ГЛАВА 8
В эту ночь с воскресенья на понедельник, ночь, предшествующую дневной смене дежурства Кузьмича, вся его семья спала плохо. Обусловлено это было резким ухудшением здоровья Анны Ивановны. Старушке стало плохо часов в одиннадцать. Супруга Владимира померила ей давление. Оно оказалось высоким. Обычные препараты, постоянно хранившиеся в доме с момента прибытия Анны Ивановны к Кузьмичевым и помогавшие ей ранее, на этот раз эффекта не дали. Самочувствие бабушки ухудшилось. Пришлось вызывать «неотложку». «Скорая помощь», как ни странно, прибыла довольно быстро. Молодой врач осмотрел пациентку, велел медсестре сделать какой-то укол. Давление сбили. Врач отозвал Владимира с Катей на кухню. Сказал, что возраст дает знать о себе, и вполне вероятно в самое ближайшее время может произойти то, что, в конце концов, для всех когда-либо произойдет. Иными словами, Анна Ивановна может умереть. Катя заплакала. Владимир спросил, неужели все так плохо и необратимо? Врач пожал плечами, ответив, что ничего конкретно утверждать не берется, но если давление за ночь подскочит еще раз, то организм пожилого человека вряд ли это выдержит.
Одно лекарство бы помогло, но его, по крайней мере в области, достать очень сложно. Только это лекарство значительно облегчило бы состояние женщины. Кузьмичев попросил доктора написать название препарата. Тот выписал рецепт, отметив, что всего одна конвалютка раньше стоила около двух тысяч рублей, а сейчас, в условиях дефицита, цена могла и подскочить.
Уезжая, он оставил на всякий случай одну ампулу с одноразовым шприцом.
«Неотложка» уехала. А Владимир с Катей сидели возле постели Анны Ивановны. Обняв жену, Кузьмич спросил ее:
– Сколько у нас там в загашнике?
– Тысяч пять, а что?
– Послезавтра с утра в Переславль за лекарством поеду. До заступления в наряд обернусь.
– Но доктор же сказал, что препарат почти невозможно купить!
– Вот именно, что почти. Попробую, авось повезет.
Конечно, Владимир не был уверен в том, что сумеет найти препарат, и говорил о лекарстве и предстоящей поездке больше для того, чтобы успокоить супругу. Но в областной центр решил ехать твердо. Может, и выгорит что. Хуже все равно не будет. А так, пусть Катюша надежду не теряет.
Позже Катя предложила мужу идти спать, ведь тому предстояло дежурство. Кузьмич согласился, попросив в случае кризиса немедленно разбудить его. Он лег в спальне с нехорошим предчувствием. Что-то в эту ночь должно было произойти. И это что-то он небезосновательно относил к бабушке. Этим объяснял и внезапно появившееся чувство тревоги. Но он уснул, вернее, забылся мимолетным сном, который вскоре был прерван. Проснулся Кузьмич сразу, как только скрипнула половица под ногами супруги, вошедшей в спальню:
– Что, Катя, бабушка?
Но жена отчего-то заговорила шепотом:
– Нет, с ней все пока нормально, слава богу, а вот на дворе, по-моему, кто-то ходит.
Кузьмич прислушался. Но из темной спальни был слышен лишь шум дождя, набравшего силу.
– Тебе не показалось?
– Нет, Володь. Я отчетливо слышала чьи-то крадущиеся шаги за окном. Обернулась, и как будто тень за стеклом мелькнула.
– Что же ты за темным окном могла увидеть? Ну ладно, сейчас проверим, что там у нас во дворе.
– Я боюсь, Володя!
– А вот это зря. Я же с тобой! Значит, все будет нормально, иди к Анне Ивановне, я сейчас.
Супруга покинула спальню.
