – возмутилась Лариса и снова набрала номер Коростылева. Геннадий так и не ответил. У Ларисы мелькнула мысль, а не случилось ли с ним что-нибудь? Может, напился?
Надо идти будить или оказывать помощь. А если он оставил свой телефон в офисе, то гнать прочь.
Бестужева прошла в прихожую, надела туфли, поверх домашнего халата набросила легкий плащ, взяла зонт, подумав немного, прихватила и купленный накануне газовый баллончик. Какая-никакая, а все защита. Она открыла дверь и тут же захлопнула ее, закрыв рот ладонью, чтобы наружу не вырвался крик. Тело пробила дрожь. Может, ей это показалось? Немного успокоившись, она осторожно приоткрыла дверь. Нет, не показалось. На коврике лежала бордовая сломанная гвоздика. Она захлопнула дверь. Позвонить Воронову? Но он после встречи Веселова наверняка уже крепко спит. Да и время для звонка слишком позднее, хотя он и говорил, чтобы звонила в случае необходимости в любое время. Но что она скажет следователю? Что на коврике опять появилась гвоздика, а значит, где-то кого-то убили? Воронов, конечно, выслушает ее. Но стоит ли сейчас его беспокоить? До начала рабочего дня осталось каких-то семь часов. А вот с Геной надо разобраться. Лариса заставила себя выйти из квартиры. На площадке она остановилась, прислушалась. Тихо. Даже как-то непривычно тихо, и ребенок семьи, что живет этажом выше, сегодня не капризничал. Люди отдыхают. У них свои мелкие заботы. И никто не бросает к их дверям гвоздики, как символ смерти.
Лариса не спеша пошла вниз. И на полпути, на пролете второго этажа, резко остановилась, прижавшись к стене. Сзади открылась и тут же закрылась дверь. Страх стальным обручем сжал сердце молодой женщины. Она машинально выхватила баллон с газом, но на лестницу вышел сосед по подъезду, крепкий мужчина лет пятидесяти, в прошлом военный, ныне пенсионер, подполковник запаса Гончар Юрий Геннадьевич. Лариса знала фамилию и имя мужчины потому, что только он один в подъезде, да и во всем доме вывесил на двери по старинке мощную табличку с выгравированными данными. Раньше это было модно, сейчас смотрелось глупо. Но подполковнику, видно, было совершенно безразлично отношение соседей к его причудам. Увидев Бестужеву, он остановился:
– Вы? Вот не думал, что в подъезде кто-то есть. Вас, наверное, разбудила сигнализация моей машины, черт бы ее побрал, вместе с теми, кто устанавливал это, извините за выражение, дерьмо. Только вчера пригнал «семерку» из сервиса. Говорил мастерам, сигнализация чудит, начинает орать ни с того ни с сего, беспокоит соседей. Мастера посмотрели, что-то сделали, сказали, все теперь будет работать, как надо. Денег сняли «две штуки». И вот на тебе – что надо.
Сигнализация между тем прекратила визжать.
– Замолчала, – произнесла Бестужева.
– Ненадолго, если начала орать, то до утра никому не даст покоя. Придется аккумулятор отключать, а утром опять гнать машину к мастерам. Но на этот раз они мне заплатят. Не знают, с кем связываются. Я, между прочим, за Афган два ордена имею.
– Поздравляю.
– Ступайте, женщина, спать. Я сейчас отключу эту пищалку.
– Да нет, пройдусь во двор, подышу свежим воздухом. Бессонница, знаете ли.
– Бессонница? – вздохнул Гончар. – И это в ваши-то годы? Да у меня дочь, наверное, ваша ровесница. Так та спит, из гаубицы не разбудишь.
– А я почему-то думала, что вы живете один.
– Один! Мы с женой в разводе. Она с дочерью в другом районе живет.
– Извините.
– Да за что? Все нормально. Жизнь такая штука – сегодня погладит по голове, а завтра по макушке обухом. Я смотрю, у вас баллон с газом?
– Да вот купила.
– И правильно. Лучше, конечно, что-нибудь посерьезнее, электрошокер или травматику, у меня, например, травматический револьвер. Как-то у пивной один придурок решил вые… показать, какой он крутой, так я ему из револьвера и влепил пулю в колено. На «Скорой» увезли. А потом операцию делали. Конечно, травматика не боевое оружие, но для ближнего боя пойдет. Дожили, мать их! Без ствола на улицу выходить опасаемся.
Сигнализация запищала в очередной раз.
– Что я вам говорил? Если начала орать, то не успокоится без вмешательства. Идемте?
– Да, конечно.
Лариса пропустила вперед отставного подполковника, положила баллончик в карман и пошла следом. Она шла настолько близко к нему, что едва не ткнулась головой ему в спину, когда он неожиданно остановился, выйдя на площадку перед тамбуром:
– А это еще что за дела?
– Где? – спросила Лариса и сразу увидела черную полосу, протянувшуюся почти до дверей. – Это, – голос ее дрогнул, – похоже, кровь?
– Да то, что кровь, понятно, вопрос, откуда она здесь взялась? Я как вернулся из сервиса, почтовый ящик проверил, крови не было, вечером дома сиднем сидел, в подъезде все было спокойно, никто не дрался. Черт!
– Что такое?
– Да тут, похоже, кого-то на куски резали.
– Что? – нервно воскликнула Лариса. – Что вы сказали?
– Посмотрите сами, под лестницей целая лужа крови.
– О, господи! Что же делать?
– Милицию, или, как их теперь называют, полицию вызывать надо.
– А если это не кровь, а так, вещество подкрашенное, которое местные пацаны из баловства разлили? – И тут Бестужева вспомнила о гвоздике: – Хотя…
– Это кровь, женщина, уж поверьте мне, – не дал ей договорить Гончар. – Я ее на своем веку видел столько, что не дай господь другому видеть. У вас телефон есть с собой?
– Конечно.
– Вызывайте полицию, а я пройду до машины, отключу аккумулятор.
– Нет, – схватила его за руку Бестужева, – не уходите! Черт с ней, с сигнализацией, потом отключите. Полиция своими мигалками и сиренами все равно всех разбудит.
– А чего вы боитесь?
– Я думаю, что труп должен быть где-то рядом.
– И где же?
– Сейчас.
Страшная догадка пронзила Ларису.
Выхватив сотовый телефон, она быстро набрала номер Коростылева. Из-за металлической двери подвала послышалась мелодия вызова.
– Труп там, в подвале. И совсем рядом с дверью, – дрожащим голосом проговорила она, глядя на соседа.
– Интересно, кто, мужчина, женщина, а может, ребенок? Сейчас этих, как их, педофилов, развелось до черта и больше. Раньше и не слышали о них. Жаль, не проверишь, до приезда полиции трогать ничего нельзя, даже дверку открыть.
– Там молодой мужчина. Мой ровесник, – тихо произнесла Лариса.
– Откуда вам это известно? – удивленно посмотрел на нее Гончар.
– Вы слышали мелодию вызова телефона?
– Да!
– Это телефон, номер которого я набирала. И он принадлежит… принадлежал моему хорошему знакомому, водителю серебряного «Форда», что стоит на стоянке.
– Видел «Форд». Еще подумал, кто это такой умный свою тачку на нашу стоянку, и так переполненную, загнал? А оно вот что! Звоните срочно в полицию!
– Да, да, конечно!
Бестужева набрала номер следователя Воронова.