Глава седьмая
Наблюдение за депутатом Московской городской думы Бестужевой Ларисой Константиновной с 28 по 30 апреля установило, что объект каждый день отъезжает от дома в одно и то же время, за исключением воскресенья. К подъезду подъезжала служебная машина, водитель, он же охранник, проверял вход в подъезд, осматривался, звонил, после чего выходила Бестужева и под прикрытием водителя садилась в автомобиль, на заднее сиденье. Водитель вел себя профессионально. От подъезда до машины он полностью закрывал собой депутата от второго корпуса. Дома депутат, естественно, большую часть времени проводила на кухне, но в сектор обстрела заходила редко, никогда подолгу не стояла у окна, постоянно была в движении, даже когда семейство Бестужевых садилось за стол, что в последнее время было редкостью. Все бандиты отметили, что спят супруги порознь. Бестужев в спальне, Лариса Константиновна в гостиной на диване, но опять-таки ложится так, что в секторе поражения находились только ноги. Телевизор смотрела откуда-то из угла. На балкон она практически не выходила, даже развесить постиранное белье, видимо, пользовалась услугами прачечной. Бестужев чаще находился в секторе обстрела, но нужна была его жена, а она как раз и не подставлялась под выстрел.
Наступили первомайские праздники. Роксенов уехал на два дня в Испанию, где отдыхала его законная супруга. Адалин находился неотлучно со своей женой, операция была перенесена на послепраздничные дни, и он старался оказывать ей повышенные знаки внимания. Он, приговоривший жену к смерти.
С отъездом шефа Бестужев получил выходные. Лариса отказалась от участия в праздничных мероприятиях, сославшись на недомогание, а на самом деле решив провести выходные с мужем, постараться наладить отношения. И это в какой-то мере ей удалось. Не без труда, но она уговорила Сергея на два дня уехать за город, в деревню, где сняла старый дом у реки. Уединение вдали от мегаполиса, свободное время, рыбалка, к которой сразу же пристрастился Бестужев, прогулки по лесу смягчили его, и впервые после довольно продолжительного времени они вновь стали близки. Бандиты Гаулина на праздники остались не у дел. Им не удалось выяснить, куда уехала чета Бестужевых, и начальник службы безопасности решил снять их с постов, предоставив выходной. Сам же Гаулин не мог позволить себе отдых, понимая, какой груз ответственности возложил на него Роксенов. Не удастся 4-го числа убрать Бестужеву, и его карьере конец. Поэтому 3 мая он поехал на Зеленодольскую. Поднялся на чердак и долго смотрел на окна квартиры Бестужевых. Они должны приехать завтра. Завтра комиссия обнародует результаты проверки, и завтра Бестужева должна умереть. Все завтра. Пробыв на чердаке около часа, убрав оставленные его людьми следы пребывания здесь, он спустился вниз и отправился в свой загородный дом.
В то время как «Ауди» Гаулина отъехала от магазина и пошла в сторону проспекта, в квартиру № 18 второго корпуса вошли пожилая женщина и молодой респектабельный мужчина. Хозяйка квартиры указала на свои владения:
– Вот квартира, Веня… какое сложное у вас имя.
– Вениамин. Родители такое дали.
– Да, конечно, Вениамин Тимурович. Посмотрите, подойдет ли она вам? Я стараюсь содержать ее в чистоте, абы кому не сдаю, особенно кавказцам.
– Мой отец осетин.
– Ах да, извините, вы – другое дело.
– Почему?
– Ну, судя по отметкам в паспорте, на Кавказе господин Чагов Вениамин Тимурович никогда не проживал.
– Я родился там. А жили мы действительно сначала в Калининграде, потом в Вильнюсе, ну, и в Ленинграде, пардон, Санкт-Петербурге. Мой отец занимал достаточно высокие партийный посты. Я имею в виду канувшую в Лету КПСС, и нам довольно часто приходилось менять место жительства. Куда назначали отца, туда и ехали. Сейчас отца уже нет, а матушка захотела перебраться в Москву. Она здесь родилась. Поэтому я и подыскиваю ей приличную квартиру. Вот так, Ольга Валерьевна.
Хозяйке квартиры понравился этот молодой человек, особенно то, что он называл мать «матушкой». Сейчас подобное обращение встретишь не часто.
Молодой человек осмотрел квартиру. Трехкомнатная, с вполне сносной мебелью, содержится в идеальной чистоте. Окна спальни, кухни, кабинета и гостиной выходили на третий корпус.
Обойдя квартиру, Чагов улыбнулся женщине:
– Меня все устраивает. Я снимаю квартиру пока на две недели. Возможно, и на больший срок, как пойдут дела. Подобрать приличное жилье, хотя и ваша квартира неплоха, довольно сложно.
– Да еще риелторы начнут крутить.
– Не без этого. Я готов заплатить вам вперед.
– Это было бы неплохо, мне как раз сейчас нужны деньги.
– Значит, месяц – пятьдесят тысяч, две недели – двадцать пять. Раз вам так нужны деньги, я заплачу тысячу долларов. Люди должны помогать друг другу.
– Спасибо большое, а если надумаете съехать раньше?
– Выданный аванс останется у вас, – улыбнулся Чагов.
– А у вас есть регистрация?
– Да, конечно. Если вы считаете, что аренду квартиры следует оформить по всем правилам, то я готов. Но придется платить налоги, Ольга Валерьевна.
– Обойдемся. Если что, у меня участковый знакомый, с сыном в одном классе учился, договорюсь. Уборка – один раз в неделю, белье для стирки складывайте, пожалуйста, в ящик в ванной комнате.
– У меня есть руки, и я обслужу себя сам. Не беспокойтесь.
