В 23.40 джип батальона аэродромно-технического обслуживания отдельного авиационного учебного полка доставил подгруппу Мамаева в небольшую рощу. Проводник-тайрунец, офицер местной разведки, прошел с капитаном российского спецназа на окраину небольшого, но достаточно густого леса. Из-за кустарника, опоясывающего рощу по всему периметру, указал на ложбину, переходящую в овраг:

— Вот и граница с Бутаром.

Мамаев удивился:

— Она что, совсем не охраняется?

— Ну почему же? Мы убрали своих пограничников в целях обеспечения вашего скрытного перехода на сопредельную территорию. Бутарцы же осуществляют пограничную службу методом патрулирования. Мобильные группы каждый час объезжают закрепленные за их заставами участки. Глубже выставляются стационарные посты. Но… если быть объективным, границу бутарцы практически не охраняют, полностью полагаясь на нас. Со стороны Тайруна, как вы имели возможность убедиться, служба поставлена, как положено. Так зачем Бутару тратить силы, а самое главное, огромные средства на границу, которую плотно держим мы?

— Логично! Как раньше в Союзе. Пересекаешь границу в Чопе, скажем: с нашей стороны и колючка, и контрольно-следовая полоса, и вышки с прожекторами, а с чешской ничего! Такая же ситуация была, да и есть, с Афганом, Ираном. Понятно. Во сколько бутарский патруль будет делать очередной объезд? И второй вопрос: как нам лучше и быстрей выйти к трассе на Тайбу?

Проводник, посмотрев на часы, ответил:

— Очередной патруль бутарцев должен объявиться здесь через сорок минут, не ранее, времени достаточно для того, чтобы вы перешли границу и успели удалиться от нее на безопасное расстояние. Зона ответственности патрулей узкая, всего пятьдесят метров. Первые посты скрытного наблюдения в двух километрах, как раз там, где начинается крупный лесной массив. Перед ним равнина, испещренная многочисленными балками. По второму вопросу –  после выхода на эту равнину следует, воспользовавшись неглубокими оврагами, двигаться в северо-восточном направлении. До трассы –  три с небольшим километра. Бронетранспортер армейского патруля совершает объезды реже, чем пограничники, не выдерживая графика. Но не чаще одного раза в два-три часа. Засаду на него вы можете устроить в любом месте дороги.

Мамаев поблагодарил проводника:

— Спасибо! Не будем терять времени, пойдем!

Разведчик пожелал российским спецназовцам:

— Удачи вам!

И вновь Мамаев ответил словами благодарности, приказав подчиненным подгруппы, в которую входил и Флинт:

— За мной, вперед, марш!

Подгруппа рванулась из кузова к ложбине.

Капитан-тайрунец проводил спецназовцев взглядом и вызвал по радиостанции генерала Мещерина:

— Советник? Я –  Гид! Как слышите?

— Слышу тебя хорошо, Гид!

— Докладываю, туристы благополучно покинули страну!

— Хорошо! Доклад принял! Возвращайтесь!

— А может, еще подождать? Мало ли что?

— Возвращайтесь! Нечего там светиться! Конец связи!

— Конец!

Капитан-разведчик выполнил приказ. Джип выехал из рощи и по грунтовке ушел к военному аэродрому.

Пробежав с километр по пересеченной местности, выйдя из зоны ответственности мобильных патрулей и не войдя в сектор наблюдения скрытных пограничных стационарных постов, Мамаев остановил подгруппу:

— Стой! 10 минут привал! Дуб к Флинту! Лебедь ко мне!

Лебеденко подошел к командиру:

— Слушаю!

— Это хорошо, что слушаешь! Только повнимательней! Короче, так! Выдвигаешься к трассе и выбираешь позицию засады. Затем доклад, мы подходим к тебе и ждем армейский БТР!

Лебеденко заметил:

— Советского образца бронетранспортер!

Мамаев кивнул:

— Вот именно! Что облегчит нам задачу по его захвату.

— А если он пройдет до вашего подхода?

— Андрюша! Дурь не гони!

— Ладно! Пошутил. Ясно, не пропустить технику!

— Ну а если тебе все ясно, то отдохни, перекури и через восемь минут ноги в руки и вперед к трассе, стараясь держаться оврагов.

Лебеденко улыбнулся:

— Без проблем, командир! Решил уже, как оприходовать БТР будем?

— Решил!

— И, естественно, главную роль в захвате отводишь мне, так?

— Так, и не только бронетранспортера.

— Спасибо за доверие, Стас!

Лебеденко присел на валун, закурил.

