ГЛАВА 10
Находившийся в квартире подруги Фома, выслушав грубый ответ отца по телефону, раздраженно бросил трубку на стол. Сам он в одних плавках сидел в кресле. Лору отправил в магазин за вином, так как по окончании дикой случки чувствовал себя неважно. К тому же еще отец ни с того ни с сего послал его… Он к нему по-хорошему, а тот? Вообще в последнее время пахан чего-то нервничает. Говорил о каком-то наезде на него. Только кто это мог наехать на отца? Бред какой-то! Тогда чего он орет? Плевать ему на дела сына. Но тогда и Фоме до лампочки все его запреты. Пошел он сам… Фома и самостоятельно проживет. Вот сделку с Гиви проведет, бабки неплохие появятся, да и от следующей партии марафета тоже навар неплохой выйдет. А может, взять у грузина не два кило, а, скажем, пять? И впарить Бурбону, черт с ним, со скидкой! Это ж какие деньги? Тем более что Гиви и платить сразу не надо. Стопроцентная прибыль. С ней и кинуть всех! Взять с собой Лорку и махнуть в столицу. Там и затеряться. Нет, сначала на юга. Лучше в Крым. Все же теперь полуостров в другом государстве. А потом в Москву. С теми деньгами, что он, Фома, поднимет от кидалова Гиви, можно и личину сменить, и дело свое открыть. Закусочную какую-нибудь. И пошел пахан со всей властью ко всем чертям! И Горинск этот! Хотя нет, Гиви кидать опасно. Лучше тихо договориться с ним. Взять товар, пихнуть Бурбону, часть бабок отдать грузину, с другой обосноваться в столице. Нащупать рынки сбыта дури. Ну, а потом на себя и завязать прямой поток от Гиви. Москва сожрет любые партии. И денег в столице немерено. Конкуренты? С ними можно договориться. По-любому жизнь изменится. И будет он вечерами не в задрипанном диско-баре провинциального захолустья время убивать, а в приличных заведениях. Сначала с Лоркой. А надоест, можно пустить ее на панель. Куда она дернется? Никуда! Будет как миленькая ноги раздвигать перед неграми. Она их еще не пробовала. Попробует. А Фоме опять приработок неплохой. А то Лорку в мамочки определить, пусть малолеток безголовых наберет да будет торговать ими. Под надзором Фомы. Этот вариант предпочтительнее. Тот же Гиви поможет выцепить в Москве уголочек. Ну, а дальше он сам!
Вернулась подруга.
Прошла в комнату, поставила на столик целлофановый пакет.
– Вот! Взяла все, что на прилавке было. От джин-тоника до коньяка. Еле дотащила! Сдача…
– Оставь себе!
Лора и не думала отдавать деньги, оставшиеся после покупки, так сказала, для вида. Пока Фома открывал шампанское, поставила рядом с пакетом два фужера на длинных ножках. Фомин наполнил их светлой бушующей пузырьками пеной. Дождавшись отстоя, долил шипучки до краев.
– Давай, Лора, за наше немного пошатнувшееся здоровье!
И морщась, выпил содержимое фужера.
От действия вина и ранее пришедшей в голову идеи настроение Фомы заметно улучшилось.
Он вальяжно развалился в кресле, взглянул на подругу:
– А знаешь, Лорка! Пожалуй, скоро я увезу тебя отсюда.
– И куда ж ты меня увезешь?
– В страну денег и развлечений! Где сделаю тебя принцессой.
– Ой, Фома, не загоняйся, а? Принц тоже нашелся! Это здесь, в Горинске, ты какая-никакая фигура. А в том же Переславле таких, как ты, валом. И круче пацанов немало. Так что сиди уж, где сидишь!
Реплика Лоры не испортила настроения любовнику.
– Я больше ничего не буду говорить. Только спрошу: если позову, поедешь со мной?
– Куда?
– В Москву!
– Че делать-то?
– Жить! Хорошо жить, Лорка, в свое удовольствие!
– Чем же ты будешь платить за удовольствие?
– Это не твоя забота! Так поедешь?
Девица, слегка захмелев, села Фоме на колени.
– Поеду! Но с одним условием.
– Каким?
– Ты сейчас же завалишь меня на кровать.
– Ах ты, сучка ненасытная! Но будь по-твоему.
Он поднял самку на руки, и вскоре из-под легкой простыни начали доноситься щенячьи повизгивания девицы и стоны Фомы. В очередной раз опустошившись, Фома сбросил с себя дрожавшую от наслаждения «невесту». Протянув руки, взял со столика пачку сигарет с зажигалкой.
Лора прижалась к нему, кусая за ухо и шепча:
– Будь моя воля, я тебя на куски порвала бы.
Выпустив струю дыма, Фома спросил:
– Отчего такая немилость?
– А чтоб другим не достался. Ведь имеешь же кроме меня шлюх? Признайся, имеешь?
– Закрой эту тему.
– Почему же? Знаю, что имеешь! Наверняка всех шлюх Урода пропустил через себя, и не по одному разу.
– Ну, нашла о чем базарить.
