ГЛАВА 14
Пятница пятнадцатого августа была днем дежурства, и Кузьмич, как обычно, вместе со своим нарядом заступил на пост. Ничего особенного за период несения службы не произошло. В 17.00 Кузьмич поднялся в помещение старшего наряда. В это время и выдал сигнал вызова его сотовый телефон. Владимир подумал: Кулагин с новой информацией. Не угадал! Оказалось, что звонит Коренев.
– Привет, старшина!
– Здравствуй, Слава!
– Докладываю, оговоренный ранее заказ сброшен. Пока одному из партнеров Бурбона, что проживает в другом регионе. Я, подумав, решил немного подстраховаться и пойти более длинным путем, чем планировал до этого. Так будет надежнее. Думаю, дня через два, максимум, заказ дойдет до Бурбона. Мои люди контролируют обстановку вокруг его гадюшника, и, как только Бурбон свяжется с Фомой, я отзвоню тебе.
– Хорошо! Понял тебя.
– Новых вводных не будет?
– Нет.
– Тогда до связи, командир?
– До связи!
Кузьмичев отключил телефон. Итак, дело сдвинулось с мертвой точки и ловушка на наркодельцов начала выстраиваться в заданном и контролируемом порядке. Это хорошо. Посмотрим, что будет дальше.
А дальше последовало затишье. Затишье, которое обычно предвещает бурю. Но ее и ждал старший лейтенант милиции. Ее провоцировал и к ней готовился.
Фома с бандой, получившие «урок воспитания», затихли. Даже не навещали своего наиболее пострадавшего друга Быка в больнице. Хулиганские выходки против семьи старшего лейтенанта прекратились. Была назначена и последняя смена Кузьмича. В ночь со среды двадцатого августа на четверг двадцать первого числа.
Подошло время и разделаться с огородом.
В воскресенье, вернувшись с поста, Владимир с лопатой, ведром и мешком вышел на картошку. Катя хотела было помочь мужу, но Кузьмич отправил супругу домой.
С первых же кустов стало ясно – урожай удался на славу. Не зря они тщательно следили за огородом, пропалывая его чуть ли не ежедневно, поливая, когда стояла засуха, обирали жука, не применяя никакой химии.
От вида крупных, крепких картофелин становилось радостно. Оттого и работалось легко.
Ближе к обеду, когда уже половина огорода была обработана, появился Белугин:
– Бог в помощь, Кузьмич!
– Спасибо! Ты что, уже обработал огород?
– Не-е! С утра в лесхоз вызывали.
– В воскресенье?
– Да ты брось лопату-то. Посиди, покури, заодно и поговорим.
Кузьмичев воткнул инструмент в землю, повесив на черенок рукавицы, прошел к столику, где на одной из скамеек устроился товарищ. По пути напился воды из ведра, стоявшего под навесом. Сел напротив Белугина, закурив, спросил:
– Не понимаю, у вас в лесхозе последнее время и в простые дни работы не было, а то вдруг в воскресенье вызвали. С чего?
– Вот и я сначала удивился. Но пошел, хотя, честно говоря, думал, мужики вновь решили самогону предложить. Никак не успокоятся, что я пить бросил. Но, оказалось, ошибся.
Василий также достал сигарету.
– Понимаешь, Вова, в лесхозе чрезвычайное происшествие произошло.
– Что такое?
– Пласс исчез!
– Не понял.
– Ну, директор наш! Как уехал в Переславль к жене, так больше не возвращался. Прошло больше недели. Бухгалтерии надо ведомости на зарплату подписывать, а его нет. Получку задержали, хоть и получки-то этой, тьфу, копейки, но все же. А тут работа подвалила. Кавказцы приехали, надо загрузить, но мужики ни в какую. Сначала, типа, бабки, потом работа. Вот заместитель Пласса и решил всех в воскресенье вызвать. Чтобы набрать хоть одну бригаду. Дагестанцы ждут, а те с руководством наличкой расплачиваются, вот Гоша – поджопник Пласса и засуетился. Собрал собрание. Давайте, мол, ребята, загрузите клиентов, а он сам ведомости подпишет, потом, в понедельник.