Мамаев поднялся по небольшому и пологому склону наверх, прилег. Используя оптику ночного видения, осмотрелся. Увидел, как по дороге, пока еще сравнительно далеко, показался мобильный патруль бутарских пограничников. Перевел взгляд на лес. Сколько ни старался, позиций стационарных постов не заметил. Может, спят погранцы под кустами? А что, вполне возможно! Посмотрел в сторону трассы. Она была видна хорошо, так как пролегала по искусственной насыпи и была абсолютно чиста. Опустив бинокль, капитан взглянул на часы, обернулся.

Лебеденко продолжал сидеть на валуне.

— Лебедь? Ты там не уснул в оглоблях?

— А в чем дело?

— Ты что должен делать?

— Я знаю, что должен делать. Но через минуту!

— Какую, к черту, минуту? Время отдыха вышло!

— Это на твоих котлах вышло, на моих нет!

— Лебедь!

Вздохнув, старший лейтенант поднялся, поправил оружие, экипировку.

— Ладно! Пошел я. А ты не забудь в случае чего прикрыть, а то налечу на какой-нибудь неизвестный тайрунской разведке пост охраны дороги.

— Не налетишь. Иди спокойно…

— До встречи!

— Давай!

Лебеденко скрылся за поворотом и пропал из поля зрения Мамаева. Но капитан остался на гребне балки, иногда оглядываясь на Дубова с Флинтом. Харт вел себя спокойно. Рационально используя время, отведенное на отдых, выбрал удобную яму и свернулся в ней калачиком, накрывшись плащ-палаткой. Хоть и террорист, но профессионал. Этого у него не отнимешь. Дубов расположился напротив.

Спустя тридцать минут станция Мамаева завибрировала бесшумным сигналом вызова. Капитан ответил:

— Слушаю тебя, Лебедь!

— Есть позиция, командир!

— Удобная?

— Подходи, сам оценишь!

Мамаев приказал Дубову поднять Харта, и подгруппа вышла к Лебеденко.

Позиция, которую определил старший лейтенант, действительно как нельзя лучше подходила для засады. На этом участке кювет дороги в результате оползня превратился в обрыв, где можно было укрыться. Рядом же пологие подъемы, по которым в считаные секунды можно легко выйти на асфальтированное полотно трассы. К тому же скорость на этом участке любой транспорт должен был сбросить обязательно. Все из-за того же обрыва, сужавшего дорогу. Здесь водитель, дабы не опрокинуться, просто обязан был двигаться на минимальной скорости, придерживаясь правой обочины. Мамаев взглянул на Лебеденко:

— Надеюсь, ты понял, откуда следует провести нападение на бронетранспортер и заставить его остановиться?

Старший лейтенант ответил:

— Конечно! С той стороны! А глушить экипаж с этой.

Мамаев похлопал подчиненного и друга по плечу:

— Молодец, соображаешь!

— Так кто учитель-то? Сам Мамай!

— Ну ладно, хорош базарить. Дуй на ту сторону и маскируйся. Как подойдет БТР –  начинаешь работу. Но, Лебедь, по моей команде. Отработать захват мы должны синхронно, чтобы стрелок не успел дать очередь из пулемета!

Лебеденко сплюнул на землю.

— Раз должны, то сделаем! Пасем трассу одновременно или ты ее возьмешь на себя?

— Одновременно! Иначе как бы ты не уснул, замаскировавшись!

— Да, Мамай! У тебя, как в песне –  каким ты был, таким ты и остался!

— И каким же?

— Отличным командиром! Пошел я!

— Давай! Связь по необходимости!

— Понял!

Лебеденко перебежал дорогу и укрылся под маскировочной сетью сразу за правым, неповрежденным кюветом, держа при себе вместе с бесшумным автоматом «Вал» и плащ-палатку, изъятую у Флинта. Доложил Мамаеву о готовности к действию.

Наступило тягучее время ожидания объекта захвата.

Хорошо, что длилось оно недолго, двадцать минут. Спецы больше всего на выходах не любили этап ожидания. Время, которое изматывало хлеще любого горного перехода. Морально изматывало.

Капитан увидел огни фар и прожектора бронетранспортера одновременно с докладом Лебеденко.

БТР-60 ПБ двигался на приличной для него скорости, примерно километров пятьдесят в час, шаря прожектором по левой от себя стороне равнины и только иногда на короткий промежуток времени переводя его луч на противоположную сторону. Из чего следовало, что патруль если и опасался нападения, то слева. Впрочем, это было правильно. Не зря и Флинт планировал нападение на автобус со строителями именно с южного направления. И все из-за оврагов, которые продолжались и за тоннелем перевала.