– А меня закрыл здесь, как рабыню! Не думаешь, что сбегу?
– От своего счастья не бегут, дурочка! И все, закройся, не раздражай меня, а то в Москву возьму с собой другую, а тебя на Урода оставлю.
– Убью!
В глазах молодой проститутки вспыхнули звериные огни ярости. Она повторила:
– Только попробуй бросить. Убью! И тебя, и Урода, и всех остальных. По одному порежу! Мамой клянусь!
Фома довольно смотрел на разъяренную партнершу:
– Вот такой ты мне больше всего нравишься. Слушай меня во всем, и будем вместе. Ты еще узнаешь, на что способен Фома!
Остыв, Лора попросила:
– Дай мне шампанского.
– Встань и налей, мне позвонить надо.
– Тебе что, в падлу даме бокал в постель подать?
– Я же сказал, закройся! Хочешь пить – пей, меня не доставай!
– Фу! Кавалер! А все туда же, принцессой сделаю! Черт с тобой! Обслужу себя сама, но и ты потом не проси, чтобы я все прихоти твои исполняла!
Фома, одеваясь, не слушал капризное нытье подруги. Он получил от нее, что хотел, и девица сейчас особо не интересовала его. Так было всегда. После страстных объятий наступал холод. Иногда после случек Лора была даже противна Фоме своей открытой развратностью. Но это быстро проходило, и его вновь тянуло к ней. Терять эту куклу Фома не хотел, хотя и имел подобных ей почти каждый день. Но Лорка умела заниматься любовью лучше других. Было в ней что-то такое, только ей одной присущее. Может, как раз та нескрываемая развратность? Может быть! Но сейчас Фома устал от нее.
Он открыл бутылку водки, выпил сто граммов.
Рядом голая подруга влила в себя фужер шампанского. Медленно виляя весьма привлекательным задом, направилась в ванную.
Фома взял со стола сотовый телефон, нашел в его памяти нужный номер, нажал клавишу вызова.
– Бык? Фома!
– Привет!
– Ты где, и как дела с встречей?
– Все о’кей, босс! Встретились, передал пакеты, разошлись. Все солидно, достойно! Сейчас я возле дома, перекусил.
– Пост прошел спокойно?
– Ага! Туда через карьер на трассу прошел, а обратно спокойно, хотя Кузьмич на нем торчал. Но он с начальством ментовским базарил, а его инспектора на меня внимания не обратили.
– Ясно! Давай двигай туда, где ночью оставил меня. Машину с водителем отпустишь.
– Понял!
– Жди меня у комка.
Фомин переключился на Кулагина.
Тот ответил после короткой паузы.
– Да?
– А почему так мрачно?
– Чему радоваться? Рожу разрисовал всю!
– Ты так ничего не понял?
– Да все я понял!
– А понял, через двадцать минут подъезжай к перекрестку у комка, где Лорка живет! Заберешь нас с Быком. Пару дней у тебя перекантуемся. Деньги есть, гульнем! Конфликт замнем.
– Ладно! Через двадцать минут буду на месте.
Из ванной вышла Лора. Увидев в руках партнера сотовый телефон, спросила:
– Ты кому звонил?
– Братве. Сейчас я уйду, а ты, если кто спросит, скажешь, что всю ночь провел у тебя. Безотлучно! Поняла, красотка?
– Поняла! Денег оставь. Сам-то, наверное, теперь нескоро объявишься?
– Ну, почему же? Дня через три загляну, может быть!
– В том-то и дело, что может быть! Так что давай бабки, мне жрать-то и пить надо?
Фома извлек из кармана несколько тысячных купюр, бросил их на стол:
– Держи! Этого и того, чем затарилась, пока хватит! Перед тем как приехать, позвоню и… будь умницей!
– Ты тоже смотри, на конец не подцепи где со своими шлюхами!
– Лора?
– Все-все! Иди! До встречи! Буду с огромным нетерпением ждать тебя, дорогой!
Фомин уловил в голосе подруги иронию, но не стал заострять на этом внимания. Чмокнув подругу в щеку, он вышел из квартиры. Услышал, как сзади скрипнул засов. Лора закрыла дверь. Спустился на улицу. У комка уже стояла машина Урода, в которой сидел слегка поддавший Бык.
Фома устроился рядом с подельниками. Взглянул на Кулагина. Физиономия того была порядком побита.
– В магазин за пойлом и продуктами, потом к тебе, Урод! Как же сейчас подходит тебе это погоняло, – ухмыльнулся Фомин.
Кулагин, ничего не ответив, включил передачу и повел автомобиль к центру города.
На следующее утро Владимир первым автобусом выехал в Переславль. Прибыл в областной центр в десять часов. Он знал, что рядом со станцией есть аптека. Туда и направился Кузьмичев. Вошел в небольшое помещение, сразу же встретившее старшего лейтенанта специфическим острым запахом больницы. Запахом, которого офицер терпеть не мог. На витринах стояло множество всяческих препаратов в различных цветастых упаковках. Рассматривать их не было смысла, и Кузьмич нагнулся к небольшому окошечку:
– Здравствуйте!
