Группа Вьюжина двинулась по девственному лесу предельно осторожно, разбившись на «двойки». В качестве передового разведывательного дозора выступали капитан Мамаев со старшим лейтенантом Лебеденко. По флангам шли Бураков и Гончаров, замыкал колонну снайпер группы прапорщик Дубов.

До открытого пространства, разделяющего лесной массив с южным склоном перевала, шли два часа, используя приборы ночного видения. Ночь выдалась темная, хмурая, безлунная.

В 0.40 Мамаев доложил командиру группы:

— Вьюн! Мамай! Мы с Лебедем в кустах на выходе из массива.

Вьюжин спросил:

— Что видите?

— Да ни хрена особенного! Метров тридцать голой полосы и вновь лес, которым покрыт подъем на перевал.

— Люди?

— Какие, к черту, люди? Никого не видно, насколько позволяет видимость. Да ты подходи, сам все увидишь.

— Добро! Выходим к тебе!

Следовавшая от передового дозора на расстоянии ста метров основная часть группы вышла к Мамаеву буквально через минуты. Не меняя построения. Посему рядом с капитаном — командиром первой боевой «двойки» — оказался майор Вьюжин, прапорщик-связист Бутко, чуть позже замыкающий Дубов. Бураков вышел на окраину леса в пятидесяти метрах левее, Гончаров, выдержав примерно такой же интервал, справа.

Вьюжин осмотрел местность, проговорил:

— Да, места дикие, тропы звериные, да и то вижу всего две. Люди если и были здесь, то давно.

Командир группы взглянул на Лебеденко:

— Давай, Андрюша, поднимайся на хребет!

— Один?

— Нужна страховка?

— Да нет, просто спросил.

— Ну просто так просто. Поднимаешься по левой звериной тропе, видишь ее?

— Конечно, вижу!

— Идешь не спеша, времени у нас хватает. Выйдешь на вершину перевала, доложишь обстановку. Если, не дай бог, нарвешься на духов, что маловероятно, то в бой не вступай. Подай сигнал и отходи обратно, вытягивая их за собой сюда, на открытую полосу. Понял?

— Чего уж тут не понять? Ладно, пошел!

— Удачи!

— Угу, вам того же!

Лебеденко, еще раз оглядев окружающую видимую местность, броском миновал открытый участок и скрылся в кустах предгорья. Но лес на склоне был жидким, а посему все движения старшего лейтенанта до половины склона контролировались бойцами «Стрелы». Вот дальше Лебедь выходил из зоны видимости. Там он должен был рассчитывать только на себя. Впрочем, Вьюжин не волновался, зная возможности Лебеденко как профессионала, полностью адаптированного к работе в горных условиях. Лебедь, идя по тропе, внимательно осматриваясь, затылком словно чувствовал на себе взгляды боевых товарищей. Это придавало уверенности. Хотя и без контроля снизу Андрей не испытывал какого-либо психологического дискомфорта и был уверен в себе. Пройдя половину пути, остановился. Тропа резко пошла влево, слегка забирая то вверх, то вниз. Старший лейтенант вызвал командира группы:

— Вьюн! Лебедь! Трасса ушла влево!

Вьюжин ответил:

— Принял! Если есть возможность, поднимайся по прямой. Нет, иди по тропе!

— А если она пойдет вниз?

— Не должна! Зверь не для того поднимается по склону, чтобы на полпути развернуться. Он ходит в ущелье!

— Значит, впереди препятствие?

— Возможно, для зверя, но не для офицера спецназа! В общем, действуй по обстановке!

— Принял! Продолжаю подъем вне тропы.

— Продолжай!

Лебеденко вскоре понял, почему звериная тропа ушла влево. Прямо по ходу возникла клинообразная каменная глыба, своеобразным зонтом накрывающая часть склона. Старший лейтенант прошел под ней, увидел трещину. Действительно, животному здесь не подняться, а вот человеку не без труда, но можно.