– Как скажете.
Чагов достал из портмоне заранее приготовленную тысячу долларов, передал ее владелице квартиры, Горяновой Ольге Валерьевне, взамен получил ключи.
– Соседи здесь хорошие, вот только пенсионер сверху рано ложится спать. Так что имейте, пожалуйста, это в виду, если приведете женщину. Вы мужчина молодой, и я все понимаю.
– Не волнуйтесь, мы уважаем старость, обещаю, что никто на меня не пожалуется.
– Ну, тогда пошла я? Номера телефонов, мобильный и городской, в прихожей, возникнет необходимость, звоните.
– Непременно.
– Я зайду ровно через две недели.
– Позвоните перед этим.
– Конечно. До свидания, Вениамин Тимурович, и удачного вам приобретения квартиры для матушки.
– Благодарю. До свидания.
Горянова, довольная весьма выгодной сделкой, ушла.
Чагов же, дождавшись, когда захлопнется дверь лифта, прошел в гостиную, присел в кожаное, очень удобное кресло, достал сотовый телефон, по памяти набрал номер:
– Генрих! Гриф!
– Слушаю!
– Свяжись с боссом, передай, хату снял, окна прямо напротив окон квартиры Бестужевых.
– Что еще?
– Как стемнеет, подвези продукты и инструмент.
– Не рано ли инструмент?
– Нет! Удобный случай может представиться в любую минуту.
– Хорошо. С 22.00 жди. Перед тем как подняться к тебе, отзвонюсь!
– Договорились!
– Второй «клиент» еще не объявился?
– Нет! За его домом смотрят.
– О’кей, Генрих.
– Не промахнись на этот раз, Гриф. Слишком дорого может стоить тебе третий подряд промах.
– Не беспокойся. Отбой!
– Отбой!
Вениамин Тимурович Чагов, он же наемный убийца Виктор Маркович Гриффер, отключил телефон. Распаковал дорожную сумку, прошел в ванную. Ему повезло. Снять квартиру напротив места проживания «клиента» удается очень редко. Это хороший знак. После двух неудач на Кавказе фортуна, кажется, решила повернуться к нему лицом. Правда, в Москве босс перенацелил его на более доступную и, скажем так, более привычную цель. Но это сейчас. С капитаном придется сложнее, но здесь он хоть один и не в проклятых горах.
Перекусив тем, что было с собой, Гриффер прилег на диван в гостиной и уснул. Сказался быстрый отход, бессонная ночь, мотание в аэропортах. Хорошо, что Генрих успел найти для него эту квартиру. Оставаться на ночь с доверенным человеком босса – удовольствие не из самых приятных. Генрих принадлежал к типу людей, склонных к одиночеству. Если он что-то говорил, то только по необходимости. В основном молчал, не переносил ни телевидения, ни музыки. Обожал темноту. Скорее всего, он был импотентом, потому что, насколько знал Генриха Гриффер, у того никогда не было женщин. А может, он предпочитал мужчин? Тогда многое объяснялось в его скрытности. Но, как бы то ни было, сейчас Гриффер отдыхал в отдельной уютной квартире, и никто не мешал ему. Он проснулся в 20.00, как по будильнику. Привел себя в порядок. Хотелось есть, и кафе недалеко, но выходить из квартиры нежелательно, придется терпеть, пока Генрих не подвезет продукты. Стрелок сварил себе кофе. Телевизор включать не стал, там все равно одна дребедень, музыкальный центр старый, кассетный, кассеты есть, но и их слушать не будешь. Но зато в квартире оказалась довольно солидная библиотека. Гриффер выбрал себе томик Ирвинга. Он читал остросюжетные романы современного американского писателя, а вот «Следствие защиты», что держал в руках, не довелось, так что сейчас есть возможность заполнить этот пробел. Он сел в кресло, включил торшер и углубился в чтение. Успел прочесть почти треть книги, как тишина в квартире взорвалась сигналом вызова. Гриффер посмотрел на дисплей, впрочем, можно было и не делать этого, звонить ему мог один человек – Генрих.
– Да?! – коротко ответил он.
– Это я!
– Больше никого и не ждал.
– У меня все с собой.
– Можешь подниматься, квартира восемнадцать.
– Проверь подъезд!
– А в этом есть необходимость?
– Проверь! – приказным тоном сказал Генрих и отключил телефон.
Пришлось нанимателю квартиры выходить в подъезд и оттуда звонить Генриху. Гриффер поймал себя на мысли, что не знает об этом человеке ничего, кроме имени и того, что он является доверенным человеком босса. Да и босса Гриффер никогда не видел.
Генрих поднялся на лифте, внес большую хозяйственную сумку, чехол и поставил их к стене прихожей.
– Здесь все, что тебе необходимо. Продуктов хватит на неделю.
– Ты знаешь, сколько мне требуется продуктов?
– Я знаю, сколько их требуется мне, чтобы держать себя в форме.
– Винтовка пристрелена?
– Да!
– Ее особенности?
– Обычная «СВД».
– Происхождение?
– Трофей. Из Южной Осетии.
– Понятно. Кофе выпьешь?
– Нет! Перед выездом звонил босс. Тебе приказано после обстрела прибыть ко мне.
– Само собой, больше мне податься некуда.
– И чтобы здесь никаких следов.
– А вот это уже слишком. Я – профи и знаю, как работать.
Генрих усмехнулся, что бывало с ним крайне редко:
– Ты это уже на Кавказе доказал. И, кстати, следы там, несмотря на весь свой профессионализм, все же оставил.
– Что ты имеешь в виду?
– Отпечатки армейских ботинок.