Кузьмичев быстро оделся, вытащил из-под кровати заряженную семью зарядами «сайгу», откинул приклад ружья, прошел через комнату на кухню. Окно тут выходило во двор. Форточка была открыта. Встав у стены, старший лейтенант прислушался. Снаружи – тишина. Хотя какой-то приглушенный звук со стороны крыльца все же раздался. Кузьмичев выглянул из-за укрытия. И тут же уловил движение какой-то согнутой фигуры от сарая к дому. Да, во дворе кто-то явно был! Причем не один. Старший лейтенант прошел к выходу. Осторожно выдвинул засов, подняв ружье стволом вверх, резко надавил на дверь. Он должен был оказаться на крыльце, но этого не произошло. Дверь была крепко чем-то придавлена снаружи. И тут же Кузьмичев почувствовал горький запах дыма. Ситуацию офицер просчитал мгновенно. Пытаться выбраться через заднюю дверь также не имело смысла – и ее наверняка заблокировали. Но действовать надо было немедленно. Схватив один из огнетушителей, он вернулся в кухню. Метнул баллон в раму, выбивая ее. И следом, выставив правую ногу и склоненную голову вперед, словно преодолевая «амбразуру» на специальной полосе препятствий, рванулся на улицу. Упал в метре от дома. Крепко держа ружье, откатился чуть в сторону, мгновенно оценив ситуацию вокруг здания. Зацепил взглядом две удаляющиеся к трассе фигуры. Но преследовать их не мог. Подожженный с четырех углов дом начал разгораться. Возможно, Кузьмичев и не справился бы с огнем, если бы не дождь. Тот не дал пламени мгновенно охватить стены, а пена огнетушителя быстро локализовала очаги возгорания. Закончив с тушением, мокрый и грязный, Кузьмич с ружьем обошел дом. Но, как он и предполагал, никого не заметил.
Офицер поднялся на крыльцо, сбил ногой чурбан, блокировавший дверь, присел на скамейку, закурил.
Судя по всему, его с семьей хотели заживо сжечь в доме. Разбуди его жена чуть позже, неизвестно, чем бы все закончилось.
Кузьмич нервно провел тыльной стороной ладони по лбу.
Какая же тварь решилась на такое? На убийство целой семьи! Ведь тот, кто организовал поджог, не мог не знать, что в доме, кроме Кузьмича, еще две женщины, одна из которых практически уже не может передвигаться самостоятельно. Не мог не знать, и все же отдал приказ. Кто?
На ум приходило только одно имя – Фома! Но даже при всей паскудности и мерзопакостности этого ублюдка Кузьмичу не верилось, что тот мог решиться на убийство. Убийство страшное, коварное. А больше вроде и некому.
На крыльцо вышла Катя, перед этим осторожно выглянув из двери. Увидев мужа, присела рядом с ним, тихо спросив:
– Нас хотели сжечь, Володя?
Старший лейтенант выбросил окурок, обнял супругу:
– Не думаю! Просто опять решили пугнуть.
– Почему ты так думаешь?
– Ну, кто же поджигает в дождь? Нет, Катюша, если хотели бы поджечь дом по-настоящему, то выбрали бы ночь сухую, благо погожих дней предостаточно.
– Значит, испугать?
– Да!
– Как у озера?
Кузьмич потер подбородок, кивнув головой.
– Но, Володя, по какой причине неизвестные люди желают причинить нам вред?
– Не знаю! Может, кто из нарушителей, к которым я по службе отнесся слишком строго, так обозлился. Может, хулиганье малолетнее развлекается. Не знаю!
– Но раньше ведь этого не было! Сколько живем здесь, не было.
– Не было! Но ты не волнуйся, я разберусь, найду того, кто решил поиграть с нами. И все образуется. Как бабушка?
Катя вздохнула:
– Ничего вроде. Спит. Неужели она скоро умрет?
– Это уже как бог даст.
– Ты же не веришь в бога?
– Почему не верю? Без веры, Катюша, жить нельзя. Просто не показываю вида, но в душе верю! И считаю, что у каждого своя судьба и строго отведенный срок в этой жизни. Как ни крутись, придет время, и человека не станет. Только одному суждено до глубокой старости дожить, а другому умереть в юности. А вот насчет загробной жизни? Сомневаюсь. Хотя… ведь создал кто-то наш мир? Землю, звезды, людей, животных. Я думаю, душа не погибает…
В кустах за забором неожиданно раздался шорох.
Кузьмич прервал размышления и приказал супруге:
– Быстро в дом!
Катя тут же скрылась за дверью.
Владимир припал на колено, положив ружье на скамейку и устремив взгляд на кустарник, откуда он уловил подозрительный шорох.
Тот повторился. Левее. Затем послышались шаги. Осторожные шаги. Но шаги одного человека. Неизвестный подходил к калитке со стороны пустыря, где скрылись поджигатели.
Неужели решили вернуться, поняв, что первая попытка поджога не удалась? Но это же глупо! Глупо возвращаться туда, где их, несомненно, ждут! И почему вдоль забора крадется один человек? Второй в это время заходит с тыла? Но оттуда так просто не зайти. В любом случае, чтобы сблизиться с домом, надо выйти на открытое пространство двора, которое с крыльца было хорошо видно. И подбираясь, злоумышленники не могли не заметить сидящих на крыльце хозяев дома. И ружье, которое все это время держал Кузьмич, тоже не могли не заметить! Так что же происходит?
Объяснилось все достаточно быстро.