Андрей поднялся, насколько мог, по трещине. Далее она расширялась в неглубокую пещеру, но край глыбы висел на расстоянии каких-то двадцати-тридцати сантиметров. Придется прыгать! И цепляться за уступ этого «зонта»! Главное, не промахнуться. Иначе лететь Андрюше по склону туда, откуда он начал подъем. Целым он в этом случае на открытую полосу точно не вылетит. Если не разобьется, то переломает конечности. А это непозволительная роскошь — потерять одного из семи бойцов группы до контакта с противником.

Закинув «вал» за спину, сняв прибор ночного видения, старший лейтенант подпрыгнул. И… зацепился за край нависшей каменным зонтом глыбы. Облегченно вздохнул: не промазал. Теперь подтянуться и втащить тело на террасу. Это уже дело техники. Для тренированного офицера подобное упражнение не представляло никакого труда, и через минуту Лебеденко уже стоял на глыбе. Увидел чуть выше и звериную тропу. Прав командир, не для того зверь шел вверх, чтобы остановиться на полпути. Он огибал непроходимый для себя участок.

Старший лейтенант вызвал Вьюжина:

— Вьюн! Лебедь!

Командир группы тут же ответил:

— Вьюн на связи! Что у тебя, Андрюша?

— Порядок! Уперся в нависающую террасу, непроходимую для животных. Нашел трещину. По ней поднялся, но вам не советую повторять мой маршрут. Лучше идите тропой. Она выходит выше уступа вновь на склон. Далее пойду опять по ней.

— Принял, Лебедь! Работай!

Дальше Лебеденко поднялся без труда. С этой стороны склон был достаточно пологим. До каменной гряды, венчающей вершину перевала. А вот за грядой перевал обрывался почти отвесной скалой до самого ущелья. Обрывалась и тропа.

Старший лейтенант доложил командиру:

— Вьюн, я на вершине!

— Что она собой представляет?

— Гряду, обрывающуюся в ущелье отвесной скалой.

— Расстояние до дна ущелья?

— Метров пятьсот, не меньше!

— Противоположный склон?

— Такая же хрень! Кругом ни души!

— Ясно! Визуально обследуй местность. Мы идем к тебе.

Лебеденко напомнил:

— По тропе, командир!

— Это я не забыл. Конец связи!

Группа подошла к старшему лейтенанту через полчаса, быстрее, чем он сам взобрался на перевал.

Выйдя к Лебеденко, Мамаев спросил:

— Андрюш! Ты где на террасу взбирался?

— Внизу!

Андрей чувствовал какой-то подвох в голосе своего первого номера. Тот улыбнулся:

— Понятно, что не сверху! По трещине?

— По ней, и что?

— А знаешь, сколько надо было пройти по тропе, чтобы обойти террасу?

— Я не ясновидящий!

— Заметно! Двадцать метров! Всего двадцать метров, и ты спокойно, безо всякой акробатики вышел бы на этот каменный зонт!

Лебеденко взглянул на капитана:

— Все умные, один Лебедь дурак! Или тебе неизвестно, что я выполнял приказ командира?

Мамаев улыбнулся:

— Не обижайся, Андрюша, приказ можно выполнить по-разному. Но, ладно, хватит об этом.

Вьюжин выбрал позицию за грядой, имея перед собой неплохой обзор ущелья.

Подозвал к себе офицеров:

— Мы в заданном квадрате! Место для засады никакое.

Бураков предложил:

— Надо бы пройтись по гребню. Посмотреть на склоны слева и справа.

Вьюжин согласно кивнул:

— Так мы и сделаем! К плато по вершине пойдет все тот же неизменный наш Лебеденко, в противоположную сторону старший лейтенант Гончаров. Участки разведки — километр в оба направления.

Лебеденко сплюнул на камни, но ничего не сказал. Это не осталось без внимания Вьюжина:

— Ты чего, Андрюш? Недоволен чем-то? Сказать что-то хотел?

— Поблагодарить за оказанное доверие, но не время.

— Правильно! Потом поблагодаришь. А сейчас перекур пять минут и вперед! Остальным отдых.

Лебедь произнес:

— Во-во, остальным отдых!

Вьюжин пропустил реплику.

Лебеденко, выкурив сигарету, поднялся с камня:

— Ладно! Не будем тянуть кота за яйца, пошел я.

— Удачи, Андрюш!