– И что постановили?
– Да ни хрена! Сначала выдай получку, после о работе в выходной день потолкуем. А то потом лови его, этого Гошу. Подпишет он ведомости в понедельник, жди! Короче, не договорились. Разошлись.
– А дагестанцы?
– Как ждали, так и ждут! Гоша их в конторе устроил. Но главное не в этом, Вова.
Владимир, затушив окурок, посмотрел на друга:
– А в чем?
– Говорю же, директор испарился!
– Ну, Вася, мало ли куда он подался? Может, с любовницей где отрывается. Хозяйство по большой части простаивает, чего ему в кабинете отираться?
Белугин покачал головой:
– Пласса ты не знаешь! С секретуткой своей он спокойно и в баньке при лесхозе трахался. Жена-то в Переславле. И потом, вот ты мент, скажи мне, почему, коли он пропал, милиция его не ищет?
Кузьмич объяснил:
– Значит, от родных заявления не поступало. Вот и не ищут.
– А тогда, выходит, супруга Пласса знает, где муженек?
– Может быть.
– А заместитель его первый, подельник во всех делах темных, не знает? Как это так? Пласс за копейку удавится, а тут целую колонну кавказцев пропускает?
– Вась! Мне копать надо.
– Погоди, Кузьмич! Я с главбухшей в хороших отношениях, так вот, она мне по секрету поведала, что недавней проверкой из Москвы была изъята вся бухгалтерия лесхоза. Как раз тогда и Пласс испарился. И так, что даже Кочергин – начальник финансов в администрации приезжал пронюхать, куда это директор наш мог деться. А старый хрыч – правая рука Фомина. Следовательно, и Фомин не знает, куда делся один из его вассалов. Что из этого следует?
Кузьмичев вздохнул, переспросив:
– И что же из этого следует?
– То, что повязали нашего Якова Иосифовича!
– Кто?
– Те же менты! Ну, или еще кто круче! Ведь, Вова, ты не знаешь, какие дела Пласс в лесхозе проворачивал. Сколько леса, отборного леса налево ушло. В одну харю директор работать не мог, Фомин не дал бы. Значит, делился директор с главой администрации.
– Тебе-то откуда известны масштабы махинаций с лесом?
– Та же главбухша Надя поведала. Говорила, хорошо, что «липу» сам Пласс подписывал, без ее визы обходился, иначе светило бы небо в клетку! Короче, чую я, Вова, взялись за наших высокопоставленных воров серьезно.
Старший лейтенант поднялся:
– Посмотрим, Вась! Это далеко не первая проверка центром района, и пока Фомину удавалось удержаться на плаву. Что будет на этот раз, покажет время. И гадать нечего, мне работать надо!
Белугин тоже встал, спросив:
– Как картошка-то?
– Нормально. С двух соток мешков десять снял.
Белугин, отчего-то тяжело, почти обреченно вздохнув, направился к выходу. Вскоре его фигура мелькнула за кустами, у забора. Кузьмич вернулся к прерванной работе.
Но мысли возвращались к рассказу друга. Если его информация достоверна, как и предположение о том, что директора лесхоза повязали в областном центре, что, в принципе, при определенных условиях, было весьма вероятно, то ситуация вокруг главы администрации серьезно осложнилась. То, что Фомин жил не по средствам, было видно каждому. И то, что основной доход он мог получать от нелегальной продажи леса, тоже. Кроме лесхоза, да еще, пожалуй, ликероводочного завода, крупную скрытую прибыль в районе получить, по большому счету, было негде. По мелочи урвать – да, можно, почти в каждом хозяйстве, а вот по-крупному хапнуть возможно только на лесе да водке. И Фомин хапал, кормя своих прихлебателей да начальство разных уровней. А сейчас, видимо, попал! В пользу того, что главу администрации серьезно прихватили, говорило и то обстоятельство, что он не стал раздувать конфликта, связанного с сыном. Хотя мог наехать так, что Кузьмичу пришлось бы вести тяжелую оборону. А он нет, сначала вроде дернулся, а потом пошел на попятную. Значит, все-таки взялись за него? И на этот раз без дураков, не в целях отписки? Дай-то бог! Фомину место не в кресле главы администрации района, а на нарах!