Темная фигура споткнулась.
И тут же раздался знакомый голос:
– Мать твою! Ну и темень! Костыли точно посшибаешь! Суки-власти, хоть бы один столб на отшибе поставили!
Кузьмичев облегченно вздохнул.
– Васька!
Белугин от неожиданности воскликнул:
– Володька? Ты? А чего ты с ружьем-то?
Белугин подошел к Кузьмичеву:
– Ты чего, Володь, с волыной, спрашиваю?
– Да вот, «гости» опять посетили!
– Да ты что?
– Дверь поленом придавили и с четырех углов подожгли дом!
Василий часто заморгал глазами, открыв рот:
– Постой! А ведь я видел двоих, что отсюда к трассе по пустырю вдоль леса торопливо шли.
– Узнал?
– Откуда? Кого в этой тьме разглядишь?
– Ясно. Но что мы под дождем мокнем? Пойдем на крыльцо, покурим!
Усевшись, друзья закурили.
Кузьмичев спросил:
– Значит, двое неизвестных к трассе пробирались?
– Ага! И направлялись к стоянке транзитников, что у закрывшегося недавно придорожного кафе.
Кузьмич задумался.
– Ты вот что, Вась, здесь часок побыть сможешь?
– Смогу, куда мне спешить? Я соседа – сторожа лесопилки подменял по его просьбе. Договаривались – до утра, а он час назад возвернулся. Так что Клава ждать будет к семи часам. А ты чего задумал, спецназ?
– Потом объясню!
Старший лейтенант вошел в дом.
В прихожей, закутанная в платок, стояла супруга.
– Кто там объявился, Володь?
Она услышала обрывки разговора и насторожилась.
– Все нормально, Кать, Васька зашел.
Жена удивилась:
– А ему чего по ночам не спится?
– Подменял соседа-сторожа, на обратном пути и зашел. Ты вот что, Катя, принеси-ка мне служебное удостоверение.
– Зачем?
– Надо, Катя, надо. Пройдусь до трассы.
Супруга выполнила просьбу мужа.
Кузьмич принял удостоверение, указав на дверь:
– Ты не волнуйся, я быстро обернусь, а пока буду отсутствовать, вас с бабушкой Василий посторожит. И вообще, ложилась бы ты спать, а? Умаялась ведь!
– Спать? Уснешь сейчас, как же.
– И все же постарайся. Завтра тебе понадобятся силы. И ни о чем не волнуйся. Обещаю, все будет хорошо!
– Поцелуй меня, Володя!
Старший лейтенант обнял жену.
Катя прижалась к сильной груди мужа.
– Береги себя, Володь!
– Обязательно! Но мне пора, дорогая.
Кузьмичев вышел на крыльцо.
Василий рассматривал ружье.
Владимир спросил:
– Знаком с системой?
– Да, вроде все, как у «калаша», только магазин короткий да ствол шире.
– Ружье заряжено дробью. Следи за обстановкой. Семью на тебя оставляю. Но задержусь ненадолго. Надо мне пробить одну фишку. Пошел я.
– Удачи!
Кузьмич скрылся в кустарнике за калиткой.
Минут через пятнадцать он был уже на трассе. Вдоль дороги по обочине и с той, и с другой стороны стояли грузовые автомобили. Водители в них спали. Только из-за шторок лобовых стекол одного «КамАЗа» пробивался тусклый свет да звучала инструментальная музыка. Старший лейтенант подошел к машине. Стараясь находиться вне зоны видимости зеркал заднего вида, прислушивался. Внутри кабины торговались. Мужчина и женщина. И голос женщины Кузьмич без труда узнал. Он отошел от «КамАЗа», перепрыгнув через неглубокий и неширокий кювет, скрылся в тени густого кустарника. Оттуда осмотрел колонну транзитных машин. Увидел, что вдоль дороги стоят только грузовые автомобили. Ни одной легковушки или микроавтобуса на стоянке не было. Но разрыв между грузовиками в одном месте говорил, что здесь стоял легковой автомобиль. Интересно, что заставило водителя, остановившегося на отдых среди ночи да еще в дождь, продолжить движение?
Размышления старшего лейтенанта прервал шум открывающейся двери «КамАЗа». Из кабины на асфальт легко спрыгнула молодая девица в короткой юбке и открытой блузке. И девицей этой была не кто иная, как Ленка Корма. На этот раз проститутка имела зонтик, который открыла, оказавшись под прохладными струями дождя.