Пожилая женщина в очках ответила спокойным грудным голосом:
– Доброе утро! Чем могу быть полезна?
– Мне лекарство одно необходимо купить. Очень нужно. Если бы оно у вас было…
– Что за лекарство?
Кузьмичев протянул в окошечко рецепт и почти сразу услышал:
– О, молодой человек! Боюсь, этого лекарства вы в городе не найдете.
Владимир вздохнул:
– Мне говорили, что достать его сложно. Но не может же быть, чтобы этого препарата не оказалось ни в аптеках, ни в больницах?
Женщина объяснила:
– Препарат, что вам нужен, весьма специфичен. Он не пользуется большим спросом, хотя для престарелых людей иногда необходим. Раньше, когда аптеки, как, впрочем, и все остальное, были государственными учреждениями и лекарства стоили копейки, этот препарат постоянно был в наличии. Сейчас же цены сами видите какие, а требуемое вам лекарство стоит очень дорого, аптекам просто невыгодно держать его. Пенсионеры его не купят, ну разве что родители обеспеченных детей, да и то по острой нужде, а молодым оно не нужно. Вот и стал препарат дефицитным и в то же время неликвидным. Понимаете, о чем я говорю?
– Но я готов заплатить!
Аптекарша покачала головой с безукоризненной прической:
– Вы неправильно поняли меня: я не пытаюсь вытянуть из вас деньги, а объясняю, почему данный препарат вы вряд ли купите в городе.
– Но что же мне делать?
– Не знаю.
Кузьмичев спросил:
– А обзвонить другие аптеки нельзя? Может, завалялось у кого это лекарство?
– Обзвонить можно, но уверяю вас, это окажется бесполезным. Я неплохо знаю местный рынок лекарственных препаратов. Иначе просто нельзя. Конкуренция, понимаете ли.
– Что уж тут непонятного! Конкуренция, она и в Африке конкуренция, только неправильно все это.
Старший лейтенант отошел от витрины, направившись к выходу, но женщина остановила его:
– Одну минуту, молодой человек! Знаете что, попробуйте обратиться в аптеку №14, что находится на пересечении улиц Центральной и Демидовской. Это в центре.
– А что, там какая-то особая аптека?
– Да, особая! Не буду говорить, в чем ее особенность, но загляните туда. Может быть, там вам и помогут.
– Ну что ж, спасибо и на этом!
Кузьмич вышел на улицу, глубоко вдохнув чистого воздуха. Все же больничные запахи раздражали его. Вот и сейчас он чувствовал себя дискомфортно. Сказывалось время, проведенное в госпиталях? Но ведь это было так давно. А больше он нигде и не лечился. Но черт с ними, с этими лечебными учреждениями и их запахами. Надо искать лекарство!
Он прошел на троллейбусную остановку. Переславль Кузьмич знал неплохо и представлял, где находится указанная женщиной особая аптека. До нее шли троллейбусы трех маршрутов. На одном из них Владимир и доехал до центра. Но особая аптека оказалась закрыта. До 14.00. Учет, видите ли! Вроде и социализм давно канул в Лету, а дежурные таблички остались.
Кузьмич огляделся. Через дорогу, там, где он вышел из троллейбуса, множеством разноцветных лампочек мигала вывеска «Закусочная». Нормально. Можно зайти и перекусить. Вот только зачем были включены гирлянды? Вечером понятно, а сейчас? Черт поймет этих коммерсантов. Через минуту старший лейтенант вошел в довольно уютный зал. Подошел к стойке. Молодой парень, поздоровавшись, спросил, что желает посетитель. Кузьмичев ответил, что желает кофе и бутербродов. Бармен предложил вместо бутербродов пиццу. Кузьмич выбрал столик у широкого окна, откуда хорошо просматривались и улица и аптека. Кто знает, может ее откроют раньше!
Официантка принесла кофе и горячую пиццу.
Кузьмич осмотрел итальянское блюдо. Обычный с виду пирог, да и на вкус не ахти что. Пицца ему не понравилась!
Допивая кофе, Владимир бросил взгляд на аптеку.
На ее двери по-прежнему болталась табличка «Учет». Так, ждать тут или проехаться по больницам? По их аптечным киоскам? Да, надо ехать, а сюда он вернется позже.
В это время в зал вошли какие-то люди. Один из них спросил с порога:
– Привет, Женя, Леонид у себя?
И был этот голос настолько знаком Кузьмичеву, что он обернулся. И сразу же узнал в вальяжном господине своего бывшего подчиненного по Афгану, рядового Коренева, в сопровождении двух крепких парней. Время не сильно изменило его внешность. Лишь немного состарило и сделало тучным, солидным. Сам бывший механик-водитель не обратил никакого внимания на старшего лейтенанта, продолжая общаться с барменом. Тот на заданный вопрос ответил:
– Здравствуйте, Вячеслав Николаевич, извините, но хозяина еще не было. А вы что, назначали на это время встречу?
– Нет! Заехал по пути. Но Леонида повидать не помешало бы.
– Может, позвонить ему?
– Я сам это сделаю! Его кабинет открыт?