Лебеденко двинулся по хребту. В противоположном направлении отправился и старший лейтенант Гончаров.

К Вьюжину подсел Мамаев:

— Если и искать наиболее неудобную позицию для нападения на отряд боевиков, то только здесь, в этом квадрате! Интересно, чем руководствовалось командование, определяя для засады этот участок? Ни один разведчик, если в ущелье вообще проводилась дополнительная после уничтожения Тамерлана разведка, не признал бы этот квадрат как вероятное место засады. Даже стажер.

Командир группы задумчиво произнес:

— Не скажи, Стас! Но об этом позже. Сейчас, пока есть возможность, отдыхай. Завтра, вернее уже сегодня, нам предстоит занимать позиции для штурма. И черт его знает, каких усилий и потери времени нам это будет стоить! Так что пользуйся моментом.

Мамаев отошел к бойцам группы, устроившимся ниже вершины перевала в неглубокой удобной яме.

Вьюжин же осмотрел окрестности. Задумался. Ему принимать решение по определению места засады, а без информации Лебеденко, Гончарова, а также от полковника Клинкова сделать это майор не мог. Засаду надо организовать так, чтобы не оставить превосходящим силам противника ни единого шанса вырваться из нее! Придется ждать. Опять ждать!

Первым на связь вышел Лебеденко, спустя почти сорок минут после ухода:

— Вьюн! Лебедь!

— Слушаю!

— Командир, передо мной такая позиция, о которой можно только мечтать!

— Подробнее!

— Долго выйдет! Вы бы подошли и сами оценили участок ущелья.

— Хорошо, ты далеко от нас?

— В километре с копейками. Идите по хребту, не обойдете.

— Почему с копейками? Я же приказывал обследовать район на удалении в километр.

— А потому, что решил просто заглянуть за поворот, а там… придете, сами увидите!

— Добро! Выхожу с Мамаевым!

— Жду!

Вьюжин вызвал командира первой боевой «двойки», и они двинулись по следу Лебеденко. Встретили старшего лейтенанта через полчаса за поворотом и ущелья, и окаймляющих его перевалов. Разница в прохождении маршрута объяснялась просто. Лебеденко обследовал территорию, Вьюжин с Мамаевым преодолевали маршрут. Вот и сэкономили десять минут.

Лебеденко пригласил офицеров к большому камню, за которым начиналось ущелье Ворона.

Вьюжин оценил участок. Склоны покрыты кустарником и в меру пологи. Дно ущелья узкое, усеянное камнями. Конному отряду неминуемо придется рассеиваться по дну, обходя препятствия.

Лебеденко спросил:

— Ну, как местечко? Для засады просто идеальное!

Старший лейтенант ожидал похвалы командира, но тот повел себя сдержанно:

— Да, Андрюша, место для засады идеальное! Но как ты думаешь, боевики не учитывали это, определяя маршрут эвакуации Халима?

— Учитывали, конечно, но они же не знают, что в ущелье окажется группа российского спецназа.

— Ты уверен в этом? А я нет! Где гарантия, что Гаврилову удалось полностью обеспечить скрытность прибытия в Таджикистан спецотряда? Такой гарантии нет и быть не может. Но даже если боевики и не имеют информации о нашем близком присутствии, то после уничтожения банды Тамерлана наверняка перестрахуются. Они могут не знать, что спецназ вновь ждет цель в ущелье, но они могут не знать и обратного. А следовательно, Абдулло просто вынужден страховаться.

Вьюжин повернулся к Мамаеву:

— Твое мнение, Стас?

— Я бы не стал усложнять обстановку, но и упрощать ее мы не имеем права. Если боевики решат страховаться, то этот участок, а также район завала будут проходить предельно осторожно, возможно, разделив отряд на несколько групп. И обязательно пустят по хребтам фланговые дозоры, которые снять бесшумно мы сможем, но без гарантии, что духи на перевалах не успеют сбросить вниз сигнал тревоги. Тогда все сорвется. Банда отойдет назад. Халима уведут в горы. Тем более здесь всяких троп и проходов до черта. Они нам неизвестны, но известны местным аборигенам. В итоге, отработав банду и усадьбу, главную задачу мы не выполним.