Кузьмич решил, и небезосновательно, что проститутка пойдет к дороге, ведущей в город, но Корма, о чем-то подумав, вдруг перепрыгнула через кювет и вошла в кусты, совсем рядом с офицером милиции. Старший лейтенант быстро огляделся, не поджидает ли девицу кто-нибудь рядом, но никого не увидел. Елена же углубляться в заросли не стала. Повесив на куст зонт, она присела. Кузьмич отвернулся. Вот для чего Ленка нырнула в массив. Перехватил ее, когда она, закончив свои дела, пошла к дороге. Перехватил мгновенно, сзади, зажав ей рот, чтобы перепуганная проститутка пронзительно не закричала.
Владимир почувствовал, как забилось ее сердце. Поспешил успокоить, прошептав на ухо:
– Спокойно, Елена Александровна. Я – старший лейтенант Кузьмичев.
Тело Коровиной ослабло.
Кузьмич продолжал:
– Я сейчас отпущу тебя, пожалуйста, не кричи! Поговорим немного, и отпущу. Договорились?
Корма согласно закивала головой.
Владимир освободил захват, снял с куста зонт:
– На, прикройся!
– Ох! И напугали же вы меня! Подумала – маньяк! И сразу вас вспомнила. Ну, когда о сгоревшей женщине рассказывали.
– Как же ты за считаные секунды о чем-то еще подумать могла, тем более вспомнить?
– Не знаю! Но клянусь, так и было!
– Ладно! А ты, гляжу, работу свою не бросаешь? Урод заставляет?
– Нет. Сейчас Фома запретил возле дороги тусоваться.
– Да? И почему?
– Я знаю? Сказал – всем на дно. А лучше вообще слинять из Горинска. Вынужденный прогул, сказал, будет оплачен.
– Странно. Ну да ладно. Так чего ты не послушалась своего шефа? Решила на себя поработать?
И опять проститутка согласно кивнула головой:
– Уехать отсюда я решила. Насовсем! Вот и хочу, пока Фома со своими шакалами на время отстали, бабок сбить побольше. Чтобы хоть первое время на свои жить!
– Ты мне правду говоришь?
– Честное слово! И с проституцией решила завязать. Парня найду, даст бог, порядочного, заживем, как люди. Но здесь Фома не даст.
Кузьмичев согласился:
– Что ж, решение ты приняла правильное. А вот то, что решила заработать денег прежним способом, не одобряю. Не дело это, Лена!
– Но деньги-то нужны?
– Не настолько, чтобы продолжать торговать собой! Ну, ладно, проехали. Ты мне вот что скажи. Не слышала ли среди своих, кто решил сегодня поджечь мой дом?
Коровина подняла на старшего лейтенанта округлившиеся от удивления глаза:
– Поджечь?
– Да! Что и было сделано час назад. Причем кто-то не просто дом поджигал, а рассчитывал на то, что в пожаре сгорю и я, и жена, и престарелая бабушка, потому как перед поджогом двери подперли поленцами, отрезая выход!
Ленка приложила ладонь ко рту.
– Вот так, Лена! Так сможешь мне чем помочь? Важна любая информация!
– Это Фома, голову даю на отсечение. Кроме него, на такое зверство никто в Горинске не решился бы.
– У тебя есть факты или только домыслы?
Елена задумалась, попытавшись закурить. Но сигарета, несмотря на прикрытие зонта, быстро намокла и погасла. Пришлось ее выбросить:
– Ничего такого я не слышала. И фактов против Фомы у меня тоже нет, но вот когда я с водилой «КамАЗа», – она рукой указала на машину, из которой недавно вышла, – о случке договаривалась, здесь появилась «Нива». В ней Урод с барменом из «Снежинки» Юриком и крутилой дисков Кирюхой сидели. Я подумала, прочухали, суки, что я втайне от них на себя пашу. В кабину и прыгнула, потеряв из-за них целую сотню!
Кузьмичев взял проститутку за плечи:
– Так, Елена Александровна, а теперь, пожалуйста, с этого места как можно подробнее!
– Ага! Значит, остановились пацаны вон там, – Коровина указала как раз то место, которое ранее отметил Кузьмич, между двумя грузовиками. – Я уже чухать собралась, если бы двинулись они к «КамАЗу». Потом гляжу, через дорогу, к пустырю Юрик с Кирюхой побежали. А в руках у них по баклажке, ну, знаете, такие пластмассовые, с ручками, литра по три каждая. В общем, скрылись они в темноте, а клиент ко мне. Ну, мы на спальник взобрались и… сами понимаете. Потом в туалет я захотела. А выйти боялась. Пацаны Урода еще не вернулись. Потом появились. И «Нива» сразу отъехала. Выехала на трассу и пошла по объездной, видно, решили в Горинск со стороны соседней области заехать. Но если вас подожгли Кирюха с Юриком, то не по своей воле, и не по указке Урода. Тот, конечно, скот, но чтобы людей губить, нет, для этого он слабак. Только Фома мог заставить пацанов дом поджечь, только он один.