Лебеденко, рассмотрев бронетранспортер, вызвал командира подгруппы:

— Мамай! Механик ведет машину через лобовуху.

Капитан ответил:

— А ты рассчитывал, что он поведет БТР, используя призменные приборы?

— Нет, но его придется пускать в минус!

Мамаев запретил ликвидацию механика-водителя патрульного бронетранспортера:

— Никаких минусов, обрабатывай водилу в щадящем режиме! Твоя задача –  заставить БТР остановиться и лишить экипаж возможности открыть огонь! Остальное сделаю я!

— А чего не в минус? Так было бы проще!

— Тебе крови захотелось? Еще насытишься, впереди Афган! В общем, кончай базар, объект на подходе.

Лебеденко сжался под маскировочной сетью в пружину, готовую в любой момент разжаться стремительным выпадом. По нему скользнул луч прожектора. Предохранительный щит прожектора также оказался открытым. Лебеденко сплюнул в пыль и пополз к дороге. БТР приближался. Перед опасным участком он сбросил скорость. И в момент, когда механик повел транспортер чуть ли не со скоростью человеческого шага, Мамаев приказал:

— Пошел, Андрей!

С правой стороны к бронетранспортеру метнулась тень. Старший лейтенант Лебеденко, используя скобу, буквально взлетел на броню и тут же накрыл плащ-палаткой лобовые стекла механика-водителя и командира. Ему стоило больших усилий удержаться и не слететь с БТРа на асфальт, так как тот резко остановился. Офицер успел ухватиться за ствол крупнокалиберного пулемета «КПВТ». К остановившемуся бронетранспортеру рванулся и Мамаев. Он подбежал к левой стороне машины. Прижался к броне у люка стрелка. Тот должен был открыться, дабы патруль имел возможность обстрелять территорию, если это не сделает начальник патруля из пулемета, но Лебеденко из «Вала» уже прострелил ствол «КПВТ», и первый же выстрел вывел бы пулемет из строя. Мамаев рассчитывал, что начальник патруля первым делом прикажет обстрелять прилегающую территорию из бойниц, а затем попытается, разбив стекла и сбросив то, что закрывало ему видимость, вывести бронетранспортер из зоны нападения, не исключено, что с дороги на равнину. Расчет капитана оправдался. Передний лючок открылся, вот-вот прогремит автоматная очередь. Мамаев вставил в отверстие калиброванный цилиндр и дернул за кольцо. Быстродействующий усыпляющий газ мгновенно заполнил бронетранспортер. Выждав минуту, Мамаев выдернул цилиндр и отошел в сторону. Стрелок не выстрелил. Бронетранспортер черной глыбой стоял на дороге прямо напротив оврага.

Мамаев крикнул Лебеденко:

— Попробуй открыть верхние люки, боковые наверняка закрыты!

— А если и верхние на запоре?

— Ты работай! А все «если» обсудим потом!

Обсуждать ничего не пришлось. Оба верхних десантных отсека оказались открытыми.

Лебеденко доложил:

— Порядок, командир!

— Подними плиты, надень противогаз и вниз, включи фильтровентиляционную установку. Она выдавит газ из транспортера! Только работай живей, Лебедь, живей!

Старший лейтенант выполнил приказ командира группы. После того как ФВУ, создающая избыточное давление внутри корпуса бронетранспортера, выдавила из него усыпляющий газ, Мамаев с Лебеденко вытащили из машины военнослужащих армейского патруля. Перенесли их под обрыв. Спать бутарским солдатам предстояло не менее восьми часов. Конечно, часа через два патруль хватятся, вышлют подкрепление, начнут поиск пропавшего транспортера, но и этого времени хватит подгруппе Мамаева для проезда до военного аэродрома и проведения последующей акции уже на территории авиационной части ВС арабского государства Бутар.

Уложив усыпленный патруль, подчиненные Мамаева заняли места в БТРе. За руль сел старший лейтенант Лебеденко, место командира, как и положено, отошло капитану, Дубов с Флинтом устроились на сиденьях в задней части десантного отсека. Бронетранспортер сошел с дорожного полотна и направился строго на север.

Марш длиною в пятьдесят два километра подгруппа совершила за час и в 0.40 подошла к зоне дальнего, не охраняемого, предупреждающего ограждения территории авиационной части. Перед проволокой, обозначающей эту зону, Лебеденко остановил бронетранспортер и обратился к Мамаеву:

— Мы практически у цели, командир!

— Вижу!

— У меня вопрос, Стас, разведка не сообщила о возможных минных полях?

— Нет!