– Для вас конечно, проходите, пожалуйста! Что-нибудь подать? Коньяк, виски?
– Нет, кофе, пожалуй. Только покрепче.
– Понял, сию минуту приготовлю!
Коренев двинулся по залу, размахивая полами своего модного удлиненного пиджака. Двое, что зашли вместе с ним, так и остались у входа. Владимир подумал – ничего себе Корень поднялся, с охраной ходит!
И когда бывший подчиненный достиг столика Кузьмича, тот спросил:
– Куда так торопитесь, рядовой Коренев?
Мужчина резко остановился, словно натолкнулся на невидимую преграду. Кузьмич услышал, как сзади дернулась охрана. Коренев медленно повернулся к человеку, одиноко сидящему за столиком. На его лице отразилось крайнее изумление. Он произнес:
– Старшина?!
– Узнал?
Коренев опустился на стул напротив Кузьмича, пристально глядя на Владимира. Повторил, на этот раз утвердительно:
– Старшина! Прапорщик Кузьмичев?!
– Он самый, Вячеслав Николаевич. Вот не ожидал когда-либо увидеть тебя!
– Глазам своим не верю! Неужели передо мной сам старшина?!
– Ты что, похоронил меня в свое время?
Коренев встряхнул головой:
– Не могу поверить! А как вы-то в наших краях?
– Живу я здесь, Слава. Вернее, не в Переславле, а в Горинске. Как дембельнулся после госпиталя, так там и живу. Супруга у меня оттуда.
– Да-а. Судьба! Нет, это надо же? Я словно в полусне нахожусь. Слов много, а сказать не могу!
– Не говори.
Кузьмич поднялся:
– Ну, здравствуй, что ли, рядовой Коренев?
Встал и бывший солдат:
– Здравствуйте, товарищ прапорщик!
Сделав шаг друг к другу, однополчане крепко обнялись.
Коренев крикнул бармену:
– Женя, коньяк на стол, закуску лучшую!
Повернувшись к Кузьмичу, спросил:
– А может, лучше водочки?
Владимир согласился:
– Водки ловчее будет.
Коренев изменил заказ:
– Водки, Женя, нашей «Столичной».
И вновь спросил у Кузьмича:
– А не заказать ли нам полноценный обед?
– Не стоит, рано еще, обойдемся закуской.
Вскоре все заказанное стояло на столике.
Кузьмич кивнул в сторону парней, сопровождавших Коренева и устроившихся у стойки:
– Ребят твоих не пригласим? А то как-то неудобно получается.
– Все удобно, старшина! Парни на работе, так что приглашай, не приглашай – откажутся.
– Видно, высоко ты взлетел, раз охраной обзавелся.
– Как сказать? Добился в жизни, конечно, кое-чего. Но не вершин заоблачных и собственным, поверьте, совсем не легким трудом! Давайте по первой? За встречу!
– Давай!
Коренев наполнил рюмки. Выпили, слегка закусив. Решили закурить. Коренев, увидев пачку «Примы», что выложил Кузьмичев, спросил:
– По привычке «Примой» балуетесь? Может, моих попробуете?
Вячеслав положил на столик пачку «Парламента».
Владимир отказался:
– Нет, Слав, обойдусь своими, да и привык я уже к «Приме». И давай перейдем на «ты»? Мы не в армии, и старше я тебя года на три.
– Как скажешь, командир! Повторим?
– Можно. Наливай!
Выпили и по второй.
В закусочную зашел худощавый молодой мужчина и сразу подошел к Кореневу:
– Здравствуйте, Вячеслав Николаевич!
– А, Леонид? Привет!
– Не ждал вас сегодня.
– Да я и не планировал встречу, просто оказался рядом, вот и решил заглянуть. А тут, не поверишь, однополчанина встретил, – Коренев указал на Кузьмичева, – в Афгане был у меня старшиной, первым Учителем. Только благодаря ему я остался жив. Дважды спасал он меня от гибели неминуемой! Вот так, Леня. Так что на сегодня все наши дела в сторону! Занимайся по своему плану. Сделку обговорим позже. А пока мы со старшиной просто посидим у тебя.
– Понял. В принципе у меня все документы готовы.
Коренев взглянул на хозяина закусочной:
– Я же сказал, Леня! Все потом.
– Уяснил. Отдыхайте. Евгений обслужит вас. А то перейдите в кабинет. Здесь скоро люди будут, а там не помешает никто. Я же съезжу к нотариусу. Но, если пожелаете, то я могу и закрыть кафе.
– Не надо ничего закрывать!
Коренев взглянул на Кузьмича:
– Ну, что, старшина, перейдем в кабинет? Там действительно, спокойнее будет.
– Пойдем. Мне без разницы.
Однополчане прошли в офис хозяина закусочной. Туда же бармен перенес водку и закуску. Леонид ушел, оставив боевых товарищей вдвоем.
Кузьмич спросил:
– Ну, расскажи, Слава, как жизнь в Афгане и после него складывалась?
Коренев задумался.