Кузьмичев отпустил проститутку.
– Ясно. Ничего больше о Фоме сказать не хочешь?
– Нет! А че говорить? Хотя…
– Что?
– Восьмого числа к Фоме гости приезжали. Откуда и зачем, не знаю. Нас, четверых девушек, Урод на дачу Фомина-старшего возил. Ублажали этих гостей. Гуляли по полной. Какую-то сделку Фома с ними провернул, но какую, точно не знаю. Гости эти – парни молодые, наркоманы.
– С чего взяла, что они наркоманы?
– Так они при нас, бабах, и ширялись, перед тем как оторваться. Водку и коньяки там всякие пили только наши: Фома, Бык, Урод, ну и мы до кучи. Обожрались, признаюсь, до полной потери ориентации. Что потом было, помню смутно. Но то, что гости ширялись, точно! А утром на иномарке уехали. Нас же Фома заставил порядок на даче наводить. И еще они сказали, что скоро вновь встретятся.
– Когда?
– Этого я не слышала.
Кузьмичев поежился. За время беседы с Ленкой-Кормой под дождем он вымок основательно, и сейчас офицеру было холодно. Владимир спросил:
– Как ты-то будешь домой добираться?
– Доберусь. По лесу и доберусь. Мне на дорогу выходить не в кайф! Только я прошу, вы о разговоре нашем никому, хорошо? А то ведь убьют, так и не попробую жизни новой!
– Не волнуйся. В лесу будь осторожна.
– Лес сейчас намного безопасней улиц городка.
– Да, в этом ты, пожалуй, права. Скажи, Лена, когда закрылись притоны Фомы, где он обычно обитает вечерами?
Коровина пожала плечами:
– Больше с Быком и Уродом, на хате последнего. У того дом от родичей достался. В самом конце Первомайской улицы, справа, рядом с Губиным, напарником вашим. Там еще с фасада ограды нет. Отец не построил, а Уроду не до нее. Потом на даче пахана, но там редко. Ну и еще есть чувиха – Лора. Фома через папу ей хату купил в микрорайоне у нефтебазы, дом № 4 по первой линии, недалеко от коммерческого ларька на перекрестке. Он там один такой, под теремок. Комок этот.
– Понятно! А узнать, где Фома будет, скажем, завтра вечером, можно?
– Да, можно! Он особо не скрывает своих намерений. О них многие знают. Нам, шлюхам, он, понятно, не докладывается, но через других можно.
– Попробуй узнать, а?
– Ладно. Но ничего не обещаю. А если узнаю, как сообщить?
– Позвони прямо мне, номер запомни…
Кузьмичев назвал домашний номер.
– Действительно номер простой, почти как в мультфильме про Карлсона.
– Спасибо за информацию. Ты очень мне помогла.
– Да ладно! Ну, пошла я?
– Иди. И удачи тебе. И это, Лен, звони домой после службы, где-то около девяти вечера.
Коровина, повернувшись, пошла по лесу, но далеко от трассы не отходя и не углубляясь в массив.
Пошел назад, домой, и Кузьмичев.
Мысли старшего лейтенанта были тяжелы. Фома, опять Фома! Похоже, этот щенок зациклился на мести. И он опасен, очень опасен! Придется нанести ответный удар. Иначе этого ублюдка не остановить.
Лишь бы Коровина точно навела на цель. А там он решит, как ответить этим мерзавцам!
Кузьмич подошел к дому.
На крыльце Василия не было.
Черт, куда он девался? Сказал же, будь на посту.
Но тут же раздалось сбоку:
– Володь! Тут я!
Кузьмичев спросил:
– Ты чего в кустах мокнешь?
– Подумал, на крыльце меня видно. Если решили бы вновь сунуться, могли заметить и снять по-тихому, вот и перебрался на запасную позицию. А чтобы не мокнуть, целлофан твой из сарая использовал.
Старший лейтенант улыбнулся:
– Молодец! Хвалю за смекалку. Но идем все же на крыльцо.
Присев на скамейку, Белугин поинтересовался:
– Ну, как, не вхолостую сходил на трассу? Что узнал?
– Кто и по чьему приказу поджег мой дом.
Василий почесал небритый подбородок:
– А знаешь, Володь, я тут дом обошел и в кустах смородины, за самым забором, нашел две трехлитровые канистры из-под тосола. Так вот они, заполненные бензином наполовину, не были опорожнены.