Закончил работу Кузьмич около шести вечера.
Крупный, радующий глаз картофель был рассыпан по двору, чтобы просох. На всякий случай Владимир положил рядом рулон пленки. Закрыть урожай на случай дождя.
Почистив лопату, он присел перекурить.
Из хаты вышла супруга:
– Уже закончил?
– Как видишь! Хороший урожай собрали, Катюша, мешков двадцать, и клубни крупные! Выйду на пенсию, торгануть можно будет! Нам столько не надо!
Жена улыбнулась:
– Пойдем в дом, торгаш, у меня уже стол готов!
Владимир поднялся:
– Сейчас, Катюш, душ приму и приду!
Перед ужином Катя выставила на стол бутылку водки. Это было традицией: устраивать маленький семейный праздник по окончании собственной огородной страды.
Владимир отвинтил пробку, налил в крохотные старинные граненые рюмки граммов по пятьдесят, поднял тост:
– За урожай, Катя?
– Слава богу, управились!
Выпили. Приступили к ужину.
Вторую рюмку подняли за здоровье бабушки, Анны Ивановны, третью, как было традицией в семье офицера – за тех, кто остался в горах далекого Афганистана.
Легли спать рано. Владимир устал, да и водка, которую он употреблял крайне редко, потянула в сон. Ночь выдалась тихая и теплая.
Кузьмичеву неожиданно приснился Баграм. Далекий 1981 год, жаркий и пыльный июнь, построение роты. Постановка задачи по несению службы на блокпосту у афганского кишлака и моста через строптивую и часто меняющую русло Панджшерку. Звездная ночь и «афганец», словно простреливший низину. А потом бой. Вой вражеских мин, их разрывы прямо на посту, крики отчаяния и боли, гулкие выстрелы скорострельных пушек боевых машин десанта. Подрыв одной из них. Прапорщик Кузьмичев у дувала. Рядом окровавленный рядовой Коренев. Он невидящими глазами смотрит на прапорщика и чему-то улыбается. Кузьмич стреляет, но пули отчего-то вылетают из ствола «АКМа» медленно, падая метрах в пяти от него. Они не достают душманов, а те смеются над прапорщиком. Владимир оглядывается. А за спиной – пустота, черная пропасть. Где же блокпост, где же бойцы роты? Никого нет, лишь пустота и приближающиеся душманы, оголившие клинки своих кинжалов. Он тянется за гранатой, чтобы подорвать себя вместе с этой дикой ордой, но не может вытащить «Ф-1». Она выскальзывает из рук, словно обильно политая ружейным маслом, запах которого он не чувствует.
А вокруг мертвая тишина и звездное, такое близкое звездное небо. И огненная дорожка, от забора к небу. Эта дорожка для него! Духи рядом, они будто плывут над землей, скрывшейся то ли за низким туманом, то ли за облаком. А среди них – женщина с распущенными черными волосами и во всем ослепительно белом. Смерть! Она идет, чтобы увезти прапорщика Кузьмичева вверх, по огненной тропе. Она тянет к нему руки.
Он хочет отползти, но сзади пропасть.
Женщина зовет почему-то шепотом:
– Володя! Володенька!
И вдруг резко хватает его за плечо:
– Володя!..
Кузьмич резко сел на постели. Рядом была женщина с распущенными волосами и также в белом одеянии, но это не Смерть. Это Катя! Его Катя.
– Володь! Проснулся?
Старший лейтенант тряхнул головой, сбрасывая с лица капли холодного пота.
Катя сокрушенно вздохнула: она давно привыкла к ночным кошмарам мужа:
– Неужели эта проклятая война для тебя никогда не кончится?