Командир группы повернулся к Лебеденко, подняв вверх указательный палец правой руки:

— Вот, Андрюша! Мамаев подробно объяснил тебе, почему засаду здесь устраивать нельзя. Надеюсь, со своим первым номером ты согласишься?

Лебеденко вздохнул:

— А куда я денусь? Да и согласен я! Но уж больно место удобное.

— Удобное, и то, что ты обнаружил его, хорошо! Здесь можно перебросить часть группы на противоположный хребет и выставить страхующий заслон, преграждающий путь отхода вероятного противника. Но о целесообразности этих мероприятий поговорим позже.

Станция Вьюжина издала сигнал вызова.

Командир группы ответил:

— Вьюн на связи! Так, слушаю!.. Ясно! Значит, на твоем участке можно подняться на перевалы? Понятно! Хорошо, возвращайся!

Отключив станцию, командир группы бросил:

— Гончар!

И приказал:

— Идем обратно! Кажется, я знаю, как нам сделать Халима!

На исходную позицию Вьюжин, Мамаев, Лебеденко и Гончаров вышли в 4.33. Распластались вдоль гряды, отдыхая. Мамаев, определив направление ветра и закурив, спросил:

— Задачу ставить прямо сейчас будешь, командир?

— Нет, до 6.50 всем отдых! Бутко в охранение, разбудишь его, Гончар! В 7.00 после сеанса связи с Клинковым обсудим обстановку, тогда же, приняв решение, группа получит боевой приказ. А сейчас отдыхаем! Днем нам силы понадобятся. Пока не угнездимся на позициях. Все! Спать!

Мамаев поднял прапорщика Бутко, тот устроился ниже хребта рядом с тропой, исполняя обязанности часового. Остальные бодрствовавшие ночь офицеры устроились где попало. В удобствах они не нуждались. Лишь бы место отдыха было ровным, чтобы вытянуть ноги, подняв их на камень — дабы ослабить отток крови от натруженных ступней. Наступила тишина. Только где-то в лесу ухал филин, да иногда кричал еще какой-то пернатый ночной хищник. Но это не мешало бойцам спецназа. Эти звуки успокаивали, так как указывали на то, что лес живет обычной, никем и ничем не нарушаемой своей ночной жизнью.

Вьюжин проснулся в 6.30.

Тут же поднял голову отдыхавший рядом Лебеденко:

— Подъем, командир?

Майор ответил:

— Можешь еще двадцать минут понежиться в каменной постели.

— Да нет уж, обойдусь. Выспался. Мне пару часов с лихвой хватает восстановиться.

Вьюжин улыбнулся:

— Это пока молодой, хватает!

— Не спорю!

— Ну, раз встал, давай польем друг другу, умоемся.

— Какой разговор, командир?

Умывшись, Вьюжин отошел к позиции, включил специальную радиостанцию:

— Рысь вызывает Стрела!

Клинков ответил:

— Рысь на связи!

— Я в квадрате 17-8А-2! Местечко, доложу вам, мягко говоря, не слишком удобное для проведения запланированного мероприятия.

— В чем это выражается?

Вьюжин обрисовал командиру отряда местность в заданном квадрате.

Клинков спросил:

— Хочешь изменить место?

Майор неожиданно ответил:

— Нет! Буду штурмовать отряд Халима именно здесь!

— Но сам же указал на практическую непригодность занятой позиции для нападения на отряд боевиков. Что-то я плохо понимаю тебя, Игорь.

— У меня есть план, как неудобства данного участка превратить в преимущество перед бандой!

— Интересно! Что-то новое. Но тебе виднее. Скорей всего тебе потребуется дополнительное снаряжение?

— У меня есть все для того, чтобы осуществить план. Главное, чтобы на меня вышел отряд Дикого.

— Он должен выйти на тебя.

Вьюжин поинтересовался:

— Как у вас дела, полковник?

— Могли быть гораздо лучше!

— Что такое? Серьезный заслон охранения на подходах к селению?