– И что это значит?
– Мне кажется, пацаны, которых послали поджигать дом, специально сделали так, чтобы он не вспыхнул.
– Да? И двери заблокировали для той же цели?
– Но ты же вылез через окно? Если грамотно подойти к поджогу, то, запалив одну емкость с бензином и швырнув ее внутрь дома, можно было, невзирая ни на какой дождь, такой пожар устроить! Да еще снаружи добавить, под самую крышу, где сухо. Просекаешь?
– Все же склоняешься к тому, что бандиты меня пожалели? Просто шуганули?
Белугин отрицательно покачал головой:
– Нет, Вова, организатор покушения щадить ни тебя, ни твою семью не собирался, а вот исполнители не взяли на себя смертного греха.
– Ну, хорошо, встречу их, в ножки поклонюсь, поблагодарю!
– Не ерничай. Так кто заказал тебя?
– Не догадываешься?
– Фома?
– Он самый! Достал меня этот гаденыш! Я человек не злой, но память у меня хорошая. Если случай у озера я еще пропустил, то этим выпадом Фома напросился на конкретный ответ. И я отвечу!
– Подожди, так бандитов на озеро тоже Фома подослал?
– Он!
– Ну, гаденыш… И что думаешь предпринять?
– Пока не знаю! Так это дело не оставлю!
– Ты особо-то не расходись! А то завалишь кого: и себя погубишь, и семью!
– Не волнуйся, Вася, все будет правильно, по уму, как учили.
Белугин потянулся, зевнув:
– Ну, что, Володь, пойду я? Сегодня уже ничего не произойдет. А завтра, когда будешь на дежурстве, я присмотрю за твоей хатой. Нет для меня больше работы. Я на кирпичке договорился. Возьмут мастером. Надо только неделю или две обождать, пока прежнего проводят на пенсию.
– Хорошо. Спокойной ночи, Вась! И спасибо…
– Какая теперь ночь? Ладно, пошел я к своей суженой.
Сосед и друг Кузьмича вышел со двора, по-прежнему кляня местную власть, не заботившуюся о благоустройстве окраины Горинска, и удалился во мглу.
Отдав приказ Кулагину поджечь дом ненавистного старшего лейтенанта милиции, Фома приказал водителю приглушить музыку в салоне «девятки», откинулся на сиденье и повернулся к Быкову.
– Ну, что, Бык? Увидим отсюда пожар?
– Должны, шеф! Лишь бы разгорелся, а то, видишь, дождь льет какой? Неудачное время выбрали.
– Кто ж знал, что погода изменится? Но ничего, дом деревянный, плесканут ребятки бензина, разгорится!
– Посмотрим!
Фома обратился к водителю:
– Братишка, у тебя зонт есть?
Парень обернулся:
– Накидка есть, а что?
– Выдь-ка, прогуляйся.
– Понял!
– Далеко не уходи, перед постом и заправкой не светись, лучше по лесу пройдись.
Водитель вышел. Фома спросил у Быкова:
– Что-то я пацана этого не помню?
– Брат Коляна Дубова. Бес. Свой чувак!
– Ладно. Наркоту приготовил?
– А чего ее готовить? Лежат два пакета в гараже.
– С этим Бесом на встречу поедешь?
– С ним.
– Ты особо с курьером Бурбона не базарь! Держи марку. А то подумают, что пасуем перед ними. У нас впереди солидная сделка. На этой неделе я Гиви звонить буду, договоримся, когда он крупную партию бросит.
Быков заверил:
– Не волнуйся, Фома, сделаю все в лучшем виде! Как на «стрелке». Без суеты, достойно.
– Вот-вот, именно достойно!
Фомин бросил взгляд на часы:
– Юрик с Кирюхой, по идее, уже должны были подойти к дому Кузьмича. Но ничего не видно.
– Подождем еще. Ребята идут осторожно, чтобы где не засветиться. Дело нешуточное!
Дождь усилился. Фома выругался:
– Вот, сука, еще этот водопад! Затяжной, что ли?
– В это время затяжные – редкость. Должен скоро пройти.
Фома замолчал, мрачно глядя в темное окно.
Быков напомнил:
– Беса, может, вернем в машину? Чего ему мокнуть?
Фомин-младший не оборачиваясь, бросил:
– Возвращай!
Вскоре водитель молча занял свое место.
Прошло еще минут двадцать. Дождь ослабел, усилился ветер, но отблесков пожара по-прежнему не было видно.
Фома нервничал:
– Чего они там? Со стороны болот, что ли, заходят? Уже почти три часа, а результата нет!