— Хреново! А они могут быть!

— С чего ты взял?

— Интуиция! Будь я на месте командира этой части, обязательно устроил бы поля минных заграждений и как раз с этого направления.

Мамаев ответил:

— Он не ты!

— Тогда что, прорываемся дальше? Но скоро нас засекут посты охраны, и не думаю, что они свободно пропустят БТР к летному полю!

— Это уж точно! У тебя есть другая идея?

Из десантного отсека голос подал Дубов:

— Командир! Тут Флинт что-то хочет сказать!

— Пусть говорит!

Харт прошел к командирскому сиденью.

— Слушайте, капитан! Захват вертолета это немного иное, нежели перехват бронетранспортера.

— Считаешь, сказал что-то мне неизвестное?

— Нет! Но слишком велико пространство охраняемой зоны для того, чтобы пройти его без проблем на бронетранспортере. Можно, конечно, пробить бутарцев, они вояки так себе, в основном резервисты, призываемые на службу по мере необходимости, не считая специалистов, в том числе и пилотов. Нас заметят, попытаются остановить. А что такое бронетранспортер? Железная коробка, в любую минуту грозящая превратиться для экипажа в общий гроб. Выстрел гранатомета, и от нас останутся обугленные головешки. Не думаю, что вы хотите этого.

Мамаев взглянул на наемника:

— Что предлагаешь ты?

— Из опыта знаю, чем проще замысел, тем больше шансов на его реализацию. Не сомневаюсь, что и вы придерживаетесь такого же мнения. Профи мыслят примерно одинаково.

Капитан сказал:

— Я так и не услышал твоего предложения, а пустословие мне не нужно!

— Понимаю, а посему предлагаю прорваться на аэродром через центральный въезд! Появление БТРа вызовет, конечно, недоумение внутреннего наряда, но он, я имею в виду наряд, не будет готов к каким-либо действиям. Дежурный по КПП обязательно попытается остановить нас, до этого связавшись с дежурным по части. Тот тоже вряд ли сможет принять мгновенное решение. Мы же перед воротами контрольно-пропускного пункта снижаем скорость, имитируя намерение выполнить требования наряда, на подъезде к КПП осуществляем прорыв линии защиты и попадаем на территорию авиационной части. К тому же немаловажно, что место несения службы боевым дежурным звеном находится в каких-то тридцати-сорока метрах от внешнего КПП. Это облегчит нейтрализацию летного состава, захват вертолета и вылет с аэродрома.

Мамаев, выслушав Флинта, взглянул на Лебеденко:

— Что скажешь, Андрей?

— По-моему, наемник прав! Лобового нападения в авиационной части однозначно ожидать не могут. Следовательно, не готовы к его отражению. Значит, мы имеем достаточно высокие шансы на успех!

Капитан развернул карту.

— Так! Если следовать варианту Флинта, то нам нужно уйти на восток, выйти на трассу Тайба –  Тарсу, пройти населенный пункт и уже после этого достичь КПП военного аэродрома. И это на БТРе, которого бутарцы могут хватиться через час. К тому же мы можем пересечься с другим патрулем, ведь армия сейчас контролирует все дороги. И тогда мы раскроем себя и окажемся в гораздо более невыгодном положении, нежели идя к вертолетам напрямую. Посему предложение Харта отклоняется. Действуем по ранее отработанному плану! А попасть под гранатометный обстрел мы можем где угодно.

Мамаев свернул карту, приказал:

— Продолжаем акцию по старому варианту! Лебедь! Вперед через проволочные заграждения на максимальной скорости к месту стоянки дежурного звена бутарских боевых «вертушек».

Старший лейтенант кивнул:

— Есть! Поехали! Держитесь только покрепче внутри, равнина только внешне ровная!

Мамаев напомнил:

— Фары погаси, Андрюха, пользуйся прибором ночного видения!

Флинт сел на место, взглянул на Дубова:

— Какие же вы, русские, все же упертые!

Прапорщик усмехнулся:

— Зато ваши слишком мудреные, оттого и отправились на небеса. И отправили их туда наши, упертые!

Флинту нечего было ответить на слова Дубова. Он молча склонил голову.

БТР же, прорвав первую полосу проволочных заграждений, начал набирать ход.

Спустя три минуты сработала бортовая рация бронетранспортера. Мамаев отключил ее.

Лебеденко сказал:

— Ну, сейчас что-то должно произойти! Бутарцы не оставят без внимания молчание неизвестно откуда взявшегося БТРа! Как думаешь, Мамай, вышлют технику на перехват или выставят перед летным полем гранатометный заслон?