— Нет! Посты наблюдения имеются, но это для нас не преграда. Сложность в другом. Разведка на местности показала, что нам прямой штурм не удастся. Не удастся в том плане, что не получится ни выдавить бандитов из поселка, ни заставить их сосредоточиться в усадьбе Абдулло. Его силы разбросаны по всему Актебе, и в случае нападения на главную усадьбу они не пойдут к поместью-резиденции, а сразу проведут контрудар. Контрудар и с фронта, и с флангов, не исключено — и с тыла! Прямой бой отряду в его нынешнем составе не выдержать. И авиацию применить не получится. Авианалет неминуемо вызовет гибель множества мирных людей. В селении полно женщин, стариков и особенно детей. Отделить их от боевиков, которые являются мужьями женщин и отцами детей, невозможно.

Майор предложил:

— Может, с Абдулло пока повременить?

Полковник отверг предложение командира «Стрелы»:

— Нет, Игорь Дмитриевич! Я не имею права игнорировать приказ. И проведу имитационное нападение на усадьбу.

— Имитационное?

— Именно! «Оса» и «Зенит» обозначат нападение на поместье, не входя в прямой контакт с противником, и тут же начнут отход через перевал Кейботал на плато! Если мы не можем выдавить боевиков из города, то вытянем их за собой на плоскогорье. Абдулло не ожидает удара. Как не ожидают его и остальные боевики. Поняв, что штурм неизвестного подразделения сорвался и противник решил отойти, Абдулло не преминет воспользоваться отступлением врага и организует его преследование. И выведет на плато все свои группировки.

А вот уже там авиация сможет спокойно отработать бандитов. После чего мы вернемся и проведем уже настоящий наземный штурм усадьбы. Абдулло, если не пойдет на плато, вынужден будет отойти за поселок. Там мы его и кончим! Но все наши действия только после того, как ты отработаешь отряд Халима. Повторяю, он главная цель «Рыси»!

Вьюжин задал еще один вопрос:

— А он сейчас в доме Абдулло?

— Да! Это установлено точно. Я, как обещал, посажу ему на «хвост» спецов «Осы». И ты будешь иметь информацию о перемещении террориста.

— Понял вас! В кабинете все выглядело иначе.

— Так то кабинет! А тут реальная действительность, ломающая к чертовой матери штабной план. Но что об этом? Нам следует думать о другом. О выполнении задачи. Я утверждаю твой план, каким бы безрассудным с первого взгляда он ни был. Надеюсь на твой опыт и на опыт твоих ребят! Работай, Игорь! И по возможности держи меня в курсе своих дел. Сообщать о передвижениях Дикого тебе будут ребята Градовского. Их позывной — След! Они первыми выйдут на связь. После чего держите эту связь постоянно в двустороннем режиме.

Командир «Стрелы» ответил:

— Есть, Сергей Сергеевич! Я все понял! Работаю!

— Удачи, майор, и конец связи!

Закончив разговор с командиром отряда, Вьюжин приказал Лебеденко объявить подъем личному составу.

Ровно в 7.00 по местному времени спецназовцы «Стрелы» собрались возле своего командира.

Майор оценил состояние бойцов. Оно удовлетворило его. Все выглядели отдохнувшими, готовыми к выполнению боевой задачи. Исключение составлял связист Бутко, охранявший покой спецов, но ему отдых еще предстоял.

Вьюжин указал на ущелье:

— Перед нами район применения. Предполагаю, скажете, что он не пригоден для организации полноценной засады. Это не совсем так, и я постараюсь доказать вам, что этот участок ущелья имеет ряд преимуществ, способных сыграть на нас и в итоге обеспечить выполнение задачи по уничтожению отряда сопровождения Дикого с захватом последнего. Итак, что мы имеем? Почти отвесные, открытые скалы с обеих сторон ущелья. Эти скалы не имеют трещин, пещер, впадин, даже одиночных растений, способных укрыть бойцов. И на удалении в километр слева очень удобная позиция для штурма банды. Еще более удобная позиция далее, ближе к плато, там, где нами при проведении операции против головорезов Тамерлана был произведен подрыв утеса, похоронивший под собой банду Гайдарова. Так же справа, на том же удалении, тоже вполне пригодная для нападения местность. Но… то, что удобно для нападения, удобно и для обороны. Нет никакого сомнения в том, что Халима будут сопровождать и опытные, прекрасно ориентирующиеся на местности проводники, и отборные бандиты, имеющие навыки ведения боя в горных условиях. Где боевики, страхуясь, могут ожидать нападения на свой отряд? В том же районе развалин и на участках пологих, покрытых «зеленкой» спусках. Согласны со мной? Там же они обязательно применят вершинную разведку.