– Еще я оставил русским внедорожник, винтовку, – рассмеялся Гриффер. – А ботинки? Таких натовских ботинок в каждой местной банде целые склады. Ты мне лучше скажи, повара убрали?
– Да. И вместе с ним жену и детей.
– Этих-то зачем?
– Так получилось.
– Ликвидатор ушел без проблем?
– Об этом ничего не знаю. Да и не касается это ни тебя, ни меня. Сейчас твоя главная задача – убрать женщину.
– В квартире Бестужевых никого нет.
– Да, они где-то в области, но завтра должны вернуться.
– Ну, значит, завтра и уберем.
– Я уеду на такси. На стоянке магазина припаркован «Шевроле». На нем приедешь ко мне. Моих следов ни в машине, ни на винтовке, ни даже на продуктах нет, постарайся не оставить своих.
– Учту твое пожелание. Номер машины, документы на нее!
– Номер… документы в бардачке. Вот тебе ключ.
– Я проверю твою машину, и если обнаружу взрывное устройство, то второй жертвой, Генрих, станет не капитан спецназа, а ты.
– Вроде на идиота ты не похож, а мелешь черт-те что!
– Ты точно хорошо выучил русский язык. А я очень хорошо знаю поведение некоторых заказчиков. Так что играть со мной не рекомендуется. Опасно для здоровья.
– Все сказал?
– Все! – развел руками Гриффер.
– До свидания!
– Счастливого пути. И постарайся, чтобы тебя видело как можно меньше людей. Здесь, я имею в виду.
Генрих посмотрел на стрелка, ничего не сказал и вышел в коридор.
Гриффер захлопнул за ним дверь.
Первым делом, надев перчатки, он отнес чехол в гостиную, извлек из него «СВД», внимательно осмотрел винтовку, проверил работу затвора, спускового крючка. Вставил оптический прицел. В первый же осмотр здания напротив он обнаружил на фасаде, в районе пятого этажа, свисающий с балкона кусок бельевой веревки, который раскачивался даже при небольшом ветре. Хотя с такого расстояния, а между зданиями было не более двухсот пятидесяти метров, направлением ветра можно пренебречь, если, конечно, он не сильный. Из «СВД» с этого расстояния не поразить цель было гораздо труднее, нежели поразить. Главное, чтобы эта цель застыла неподвижно на несколько мгновений. Такой момент он не упустит. Поставив винтовку за платяной шкаф, отправив туда же чехол, Гриффер отнес сумку на кухню, выложил на стол продукты и улыбнулся. Для поддержания формы Генриху требовалось больше калорий, чем Грифферу. Человек босса, или контролер заказчика, купил в основном полуфабрикаты, но захватил и колбасы, и консервов, нарезанного хлеба, минеральной воды, не забыл о сахаре, соли. В общем, сейчас в распоряжении у нового временного жильца квартиры номер восемнадцать было все для приготовления сытного ужина. Чем наемник и занялся. Поужинав, Гриффер убрал продукты в холодильник и продолжил чтение, не снимая тонких перчаток, пока во втором часу не уснул.
* * *
Вечером четверга 3 мая в деревне Сосенки во дворе съемного дома, откуда открывался прекрасный вид на реку и заливные луга, использовав под мангал кирпичи, а под шампура обычные, отбитые от обмазки электроды, найденные в сарае, Сергей готовил шашлык. Лариса по случаю купила у соседки свинины – соседи забили кабанчика – и сейчас нарезала на столике овощи.
Шашлык получился на славу – мягкий, сочный. Лариса достала из дорожной сумки бутылку вина:
– Давай, Сережа, выпьем за то, чтобы между нами больше никогда не было ссор. Я очень люблю тебя. И ты любишь меня, я знаю. Не будем портить себе жизнь, кто знает, сколько лет нам осталось?
– Ну, если я выжил в плену у «духов», когда, казалось, от смерти могло спасти только чудо, то жить мы будем долго. И ты права, не стоит нам ссориться, все равно не сможем друг без друга.
Бестужев разлил вино по кружкам. Они выпили и принялись за шашлык. Позже, убрав все за собой, спустились к реке. И тут, на берегу спокойной Сосенки, Бестужева вдруг охватила тревога. Он почувствовал приближение опасности. Быстрым взглядом окинул противоположный берег, посмотрел влево, вправо.
Заметив его состояние, Лариса тоже встревожилась:
– Что такое, Сережа?
– Пока не знаю, Лара, но что-то здесь не так.
– В смысле?
– Здесь небезопасно.
– А мне, напротив, очень хорошо, красивый вид на луга, легкое шуршание воды.
– Пойдем обратно.
– Но почему?
– Идем!
– Хорошо!
В это время из-за кустов, что закрывали изгиб берега, на поляну, где стояли Бестужевы, вышли двое мужиков, оба в сильном подпитии. Увидев Сергея и Ларису, один из них воскликнул:
– О! Дачники! А ты говорил, Василь, курева не добудем. Городские угостят.
– А может, они не курят, Микола!
– Не-е, Василь, в городе все курят, и мужики, и бабы.
Бестужев отодвинул Ларису за спину:
– Привет, мужики. Что, табачок по дороге растеряли?
– Да нет, – неожиданно миролюбиво ответил Василь, – самогонки взяли, а курева купить в магазине забыли. Я на Миколу положился, а он, видать, на меня. Вот и остались без курева. А возвращаться толку нет, магазин закрыт. Дома-то есть запас, конечно, но там тока покажись, баба в момент захомутает. Не угостите парой-тройкой сигарет, а то какая выпивка без курятины?
– Ну, почему не угостить хороших людей? – внимательно посмотрел на мужиков Сергей, доставая начатую пачку. – Лови! – бросил он ее Василю. Тот поймал и смущенно проговорил:
– Благодарствую. Я четыре штуки возьму, ничего?