– Как жизнь складывалась? По-разному, старшина. Но самое главное произошло после той мясорубки, когда тебя ранило, а рота понесла большие потери. Ты прикрыл меня, и я почти не пострадал. В таком бою, и лишь царапина от осколка. Вот тогда-то, когда вернулись в полк, я и понял, что во мне что-то изменилось. Злым я стал! На духов злым! Ребят в цинки укладывали, а у меня желание – быстрее вновь на блокпост или в ущелье. Куда угодно, но в бой! Чтобы бить этих тварей, что пацанов наших положили.
Бывший десантник ударил кулаком по столу. Звякнула посуда.
– В драку я лез, старшина! И что удивительно, страха не испытывал. Совсем. Говорят, что не боится только дурак, значит, крышу у меня сорвало. Но за полтора года навоевался вволю! И ни одного ранения, представляешь? Хотя в таких переделках бывал, что, казалось бы, шансов выбраться живым даже теоретически не было. Но выбирался, выживал! Орден Красной Звезды и медаль «За отвагу» заслужил. Дембельнулся, вернулся в Переславль. Пошел на завод токарем и одновременно в политех, на экономический факультет, заочно. Тогда это еще возможно было без денег и протеже. Получил высшее образование, стал начальником цеха, а тут и реформы грянули. Приватизация. Завод встал, а потом и разлетелся на осколки, как граната. Я взял под себя участок, деревообрабатывающий. И угадал. Создал кооператив, потом товарищество с ограниченной ответственностью, на рынке стройматериалов палатки поставил. Дальше больше. Пару складских помещений купил. Развернулся, короче. Сейчас у меня и ресторан, и стоянки, и автозаправки, и рынок. А после института женился. Вскоре сын родился.
При упоминании о сыне Коренев как-то помрачнел, видимо, не все у него в семье в порядке было. А может, это и показалось Кузьмичу, но дальнейшее повествование боевого товарища подтвердило догадку Владимира о семейных проблемах Вячеслава. Он повторил:
– Да, сын! Сейчас ему шестнадцать почти.
Коренев сделал паузу, налив водку в рюмки:
– Давай, старшина, по третьей, как водится, за тех, кто не вернулся с войны!
– Да, много их полегло в войнах старых и новых, будь они все прокляты! За ребят! Земля им пухом и вечная память!
Выпили не чокаясь.
В наступившей тишине выкурили по сигарете.
Кузьмич прервал молчание:
– Значит, Слава, все в твоей жизни сложилось?
– Нет, старшина, не все. В бизнесе – порядок, с финансами тоже, вес в обществе имею, а вот в семье… В семье не все, как хотелось бы. Даже хуже!
– Другая женщина или другой мужчина?
– Нет, что ты? Мы с Оксаной, супругой, живем душа в душу, а вот сына, Артема, упустили. За делами да заботами упустили.
– Что случилось, Слава? Хулиганка?
Коренев вздохнул:
– Если бы хулиганка! Наркота, старшина!
– Вот оно что! И давно заметил, что сын употребляет наркотики?
– С полгода. Сначала появился какой-то неестественный блеск в глазах по возвращении домой с дискотек, потом заторможенность в поведении. Повел к врачам, диагноз – наркомания. Провели тесты, положительный результат на героин.
– А кто посадил его на иглу, не выяснял?
– Ну, как же? Конечно, выяснял. Там же в клинике и прессанул. Ответил, что брал дурь у беженцев, что возле вокзала железнодорожного отираются. Я с ним туда! Показывает гавроша лет десяти, он, мол, продавал героин. Мои ребята взяли мальчишку. Обыскали. Пусто! Пришлось отпустить. А сын клянется, что именно у этого парня наркотик покупал. Ну, решил я под утро весь их табор, что у карьера был разбит, тряхануть. Нагрянули на стойбище в пять утра, а таджиков и след простыл. Ушли! Цепь оборвалась.
Коренев вновь замолчал, выбив из пачки очередную сигарету. Его примеру последовал и Кузьмич, хотя курить особо не хотелось. Закурил так, чтобы поддержать компанию. Затем спросил:
– И что дальше, Слава?
– А дальше – кошмар! Я Артема дома закрыл. День прошел еще туда-сюда, на второй началась ломка. Крючило его всего, трясло, рвало, все словами не передашь. Молил дозу ему дать в последний раз, грозил покончить с собой. Жена хотела уже уступить, я не позволил. Подыхать надумал, пусть подыхает, все одно – жизнь на игле – это не жизнь. Убедил супругу. Принялся за лечение!
– В клинике?
– Нет, Кузьмич, в загородном доме. По своей методе. Но консультируясь у наркологов.
– И что? Есть плоды лечения?
– Есть!
– А что это за методу ты применил?
– Очень простую, старшина. Опустил сыночка в подвал, прицепил цепью к железной кровати и оставил ломаться! Жестоко? Согласен! Но иначе нельзя. Иначе ничего не получится. С моей точки зрения. Врачи считают по-другому.
– Результат?