Капитан отмахнулся:

— Это их дело!

Старший лейтенант воскликнул:

— Ни хрена, их дело? Как будто гасить будут не нас!

Мамаев приказал включить фары.

Что еще больше удивило Лебеденко.

— Стас, ты хочешь облегчить духам задачу?

Мамаев ответил спокойно:

— Разве я похож на идиота?

— Судя по последнему распоряжению, однозначный ответ на этот вопрос дать затрудняюсь.

— Ты у меня договоришься, Лебедь! Смотри прямо, что видишь?

— Равнину, дальше постройки, ангары, вышку пункта управления полетами, высотомеры и дальномеры. Нашу крутящуюся систему «Оборона», левее казармы, парк боевых машин, ремзону с парой разобранных «вертушек». Несколько караульных вышек, левее военный городок.

— Во! Военный городок! Где находятся вышки?

Лебеденко произнес:

— По центру и справа!

— А вторая полоса «колючки»?

— Там же!

— Путь к военному городку свободен?

— В принципе, да, если не выкопали какую-нибудь траншею, отсюда не видную!

— Траншея –  ерунда. Держи курс на центральную вышку. Охрана стянет туда группу блокирования.

Старший лейтенант добавил:

— И расстреляет нас к чертовой матери на подъезде!

Мамаев спросил:

— Какими гранатометами вооружены бутарцы?

— Хрен их знает, может, натовскими.

— Надо знать вооружение вероятного противника.

— Это с каких пор Бутар стал для России вероятным противником?

— С недавних. Так вот, местные вооруженные силы имеют наши, еще советские гранатометы «РПГ-7». Каковы их характеристики?

— Не помню!

— Плохо. Напоминаю, прицельная дальность –  500 метров, дальность прямого выстрела по цели высотой 2 метра, как раз по нам –  300-310 метров, отклонение же полета гранаты на этой дальности примерно полметра.

Лебеденко спросил:

— А для чего ты мне доводишь эти ТТХ? Да я плевать хотел на них. Главное, что кумулятивный заряд этой дуры легко прожигает броню такой коробки, как БТР!

— Он и прожжет. И вызовет детонацию боекомплекта бронетранспортера и нас всех превратит в головешки, но, Лебедь, при одном условии, если попадет в цель!

— На что ты намекаешь?

Мамаев повысил голос:

— Командир не намекает, он приказывает. Так что слушай приказ! Сейчас мы метрах в шестистах от опасной зоны. Еще немного сближаешься с сектором возможного обстрела охраны аэродрома и поворачиваешь вправо. Уходишь в балку, по ней прямиком к домам военного городка.

Лебеденко переспросил:

— Военного городка?

— Так точно, товарищ старший лейтенант!

— А дальше?

— А дальше… сам знаешь, что дальше. Но хорош болтать, сворачивай!

Андрей, не сбавляя скорости, вывернул руль, и бронетранспортер сменил направление движения практически на 90 градусов.

Неизвестный БТР действительно был замечен караулом внешней охраны аэродрома. Первыми его увидели часовые с вышек. И тут же пошли доклады в караульное помещение. Начальник караула ничего не мог понять. Какой БТР? Откуда он взялся? Вышел на один из постов, чтобы лично убедиться в появлении постороннего объекта. Убедился. Тут же сообщил об этом оперативному дежурному по штабу части. Тот также самолично проверил поступившую информацию. После чего приказал дежурной смене связистов попытаться установить контакт с неизвестным БТРом, имеющим, однако, опознавательные знаки ВС Бутара, а сведений о каких-либо инцидентах с захватом техники штаб не получал. Связисты доложили, что рация бронетранспортера молчит, а сам он идет на полном ходу ко второй основной линии охраны. Оперативный вызвал командира части. Тот, после того как наконец понял смысл сообщения дежурного офицера, приказал остановить бронетранспортер. Дежурный поднял отделение гранатометчиков роты охраны. Они заняли позиции как раз в тот момент, когда БТР неожиданно, не заходя в зону досягаемости выстрелов «РПГ-7», повернул вправо и исчез из вида. Суета, ставшая результатом бесконечных докладов офицеров различных подразделений и должностей, не позволила дежурному офицеру, руководившему обороной аэродрома, сориентироваться в сложившейся обстановке. И когда он понял, что БТР мог скрыться только в балке, ведущей к незащищенному военному городку, изменить он уже ничего не мог. В растерянности офицер не предупредил и смену пилотов боевого дежурства вертолетов. Те отдыхали в отведенном для них помещении. Два экипажа спали, один смотрел видеомагнитофон –  обычное занятие офицеров боевого дежурства авиационной части. И не только в Бутаре. Бронетранспортер словно влетел на центральную улицу военного городка, делившую его на сектор, где проживали военнослужащие обслуживающих полеты служб, и сектор более комфортабельных, трехэтажных домов летного состава.