– Забирай пачку, у меня дома еще есть.
– А вы у Трофимовны хату сняли?
– Да!
– Зря. Дальше, за магазином, дешевле можно снять. Трофимовна дерет с клиентов безбожно. Хоть было бы за что, а то хуже ейной хаты на деревне жилья нет.
– Клиенты часто наезжают?
– В этом году вы первые. Да и рано. А вот как тепло установится, так из Москвы народ валом повалит. Так что вы правильно сделали, что сейчас хату сняли, дороговато, конечно, да ничего, в июне и развалюха Трофимовны втридорога стоить будет.
– Ладно, теперь знаем, где снимать дом.
– А лучше самый крайний, у поля, там теща моя живет, – вмешался в разговор Николай. – Тещу я к себе заберу, а по деньгам договоримся. На самогоночку дашь, «скощуху» приличную сделаю.
– Хорошо!
– Ну, мы пойдем, а то бабы искать начнут, а они у нас похлеще любых легавых. Где хошь отыщут, нюх, что ли, особый имеют?
– Давайте, мужики! Удачи!
– А вы гуляйте. Не бойтесь. У нас в деревне спокойно.
Мужики прошли дальше и скрылись за соснами.
– Ты под этим подразумевал опасность? Ну и интуиция у тебя, – сказала Лариса.
– Привычка, Лара, на войне опасность нутром чуешь. Там и не такому научишься.
– Понимаю. Но пойдем все же домой, по-моему, похолодало. И дождь натягивает.
– Да, озоном пахнет, значит, быть дождю. Пойдем, дорогая.
Они вернулись в дом.
Лариса натопила «голландку»:
– Я воды согрею!
– Давай, а я покурю во дворе.
Забрав новую пачку «Явы», Бестужев вышел во двор. Прикурив сигарету, обошел усадьбу, стараясь держать под контролем крыльцо. Все было спокойно, тихо, а тревога не уходила. Значит, все равно что-то не так. Но где? Непонятно. И это злило.
– Сережа? У тебя все в порядке? – позвала Лариса.
– Да!
– Тогда чего домой не идешь?
– Иду!
Сергей закрыл за собой дверь на засов, и в это время разразилась гроза. Первая, оттого неожиданная и сильная. Может, ее приближение держало тревогу, а пройдет гроза – и наступит успокоение? Гроза прошла, а тревогу развеяли ласки супруги. Бестужев отдался им, как раньше, весь без остатка.
Утром служебный «Фиат» выехал из деревни и пошел в сторону города.
– Хорошо отдохнули, правда? – потянулась на переднем сиденье Лариса.
– Правда, – ответил Сергей, внимательно следя за дорогой и бросая частые взгляды в зеркало заднего вида.
– Ты напряжен, – заметила Лариса.
– Не понимаю. Вроде все нормально, а на душе тревога.
– Она до сих пор мучает тебя?
– Не мучает – не дает покоя. Интуиция подсказывает, опасность существует и она где-то рядом, но просчитать ее мне не удается. И это плохо.
– Ну какая опасность, Сережа? Откуда?
– Не знаю. Хотя если кто-то хотел нанести нам вред, скажем так, то лучшего места, чем дом в деревне, где мы останавливались, придумать невозможно.
– Вот видишь? Значит, твои страхи напрасны.
– Знаешь, Лара, точно такое же чувство я испытывал, когда вел отделение к оврагу в «зеленке». Это когда всех моих ребят «духи» положили, а самого утащили в плен. Тогда я тоже чувствовал опасность и тоже не смог ее просчитать. Не просчитал, что двое боевиков ведут себя слишком свободно. А когда понял, что отделение попало в засаду, было уже поздно.
– Не надо вспоминать тот страшный случай, Сережа. Что было, то прошло.
– Не надо, а как забыть, если лица парней до сих пор по ночам снятся? Главное, только лица, меняясь, как кадры. И все улыбаются. Все довольны. Чем? Может, тем, что им там, – указал наверх Бестужев, – лучше, чем нам здесь?
– Пожалуйста, – попросила Лариса, – оставь эту тему. Мы обратимся к психиатру, он поможет.
– Сколько я прошел этих психиатров, психологов, психоаналитиков, гипнотизеров, не помню. Но ты права, давай сменим тему.
– Сегодня слушание доклада комиссии по компании «Рокада».
– А потом встреча с Роксеновым. Думаю, зря мы затеяли эту встречу. Но в этом я виноват.
– Ничего. После доклада комиссии многое станет ясным.
– Ты веришь членам этой комиссии?
– Я их не знаю. Фамилии слышала, но не более того. Председатель вроде человек честный, неподкупный, по крайней мере так о нем отзываются некоторые коллеги.
– А если подтвердится, что ни Роксенов, ни его люди не совершали ничего противозаконного, ты закроешь это дело?
– И даже извинюсь перед твоим Роксеновым.
– Он такой же мой, как и твой!
– Нет, Сережа, ты его как родного защищаешь.
– Это моя работа, за это мне платят деньги, но… Лара, хватит, мы о чем договорились? Ни до встречи с Роксеновым, ни после о работе друг другу ни слова. Иначе опять сорвемся на скандал.
– Ты прав, хватит. Как не хочется в город возвращаться! Хорошо все-таки в деревне. Да, удобств практически никаких, работы по хозяйству много, но все это в радость. А как покойно сидеть на завалинке и смотреть на закат!