– Кончится, скоро кончится, обещаю тебе, – сказал он и поцеловал ее…
Тем временем в микрорайоне у нефтебазы в квартире одного из домов недалеко от коммерческой палатки проснулся Александр Фомин. Опухший, дрожащий с похмелья, измученный бурно проведенной с Лорой ночью, Фома, голый, сполз с широкой кровати, добрался до журнального столика. Сел в кресло, тут же приложившись к ополовиненной бутылке сухого вина. Похмелившись, закурил. Взглянул на любовное ложе. Партнерша лежала, слегка прикрытая простынею, выставив напоказ свой так возбуждающий Фому зад. Но сейчас вид любовницы не доставлял ему удовольствия. Пресыщенному самцу похотливая самка была противна. Фомин-младший поморщился. Отложив сигарету, налил в бокал водки. Выпил граммов сто. Крепкое спиртное окончательно привело его в чувство.
Фома прошел в ванную. Тело после случки было потным, липким. Душ просто необходим. Фома включил воду, встал под тугие теплые струи. После душа побрился. В комнате оделся. Проглотил еще порцию водки. Настроение улучшилось. Теперь даже откровенная поза спящей голой Лоры не раздражала. Но и желания не вызывала. Высосала ненасытная сучка все соки из тела молодого кобеля. Фома прошел на кухню. Достал из холодильника кусок краковской колбасы. Без хлеба съел его. Тут и зазвонил его сотовый телефон. Фома взглянул на дисплей. Высветился номер и буква «Б». Это означало, что звонил Бурбон.
– Слушай, Фома, ты, помнится, говорил о поставке дополнительной партии товара?
– Говорил. И она будет. На днях. Вот только с поставщиком свяжусь, обговорю время доставки, так и сброшу тебе информацию.
– Обстановка изменилась, Фома! Мне срочно надо десять килограммов дури. Срочно! До двадцать второго августа. До девяти утра двадцать второго числа!
Фомин удивился:
– Десять? Куда тебе столько?
Бурбон вспылил:
– Твое какое дело? Сможешь организовать партию? Или мне других людей искать?
– Подожди, подожди! Извини. Ничего и никого тебе искать не надо! Ты можешь немного подождать, минут десять-пятнадцать? Я перезвоню тебе! Но учти: если все срастется, оплата по факту получения товара.
– Учту! Жду звонка.
Бурбон отключился.
Фома, прикурив сигарету, задумался.
Переславльский наркоторговец запросил приличную партию. С чего бы это? Не иначе нашел крупного оптового заказчика. И не в областном центре. Это хорошо. А Фома хотел впихнуть Бурбону пять кило. Похоже, удача, а с ней и деньги сами плывут в руки. Такой случай упускать нельзя.
Он набрал мобильный номер.
Ответил голос с едва заметным южным акцентом:
– Слушаю тебя, Фома.
У грузина на телефоне также работал определитель номера.
– Привет, Гиви! Дело у меня к тебе, весьма заманчивое, выгодное, но срочное!
– Говори!
– Надо десять килограммов героина!
На этот раз удивление выказал грузин:
– Десять? Ты ранее на два с трудом согласился. Что за это время изменилось?
– Это мои дела, Гиви! Тебе нужна реализация?
– Нужна.
– Так что давай десять кило, но условия таковы. Сразу плачу сорок процентов от общей суммы, все остальное через месяц.
– Почему сорок? Ранее мы договаривались о шестидесяти.
– Так объем изменился! Не волнуйся, брат! Все свои деньги ты получишь сполна. А потом у меня будет к тебе очень выгодное предложение.
– О чем ты, Фома?
– Потерпи, Гиви! Придет время, все узнаешь, я уверен, ты заинтересуешься предложением! Но сейчас нужно как можно быстрее перебросить товар ко мне.
После недолгих раздумий грузин произнес:
– Хоп. Встречай тачку послезавтра, двадцатого числа, где-то к обеду.
– Понял. Будут прежние ребята?
– Да, Гон и Клон!
– Добро, только на этот раз пусть минуют город по объездной и выходят за пост в сторону Переславля.