Лебеденко, выведя БТР на улицу, крикнул Мамаеву:

— Стас, куда дальше?

— К «Обороне»!

Под «Обороной» подразумевался радиотехнический комплекс, представляющий собой вращающийся вокруг оси огромный локатор.

Лебеденко выполнил приказ. Он провел БТР между домов и вывел его к комплексу.

Мамаев приказал:

— Теперь, Андрюша, смотри левее. «Вертушки», частично прикрытые земляным валом и маскировочной сетью, видишь?

— Вижу!

— Рви туда, это площадка вертолетов боевого дежурства.

— Дальше?

— Опять за свое? Но ты прав! Дальше тарань к чертовой матери первые два вертолета, но так, чтобы не попасть в баки, а то взлетим вместе с ними на воздух!

— Что нам и требуется!

— По частям!

— А! Это нежелательно! Понял, бью в кабины!

— Верно! Но, смотри, третью «вертушку» не задень, иначе вся акция летит к чертям собачьим!

— Принял!

Мамаев обернулся в сторону десантного отсека:

— Дуб! Слышишь?

Прапорщик ответил:

— Само собой!

— Как Лебедь тормозит БТР, покидаем коробку и рвем в помещение дежурной смены. Обстреливаем его зарядами усыпляющего газа.

— Понял, командир!

— Флинт?

— Да!

— Ты тенью следуешь за Лебеденко. Это тот, что ведет бронетранспортер.

— Я понял! Кореец!

— Он самый! А ты, Андрюша, –  капитан повернулся к Лебеденко, –  бросаешь на хер эту железку и бегом к уцелевшему вертолету. Тут же запускаешь двигатель, разгоняешь винт. Мы должны взлететь и уйти от Тарсу как можно быстрее!

— Что ты все повторяешься, Мамай? Я об этом уже на инструктаже слышал!

— Повторенье –  мать ученья.

— А, ну если с этой точки зрения, то, конечно, дублируй свои распоряжения хоть каждую минуту. Но, ребята, внимание, выходим к «Обороне»!

— Давай, Андрюха, выжимай из «старушки» все, что можно!

Бронетранспортер, чуть не сбив локатор, проскочил глубокую, но неширокую траншею и вышел на асфальтированную дорогу, ведущую к площадке стоянки вертолетов «Ми-8» боевого дежурства бутарской авиационной части.

Без труда пробив проволочные ворота, он буквально выскочил на территорию закрытого объекта.

Лебеденко, исполняя приказ Мамаева, направил бронетранспортер на два вертолета, стоявших возле ограждения. Удар, за ним второй, разворот бронированной машины. Старший лейтенант отжал педаль тормоза. Крикнул:

— Мамай! Дело сделано!

Капитан приказал:

— Всем из машины!

Офицеры спецподгруппы и Флинт покинули БТР.

Мамаеву хватило одного взгляда, чтобы убедиться –  два вертолета выведены из строя, они стояли, похожие на обрубки, напрочь лишенные кабин пилотов.

Неожиданно с вышки, находившейся вне территории дислокации дежурного звена боевых вертолетов, ударила автоматная очередь. Но часовой то ли плохо видел цели, то ли плохо стрелял, а посему пули выбили искры из бетона взлетной площадки метрах в пяти от рванувшихся к зданию караулки Мамаева и Дубова. Последний остановился, вскинул «СВД».

— Сейчас, голубок, ты у меня полетаешь!

Капитан запретил Дубову стрелять.

— Отставить, Дуб! Нам трупы здесь не нужны!

— Но он же второй очередью срежет нас!

— Нет! Быстрей за ангар и к помещению пилотов. Готовь «Бизон» с усыпляющими пулями-ампулами!

— Готов, командир!

— Вперед!

Автоматную очередь услышали в караульном помещении. На улицу выбежали трое летчиков бодрствующей смены. Дубов ударил по ним из пистолета-пулемета. Пилоты рухнули на бетон. Пули-ампулы сделали свое дело, мгновенно усыпив первую волну летчиков. К своим собратьям уже спешили и остальные пилоты боевого дежурства. Но они покинуть помещение не смогли. Заряд, пущенный Мамаевым из подствольного гранатомета, разорвался в комнате бодрствующей смены, заполнив газом «Удар» все помещение караулки. Личный состав боевого дежурства на время был полностью выведен из строя.