– Так в чем же дело? Сдавай свой мандат, я уйду из «Рокады», денег у нас сейчас достаточно, да еще квартиру продадим. И поедем куда-нибудь в деревню на Оке или Пре, что в Рязанской области. Места там просто шикарные. Да ты и сама знаешь. Купим участок, построим дом. Дело какое-нибудь откроем и заживем спокойно и счастливо, каждый вечер наслаждаясь красотой заката.
– Это было бы прекрасно, – вздохнула Лариса.
– Так все же в наших руках.
– А давай попробуем, – махнула она рукой. – В отпуск проедем по районам близлежащих областей. Если найдем что-нибудь подходящее, то… бросим Москву и уедем.
– Ты серьезно?
– Да! Тяжело в Москве. Давит она. Многих – до конца. И в политике стало невозможно работать, как хочешь, как можешь, на благо, а не во вред.
– В политике так всегда было.
– Возможно, только я раньше не замечала этого.
– Хорошо, что сейчас заметила. Значит, ждем августа?
– Да!
– Но смотри, изменишь решение, я силком тебя в деревню увезу, закрою в сарае, а мандат почтой в Думу отправлю.
– Как говорят, «за базар ответишь»? – рассмеялась Бестужева.
– Примерно так!
– Я согласна. Я на все, Сережа, согласна, лишь бы жить с тобой долго-долго и, конечно же, счастливо.
– Раньше ты не говорила этого.
– Сам виноват.
Супруги Бестужевы, подъехав к своему дому и забрав из багажника вещи, поднялись к себе.
Это отметил находившийся с утра на позиции Гаулин и тут же позвонил Роксенову:
– Шеф, клиенты на месте.
– Это хорошо. Надеюсь, ты снимешь проблему.
– Сниму.
Видел приезд Бестужевых и Виктор Гриффер, он тоже достал сотовый телефон:
– Генрих! Наши голубки в гнезде.
– Прекрасно! Теперь слово за тобой.
– И я скажу его, не сомневайся.
– Мне-то что сомневаться? Ты думай о докладе боссу. Все, работай!
Пока Лариса разбирала вещи, освободив от этого нудного занятия мужа, Бестужев, прикурив сигарету, подошел к окну кухни. Тревога продолжала жить в нем. Почему он посмотрел на крышу соседнего дома? На это вряд ли сам смог бы ответить, но посмотрел и на мгновение, на доли секунды заметил в окне чердака напротив первого подъезда, как будто что-то блеснуло. Если бы он находился на войне, в горах, отслеживал бы обстановку у базы боевиков, то принял бы этот блик как отражение солнца в оптическом прицеле. Но здесь не война, и он не в засаде.
– Интересно, – проговорил Сергей.
– Ты что-то сказал? – спросила Лариса, распаковывая рюкзак.
– Да нет, дорогая, ничего, просто кое-что надо проверить.
– Что именно?
– Подожди, занимайся своим делом.
Бестужев принес из спальни бинокль, подаренный ему в реабилитационном центре парнем-инвалидом, лишившимся в Чечне обеих ног.
– Бинокль? – удивленно воскликнула Лариса! – В чем дело, Сережа?
– Мне показалось, что с чердака соседнего дома кто-то смотрит на нас через оптику.
– Какую еще оптику?
– Ну, скажем, через оптический прицел снайперской винтовки.
– Что с тобой, Сережа, какой прицел, какая винтовка? Ты хочешь сказать, нас хотят убить?
– Возможно.
– Но кто и за что?
– Ты нажила себе немало врагов за короткий период депутатской деятельности. Быть честной среди продажных чинуш сейчас смертельно опасно.
– У тебя, по-моему, развилась мания преследования.
– А я, дорогая, и приучен к тому, чтобы определять угрозу в ситуации, в которых другие ее не замечают. Помолчи, пожалуйста, и не подходи к окнам ближе двух метров. И не спорь!
– Хорошо. Я сяду в кресло в гостиной и буду ждать, когда дел невпроворот!
– Это временно, Лара!
Бестужева подчинилась. Правда, в кресло она не села, а перенесла разбор вещей в прихожую.
Сергей же навел бинокль на окно чердака.
– Вот черт глазастый! – отпрыгнул Гаулин. – Неужели заметил? Если заметил, придет. Как увидеть, что идет? Отсюда нельзя. Стоп, через два пролета окно со сколом внизу. Через него будет виден подъезд Бестужевых.
Забрав винтовку и сумку, он перебрался на новую позицию, сосредоточив все внимание на подъезде Бестужевых.
Сергей внимательно осмотрел чердак. Ничего подозрительного. Хотя если кто-то наблюдал за квартирой, тоже, видимо, заметил, что попал в поле зрения Бестужева, и отошел. Кто же этот наблюдатель с оптикой? Киллер? Но он мог выстрелить и когда они с Ларисой находились у машины, шли к подъезду, здесь, в конце концов. Или не мог? Не было стопроцентной гарантии поражения цели? Клиенты в движении, а в маневре киллер ограничен размерами окна? Или, вообще, блик только показался Бестужеву? А может, смотрели на улицу дети или бомжи, облюбовавшие чердак для весенне-летнего проживания? Сейчас сравнительно тепло, сидеть в подвалах у труб отопления совершенно необязательно. Как бы то ни было, но чердак следует проверить.
Отложив бинокль, он прошел в прихожую, надел кроссовки.
– Ты далеко собрался? – спросила Лариса.
– Прогуляюсь.
– Пойдешь на чердак соседнего дома?
– А если и так? – улыбнулся Сергей. – Давненько я по чердакам не лазил.
– Вот что я тебе скажу, дорогой, делать тебе нечего, помоги лучше мне.
– Помогу, как вернусь, а ты за время моего отсутствия к окнам ни шагу. Будь здесь. Так спокойней.