– Переломался мой Артем. С месяц в подвале провел в одиночестве, было время и отойти и подумать. Затем перевел его в отдельную комнату. Организовал беседы с психологами, экстрасенсами, наркологами. В общем, вроде пришел он в себя. Антаксон пил. Это чтобы наркота, вздумай он попробовать, не действовала. Сейчас вернулся в гимназию. Но наркоманию-то, старшина, не вылечишь, неизлечима она! Вот что страшно! Загнать ее внутрь, притупить желание, даже сформировать рефлекс относительного отвращения – это да, можно, но не излечить! Хорошо, если сам поймет весь вред и гибельность употребления наркотиков и сможет контролировать себя. А нет – кошмар повторится! А второго такого ужаса, боюсь, Оксана не перенесет. Сердце у нее слабое. Вот такие дела. Так что не все в моей жизни гладко, несмотря на деньги, успех в бизнесе и признание в обществе. Все меркнет и теряет смысл перед одним словом – наркомания!
Кузьмич проговорил:
– Не думай о плохом, Слава. Уверен, все у тебя будет хорошо.
Коренев улыбнулся:
– Ты всегда, сколько знаю тебя, оптимистом был. И сильным человеком. Я сужу не только по тем мгновеньям, когда ты дважды спас мне жизнь, хотя уже это говорит о многом. Но и после того, как тебя отправили в Союз, я слышал много хорошего о своем старшине. Другой, который прибыл вместо тебя, другим был. Да что мы все обо мне, ты-то сам как?
На этот раз вздохнул Кузьмич:
– Да что я? В госпитале, в Чирчике, познакомился с медсестричкой, замечательной девушкой, уроженкой Горинска. Сошлись мы с ней и после госпиталя и увольнения в запас переехали туда. Устроился в милицию, служил в ГАИ, да уже можно сказать, отслужил, в конце месяца, может чуть позже, на пенсию. Дослужился до старшего лейтенанта. Детей нет. Вот так и пролетела жизнь. Что дальше на гражданке делать, не знаю. Работы никакой нет, а пенсия, сам понимаешь, лишь с голоду не сдохнуть! Обидно, Слав. Мне же всего сорок пять лет. Мог бы и дальше служить, некоторые у нас и до пятидесяти, а то и дольше на должностях лежат. А меня на покой! Начальству не угодил, не гнулся ни перед кем, вот и отправляют на заслуженный отдых, с глаз долой. И придраться не к чему. В моем случае точно блюдут букву закона, хотя в других этим законом как проституткой вертят. Обидно!
– Ну, старшина, сейчас везде так. Но ты не переживай! Теперь без работы не останешься. Я под тебя цех деревообрабатывающий, с чего сам начинал, в Горинске открою. Будешь рулить! И все местные власти посылать к чертям собачьим. А хочешь, в Переславль перебирайся, а? Первым заместителем сделаю или начальником службы безопасности? Квартирой обеспечу, оклад положу такой, что за месяц пенсию на три года перекроет. Я не по пьянке тебе предложение делаю, не подумай, все серьезно!
– Нет, Слав! В Переславль не поеду, а вот в Горинске – пожалуйста. С удовольствием возьмусь за любую работу!
– Будем считать, договорились! Я завтра же дам команду начать работу по цеху в Горинске.
– Благодарю!
– Ты это чего, Кузьмич? Что значит благодарю? Это я по гроб жизни должен тебя благодарить, ну уж никак не ты меня! Я твой вечный должник! За тебя хоть в огонь, хоть в воду! И прошу, не говори так больше, пожалуйста!
Коренев разлил остатки водки.
Выпили по последней. И вновь закурили.
– Один вопрос, старшина, а какими судьбами ты сегодня в Переславле оказался?
– За лекарством приехал.
– Болен, что ли?
– Я – нет! С нами, со мной и женой, бабушка ее живет, приличных лет уже. Ей лечение требуется. Но мне сказали, что нужное лекарство в Переславле найти невозможно, разве что в аптеке напротив. Вот и приехал сюда, а учреждение закрыто. Учет! Вот и жду, когда откроется.
– Что за лекарство?
Кузьмичев протянул Вячеславу рецепт:
Коренев по слогам прочитал написанное по-латыни слово.
– Ясно, хотя, признаться, ни хрена не понял! Но, говоришь, невозможно найти это лекарство? Сейчас проверим, так ли это.
Он достал сотовый телефон.
– Гриша? Коренев! Привет… Обязательно… на этом мероприятии буду!.. Ну, сказал же! Ты погоди о юбилее! Вопрос у меня к тебе неотложный! Мне нужен препарат…
Коренев вновь по слогам прочитал название лекарства:
– Понял? Я не спрашиваю, сколько это стоит! Достать можешь? Нет, прямо сейчас! Сколько?
Вячеслав взглянул на Кузьмича.
– Сколько нужно лекарства, старшина?
– Боюсь, у меня на пару пластинок и хватит.
– Вот блин, и этот о деньгах! Я спрашиваю, сколько лекарства требуется?
– Не знаю.
Коренев вернулся к разговору с неизвестным Кузьмичу Гришей:
– Давай сколько есть! Думаю, хватит, но если что еще достать сможешь, оплачу по любым расценкам! Куда, спрашиваешь? В забегаловку на пересечении Центральной и Демидовской, возле остановки «Концертный зал», к Леониду! Хорошо, жду! Спасибо!