Гиви недовольно проговорил:
– Что ты в последнее время кренделя крутишь? То в лесу встречу назначишь, то в Горинске, теперь за городом! Что за дела, Фома?
– Перестраховка, Гиви, обычная перестраховка! Мне на месте лучше знать, где и как принять товар. За постом твой водила пусть смотрит на левую по ходу движения обочину. Увидит стоянку, на ней «десятку». В машине буду я сам. Пусть проезжает мимо, сбавив скорость, пропустит меня и далее следует за мной.
Грузин вновь выразил недовольство:
– Не нравится мне твоя суета, Фома. Не нравится.
– Какая суета, брат? Все будет нормально! Главное, чтобы пацаны твои спокойно пост прошли. Днем это несложно. Не превысят скорость, не нарушат правил, никто не остановит. А остановят, не беда! Шмонать не будут. Документы проверят и отпустят.
– Ладно! Но учти, Гона и Клона, как в прошлый раз, не задерживать. Передадут товар, заберут бабки, и тут же обратно. Я их предупрежу, но и ты не настаивай, понял?
– Базара нет, Гиви!
– После завершения сделки жду звонка. Если произойдут какие-то изменения, созвонимся…
Отключившись, Фомин тут же набрал Переславль.
– Бурбон? Все ништяк! Двадцатого числа товар будет у меня, а двадцать первого можешь забрать его.
– Добро, где и во сколько?
– Там, где твой курьер плату за работу у озера получал. В то же время!
– Договорились! Но деньги в два захода отдам! Половину двадцать первого августа, вторую через неделю, максимум!
– У тебя нет всей суммы?
– А вот это не твои дела, Фома! Так ты согласен на мои условия оплаты товара?
– Но мы же только что договорились о полном расчете, Бурбон?
– Нет, Фома, я сказал, что учту твои пожелания, но не более того, повторяю, ты согласен на мои условия оплаты?
Фомину ничего не оставалось, как ответить:
– Согласен!
Фомин отключился, выругавшись:
– А все, сука, из-за случая у озера! Говорил, что инцидента не было. Помнит, козел! Злопамятный! Что, деньги за товар найти не может? Нет, уперся на своем! Лишние проблемы создал, дерьмо переславльское…
А в девять часов Кузьмичу позвонил Коренев.
– Старшина, Бурбон сбросил заказ Фоме! Тот его принял к исполнению, заверив заказчика, что уже двадцатого числа товар – десять килограммов дури – будет у него. Бурбон же должен забрать героин двадцать первого августа, для чего отправит своих людей к месту, где они ранее проводили стрелки. Где точно, в переговорах между наркодельцами не указывалось. Так что двадцатого числа будем встречать курьеров из соседней области.
Кузьмич выразил сомнение:
– А если они бросят товар девятнадцатого числа?
– Сомневаюсь, Кузьмич! На хрена Фоме лишние проблемы по хранению наркоты?
– Может, и так. В принципе, сегодня я должен узнать о намерениях Фомы от стукача в его окружении.
– Узнавай. И под утро двадцатого встречай меня. Буду не один. Куда подъехать?
Кузьмичев объяснил дорогу, по которой он с Василием выезжал к селу Лесное.
– По ней и подъедешь. Машину оставь в лесу, к дому пройди огородами. Но учти, я буду на хате до 7.45!
– Учту, Кузьмич, до связи!
Не успел Кузьмичев как следует все обдумать, как сотовый телефон вновь пропищал сигналом вызова. На этот раз звонил Урод:
– Алло! Кулагин на связи! – произнес он условную фразу.
– Слушаю.
– У меня все без изменений, новостей пока нет.
– Да? Где сейчас Фома?
Этот вопрос, видимо, немного удивил Кулагина:
– У Лорки! Где ж ему еще быть? Он недавно звонил мне от нее.
– Чего хотел твой босс?
– Чтобы пойла ему подвез часов в десять. Вот сейчас собираюсь выезжать!
– Прекрасно.