– Ладно. Но и ты, чтобы не терять время впустую после того, как разгонишь котов на чердаке, зайди в магазин и купи хлеба.
– Есть, командир!
– Давай.
Бестужев спустился во двор, прикурил сигарету.
Гриффер внимательно наблюдал за его действиями и ничего не понимал. «Черт побери, что тебя вынудило, офицер, пойти к соседнему дому? Меня ты видеть не мог. Кто-то другой привлек твое внимание? Кто? Заставивший тебя не только осмотреть через бинокль верхние этажи, но и выйти на проверку? Хм», – хмыкнул Гриффер в задумчивости. Похоже, за «клиентами» охотится не только он. Или это проделки Генриха? Контролер, высланный к объекту по приказу босса? Вполне может быть. Но тогда этот контролер идиот или дилетант. Хотя на Кавказе и Гриффер дважды промахнулся, имея, казалось бы, стопроцентные шансы на поражение цели. Не поразил. Вмешался случай. Почему здесь этот же случай не мог сыграть против контролера? Так… контролер… будем исходить из этой версии. Зачем босс приказал отправить его сюда? Убедиться в том, что Гриффер выполнил заказ? Или для того, чтобы убрать самого снайпера? Но тогда контролеру-ликвидатору, прекрасно осведомленному, где находится стрелок и откуда он будет работать, надо было бы занять позицию где-то в соседнем доме, в доме Бестужевых. Это могла быть какая-то съемная квартира, крыша, чердак. Находясь в одном с Гриффером здании, возможности ликвидатора практически сводились к нулю. Он мог с крыши этого дома «снять» его у машины, любезно выставленной Генрихом, но не тогда, когда Гриффер пристрелит бабу. Здесь уйти бы успеть. Сидеть же на позиции ликвидации, имея задачу устранения снайпера у машины, значит, подставляться под спецов, которые на убийство депутата прибудут в считаные минуты и закроют район. Да и у снайпера могут быть десятки путей отхода. И все же не это главное, а время, которого у ликвидатора не будет. Значит, если Генрих выставил контролера, то именно наблюдателя, но не ликвидатора. Тогда все объясняется. Контролер не профи, и офицер, муж Бестужевой, срисовал его. Придется теперь побегать по подъездам этому контролеру. Бестужев идет к дому, решил проверить чердак и крышу. Правильно, в принципе, делает. Но на работу Гриффера данная суета повлиять не может. И это главное. Наемник встал у стены окна, наблюдая, как Бестужев прошел к первому подъезду.
Гаулин, убедившись, что старший лейтенант заметил его и вышел на проверку, разровняв керамзит на плитах, вместе с винтовкой и сумкой поспешил к крайнему подъезду. Там вышел на площадку к лифту и затаился у железной двери, готовый в любую секунду уйти вниз по подъезду. Он проклинал свою неосторожность и внимательность Бестужева.
Сергей же поднялся на лифте на последний, девятый этаж. На выходе встретил женщину довольно преклонных лет, которая недовольно проговорила:
– Катаются тут всякие, лифта, когда нужен, не дождешься.
– Извините, но я тоже по надобности.
– Это какой такой надобности? – внимательно посмотрела на Сергея старушка. – Ты, вообще, зачем сюда приехал? К кому? Я тебя тут ни разу не видела.
– Да я электрик, бабуля, – солгал Бестужев, – сигнал от жильцов поступил, напряжение прыгает.
– Чего? Какое напряжение? Ничего не прыгает, я телевизор, считай, с утра до вечера смотрю, а чего еще делать? И ничего, хоть и старенький у меня «Рекорд», еще брежневских времен, но работает получше нынешних, импортных.
– Вот «Рекорду» твоему, бабуля, действительно никакие скачки напряжения не страшны, а для более сложной техники они губительны. Но пошел я, кто знает, сколько здесь работы.
– Погодь, – нахмурилась старушка, – электрик, говоришь?
– Ну да, а что, не похож?
– То-то и оно, что не похож, инструмент твой где? Или ты голыми руками проводку, или чего там у вас, ремонтировать будешь?
– А ты, бабуля, все замечаешь.
– Так приучена. Ты при Сталине не жил, вот когда порядок был, потому как бдительность все проявляли.
– Слышал. Друг на друга доносы писали.
– Не без этого. Но порядок был. Так где инструмент твой, электрик?
– Где ж ему быть? В ящике у трансформатора. Не носить же его с собой каждый раз? Вот в каждом доме и храним инструмент. Не веришь? Пойдем, покажу.
– Нечего мне на чердаке делать, – покачала головой бдительная старуха. – А вот участкового вызову. Он пойдет с тобой и проверит, что ты за электрик.
– Вызывай кого хочешь, мне работать надо. А на будущее, не вступай с неизвестными людьми в подобный разговор. Лучше действительно полицию вызови. А то налетишь на бандита, он тебя по голове треснет да втащит труп на чердак, а потом и квартиру твою обчистит. Так что бдительность бдительностью, а об осторожности забывать не следует.
– Ты еще поучи меня, – фыркнула старушка, но от Бестужева отошла.
Сергей прошел на чердак. Присел на корточки, прислушался, закрыв глаза, привыкая к темноте. Затем двинулся вдоль чердака. Вот и окно, из которого бликовало.
Он внимательно осмотрел отсек. Явных следов не заметил, пошел дальше. Дойдя до крайнего подъезда, решил пройти обратно. Не заметив ничего подозрительного, спустился вниз. Направился в сторону магазина, разминувшись у третьего подъезда с местным участковым. Старушка времени не теряла, вызвала полицию, да вот только поздновато.
Домой Бестужев вернулся через час.