Офицеры ответили, что согласны.

Вьюжин продолжил:

— Пройдя же потенциально опасные участки квадрата 16-8А-2-4, сюда к скалам бандиты выйдут расслабленными, сняв людей с хребтов, потому как держать их на вершинах перевалов не имеет смысла. И вот тут инициатива полностью переходит к нам. Бандиты не будут ждать нападения, а мы проведем внезапный штурм.

Мамаев сказал:

— Все это, конечно, хорошо и грамотно, но каким образом мы здесь сможем осуществить штурм? Да еще с захватом Халима? В лучшем случае нам удастся внезапно и гарантированно отстрелить с хребтов из «СВДС» Дубова и «АК-74» с пяток бандитов. «Валы» и «винторезы» — бесшумное оружие остается вне игры, а именно применением их можно неожиданно, устроив непонятку среди бандюков, положить более половины боевиков. Бесшумный обстрел внесет панику в их ряды. Выстрелов не слышно, а они гибнут! Но как раз это оружие с пятисот метров мы применить не можем! Или вы хотите вторые номера «двоек» спустить на дно?

Вьюжин спросил:

— Кто еще хочет высказаться?

Бураков проговорил:

— Достаточно доводов Мамаева. Что на них ответишь, командир?

Майор обвел взглядом подчиненных:

— Отвечу следующее. У нас в арсенале три лебедки, позволяющие быстро спустить на шестьсот метров по одному стрелку. Значит, так же быстро мы можем спустить их и на триста метров? Мой замысел таков. Мамаев с Бураковым на участке, обнаруженном Лебеденко, спускаются вниз и по дну проходят до нагромождения камней у подножия противоположного склона, блокируя правый от нас фланг, или путь к границе ущелья. Дубов также спускается с вами и находит укрытие в «зеленке». Его задача — заблокировать левый фланг ущелья, или выход на плато. Таким образом отряд Халима, втянувшись в квадрат 17-8А-2, попадет в «мешок»!

Бураков усмехнулся:

— Хорош «мешок»! Из трех спецов против двух десятков обученных, опытных духов!

Вьюжин строго взглянул на командира второй «двойки»:

— Не перебивай, капитан! Втянувшись в квадрат, конная банда попадет в сектор обстрела и Мамаева с Бураковым, которые, кроме автоматов, вооружатся пулеметом, и Дубова с его мощной «СВДС». Но главный удар мы нанесем со скал. На ту сторону уйдет Гончар с Бутко, здесь останемся мы с Лебеденко. И вот как только банда окажется между двумя нижними позициями, Лебеденко с Гончаровым, используя лебедки, синхронно и быстро спускаются до отметки в двести метров от дна ущелья и открывают по бандитам прицельный огонь из бесшумных «валов». Вот вам и непонятка, и паника, и отстрел половины банды! Как только Лебедь с Гончаром отстреляются, на том склоне прапорщик Бутко, на этом я так же быстро вытаскиваем их наверх. Подъем — сигнал позиции Мамаева с Бураковым. Пулеметным огнем вам, — майор взглянул на командиров «двоек», — не составит труда рассеять животных и завалить еще пять-шесть боевиков. В результате у Дикого в лучшем случае останется охраны три-четыре человека. И он начнет отход. Другого выхода у Дикого не будет.

Лебеденко проговорил:

— Мы можем с хребта и этих трех-четырех завалить! Используя «АК».

— Что и попытаемся сделать. Но пока остановимся. Я хочу знать мнение каждого по озвученным этапам боевой работы. Мамай?!

Командир первой «двойки» сказал:

— В принципе выполнимо! Рискованно, но выполнимо!

Вьюжин перевел взгляд на капитана Буракова:

— Бурлак?