Быков посоветовал:
– Вызови Урода, может, он что скажет?
Фома достал сотовый телефон:
– Урод?
– Я, Фома! Ну, чего там у тебя?
– Сам не пойму! Юрок с Кирюхой ушли давно, до сих пор нет. Ни их, ни пожара. Я что думаю, не повязал ли их этот Кузьмич?
– Интересно, как он мог повязать ребят?
– А хрен его знает! Этот гаишник – спец все же!
– Бывший спец. Слушай меня! Если через пять минут обстановка не изменится, сам иди по следу своих мудаков. Проверишь, что за дела!
Фома отключил связь. Закурил, нервно делая затяжки.
Салон наполнился дымом. Водитель приоткрыл окно со своей стороны.
Практически сразу после того, как Фомин выбросил в кусты окурок, его телефон издал мелодию вызова. На дисплее высветился номер и буква «У», звонил Урод. Фома ответил:
– Слушаю тебя!
– Вернулись пацаны! Все сделали, как надо! И дом подожгли, и двери заперли надежно. Я сваливаю со стоянки.
– Подожди! Что-то я не вижу сполохов пожара.
– Так не разгорелся еще! Нам уходить отсюда надо, пока шухер не поднялся!
– Ладно, сваливай по объездной. На въезде, за железнодорожными путями, у заброшенной стройки тормозни. Там встретимся. Все понял?
– Понял, шеф!
Связь отключилась.
Фома хмуро вглядывался в пелену дождя, за которой вот-вот должно было полыхнуть зарево пожара.
Но ничего подобного не последовало. Ни через пять, ни через десять, ни через двадцать минут!
Стало ясно: акция сорвалась.
Фома сплюнул под ноги, рявкнув на водителя:
– Ну, чего стоим? Давай по грунтовке к железке у стройки!
Водитель попытался уточнить маршрут, но вмешался Бык:
– Езжай по грунтовке, сказано! Дальше подскажу, пошел!
Фома, нахохлившись, вжался в сиденье. Все внутри бандита кипело от ярости.
И он дал ей выплеснуться наружу, когда «девятка» подъехала к «Ниве». Фома выскочил из салона, подбежал к внедорожнику, рывком открыл дверь. Схватил Кулагина и за шиворот вывалил на грязный асфальт.
– Ну, что, козлина, где пожар?
Кулагин, уверенный в том, что все закончилось как надо, оторопел:
– Фома, ты чего?
– Чего??? Вот чего!
Удар кулака в зубы опрокинул Урода в грязь.
– Ты что, тварь, наделал, – орал Фома, – все дело завалил? Да я тебя сейчас удавлю, мразь!
Удары сыпались на Кулагина один за другим. А в салоне «Нивы», сжавшись в комок, сидели Юрик с Кирюхой, прекрасно осознавая, что вскоре ярость шефа с удвоенной силой перекинется на них.
Избиение Кулагина остановил Быков.
Он, выйдя следом за главарем из «девятки», обхватил потерявшего над собой контроль Фому за пояс, оттащив от лежащего на асфальте избитого подельника.
– Фома! Все! Завязывай! Давай нормально разберемся. Чего теперь кулаками махать? Может, пацаны ни в чем и не виноваты!
Фома не унимался:
– Не виноваты они? А кто виноват? Ты? Или твой Бес? Кого я послал на дело? Кому доверил его? И что?
Кулагин, воспользовавшись передышкой, предоставленной ему Быковым, поднялся, сплевывая на землю вместе со сгустками крови и выбитые зубы, и крикнул в «Ниву»:
– Кирюха, Юрок, мудаки, а ну быстро на улицу, скоты!
Прямые исполнители акции вышли из салона, тут же получив в челюсть от Урода:
– Видели, козлы? Вы, бляди, ни хрена не сделали, а отвечать мне? У-у, гандоны штопаные!
Быкову тем временем удалось успокоить главаря.
Тот стряхнул с рубашки капли влаги, подошел к Кирюхе и Юрику, взглянул в их испуганные глаза:
– Докладывайте, как и что делали у дома Кузьмичева.
Те, перебивая друг друга, начали объяснять, как подошли к бараку, заперли двери, облили все четыре угла бензином, подожгли дом и начали отход. О том, что слышали за спиной звон разбитого стекла окна, – это Кузьмич среагировал на поджог, – подельники решили умолчать.
– Короче, Фома, взялся дом, суками будем, взялся. Мы и побежали. Должен он был разгореться!
– Но не разгорелся? Почему не разгорелся?!
– Сами не поймем, шеф! Может, все же дождь затушил огонь? Тут как раз ливануло прилично! А может, кто из соседей увидел пламя, шухер поднял, но мы ничего подобного не слышали.