Владимир, недолго подумав, приказал:
– Как доставишь спиртное, останься у дома этой Лорки. До восьми утра следующего дня. Но так, чтобы тебя не засек Фома. Я должен быть уверен, что ночью он никуда не слиняет, понял? И не спать на посту! Ты все понял?
Кулагин упавшим голосом ответил:
– Понял.
Кузьмич отключил телефон.
Итак, до утра Фома будет под контролем. Хотя ночью он дернуться никуда не должен. Но Урод пусть все же посмотрит за домом. Это ему не помешает полностью войти в роль тайного агента. Некоторым подобное занятие нравится, даже если оно называется более конкретно – предательство! Сразу же после звонка Урода Кузьмич начал одеваться. Супруга удивилась:
– Далеко собрался, Володя?
– К Белугину загляну. Я скоро приду. И, пожалуйста, не задавай никаких вопросов. По крайней мере, сейчас. Позднее я все тебе объясню!
Жена воскликнула:
– Господи, ты опять что-то задумал!
Кузьмичев обнял супругу:
– Ну что ты выдумываешь? Просто я должен завершить одну работу, важную работу. И не думай о плохом, все будет правильно, как и должно быть. Не волнуйся!
Катя взохнула:
– Когда же это все кончится?
– Скоро, Катя. Скоро все кончится. Обещаю тебе. Я быстро.
Поцеловав жену, Кузьмичев вышел на улицу и через несколько минут постучал в дверь дома Белугиных.
Василий удивился:
– Кузьмич? Ты?
Дверь отворилась.
– Ты чего бродишь по ночам? Случилось что?
Кузьмич указал на часы:
– Очнись, какая ночь? Самое время для прогулок перед сном.
– Да что произошло-то?
– Ничего. Просто завтра тебе предстоит работа. К 8.00 на «семерке» подъехать к дому некой Лоры, любовницы Фомина-младшего. У Лоры в настоящее время завис Фома. И мне важно знать, пробудет ли он у нее весь завтрашний день или отлучится. Если отлучится, то куда. Я бы и сам проследил за ним, но завтра заступаю в наряд, а на службе, сам понимаешь, я привязан к посту.
– И до какого примерно часа мне тусоваться там?
– Я сообщу тебе, когда сможешь покинуть пост наблюдения.
Василий закурил:
– Да, нагрузил ты меня по полной программе. Только вот что! Я, конечно, поеду и буду пасти этого ублюдка, но вот с Клавой насчет моего отсутствия договаривайся сам! Я не желаю слышать от нее сотню вопросов и столько же разных намеков.
Кузьмичев согласился:
– Какие вопросы, Вась? Пригласи супругу!
Но Клава сама вышла в прихожую.
– Случилось что, Володь?
Василий вышел во двор, а Кузьмичев сообщил его жене, чего он хотел от ее мужа, закончив:
– Пойми, Клава, мне это очень надо.
В душе Кузьмич предполагал, что Клава воспротивится, но она неожиданно спросила:
– И что, Васька отказался? Поедет куда надо как миленький.
Белугин вошел в прихожую.
– Ну, что, поговорили?
Ответил Кузьмич:
– Поговорили. Клава не против.
– Ну, тогда вопрос решен!
Владимир передал другу ключи от машины и гаража.
– Держи, Вась, и не забудь, ровно в восемь ты должен быть по указанному адресу. Я пораньше выйду на пост, по пути заскочи, договоримся о связи.
– Все понял.
– Спокойной вам ночи.
Кузьмич вернулся домой. Теперь можно было и отдохнуть. Впереди его ждала дневная смена, а потом суточное дежурство. Такой график был определен самим Кузьмичевым. В период ожидания прибытия наркокурьеров Гиви Владимир попросил Пахова уступить ему дежурство, чему прапорщик был удивлен. Но согласился. И с начальником отделения вопрос утрясли быстро. Тому, по большому счету, было без разницы, кто и когда дежурит на посту, лишь бы служба не страдала. И завтра старшему лейтенанту предстояло выйти на дежурство, одно из последних в его службе.