— Лебедь с Гончаровым попадают в хреновое положение. По сути, спустившись на тросах, они превращаются в открытую мишень для боевиков. И как быстро они ни действуй, как эффективно мы их ни прикрывай со дна ущелья и хребтов, риск их поражения не уменьшается. Считаю, нельзя вывешивать Лебедя с Гончаром над бандой! Завалят их духи. Одного раненого урода или того же Халима, которого мы не должны задеть, хватит для того, чтобы подстрелить ребят, висящих или поднимающихся на тросах.

Лебеденко сказал:

— Командир, а Бурлак прав! Рубанут нас духи, как куропаток безмозглых. Ну, завалим мы с Гончаром по пять рыл, как только достигнем расстояния возможности применения «валов», и все? Большего сделать не сможем. Не хватит времени. Не будут же моджахеды пялиться на нас, пока мы с Гончаровым всаживаем им по очереди пули в черепа? Они откроют ответный огонь. И конец нам с Гончаром! Никакой экстренный подъем и бронезащита не помогут. Срежут, как пить дать.

Вьюжин обернулся к Дубову:

— Дуб?

Прапорщик пожал плечами:

— А что Дуб? Я как бы в стороне. Свою задачу выполню. Духов, что рванут к плато, положу без проблем. Надо будет, и Халима возьму. А вот с Андрюхой и Саней действительно хрень получается. Подставляем мы их по полной программе, практически лишая шанса выжить!

Вьюжин кивнул, перевел взгляд на Бутко:

— Что ты скажешь, Жора?

— Что я скажу? То же, что и остальные. Нельзя так рисковать Лебеденко и Гончаровым!

— Ясно!

Командир группы покачал головой:

— Значит, этот план отпадает!

Ему неожиданно возразил Лебеденко:

— Ну почему отпадает? План нормальный, только его надо скорректировать!

— Что ты имеешь в виду?

— А то, что обстрел духов следует провести не поэтапно, а одновременно с Мамаем и Бурлаком, это отвлечет на секунды внимание от склонов. И не поднимать нас с Гончаровым, а опустить до конца, до дна! Там камни, за ними мы укроемся и продолжим бой! А с хребтов, да и то при необходимости, остается лишь отсечь нас от тех, кто пойдет напролом к подножиям склонов.

Бураков воскликнул:

— А что? Это идея! В случае спуска духи не успеют сориентироваться и не будут иметь висящие мишени. Лебедь прав.

Вьюжин повеселел:

— Так! Значит, спускаем стрелков верхнего обстрела?

Гончаров добавил:

— И не прекращаем спуск. Мы с Лебедем сможем отработать часть банды и в движении, лишь бы троса спускались плавно, без дерганий! А на крайняк возьмем с Андрюхой дымовые шашки. Если какой сбой, задымим склоны. Тоже лишив духов возможности прицельно бить по нас!

Командир группы спросил:

— Значит, план с уточнением Лебеденко и Гончарова принимаем к исполнению?

Офицеры ответили утвердительно.

Вьюжин сказал:

— С этим понятно. Действуем по принятому плану. Но это еще не все. Теперь вопрос с захватом Халима! Допустим, он остается с тройкой охранников и решает уйти, что вполне логично. Куда и как он рванет?

Лебеденко произнес:

— Ясно куда, назад к плато. На Дубова!

— Да? А ты бы сам рванул назад? Прекрасно понимая, что спецназ не оставит тыл неприкрытым?

— Но не вперед же ему рвать? На пулемет Мамая?

— А почему нет? Он знает, что его, Дикого, мы попытаемся взять живым! А также то, что за позицией пулеметного расчета мы никого держать не будем. Как и стрелять в спину. С рельефом местности Дикой знаком. Всех лошадей мы не завалим. Вскочит на коня и вместе с оставшимися охранниками ломанется к границе. Ему-то и надо преодолеть всего километр, чтобы потом перемахнуть один из перевалов и скрыться в лесу. То, что пулемет срежет его сопровождение, Халиму плевать. Главное, ублюдок сразу сообразит, что немедленно организовать преследование мы не сможем. Поэтому, ребята, в случае отстрела охраны Халима он рванет на юг. Потому как назад ему пути нет. А посему Мамаеву действовать предстоит с Бураковым только на начальном этапе акции. Как накроем огнем банду, тебе, Бурлак, — Вьюжин посмотрел на капитана, — следует отойти глубже в ущелье и закрыть путь Халиму к спасательным зеленым склонам ущелья, что южнее нашего квадрата. Мамаю отсечь оставшееся в живых охранение, а тебе, Юра, предстоит брать Дикого!