Бывший рядовой отключил мобильник.
– Ну, вот, а ты говорил – невозможно! Все, старшина, возможно, вот только, жаль, не всем. Плохо это? Безусловно, плохо! Но правила этой новой жизни не нами писаны. Короче, через полчаса две упаковки препарата у тебя будут! Если надо, достанут еще. Лекарство действительно дефицитное, его в Москве, в институте каком-то заказывать надо. Но это ничего, это пустяки, закажем!
– Да у меня денег не хватит рассчитаться за упаковки.
– Ты опять о своем? Мне твои деньги не нужны! Считай, презент бабуле местные фармакологи делают. Подарок, в знак огромного и искреннего уважения. Ну, что, Кузьмич, может, еще пузырек раздавим? Под шашлычок? Что-то от салатов у меня аппетит разыгрался.
Кузьмичев поднял руки.
– Водки хватит, а вот шашлычка можно, я уже вкус его забыл!
Коренев поднялся, вышел из кабинета.
Вскоре вернулся, доложив:
– Все о’кей! Шашлыком занялись. Я заказал на косточках, ты не против?
– Нет, не против, ты мне вот о чем, Слава, скажи, ты с криминалом связан?
Коренев усмехнулся:
– Странный вопрос! Конечно, связан. Он же сейчас везде, и в бизнесе, и во власти.
– Я другое имею в виду.
– Тогда скажи, кто или что конкретно тебя интересует?
– Некий Бурбон. Фамилии и имени, к сожалению, не знаю.
– А их у этого ублюдка нет! Бурбон, и все! Как пудель чесоточный, только кличку и имеет. Какой у тебя к нему интерес?
– Он серьезный вес в городе имеет?
Коренев рассмеялся:
– Кто? Бурбон? Да ладно тебе! Так, шелупонь базарная!
– Но люди, боевики у него есть. И тачки импортные.
Вячеслав внимательно и трезво посмотрел на Кузьмича, затем спросил:
– Этот подонок как-то задел тебя?
– Ничего особенного!
– Старшина! Не темни, а? Что тебе сделал Бурбон со своей шакальей стаей?
– Ничего, Слава! Просто с ним связан один козел из Горинска. Сынок главы районной администрации. А тот, в свою очередь, занимается очень плохими делами, нормальным людям мешает жить.
– И что ты хочешь? Взять за задницу Фомина-младшего?
– Ты его знаешь?
– Сдался он мне! А вот о папаше наслышан. Говорят, скунс еще тот.
– Правильно говорят. Да, я хочу зацепить напоследок этого мерзавца. Чтобы воздух не портил и другим жизнь не калечил.
– Ну, а Бурбон при чем? Или ты через него цепануть Фомина хочешь?
Кузьмичев улыбнулся:
– Я тебе, Слава, просто задал вопрос. И получил ответ, который меня вполне устраивает. А уж как и что я буду делать, извини, не скажу. И не потому, что не хочу, а потому, что пока сам не знаю! Еще не решил, как подобраться к Фоме. Вот и все. И давай замнем этот разговор?
Коренев согласился:
– Давай замнем. Одно скажу: знай, если понадобится, я этого Бурбона в момент отработаю, а за тебя так и удавлю!
– Учту, Слава.
Дверь кабинета открылась, и на пороге появился бармен Евгений, держа в руках поднос с горой дымящегося ароматного мяса.
Не успели закончить трапезу, как тот же Евгений доложил, что прибыл человек от Дрозденко. Вячеслав объяснил Кузьмичу:
– Это от Григория, с лекарством!
И бросил бармену:
– Проводи его сюда, Женя!
Вскоре в кабинет вошел молодой человек. Поздоровавшись, он положил на стол две небольшие коробки с лекарством, которое было указано в рецепте.
Коренев кратко спросил:
– Сколько?
Человек назвал сумму, от величины которой Кузьмич чуть не поперхнулся. У него в кармане не было и десятой доли запрошенных денег. Но Вячеслав спокойно, даже как-то безразлично, достал бумажник, отсчитал купюры:
– Возьми! И спасибо.
Молодой человек вышел из кабинета.
– Ну, вот, старшина, и твой препарат. И не заикайся о деньгах, очень тебя прошу!
– Хорошо. Что ж, теперь можно и домой. Мне еще сегодня в ночь заступать. А автобус в Горинск…
– Ну, какой может быть автобус, Кузьмич? На моей лайбе и доедем! И я проветрюсь, надоела суета городская. Все одно дела отложены. А по пути ко мне заедем. Оценишь дом, что я за Переславлем поднял. Лады?
– Разве от тебя отделаешься?
– Бесполезно!
Загородным домом Коренева оказался трехэтажный особняк, опоясанный двухметровым кирпичным забором.
– Ну как? – спросил Вячеслав.
– Впечатляет! Только не понимаю, как в нем жить можно? В комнатах не блуждаешь?