Открыв дверь, Лариса проговорила:
– Тебя, Сережа, только за смертью посылать.
– Не говори так, Лара.
– Хлеба-то купил? Или весь час лазил по чердаку?
– Купил.
– Ну а что в соседнем доме? Нашел место, оборудованное телескопом или каким-нибудь пулеметом?
– Нет, – ответил Бестужев, – ничего я не нашел. Видимо, действительно показалось.
– У господина Роксенова наверняка еще не было такого телохранителя.
– Какого такого?
– Дотошного и упрямого.
– У него до меня вообще не было телохранителя. Но мы продолжим разговор о владельце «Рокады» или займемся чем-то другим?
– Иди помойся. Все в деревне хорошо, вот только не привыкли мы к отсутствию удобств. Баня баней, все прекрасно, а вот душ принять негде.
– У многих он на улице.
– Интересно, как им пользоваться зимой?
– А зимой – баня. Я в ванную.
– Мне по-прежнему сторониться окон?
– Нет! Но подолгу не стой возле них. У нас плотных штор нет?
– Нет!
– Плохо. Надо купить.
– По-моему, и так хорошо.
– Хорошо-то хорошо, но не безопасно.
– Ты опять за свое?
– Все, не буду. В ванную.
– А я готовлю обед.
Гаулин же, никем не замеченный, вернулся на позицию. Теперь он был осторожен. Но Бестужевы стали реже входить в сектор поражения, даже обедали на дальней стороне стола. Самого телохранителя Гаулин видел хорошо, а вот Бестужеву лишь частично. Но ничего, время еще было, хотя и таяло оно быстро, как последний снег весной.
После обеда Сергей и Лариса уединились в спальне. В семь часов тридцать минут она появилась в гостиной, присела на диван. Гаулин вскинул винтовку. Но Лариса неожиданно встала и вышла в коридор. Эльдар чертыхнулся:
– Черт! Куда тебя понесло? Не иначе, кто-то пришел к Бестужевым.
И он был прав.
В 19.30 в прихожей квартиры Сергея и Ларисы прозвучал звонок. Несмотря на то что Бестужев крикнул из кухни, что откроет, Лариса тоже вышла в коридор. Оказалось, пришел сосед Гончар.
– Добрый вечер, – поздоровался он.
– Добрый, – ответили супруги.
– Извините, я, собственно, на минуту. – Он повернулся к Бестужеву: – Сергей! Вы не могли бы мне помочь?
– Смотря в чем.
– Да я книжные полки решил перевесить. Одному не справиться. Это не займет много времени.
– Без проблем! Лара, я ненадолго.
– Хорошо.
Сергей и Гончар ушли, а Лариса, закрыв за мужем дверь, прошла в гостиную. Включила телевизор и присела на диван, облокотившись о широкий подлокотник и поджав под себя ноги. Начинался фильм, который, судя по рекламе, обещал быть интересным. Лариса и не подозревала, что оказалась в зоне поражения снайперов. И того, что засел на чердаке, и того, что устроился в квартире дома напротив. Впрочем, Гриффер мог «снять» ее в любом месте, лишь бы она на несколько секунд находилась в неподвижном состоянии.
Гаулин, поняв, что наступил наконец решающий момент, поднял винтовку, поймал голову Бестужевой в прицел. Удержал цель, начал медленно нажимать на спусковой крючок…
Но Гриффер действовал быстрее. На то он и профессионал. Он не стал удерживать цель, а нажал на спусковой крючок сразу, как только висок Ларисы оказался у него в прицеле. Хлестнул выстрел «СВД», и Бестужева с пробитой головой завалилась на диван. Гриффер был уверен в том, что убил ее, поэтому, отбросив винтовку, тут же вышел из квартиры, спустился вниз, отправив ключи в мусоропровод, и спокойно, не торопясь, направился к стоянке у магазина. Увидев машину Генриха, открыл дверку, достал документы, быстро просмотрел их и завел двигатель. Применять сканер не стал. Предупрежденный Генрих не пошел бы на минирование «Шевроле». Так же не суетясь, он выехал со стоянки и отправился в сторону проспекта. Отъехав от поворота примерно с километр, остановил машину, достал сотовый телефон и набрал номер:
– Генрих? Гриф!
– Это я понял! Говори!
– «Клиент» покинул этот мир.
– Ты уверен?
– Я отвечаю за свои слова.
– Хорошо. Давай ко мне!
– Думаю, что мне лучше снять какую-нибудь хату у женщин, что пасутся на вокзалах. Там и спокойней, и девочку заказать можно.
– Ты должен прибыть ко мне!
– Завтра, Генрих, завтра. Ты получишь подтверждение исполнения заказа, я отдохну, днем и встретимся. Обсудим наше дальнейшее сотрудничество по второму «клиенту».
– Ты должен сегодня быть у меня! – упрямо повторил Генрих.
– Ну что ты заладил одно и то же. Должен, должен, теперь вы мне должны, а не я вам.
– Гриф, ты должен быть у меня потому, что ситуация изменилась.
– Не понял? В каком смысле?
– В прямом!
– А если подробнее?
– Подробнее у меня! В 22.00 с тобой будет говорить босс.
– Даже так? А ты не блефуешь?
– Не играй с огнем, Гриф! И чем быстрее приедешь ко мне, тем лучше. Если ты решил проблему, то скоро вся полиция Москвы будет поднята на поиски киллера.
– Ты бы лучше о своем контролере позаботился. Ему надо торопиться. Задержится, спалится точно!
– О ком ты говоришь, Гриф? Я тебя не понимаю.
– Не понимаешь? Ну, и ладно. Хорошо, я еду к тебе. Где оставить тачку?
– У супермаркета. Без отпечатков.