Бураков спокойно ответил:

— Брать, так брать! Возьму, какие проблемы? Только не обещаю, что не отделаю от души ублюдка перед тем, как накинуть на его лапы наручники.

Лебеденко воскликнул:

— Эх, жаль, не мне брать Дикого! Уж я бы пригрел его по всем правилам боевого искусства! Хирурги каждую кость ему, пидору, на спицы сажали бы! А жрал бы он, падла, не меньше месяца через трубочку. И ссал бы кровью…

Вьюжин прервал старшего лейтенанта:

— Помечтал? И хватит! Все! Если ни у кого больше нет вопросов, слушай боевой приказ!

Офицеры встали. Командир группы четким голосом отдал приказ на захват террориста Халима Дикого и тотальную ликвидацию отряда его сопровождения, добавив:

— Приказ принимает силу закона и распространяется на случай, если банда Халима пойдет по ущелью Ворона. Если же маршрут выхода Халима к границе будет иным, то и группа начинает действовать по обстановке, но с той же задачей. А сейчас офицерам начать выдвижение к обозначенным позициям и приступить к подготовке акции. Связь со мной поддерживать постоянно! Разойдись!

Бойцы «Стрелы» приступили к выполнению приказа. У Вьюжина остались сомнения насчет выбора Халимом маршрута отхода к границе, но они отпадут. Сразу после того, как в 4 утра следующего дня его на связь вызовет «След» — бойцы группы слежения за отрядом Дикого. А пока Вьюжин сомневался, хотя интуиция подсказывала — нет у Халима и Абдулло причин менять что-то в плане переправки Дикого в Афганистан.

Отпустив офицеров, майор вызвал командира отряда. Клинков внимательно выслушал принятое Вьюжиным решение по нейтрализации банды Халима и захвата террориста, признал план рискованным, но утвердил его, высказывая тем самым наивысшую степень доверия и признания профессионализма своих подчиненных. Клинков также сообщил, что и его план по Абдулло утвержден вышестоящим командованием и лично генерал-лейтенантом Шаповаловым, на которого, по обыкновению, сам Верховный возложил ответственность за операцию в горах Бадахшана! После чего спецы договорились без экстренной необходимости до начала активных действий группы «Стрела» связью не пользоваться. Не отвлекаться от подготовки операции. И Вьюжину осталось ждать докладов с места обустройства позиций. Даже Лебеденко не доставал своего командира репликами. Он установил в нужном месте лебедку, проверил ее работу в разных скоростных режимах на контрольной гире. А затем долго смотрел вниз, прокручивая в голове все варианты вероятного развития событий при штурме со скалы. Он рисковал жизнью и понимал это. После лебедки занялся бесшумным автоматом. Вьюжин не мешал ему. Он также думал. Думал о том, а все ли предусмотрел, дабы выполнить задачу и не допустить потерь среди подчиненных. Ведь майор отвечал не только за свою жизнь. За нее он меньше всего беспокоился.

Ожидание продлилось до 14.20.

В двадцать минут третьего по местному времени командир группы принял первый доклад. Доложил прапорщик Дубов. Он нашел место в «зеленке» для укрытия при прохождении мимо отряда боевиков и подготовил позицию, блокирующую отход бандитов обратно на плато. Вьюжин принял доклад и разрешил прапорщику отдых.

И наконец в 15.30 на связь вышел Мамаев.

В 16.00 3 октября диверсионно-штурмовая группа «Стрела» заняла позиции проведения штурма. Дело осталось за малым. За выходом к месту засады ублюдка Халима и его охраны. И он двинулся через плато к ущелью ровно в 5.00 четвертого числа, покинув усадьбу Абдулло.