– Как же вы, ослы, могли что-либо услышать, если ломились оттуда, как кабаны по камышам.
– Не было никаких камышей, Фома!
– Тьфу, бля, вот и поговори с такими!
Фома отошел, задумался. Надо было распускать банду. И решать, что делать дальше. Проанализировать обстановку. Но не здесь и не сейчас! Уроду досталось неслабо. Теперь пусть он разбирается со своими исполнителями. А отсюда линять надо. Кузьмич, этот долбаный мент, мог и тревогу поднять. Попадаться мусорам сейчас не стоило.
– Так! Урод, забираешь своих уродцев и быстро развозишь по домам. Сам едешь к себе! Понял?
Кулагин угрюмо выдавил из себя:
– Понял.
Фома продолжил:
– И находись на своей хате! Туда же завтра подвалим и мы с Быком. Что делать дальше, скажу потом. Все, прыгнули в тачку и свалили!
Троица поджигателей села в «Ниву», и внедорожник быстро скрылся из виду.
Фома обратился к Быкову:
– Меня к Лоре! Сам знаешь, что делать! После встречи заедешь за мной! Погнали!
В темноте неосвещенных улиц Горинска скрылась и «девятка» Быка…
Дверь в квартиру Лоры Фома открыл ключом, взятым ранее. Подруга бандита выполнила требование партнера. В комнате горел приглушенный свет и доносилась эротическая музыка. Сама же девица, развалившись голой на кровати, спала. Пустая бутылка из-под водки говорила о причине ее крепкого сна.
Фома прошел к бару. В его глубине он заметил еще одну емкость спиртного. На этот раз «Абсолюта». Последнюю из запасов Лоры. Свинтил крышку, налил полфужера. В два глотка выпил водку.
Закурив, сел в широкое кресло. Задумался.
И на этот раз Кузьмичев увернулся от удара. Опять Фома прокололся. Что предпримет в ответ офицер милиции? Черт его знает. Эти бывшие спецназовцы, десантники, морские пехотинцы – все с «пулями в головах». И ждать от них можно все, что угодно. Но с другой стороны, какую предъяву может кинуть ему, Фоме, гаишный мент? И как кинуть?
Водка подействовала на главаря местной братвы успокаивающе.
Да, старлей догадался, на это и ума много не надо было, что братва, неудачно наехавшая на него у озера, связана с Фомой. Но насколько тесно связана? Вот вопрос. И никаких доказательств тому, что именно он, Фомин-младший, натравил на мента пацанов из Переславля, у Кузьмичева нет! Только то, что в памяти мобильного одного из «гостей» – номер телефона Фомина? Да его номер может быть у кого угодно. Теперь с поджогом. Здесь вообще у Кузьмичева нет никаких улик против Фомы. Мало ли кто решил свести счеты с гаишником? Мало ли кому он за свою службу кровь попортил? Конечно, мусор догадался, что и наезд у торфяного озера, и поджог дома – дело рук Фомы. Но доказать ничего не сможет! А значит, все страхи – пустота. Зря все же Фома решил разобраться с ментом. Тому до пенсии всего ничего осталось. Надо было бы подождать, когда погоны снимет. Поспешил! Недооценил мусора, недооценил! Что ж, следует это признать и пока оставить Кузьмичева в покое. Пройдет немного времени, провернется сделка с наркотой, отец разгребет свои проблемы, мента отправят на «заслуженный отдых». Вот тогда и кончить его! И без всяких наездов и суеты с несчастным случаем. Один выстрел из леса или из-за угла, и все. Нет Кузьмича! Дернуться не успеет. Похоронят торжественно, дело заведут, которое так и останется пылиться в ментовке, а о слишком правильном мусоре все вскоре забудут. И другие менты получат неплохое предупреждение. Знай, пес, свое место, бери что дают и не рыпайся, если жить хочешь! Да, так и поступим! Почему он, Фома, раньше так не решил? Поторопился. Горячая кровь затмила разум. Но сейчас все по-иному. И дальше будет так, как захочет он, Александр Фомин. Именно так и никак иначе! Но ближайшие дни нужно переждать. От греха подальше. На хате у того же Урода.
Фома вырвал тело из объятий кресла, вновь подошел к бару, выпил еще граммов сто пятьдесят. Водка ударила в голову. Фомин взглянул на раскинувшуюся на кровати голую подругу, и желание наполнило его. Он сбросил с себя одежду, присел рядом с девицей, резким движением перевернул ее на живот. И с рычанием набросился на упругое и манящее к себе тело.