– До встречи. И приготовь коньяк. Я хочу выпить.
– Будет тебе коньяк, все будет. После разговора с боссом.
– О’кей!
…Гаулин не успел нажать спусковой крючок, отпустив палец. Он услышал выстрел и увидел, как в окне образовалась аккуратная дырка, а Бестужева с простреленным виском упала на диван.
– Что за черт? – в недоумении опустил он винтовку, потом вновь припал к прицелу.
Сомнений не оставалось, Лариса мертва, а вот кто убил ее? Поняв, что оставаться на чердаке и далее, значит, неминуемо «засветиться», если не попасть в руки полицейских, Гаулин схватил мешок, винтовку и побежал вниз. У выхода спохватился. Куда он с винтовкой? Быстро осмотревшись, забросил ее за какие-то трубы, тянущиеся вдоль стены, и постарался успокоиться. Юркнув за угол, быстро дошел до «Ауди», сел в машину, вывел ее со стоянки. Он повторял действия настоящего убийцы, даже не подозревая об этом. На проспекте у павильонов Эльдар остановился, достал сотовый телефон и набрал номер Роксенова. Председатель совета директоров ответил тут же, словно ждал звонка:
– Да!
– Я!
– Понял.
– Баба умерла.
– Точно?
– Точнее не бывает.
– Молодец, хвалю.
– Спасибо, конечно, но не за что. Бабу в бессрочную командировку отправил не я.
– Не понял. А кто? – В голосе Роксенова слышалась растерянность. – Кто это сделал?
– Я думал, вы решили подстраховаться и наняли еще одного человека.
– Я никого не нанимал, но хватит болтать по телефону. Ты сейчас где?
– На Волгоградке!
– Давай ко мне на дачу!
– Понял, еду!
Развернув на проспекте «Ауди», Гаулин, стараясь не нарушать Правила дорожного движения, повел иномарку к МКАД.
* * *
Сергей с Гончаром только зашли в квартиру отставного подполковника, когда Гриффер произвел роковой выстрел.
– Хлопок какой-то! Словно на улице из «пээма» стрельнули.
– Из «пээма»? Нет… боюсь…
Бестужев рванулся обратно, Гончар побежал за ним.
– Лара! – влетев в квартиру, крикнул Сергей.
В ответ тишина.
– Лара?!
Он забежал в кухню, затем в гостиную и там остановился, на мгновение остолбенев.
Гончар, не отстававший от Сергея, чуть не врезался в него. Увидев лежавшее на диване тело, выкрикнул:
– Ох, твою-то мать! Лариса Константиновна…
Придя в себя, Бестужев бросился к жене. Поднял ее мертвую, простреленную голову, прижал к груди:
– Лара! Лара! Очнись.
– Она мертва, Сергей, – прошептал Гончар.
– Мертва, – тихо повторил Бестужев, – это я виноват в ее смерти, я.
– Но… так, в окне отверстие. Стреляли из мощной «СВД» и из соседнего дома. В ином случае стекло разлетелось бы на куски. Я вызываю полицию.
Сергей ничего не слышал и не видел. Он качал в руках окровавленную голову жены:
– Я убил тебя, Лара! Я виноват во всем!
Гончар достал телефон, набрал «02»:
– Полиция? Убийство… Снайпер… убита депутат городской Думы, Бестужева… Зеленодольская, дом 29, корпус 3… Да, черт побери, если я говорю, снайпер, значит, снайпер. Я – подполковник запаса и знаю, что к чему… Мертва… Да, да, мертва. Вы долго будете базарить, майор? Или все же начнете работать?.. А не мешало бы. – Он отключил телефон и недовольно заметил: – И откуда после аттестации в полиции такие тупоголовые берутся? Оставляли вроде лучших. – Затем подошел к Бестужеву: – Сергей! Взгляни на меня!
Бестужев никак не реагировал, оцепенело глядя перед собой и продолжая держать голову Ларисы.
– На меня смотри, старлей! – крикнул Гончар, и Сергей наконец поднял глаза на подполковника.
– Вот так, – кивнул тот, – а теперь слушай меня, сынок. Ларису Константиновну не вернуть. Скоро сюда приедет следственно-оперативная группа. Надо положить, извини, труп так, как он лежал, и привести себя в порядок. Это тяжело, понимаю, но ты же офицер, ты справишься. Вернуть жену невозможно, а вот найти убийцу надо обязательно. Но для этого следует взять себя в руки. Следаки будут допрашивать тебя. И от точности твоих показаний зависит очень многое. Ты понял меня, Сережа?
Сергей молча положил голову жены на диван. Встал, не снимая окровавленной рубашки, взял со стола сотовый телефон, нашел нужный номер, нажал клавишу вызова.
– Воронов, слушаю! – раздался голос следователя.
– Это Бестужев!
– А, Сергей, рад тебя слышать. Вы уже вернулись в Москву?
– Валера, только что убили Ларису.
– Что?! Как убили?
– Снайпер, из соседнего дома. Приезжай, если сможешь, ты очень нужен мне.
– Да, конечно. Убийство произошло при тебе?
– Нет, я выходил.
– Это кто-то видел?
– Да. Но хватит, я жду тебя.
– Выезжаю! Держись, Серега!
– За что, Валера, держаться? И зачем?
– Об этом поговорим. Сам к окнам не подходи.
– Убийце нужна была жена, и он забрал ее.
Бестужев отключил телефон, упал в кресло, глядя на мертвое, побледневшее лицо супруги. По щеке боевого офицера, которого издевательства боевиков не могли заставить подчиниться, пробежала крупная слеза. Второй раз в своей взрослой жизни он заплакал, на этот раз от безраздельного горя.