Отстрелявшись, Мамаев и Дубов услышали нарастающий свист запущенного вертолетного двигателя. Увидели, как повисшие лопасти несущего винта начали медленно вращаться, распрямляясь по мере увеличения оборотов. Вскоре свист перешел в рокот. Вертолет задрожал, как бы подпрыгивая на шасси.

Мамаев огляделся, крикнул в рацию:

— Лебедь!

Старший лейтенант ответил:

— Я!

— К взлету готов?

— Лично я давно, а «вертушку» еще чуток погонять нужно! Проверить работу всех систем. Пока еще горят лампы индикаторов, запрещающих подъем.

— И долго ты собираешься гонять вертолет?

— Пока бортовые системы не войдут в рабочее состояние. Пробирайтесь к вертолету, да внимательней, с вышки территорию под прицелом держит часовой. Он не видел, как мы с Флинтом оседлали «Ми-8», вас же заметил и ждет появления. К тому же он о чем-то, нетрудно представить, о чем, доложил по внутреннему телефону!

Мамаев ответил:

— Ясно! Лишь бы этот придурок не открыл огонь по вертолету!

— Так я могу его из пушки срезать!

— Нет! Сейчас сам решу вопрос с ним!

Капитан повернулся к прапорщику:

— Дуб, рви за вал, посмотри, не стягиваются ли сюда силы противника, и в обход к «вертушке»!

— А ты, командир?

— Выполняй, прапорщик!

Дубов метнулся, сбивая шесты с маскировочной сетью, к земляному валу, скрылся за ним. Капитан выстрелов не услышал, что означало: аэродромная охрана еще не пришла в себя и не успела подойти к району площадки дежурного звена. Но следовало торопиться. Часовой известил начальство о чужаках на охраняемом объекте. Да начальство и так понимает, куда рванул неизвестно откуда появившийся бронетранспортер.

Мамаев зарядил подствольник обычной гранатой. Вышел на линию огня, в сектор обстрела часового и пустил заряд. Но не под козырек, а ниже, в место, где опора вышки имела скрещенные брусья дополнительного крепления. Разрыв гранаты вызвал падение вышки. Часовой успел выпрыгнуть из «корзины», но без автомата. Тот отлетел в другую сторону. Мамаев усмехнулся: «Порядок!» Вызвал Дубова:

— Дуб, ты где?

— В «вертушке», командир!

— Что на подходах к объекту?

— Было чисто, когда шел вдоль вала!

— Ясно!

Капитан переключился на Лебеденко:

— Лебедь! Готов к взлету?

Старший лейтенант ответил:

— Готов! Вот только где ты шарахаешься?

— Иду к вам!

— Давай!

Спустя минуту «Ми-8» оторвался от бетонки площадки дежурного звена и начал подъем. Лебеденко сначала набирал высоту аккуратно, не спеша, затем резко прибавил обороты и, развернув винтокрылую машину, направил ее к вершине ближайшего хребта, напомнив Мамаеву:

— Стас! Ушли нормально, но минут через десять попадем в зону ответственности бутарской противовоздушной обороны! «Стингеры» нас не достанут, но, если у бутарцев окажутся «Иглы», хана, разнесут «вертушку» к чертям. Мы не успеем подняться до 3600 метров.

Капитан спокойно ответил:

— Ты, Андрюша, следи за курсом! Остальное моя проблема.

— Что, вместо тепловой ракеты с борта в случае опасности выпрыгнешь? Так в тебе тепла, как в айсберге. Ни одна ракета не среагирует!

— Закройся, Лебедь!

— Понял! Уже закрылся!

Но долго Лебеденко не молчал. Спустя пять минут вновь вызвал командира:

— Мамай! Нас ведет локатор.

И вновь спокойное в ответ:

— Принял!

Мамаев вызвал генерала Мещерина:

— Советник! Я –  Стрела-2!

— На связи!

— Угон вертолета провели успешно, находимся под контролем радиотехнических средств ПВО Бутара!

— Понял! Высылаю штурмовики отвлекающего маневра!

— Поторопитесь, генерал!

— Делай свое дело, капитан!

Отключившись от Тайруна, Мамаев вновь услышал голос Лебеденко:

— Стас! Чует мое сердце, скоро накроют нас!

— Система «свой –  чужой» включена?

— Включена, а что толку? Радиостанция уже не меньше минуты пищит, вызывая борт! Тем более на позициях ПВО наверняка известно, что за птичка летит к границе! Знать бы, что собой представляют их зенитно-ракетные комплексы! Но мы в зоне поражения как переносных, так и стационарных систем. Тепловые заряды не помогут, и противоракетный маневр на нашем «Ми-8» не совершить!