– Не блуждаю! Даст бог, сын семьей обзаведется, внуков народит, жить тут будут. В раздолье, а не как мы с тобой в детстве. Пойдем, посмотришь внутри? Извини, с женой познакомить не смогу, она на городской квартире, как-нибудь потом.
После осмотра дома выехали в Горинск. На двух машинах. В первой, «Мерседесе», на заднем сиденье устроились Кузьмич с Кореневым, во втором – джипе «Тойота» – охрана. Таким кортежем и подъехали к хате Кузьмича. На самой околице остановились.
Владимир проговорил:
– Приехали! Прошу оценить теперь мои «хоромы».
Коренев из машины посмотрел по сторонам.
– И где они, эти хоромы?
Кузьмич улыбнулся:
– А ты на улицу выйди, из «мерса» их не видать!
Увидев жилище Кузьмичева, Коренев возмутился:
– И это твой дом, старшина?
– Большего, к сожалению, за всю службу не заслужил! Да и этим на свои обзавелся.
Вячеслав только и проговорил:
– Да-а, страна у нас… Слов нет!
– Ничего, Слава, я привык!
– К чему? – вновь выразил возмущение Коренев. – Вот к этому? – Он указал на барак. – Да разве к этому можно привыкнуть? И разве в таких условиях должны жить люди, которые… Тьфу, беспредел полный!
Вячеслав в сердцах сплюнул в пыль грунтовой дороги.
Из дома вышла Катя. Она видела, как к дому подъехали две иномарки, и с недоумением и немного с испугом смотрела на них через занавеску окна.
Успокоилась лишь, когда увидела лицо улыбающегося мужа.
Заметив супругу, Кузьмич указал на нее:
– А вон, Слава, и моя вторая половина. Идем, познакомлю!
– Черт, хоть бы цветов купили! Совсем из головы вылетело, и ты не подсказал. А так неудобно получается.
– Ничего! Все нормально. Следуй за мной, десантура.
Они вошли во двор.
Кузьмич представил гостя:
– Знакомься, Катя, перед тобой Вячеслав Коренев.
Женщина протянула руку:
– Катя.
Коренев нагнулся, галантно поцеловал руку, представившись:
– Слава.
– Мне муж рассказывал о вас.
Вячеслав смутился, повернувшись к Кузьмичеву:
– И о злополучном «Шарпе» тоже?
Катя удивилась:
– О каком «Шарпе»? Володя говорил, что вы тот страшный бой, когда его ранило, вместе принимали. Плечом к плечу.
– Да. Было такое дело.
– Ну, что ж мы тут стоим? Идемте в хату! Тесновато у нас, но, как говорится, – в тесноте, да не в обиде. Да, Володь, с лекарством получилось что?
– Получилось! И только благодаря связям Вячеслава. Вот возьми, надо узнать у врача, на сколько хватит этих запасов.
– Ой, как много. Откуда у тебя столько денег взялось?
– Не у меня, Кать, а у Славы!
Коренев, поняв, что разговор опять возвращается к деньгам, взял женщину под руку:
– И это, уважаемая Катюша, обсуждению не подлежит. Я жизнью обязан вашему мужу, так какие могут быть меж нас расчеты? Вам нужен препарат? Он у вас! И прошу вас, как ранее просил вашего мужа, к финансовой теме не возвращаться. А желание гостя, как известно, закон для хозяев. Правда, это больше практикуется на Востоке, но, думаю, что и нам неплохо было бы следовать ему. Как вы думаете?
Екатерине не осталось ничего, кроме как согласиться.
Через час Владимир уже провожал своего боевого товарища.
– Ну, вот, Слава, и ты посмотрел, как я живу.
– Посмотрел. И скажу, недолго тебе тут кантоваться. Снесем на хрен барак, а на его месте дом нормальный поставим. Слово! Будешь жить по-людски, так, как заслужил.
– Не удивляешься, почему офицер-гаишник, и вдруг в такой нищете живет?
Коренев ответил серьезно:
– Зная тебя, нет, не удивляюсь! Иначе ты не мог. В смысле, пачкаться в воровстве и мздоимстве. Честь для тебя превыше любых материальных благ. И я знаю это. Ну, ладно! Все, о чем говорили, остается в силе. Номера своих телефонов я тебе оставил. Если что, звони в любое время. Помогу немедленно, чем только смогу, и чем не смогу, тоже помогу. А вообще, хорошо у тебя, старшина! Нет, честное слово, аура положительная, что ли? Побыл немного в доме и душой отдохнул. На самом деле. Ты, как выйдешь на пенсию, позвонить не забудь. Начнем дело! Надеюсь, не передумаешь?
– Не передумаю.
– Вот и отлично. Очень рад был тебя встретить! Теперь не дам скрыться, даже если захочешь. Денег не предлагаю, знаю, не возьмешь. Кузьмичев есть Кузьмичев. А в остальном – до встречи?
– До встречи, Слава!
Иномарки отъехали от дома, взяв курс на выезд из Горинска.
Кузьмич же начал готовиться в наряд. Встреча встречей, перспективы перспективами, а служба службой. И нести ее следовало как положено. До уже обозначенного ему начальством срока!