— Ничего, Андрюша! Скоро ПВО будет не до нас.

— Думаешь?

— Уверен!

И практически тут же, пересекая курс угнанного вертолета, прошла двойка «Су-25». «Ми-8» тряхнуло, когда он вошел в зону турбулентности самолетов. Мамаева вызвал пилот ведущего штурмовика:

— Стрела-2! Я –  Прикрытие-1! Спокойно продолжайте полет. Мы отвлекаем средства слежения за вами. Сейчас все средства ПВО переключились на нас!

— Принял! Благодарю! Сами не попадите под обстрел бутарцев!

— За нас не волнуйтесь, не впервой проверять их боеготовность. Как выйдете за пределы страны, сообщите!

— Принял!

Лебеденко спросил:

— Откуда взялись штурмовики?

Капитан усмехнулся (это слышно в динамиках наушников старшего лейтенанта):

— Угадай с трех раз, Андрюша.

— С аэродрома в Тайруне?

— И как ты с первого раза попал в десятку?

— Не глупее других!

— Кто бы сомневался. Сколько еще до границы?

— Минуты три полета.

— Радары все пасут нас?

— Нет. Мы сейчас вне контроля средств ПВО.

— Вот и хорошо!

Через три минуты Лебеденко с явным облегчением доложил:

— Все, Мамай! Мы за пределами арабского государства Бутар!

— Бери курс на Пакистан!

— Есть курс на Пакистан!

Вертолет развернулся влево и пошел на запад, чуть ли не касаясь заснеженных вершин Большой Лотанской горной системы.

А в Назари из одноэтажного дома военного городка пошел доклад вольнонаемного Рахима о том, что произошло на аэродроме.

В это же время в лесном массиве Ажрабской равнины Афганистана приземлился еще один «Ми-8» без опознавательных знаков. Его покинули четыре человека, одетые в черные бронированные костюмы и шлемы с оптикой приборов ночного видения. Вертолет тут же поднялся и взял курс на восток.

Майор Вьюжин, а это он первым сошел из «вертушки» на землю, снял шлем, передав в микрофон радиостанции, закрепленной на шее:

— Внимание, Стрела! Все ко мне!

К майору подошли капитан Бураков, старший лейтенант Гончаров и прапорщик Бутко, назначенный снайпером подгруппы.

Вьюжин указал на перевал, покрытый кое-где лесом, кое-где кустами, а кое-где выпячивающий коричневые залысины обрывов и скал.

— Перед нами Ажрабский перевал. За ним кишлак Назари, где в настоящее время должен находиться в одной из последних своих горных резиденций наш старый знакомый господин Абдель Аль Яни, чтоб ему сдохнуть до утра! Так вот, товарищи офицеры! Задача нашей группы следующая –  пройти маршем до перевала, выбрать место подъема и подняться на вершину хребта. Выбрать позицию, откуда мы могли бы эффективно, применяя гранатометы «Муха», огнеметы «Шмель», а также стрелковое оружие, включая пулемет «РПК», атаковать пристанище шейха с последующим его уничтожением. Следует учесть, что у Абделя вполне могло зародиться подозрение насчет Флинта и сопровождающих его ребят подгруппы Мамаева. А посему Абдель обязательно постарается прикрыть перевал. Следовательно, идем на вершину предельно скрытно и внимательно. Порядок марша: Гончаров передовым дозором, за ним левее на сорок и дальше на пятьдесят метров капитан Бураков, следом на том же удалении и с тем же отклонением, но уже вправо, иду я, замыкает колонну Бутко. Прапорщику перемещаться по следу Гончарова. Порядок подъема определим, когда выйдем к перевалу и оценим его. А также проведем разведку! Сейчас 2.10. Марш совершаем двумя переходами по пятьдесят минут с передыхом в десять минут. Через четыре километра остановка. Возобновление движения и все остальное, касаемое выхода подгруппы на рубеж готовности к штурму, по моему приказу. О всех замеченных непонятках немедленный доклад мне и остановка с укрытием. Вопросы?

У офицеров второй подгруппы диверсионно-штурмового подразделения «Стрела» вопросов не было.

Майор Вьюжин отдал приказ:

— Внимание! Гончар, пошел!

Вскоре спецы, выстроившись шахматным порядком, обеспечивая прикрытие с фронта, тыла и флангов, начали марш к перевалу Ажрабского ущелья. На переход Вьюжин отвел подчиненным два часа. Спецназ должен был закрепиться на вершине по возможности с ходу и до восхода солнца.